Тот самый длинный день в году...

Полина Каганова

Ленинградская весна

Опять весна. Как прежде, снова

Сверкает солнце с высоты.

Дома, одетые в обновы,

Стоят спокойны и просты.

Звучит трамваев голос звонкий,

Как будто радостный салют.

К засыпанной землей воронке

Ручьи весенние бегут.

Раскрыв чугунные ворота,

Весну встречает Летний сад.

Восстановительной работой

Весенний занят Ленинград.

Она кипит, как будто в сказке,

Над величавою Невой.

Здесь каждый камешек обласкан

К труду привычною рукой.

И люди в воинских спецовках

Дробят здесь камни и гранит,

Здесь в окнах светомаскировка

Печать войны в себе хранит.

И город, грозный и суровый,

Не знает отдыха и сна.

Здесь даже тучею свинцовой

Замаскирована луна.

Еще на куполах соборов

Лежит войны седая пыль,

Еще, как страж, стоит в дозоре

Адмиралтейства гордый шпиль.

Апрель 1945

Елена Рывина

Возвращение в Пушкин

Если ваше детство тоже пробежало

Переулком Ляминым в Детское Село,

Если переулок Лямин

И для вас, как тихий голос мамин, —

Вы поймете острой боли жало,

Что в те дни в меня вошло.

По садам, где каждую ограду,

Каждый кустик знаю наизусть я,

Ходит хлюст особого отряда,

Хлыстиком сбивая этот кустик.

Снится мне осадными ночами

Старый парк мой, весь заросший, мшистый,

Статуи с закрытыми очами,

Не глядящие в глаза фашиста.

Старые Дианы и Цирцеи,

Детство мне взлелеявшие, где вы?

Не стоит под аркою Лицея

Мститель, задохнувшийся от гнева.

И когда заговорили пушки

Самыми родными голосами,

На рассвете я входила в Пушкин,

Он еще дымился перед нами.

Но уже не девочка входила

В порохом покрытые владенья

Снегом припорошенных полян —

К женщине с седыми волосами

Подполковник Тихонов склонился:

— Вам нехорошо? Не надо плакать,

Стыдно же, товарищ капитан!

— Нет, мне хорошо, но мне не стыдно,

Разрешите, пусть они прольются.

Слишком долго я копила слезы — потому и стала я седой.

Не могу о тех я не заплакать,

Кто со мною в Пушкин не вернется,

Из кувшина Девы не напьется,

К Пушкину на бронзовой скамейке

Не придет, — а я пришла домой!

Самуил Маршак

Часы на башне

Башня есть под Ленинградом,

А на башне — циферблат.

Разорвался с башней рядом

Неприятельский снаряд.

Бил по башне в перестрелке

Частым градом пулемет.

Но ползут по кругу стрелки,—

Время движется вперед!

Под землей лежит в подвале

Сердце башенных часов,

Чтоб его не колебали

Даже звуки голосов.

Управляет ходом терций

И движением секунд

Металлическое сердце,

Крепко вделанное в грунт.

К башне — к Пулковским высотам

Много месяцев подряд

Рвался враг, стремясь к воротам,

Замыкавшим Ленинград.

Но надежен, неизменен

Ход часов и бег минут.

Устоял твой город, Ленин,

А часы идут, идут.

Сбиты вражьи батареи,

Сметены с лица земли.

И на запад мы быстрее

Стрелок времени пошли!

Ольга Берггольц

* * *

Мы предчувствовали полыханье

этого трагического дня.

Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.

Родина! Возьми их у меня!

Я и в этот день не позабыла

горьких лет гонения и зла,

но в слепящей вспышке поняла:

это не со мной - с Тобою было,

это Ты мужалась и ждала.

Нет, я ничего не позабыла!

Но была б мертва, осуждена -

встала бы на зов Твой из могилы,

все б мы встали, а не я одна.

Я люблю Тебя любовью новой,

горькой, всепрощающей, живой,

Родина моя в венце терновом,

с темной радугой над головой.

Он настал, наш час, и что он значит -

только нам с Тобою знать дано.

Я люблю Тебя - я не могу иначе,

я и Ты - по-прежнему - одно.

Июнь 1941

С. Маршак

Колыбельная

Ныряет месяц в облаках.

Пора ложиться спать.

Дитя качая на руках,

Поет тихонько мать:

- Уснули ласточки давно,

И люди спят в домах.

Луна глядит в твое окно,

Нашла тебя впотьмах.

В саду деревья шелестят,

И говорят они:

Скворчата спят, галчата спят,

И ты, малыш, усни!

Усни, не бойся, - наша дверь

Закрыта на засов.

К нам не придет косматый зверь

Из сумрака лесов.

Не залетит орел сюда

С крутой своей скалы, -

Не вылетают из гнезда

В полночный час орлы.

Не смеет вражий самолет

Нарушить твой покой.

Ночное небо стережет

Надежный часовой.

Оберегают жизнь твою

И твой укромный дом

Твои друзья в любом краю, -

Их больше с каждым днем.

Они дорогу преградят

На всей земле войне.

Друзья надежные ребят -

Живут в любой стране.

Усни, - соседи спят давно.

Глядит луна в твое окно.

Спят под луной леса, поля.

Во сне рассвета ждет земля.

Ольга Берггольц

* * *

Покуда небо сумрачное меркнет,

мой дальний друг, прислушайся, поверь.

Клянусь тебе, клянусь, что мы бессмертны,

мы, смертью попирающие смерть.

Мы защищаем город наш любимый,

все испытанья поровну деля.

Клянусь тебе, что мы неистребимы,

за нами - наша русская земля.

Она могучая, она у нас большая.

Припомни-ка простор ее сплошной.

Клянусь тебе, мы подвиг совершаем

во имя всей земли своей родной.

Мы, ленинградцы, ныне держим знамя,

мы - Родины передовой отряд.

Весь шар земной сейчас следит за нами,

пароль и отзыв мира: "Ленинград".

Клянусь тебе, у нас не будет трусов.

Мы закричим бегущему вослед:

- Ты предал нас фашистам. Ты не русский. -

И не оставим труса на земле.

Клянусь тебе, мы страшно будем биться,

клянусь тебе - мы скоро победим,

и даже смерть отступит, устрашится

и рухнет наземь остовом своим.

1941. Осень

День Победы

(Белозеров Т.)

Майский праздник -

День Победы

Отмечает вся страна.

Надевают наши деды

Боевые ордена.

Их с утра зовёт дорога

На торжественный парад.

И задумчиво с порога

Вслед им бабушки глядят.

Старый снимок

(С. Пивоваров)

Фотоснимок на стене –

В доме память о войне.

Димкин дед

На этом фото:

С автоматом возле дота,

Перевязана рука,

Улыбается слегка…

Здесь всего на десять лет

Старше Димки

Димкин дед.

Никто не забыт

(А. Шамарин)

«Никто не забыт и ничто не забыто» -

Горящая надпись на глыбе гранита.

Поблекшими листьями ветер играет

И снегом холодным венки засыпает.

Но, словно огонь, у подножья – гвоздика.

Никто не забыт и ничто не забыто.

Мальчики

(И. Карпов)

Уходили мальчики – на плечах шинели,

Уходили мальчики – храбро песни пели,

Отступали мальчики пыльными степями,

Умирали мальчики, где – не знали сами...

Попадали мальчики в страшные бараки,

Догоняли мальчиков лютые собаки.

Убивали мальчиков за побег на месте,

Не продали мальчики совести и чести...

Не хотели мальчики поддаваться страху,

Поднимались мальчики по свистку в атаку.

В черный дым сражений, на броне покатой

Уезжали мальчики – стиснув автоматы.

Повидали мальчики – храбрые солдаты –

Волгу – в сорок первом,

Шпрее – в сорок пятом,

Показали мальчики за четыре года,

Кто такие мальчики нашего народа.

Страшная сказка

(Б. Пастернак, 1941 г.)

Все переменится вокруг.

Отстроится столица.

Детей разбуженных испуг

Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,

Изборождавший лица.

Сторицей должен будет враг

За это поплатиться.

Запомнится его обстрел.

Сполна зачтется время,

Когда он делал, что хотел,

Как Ирод в Вифлееме.

Настанет новый, лучший век.

Исчезнут очевидцы.

Мученья маленьких калек

Не смогут позабыться.

Мальчик из села Поповки

(С. Маршак)

Среди сугробов и воронок

В селе, разрушенном дотла,

Стоит, зажмурившись ребёнок –

Последний гражданин села.

Испуганный котёнок белый,

Обломок печки и трубы –

И это всё, что уцелело

От прежней жизни и избы.

Стоит белоголовый Петя

И плачет, как старик без слёз,

Три года прожил он на свете,

А что узнал и перенёс.

При нём избу его спалили,

Угнали маму со двора,

И в наспех вырытой могиле

Лежит убитая сестра.

Не выпускай, боец, винтовки,

Пока не отомстишь врагу

За кровь, пролитую в Поповке,

И за ребёнка на снегу.

В блокадных днях мы так и не узнали…

(Ю. Воронов)

В блокадных днях

Мы так и не узнали:

Меж юностью и детством

Где черта?

Нам в сорок третьем

Выдали медали,

И только в сорок пятом —

Паспорта.

И в этом нет беды…

Но взрослым людям,

Уже прожившим многие года,

Вдруг страшно оттого,

Что мы не будем

Ни старше, ни взрослее,

Чем тогда…

Июня

Д. Попов

Июнь. Россия. Воскресенье.

Рассвет в объятьях тишины.

Осталось хрупкое мгновенье

До первых выстрелов войны.

Через секунду мир взорвётся,

Смерть поведёт парад-алле,

И навсегда погаснет солнце

Для миллионов на земле.

Безумный шквал огня и стали

Не повернётся сам назад.

Два «супербога»: Гитлер – Сталин,

А между ними страшный ад.

Июнь. Россия. Воскресенье.

Страна на грани: быть не быть…

И это жуткое мгновенье

Нам никогда не позабыть…

Тот самый длинный день в году...

(К. Симонов)

Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
И к мертвым выправив билет,
Всё едет кто-нибудь из близких
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого-то нет...

Мы врага отбросим

А. Барто
Сигнал тревоги
над страной.
Подкрался враг,
Как вор ночной.
Фашистов черная орда
Не вступит в наши города.
И мы врага отбросим так,
Как наша ненависть крепка,
Что даты нынешних атак
Народ прославит на века.

Неизвестный солдат

Ю. Друнина

Пролетели дни как полустанки,

Где он, черный сорок первый год?

Кони, атакующие танки,

Над Москвой горящий небосвод?

А снега белы, как маскхалаты,

А снега багровы, как бинты,

Падают безвестные солдаты

Возле безымянной высоты.

Вот уже и не дымится рана,

Исчезает облачко у рта...

Только может быть она не безымянна

Крошечная эта высота?

Не она ль бессмертием зовется?..

Новые настали времена,

Глубоки забвения колодцы,

Но не забывается война...

Никуда от прошлого не деться,

Вновь война стучится в души к нам,

Обжигает, обжигает сердце

Благородность с болью пополам.

Братские могилы

(В. Высоцкий)
На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают.
К ним кто-то приносит букетик цветов
И Вечный огонь зажигает.
Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче гранитные плиты.
Здесь нет ни одной
персональной судьбы –
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?