Приложение. История мировоззрения

Путь, проделанный челове­ком в познании себя и окружающего мира, можно выразить в следующих положениях.

1. Пантеизм, привнесенный Кузанцем, с одной стороны, раство­ряет Бога в природе, с другой стороны, делает эту природу почти равновеликой Богу, “конкретно бесконечной”.

2. Mundus, как еще античный космос, перестает быть гармонич­ным и прекрасным как именно подобие Бога-Демиурга, превраща­ясь из совершенного тела-организма в объемлющее все — вмести­лище. Космос становится универсумом — единством всего во вме­стилище. Сохраняя в себе одну только черту античного Космоса — его единство — универсум превращается, пользуясь гесиодовской терминологией, в оскопленный космос: безжизненный и бесплодный.

3. Коперник доказывает несостоятельность птолемеевской, ши­ре — античной, парадигмы геоцентризма, тем самым предложив не просто иную, более рациональную схему мира, но поставив под сомнение всю христианскую доктрину творения мира Богом ради человека.

4. Бруно доводит идею Коперника до логического завершения: поскольку Земля — не центр, постольку центра вообще не сущест­вует, и, следовательно, человек есть лишь одно из многих существ во Вселенной.

5. Галилей довершает проделанную предшественниками работу, отказавшись от пантеизма и наделив природу самостоятельной творческой способностью. Природа устроена наисовершеннейшим образом, и задача истинного ученого-философа — постигать это со­вершенство в открываемых законах и зависимостях.

6. Но поскольку природа постижима в законах, постольку она больше не божественна, она разобожествлена. Ученый, по словам Галилея, должен иметь дело только с “естественными процессами”, уметь их математически представить как последовательность оп­ределенных естественных зависимостей. Его опасения понять мож­но: сверхъестественное не поддается математическому представлению и закономерному описанию именно как чудо, как исключение из естественного ряда событий. Наука после Галилея имеет дело с разобожествленной природой. Пантеизм, этот далекий отголосок тимеевского платонизма, неоплатонизма и Каббалы, перестает быть последней скрепой природы-универсума, объединявшего еще и космос, и человека в одно целое.

7. Природа обладает в отношении к Богу такой автономией (Гали­лей), какой обладает в отношении к нему и человек (Пико). Мир разделен на царство природы и царство свободного человеческого духа.

8. Главный вывод данного радела заключается в том, что и чело­век, и природа автономны в отношении друг к другу и к Богу. Цель­ный Космос античности умер вместе с прокламированием нового “назначения человека” и первыми открытиями Галилея. Пути че­ловека (его свободы) и природы разошлись. И хотя обращение к античности дало колоссальный выход человеческому творчеству, можно сделать и несколько неожиданный вывод: Возрождение, именно так, как оно замысливалось в Theologia Platonica, — как воз­рождение платоновской античности — не состоялось. Получилось нечто совершенно иное, а в целом, как это видно из обсуждаемого вопроса — прямо противоположное античности. Античность воз­рождалась в иной бытийной реальности и иным человеком. Безус­ловно, за скобками остается вопрос: могло ли произойти иначе? Однако несомненным остался тот обобщающий урок, который вы­несла история: мотивы (цели) и результаты всякого возрождения противоположны. Более того, сама интенция “возрождения” в его временном измерении не могла не опираться на заложенную в ней же античную аисторичность. Оно не удалось еще и потому, что прививалось к христианскому стволу, находящемуся под знаком разворачивания истории во времени.

Такой взгляд подтверждается тем, что человек отныне должен был как наблюдатель всячески элиминировать свое существование в познании природы во имя получения достоверного знания о ней, и, наоборот, природа, ее необходимость не должна была мешать развертыванию его свободного творческого потенциала. Таким об­разом, была осуществлена десакрализация природы вплоть до “только естественных вещей”; позднее эта судьба постигла и само­го человека. Это как раз то состояние, в котором человек вступал в новое время. На этом пути были достигнуты такие результаты, масштабность которых сегодня еще только начинает проясняться. Наиболее интересным является тот факт, что, встретившись в XX в. с необходимостью восстановить цельность мира, хотя бы в ее фи­зическом выражении, европейская наука вынуждена сделать допу­щение, прямо противоречащее убеждениям ученых Возрождения, а именно связать процессы в универсуме-природе с фактом существования наблюдателя-человека[13].

[1] Киреевский И.В. О характере просвещения Европы. Полн.собр.соч., т.1. М., с. 193.

[2] Ильин И.А. Поющее сердце. Собр. соч., т. 3. М., 1994, с.394-395.

[3] Ильин И.А., цит. соч., с.394-395.

[4] Иером. Серафим (Роуз). Цит. по: Дамаскин (Христенсен), иеромон. Не от мира сего. М., 1995, с.105.

[5] Прот. Василий (Зеньковский). Основы христианской философии. М., 1992, с. 10.

[6] Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря, с.303-305.

[7] Павленко А.Н. Антропный принцип //Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с.210-212.

[8] Цит. по: Шафаревич И.Р., цит. соч., с.6.

[9] Декарт Р. Избр. произведения. М., 1950, с. 540-541.

[10] Киреевский И.В. Полн.собр.соч., т.1.М., 1911, с.186.

[11] Киссель М.А. Христианская метафизика как фактор становления и прогресса науки Нового времени//Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с.270.

[12] Дамаскин (Христенсен), иеромон., цит. соч., с. 132

[13] Павленко А.Н. Антропный принцип//Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с.210-212.