Итак, на советском корабле «Союз» должно быть установлено американское бортовое оборудование радиотелефонной связи и измерения дальности. Как это сделать наилучшим образом?

Было ясно, что разместить его в корабле необходимо так, чтобы, во-первых, было удобно с ним работать, и, во-вторых, так, чтобы как можно меньше пришлось переделывать сам корабль. Кроме того, радиопередатчик во время сеансов связи выделяет тепло, которое может привести к перегреву аппаратуры и выходу ее из строя. Значит, надо придумать и проверить экспериментально способ отвода тепла от американского оборудования системой терморегулирования корабля «Союз».

При выведении на орбиту корабль испытывает ускорения и вибрации. Пришлось провести много специальных расчетов и испытаний для подтверждения того, что условия, в которых будут находиться американские приборы в корабле «Союз», вполне отвечают допустимым для них нормам.

Даже такой простой, казалось бы, вопрос, как способ подключения соединительных кабелей к приборам, потребовал немало времени для его решения. Специальные разъемы, применяемые в обеих странах для этих целей, отличаются друг от друга по конструкции.

В конце концов договорились, что американцы поставляют нам провода со своими разъемами для подсоединения к блокам передаваемого оборудования, а вторые их концы оставляют в виде свободных «хвостиков». Мы их подсоединяем к своим разъемам, которые подключаются к оборудованию корабля «Союз», скажем, к пульту управления.

Таким же образом решался вопрос с нашим оборудованием, которое должно было работать на корабле «Аполлон».

В. Н. Кубасов ведет переговоры с «Аполлоном» из орбитального модуля «Союза-19»

Когда все проблемы по обеспечению связи были продуманы и согласованы, настала пора переходить к «живой» аппаратуре. Наши специалисты – А. С. Моргулев, Э. И. Горлин и Б. П. Артемов – в начале мая 1973 года поехали на фирму «Локхид электроникс». Там они учились работать с американским как наземным вспомогательным оборудованием, так и технологическим, то есть не предназначенным для полета, комплектом бортового оборудования. Конечно, до этого они тщательно изучили технические описания и инструкции, переданные нам американской стороной.

Через десять дней наши специалисты получили право работать с американским оборудованием и обучать этому своих товарищей в Москве. Американцы высоко оценили их квалификацию, но вот вначале произошел любопытный эпизод. Не знаем почему, но американцы решили прочитать нашим специалистам лекцию о принципах построения схемы измерений и ее испытаний. Лектор, словно студентам, начал растолковывать вещи, вполне, конечно, серьезные, но хорошо известные. И тогда А. С. Моргулев не выдержал. Он встал и предложил сделать иначе. Он расскажет, как построена схема и как ее надо испытать, а если он в чем-то ошибется, пусть его поправят. После этого лекций общего характера читать не пытались.

Пока наши специалисты находились в Америке, на родине полным ходом шла подготовка к испытаниям. Два технологических комплекта американского бортового радиооборудования и наземных вспомогательных устройств (общим весом, кстати, около тонны) поступили в Москву 7 июня 1973 года. Затем приехали три американских специалиста с переводчиком, чтобы с 18 июня по 13 июля принять участие в совместных испытаниях.

В процессе испытаний еще несколько советских специалистов и инженеров-испытателей были аттестованы для работы с американским оборудованием. После завершения испытаний один комплект бортового оборудования был установлен на макете корабля «Союз», чтобы оценить его работу во взаимодействии с другими системами корабля. Но мы это делали уже самостоятельно по согласованной технической документации.

Ровно через год в Москву доставили три комплекта летного бортового и два комплекта наземного оборудования. Его распаковывали специалисты обеих сторон.

Проверка длилась почти три недели. Трудились дружно, строго придерживаясь графика, хотя и пришлось провести некоторые дополнительные ремонтно-восстановительные и калибровочные работы в наземном оборудовании.

В этих работах с нашей стороны участвовал опытный и высококвалифицированный испытатель Георгий Некрасов, получивший за свой невысокий рост у американских специалистов прозвище Литл Джордж (маленький Джордж). Но, как говорится, мал золотник, да дорог!

Сама испытательная работа строилась таким образом, чтобы непосредственными исполнителями были наши специалисты, а американские – Д. Болман, Д. Пейнтер и X. Хэйдлер – вели контроль за правильностью их действий. Примерно в таком же составе наша группа работала и в июне 1973 года, когда осваивала американское оборудование. После окончания программы совместных испытаний советские специалисты опять-таки самостоятельно, лишь уведомляя американскую сторону о результатах по телефону и отсылая по почте заполненные «листы данных», вели «строгий допрос» оборудования. В случае появления неисправностей или отклонений от согласованных норм принимали то или иное решение и по телефону согласовывали его с американской стороной.