Канонический текст произведения. «Собиратель Корана» Осман (856 г.). Ориген (185–254), его «Гекзапла» и зарождение текстологии
Как правило, уже в самом начале письменной фиксации нового религиозного учения, в обращении оказываются сразу н е с к о л ь к о н е и д е н т и ч н ы х друг другу списков практически любой проповеди пророка. Вообще, до изобретения печатного станка любое литературное произведение существовало как множество более или менее различных списков (версий, редакций) данного памятника. Единственность списка какого-то произведения – это не столько исключение, сколько свидетельство его трудной судьбы: остальные списки просто не сохранились[112].
Итак, поскольку каждая проповедь пророка оказывается представленной в ряде списков, причем различия между списками могут быть или казаться достаточно существенными, то перед приверженцами учения встает задача выбора лучшего списка.
При этом критерии отбора могут быть достаточно разными. Лучшим может быть признан: 1) самый древний список; или 2) список, лучше всего сохранившийся, самый разборчивый и более всех «внушающий доверие» – с меньшим числом описок, нечаянных пропусков, искажений, «темных» (непонятных) мест; или 3) текст, записанный «первым учеником» Учителя[113]; или 4) такой список, в котором лучше всего выражена суть Учения (при этом, конечно, «оттенки сути» могут пониматься разными учениками по-разному); или 5) список, в котором сильнее всего посрамляются враги Учения…, и т.д.
Понятно, что определение «самого правильного», лучшего списка требовало тщательного филологического сопоставления разных списков и уяснения их взаимоотношений между собой.
Быстрее всех и весьма радикально провели кодификацию Писания последователи Мухаммада.
Первые записи отдельных речей пророка делались еще при его жизни. Их полный свод был составлен в 655 г., т.е. менее чем через четверть века после смерти основателя религии. Однако циркулировало несколько различных и разноречивых списков, «так что ссылались не на Коран вообще, а на Коран такого-то» (Бартольд, [1918] 1992, 25), что в условиях молодого мусульманского общества грозило религиозно-политической нестабильностью.
Окончательный сводный текст Корана был установлен в 856 г. после изучения и отбора ряда списков по приказу Османа, зятя Мухаммада, хронологически третьего халифа пророка (арабск. халиф – преемник, заместитель), вошедшего в историю ислама как «собиратель Корана». Османовскую редакцию разослали в нескольких списках по главным городам, а все прежние списки было приказано сжигать. «Османовский Коран» стал официальным текстом, принятым в исламе и в наши дни. Неканонических списков Корана не сохранилось, и сведения об их особенностях крайне скудны.
Тем не менее и у мусульман еще несколько веков были проблемы, связанные с каноничностью Писания, точнее, его звукового воплощения. Османовская редакция кодифицировала состав и последовательность сур и их лексико-семантический план. Однако сохранялись серьезные расхождения в чтении Корана (что связано с неточностью арабского письма, в котором краткие гласные не имели буквенного выражения). Эти расхождения вызывали все большее беспокойство верующих. Наконец в X в. семь авторитетнейших богословов, к каждому из которых было приставлено по два опытных чтеца Корана, признали каноническими семь способов чтения Корана (Массэ, 1963, 76–77). Из этих семи вариантов сейчас практически используются только два. Заметим, что трудности с каноническим чтением Корана стимулировали раннее и успешное развитие у арабов фонетических знаний (см. подробно §118).
В христианстве работа по определению канонического текста книг «Нового Завета» началась во II в. Знаменитый христианский теолог и философ Ориген (185–254), сын грека, живший в Александрии и Палестине, провел систематическое грандиозное сопоставление шести разных текстов Библии[114]. На широких пергаментных листах в шесть параллельных столбцов (колонок) были внесены тексты на древнееврейском языке, его греческая транслитерация[115]и четыре разных греческих перевода Библии, в числе которых была и легендарная «Септуагинта»[116]. Специальными знаками Ориген последовательно отметил все пропуски, разночтения и искажения текста. Сопоставление нескольких версий одного текста впоследствии позволило реконструировать текст Библии, максимально близкий к его первоначальному виду. Вл. Соловьев писал о «Гекзапле» Оригена, что для христианских богословов она четыре века служила «главным источником библейской эрудиции» (Соловьев, [б/г], 141). Известно, что на труд Оригена опирался переводчик Ветхого Завета на латынь блаженный Иероним (создатель знаменитой «Вульгаты» в 390–405 гг.).
«Гекзапла» Оригена сгорела в 633 г. в Кессарии, при взятии города арабами. Однако филологические идеи Оригена, сама техника его анализа получили широкое и блестящее развитие в европейском гуманизме, в эпоху Возрождения и Реформации, в особенности в издательско-филологической практике Эразма Роттердамского (см. §103).
По сути Ориген стал зачинателем той отрасли филологических исследований, которую сейчас называют критикой текста, или текстологией. Текстологический анализ произведения, на основе изучения его истории, источников, обстоятельств создания, стремится очистить текст от наслоившихся за века ошибок переписчиков и издателей, понять первоначальные значения слов и приблизиться к его первоначальному смыслу. Если произведение сохранилось в нескольких списках или вариантах (редакциях), то текстолог, готовя памятник к научному изданию[117], исследует взаимоотношения списков и редакций для того, чтобы как можно точнее понять состав текста, первоначальный смысл написанного и последующую историю его изменений. (Подробно см.: Лихачев Д.С. Текстология: На материале русской литературы X–XVII веков. 2-е изд., перераб. и доп. Л., 1983. – 640 с.)