МОЛИТВА СВЯТОГО ФРАНЦИСКА (1181/1182 – 1226).

Господи! Удостой меня быть орудием мира твоего. Чтобы я любил, где ненавидят. Понимал, где нуждаются. Укреплял Веру, где сомневаются. Радовал, где горюют. Давал надежду, где отчаиваются. Мирил, где ссорятся. Свет во тьму удостой Господи! Понимать, а не быть понятым, прощать и не ждать прощения, любить, а не быть любимым. Ибо кто дает, тот получает, кто забывает себя, тот обретает, кто прощает, тому прощено будет, кто умирает, тот рождается к жизни вечной.

Приобщи меня, Господи, в воле Твоей,

К любви Твоей, к миру Твоему!

Даруй мне заронить любовь в сердца заблудших,

Принести благодать прощения ненавидящим,

Утвердить согласие враждующих!

Даруй мне освятить истиной заблудших,

Укрепить верою сомневающихся,

Озарить светом разума Твоего пребывающих во тьме,

Даруй мне возродить надеждой отчаявшихся,

Одарить радостью скорбящих …

Соделай меня, Господи,

Не ищущим утешения для себя,

Не вразумляющим в гордыне моей,

Но вразумляемым в смирении духа;

Не любимым, но любящим!

Об этих милостях молю Тебя, Боже,

Ибо, отдавая, мы получаем;

Забывая о себе – себя находим;

Прощая других, обретаем себе прощения;

Умирая – воскресаем в жизнь вечную!

Молитва Матери Терезы

Я просила Бога забрать мою гордыню, и Бог ответил мне – нет.
Он сказал, что гордыню не забирают – от нее отрекаются.
Я просила Бога исцелить мою прикованную к постели дочку. Бог сказал мне – нет. Душа ее в надежности, а тело все равно умрет.
Я просила Бога даровать мне терпение, и Бог сказал – нет.
Он сказал, что терпение появляется в результате испытаний – его не дают, а заслуживают.
Я просила Бога подарить мне счастье, и Бог сказал – нет.
Он сказал, что дает благословение, а буду ли я счастлива, или нет – зависит от меня.
Я просила Бога уберечь меня от боли, и Бог сказал – нет.
Он сказал, что страдания отворачивают человека от мирских забот и приводят к Нему.
Я просила Бога, чтобы дух мой рос, и Бог сказал – нет.
Он сказал, что дух должен вырасти сам.
Я просила Бога научить меня любить всех людей так, как Он любит меня.
Наконец, сказал Господь, ты поняла, что нужно просить.
Я просила – и Бог послал мне испытания, чтобы закалить меня.
Я просила мудрости – и Бог послал мне проблемы, над которыми нужно ломать голову.
Я просила мужества – и Бог послал мне опасности.
Я просила любви – и Бог послал несчастных, которые нуждаются в моей помощи.
Я просила благ – и Бог дал мне возможности.
Я не получила ничего из того, что хотела – я получила все, что мне было НУЖНО!
Бог услышал мои молитвы.

МОЛИТВА.

Господнею ли волею исходит на землю то, что мы называем «пассионарностью», а иноки-исихасты XIV столетия «энергиями божества»? (Впрочем, последнее не совсем точно, и даже совсем неточно, ибо пассивность, а фаворский свет нематериален, и все - же!)

Мужество воина, одержимость художника, тяжкое упорство пахаря, повседеневный героизм женщины-жены, без которого не стоит мир и все сущее в нем ... Трудно назвать иначе, как творением божиим, ту энергию, которая дает силу жить, любить, созидать и верить в чудо преображения сущего, которое волшебно и властно раздвигает века и пространства, открывая духовному взору далекие причины и грозные следствия нашего ежедневного бытия, позволяет заглянуть за грань суедневного, отринуть близкое ради дальних и великих целей, позволяет обежать мыслью тысячелетия скорби и мелких, тленных, как и все наше бытие, радостей и узреть в муравьином кишении поколений грозный очерк великого замысла слепительных или же горьких свершений! Ибо жизнь человеческая - это жизнь листа на дереве. Отпадет и умрет лист, но не перестанет жить дерево, и нарастут новые в череде и смене весен и осеней, и умрет лист, но не перестанет жить дерево, доколе и оно не исполнит предназначения своего. Но и без кратких, с весны до осени, жизней листьев не живет, умирает дерево. Без постоянных усилий, борений, труда граждан своих не живет, исчезают великие некогда народы, оставляя векам немые могилы да каменную скорлупу былых пристанищ творческого духа своего.

Высшее ли ты во вселенной, наделенное разумом существо, о человек? И тогда, увы, согнет тебя, яко колеблемую ветром трость, всякий сильнейший тебя, и не обязательно разумом сильнейший, нет, попросту насилием силы превосходящей силу твою ... Или же есть высшее тебя духовное существо, кого мы называем «Он», толкуя о Господнем промысле и незримом создателе зримого мира? И тогда ты, о, тогда ты лишь перед ним и ответственен в деяниях своих, человек, и не побороть тебя силе земной, силе зла, во веки веков, ибо пред «Ним» и сила бессильна, и разум обнаружит тщету ухищрений своих, и, приняв на себя крест и содеявшись рабом высшего, ты, в земном бытии, становишься всесильным, ибо ответ у тебя - токмо единому Богу, токмо ему, но не кесарю! (Коему - лишь кесарево, то, преходяще и тленно).

Молю вышняго меня: дай силы на деяние! Дай охватить неохватное! Дай мне осилить великое, настолько большее крохотного моего существа, что уже прикоснуться к великому, узреть, почуять, догадать хоть о бывшем сущем - то будет сущее чудо, явленное тобою, Господи!

Ночь объяла землю. И в тишине темноты не видно звезд. Но где-то там проходят, с дрожью неслышемого гула, тысячелетия, слагаясь в стройный очерк народной судьбы, и я, вновь ужасаюсь и дивлюсь мужеству предков, сотворивших из праха, из смертного своего существа бессмертное, и взываю, и вопрошаю их, уснувших в земле: кто дал им подобное чуду мужество, кто позволил из грязи и крови корыстных и мелких дел восстать до деяния, осветившего и осветившего последующие за ними века? Кто позволил им горечь истории превратить в мед бессмертной величавой памяти, которую даже мы, в бессилии своем, не возможем повергнуть в прах?

Туда ли взгляну, в бессмертную глубину просторов Востока, откуда обрушилась на нас монгольская конница, и даже вопрошу, и помыслю мыслею: не для того ли пришли эти всадники на своих неутомимых конях, не для того ли лилась кровь, уводились полонники, плелись союзы и заговоры, скакали послы через половину земного круга, дабы в час иной, в час нашей, восставшей из праха славы, поворотили мы лик к этой бессмертности и обратной волною русской предприимчивой дерзости прошли и одолели Сибирь, вышли к бушующим волнам далекого Охотского моря? Не для того ли глухим конским топотом пролилась оттуда чреда народов и племен, дабы Русь обрела величие свое в кровавом, кровном и братском объятии с народом степей? Что мы без Сибири? И можно ли так, небрегая трагедией женки, угнанной в татарский полон, слезою дитячей, пожарами городов и смертями ратников, судить и править о столетьях судьбы? Но и не судить; и не править, и не вглядывать в лик вечности - как? Обречь ли себя на единые заботы сего дня, без загляда в передние и задние «полы времени», как называл их древний поэт? Не промысел ли то был, и не должны ли мы теперь, по минованию кровавых и горьких лет, поклоняться Востоку, давшего нам величие днешнего бытия? И, в свой черед, помыслить об ответственности нашей перед грядущими вослед нам за все то маломысленное и гибельное, что сотворяем однесь над землею предков и народом своим? Ибо не мы, господа и создатели земли, мы только держатели, и суд грядет, и суд неотвратим, и гибель свою, как спасение, сотворяем мы «своими руками», и плата за грех не станет ли свыше сил наших? Горько быть потомком великих отцов! Но и счастье - прикоснуться к величию пращуров!

Я оставил смертных героев моих у великого рубежа, когда неодолимое уже нарастание сил вскоре приведет русичей на Куликовское поле, когда, как подарок судьбы (упорному дастся!), обрушились во взаимной борьбе грозные множества Орды и Литвы, могущие, в совокупности, при ином сложении событий и сил, охватить, потопивших в крови, родину наших отцов, и когда открылся наконец, с переломом военной судьбы, тот путь в грядущее, путь обратного стремления на Восток, который уже через немногие века сотворит нашу великую Родину!

Пахнет травой. Пахнет конским потом, и нога привычно упирается в железное стремя. Что там, за волнами седой травы, которую когда-то сменят хлеба? Что там, за синею далью лесов, за горами, за камнем, за степным окоемом, за багряным разливом заката, за гранью смертной судьбы? Что там? Кони. Ветер. И далекие, за спиною, звоны колоколов - родина. Русь. Святая Русь. Помолись обо мне, отец Сергий, и ты, Владыка Алексий, благослови на труд малого и дальнего писца своего!

Роман «Святая Русь» Дмитрий Балашов.

В ДРЕВНЕМ МАНУСКРИПТЕ СКАЗАНО:

“Человечество идет ко Мне разными путями. Но каким бы путем человек не шел ко Мне, на этом пути Яприветствую его. Ибо все они принадлежат Мне.”

Отец! Отныне я сокращу мои песнопения.

И отрешу длинноты словословий.

В подвиге будет Молитва моя,

И начну ее молчанием.

“Листы Сада Мории”

“Тот, кто борется со Злом, ненавидя его - тот сам служит злу, потому что он поощряет насилие; тот кто на Зло отвечает добром - тот святой, потому что он изгоняет насилие; тот кто бежит от Зла - тот трус, потому что он склоняется перед насилием; тот кто терпит Зло - тот глупец, потому что он жертвует собой в угоду насилию; тот кто подчиняет себе Зло - тот мудрец, потому что он побеждает насилие”.

“Серебро твое да будет тебе на погибель, ибо ты помыслил приобрести дар Божий за деньги.”

Елена Петровна Блаватская.

ЗМИЙ - предмет поклонения и отвращения. Люди питают к нему беспощадную ненависть, либо преклоняются пред его мудростью. Ложь взывает к нему; осторожность заявляет на него свои права; зависть носит его в своем сердце, а красноречие - на своем жезле. В аду он превращается в бич фурий; на небесах - вечность делает его своим символом.

ШАТОБРИОН

У времени гремящего станка

Тружусь я,

Одежду Богу тку,

И в них ты зришь его.

ГЕТЕ

«Если кто любит доброту, но не любит учения, его недостаток – невежество. Если кто любит мудрость, но не любит учения, его недостаток – диковинные и неразумные измышления. Если кто любит честность, но не любит учения, его недостаток – склонность всё путать и портить. Если кто любит простоту, но не любит учения, его недостаток – слепая покорность повседневности. Если кто любит храбрость, но не любит учения, его недостаток – необузданность и буйство. Если кто любит твердость характера, но не любит учения, его недостаток – своекорыстие или упрямая самоуверенность».

Конфуций.

КНИГА «ВОИНА СВЕТА»

Паоуло Коэльо

Воин света помнит добро.

В битве ему помогают ангелы; силы небесные все расставляют по своим местам давая ему возможность реализовать себя наилучшим образом.

«Как ему везет!» - говорят его товарищи. А воину порой удается такое, что превыше сил человеческих.

И потому, на восходе солнца, он преклоняет колени и благодарит за Благодетельный Покров, осеняющий его.

Но благодарность воина не ограничивается лишь духовной сферой; он никогда не забывает друзей, ибо они вместе проливали кровь на поле битвы.

Воину нет необходимости напомнить о помощи, оказанной другими; он всегда сам помнит об этом и делит с ними награды.

1 Все пути в мире ведут к сердцу воина; он без колебаний бросается в стремнину страстей, которыми неизменно полна его жизнь.

Воин знает, что волен избрать желанное ему; он принимает решения с отвагой и без оглядки, а иногда - очертя голову.

Он принимает свои страсти и пожинает их плоды. Он знает - не следует отвергать восторг, даруемый победами; победа - это часть жизни, и они веселят душу тех, кто их добивается.

Но никогда воин не теряет из виду то, что создается на века, помнит, сколь прочны эти узы и сколь бессильно перед ними время.

Воин умеет отличить преходящее от окончательного.

2 Воин света рассчитывает не только на собственные силы, но и использует также энергию своего противника.

Он вступает в схватку, вооруженный лишь воодушевлением и искусством наносить и отражать удары - приемами боя, которым долго учился. Но потом сознает, что ни воодушевления, ни навыка не достаточно для победы - нужен еще и опыт.

И тогда он открывает свое сердце Вселенной и просит, чтобы Бог вразумил и вдохновил его на то, чтобы каждый удар противника преподавал ему новый урок в науке защиты.

«Он полон предрассудков, - говорят его спутники. - Он прекращает бой и молится; а противнику только этого и надо.»