Приехали к нам в гости мой брат с женой и ее сыном. Мы все вместе поехали в город. Родители позвонили к Вовану. Они приехали.

В гости к нам приехала тетя Лариса, подруга тети Лены, со своей дочкой. Приехал и Вован с женой, старшей и с Сергеем. Дочь постоянно пыталась умоститься возле отца ребёнка, Сергея. Потом взяла дочь тёти Ларисы и потащила ее в машину банкира, и там ей что-то рассказывала. Потом они уехали. Старшая дочь Вована не имея прав, перед родами села за руль машины Сергея.

Я днем пошел в магазин. По пути домой я мысленно увидел первого классного руководителя Михайловну. Она в это время занималась с детьми в школе. У меня немного поднялось давление.

В конце августа старшая дочь Вована родила сына.

Летом я познакомился с дочкой соседей. Она часто заходила ко мне, чтобы я с ней поиграл на улице. Ей в этом году должно было исполниться десять лет.

Приехал Вован вдвоем и сели на кухне с родителями. Я взял пиво и пошел в гостиную. Я лежал, размышлял. Мне пришла внезапно мысль жить с несколькими женами. Мне вдруг в душе почувствовал удовлетворение. За последний год мне редко было хорошо.

Тетя Вера, соседка, пригласила на свой день рождения. Мы пошли. Там я расслабился и был предательски спокоен. Когда мы шли с родителями домой, я начал резко разговаривать с отцом. Я ничего оскорбительного не сказал. Мой голос сам по себе выглядел грубо. На следующий день из новостей я узнал, что в Чечне террористы захватили школу, и там погибло много людей, больше половин из которых были дети.

В гости к нам снова приехали Вован с женой. На этот раз он привез с собой внука без матери, которому не исполнилось еще и года. Они побыли немного у нас в гостях, и пошли в автомобиль. Жена Вована забыла сумку. Я ей принес, и когда подходил к машине, то увидел, что на меня посмотрел злобным взглядом Вован. У него, как мне показалось, увеличилась голова.

После террористического акта в Чечне по вечерам мне умственно начала видится санитарка Олька с оскаленными зубами как у животных, когда они защищаются. Также у меня в правом ухе появился гнойный прыщик, который пробыл у меня около полугода, как бы его не обрабатывали, а после того, как он исчез, остался большой шрам.

В конце октября к нам зашла женщина с дочкой. Женщин оказалась мамой убитого в прошлом году Антона, а ее дочка сестрой. Они поссорились с отцом, и пришли подождать у нас такси. С ними пришла и подруга Лиды Наташа. Я ее потом провожал домой и по пути купил бутылку пива. Дома я налил в стакан ей и себе и поставил бутылку на пол. Потом я зацепил бутылку и разлил пиво. Потом я из жалости, чтобы успокоить Лиду, начал с ней целоваться. Потом я решил ее приласкать и полез к груди. Она начала говорить, что она не совершеннолетняя, хотя у нее через несколько дней должен был быть день рождения, и ей исполнялось 18 лет. Она была на четыре года младше меня. Мы дождались такси, и тетя Оля с Лидой уехали.

Первого ноября я собрал сумку, свои вещи, и в девять часов вечера я пошел пешком в город, избить Вована. Я не исключал, что его изобью до состояния недееспособности. Я пришел к дому Вована, но дверь была закрыта. Я пошел прогуляться по городу. Я ходил до часу ночи. Потом вернулся на водоканал, нашел подъезд с открытой дверью. Я поднялся на девятый этаж, положил сумку на пол и сидя на сумке я уснул. Я проснулся так и сидя на сумке. На улице было уже светло. Я поднялся и пошел. Я пришел к квартире Вована. Открыла его жена. Лицо у нее стало каким-то большим, и оно расплылось. Я спросил Вована. Она ответила, что его нет дома. Я улыбнулся и пошел домой. Я пошел к соседке. Она заплела мне брейды. Я не подстригался с нового года. Потом я пошел к телефону и позвонил к Вовану. Он поднял трубку. Я вежливо, не проявляя никаких эмоций, попросил его приехать к кафе поговорить. Позже мне сосед рассказал, что хозяина этих баров-магазинов убили бандиты в конце 90-х годов прошлого века. Я стоял около получаса. Никто не приехал. Я пошел домой. По пути я встретил Лиду с Наташей. Они сказали, что приезжала машина. Вдруг из-за угла выехала машина Вована. Подъехала. Я сел. Вован приехал не один. Он привез с собой мужа младшей дочки и еще моего отца. Вован понял, что я его изобью из-за клеветы на меня и подлость.

Попросту говоря, Вован боялся говорить со мной. Вован спросил у меня, в чем дело. Я ему ответил, что он со своей старше дочкой угробили моего брата Артема. Он конкретно спросил: «Ну и что будем делать?», как, будто я ему что-то должен. Я ответил в ярости, что буду вышибать мозги, и вышел из машины. Он уехал. Я с Лидой пошел в дом, где она предложила переспать с ней, но я отказался.

Ночью в четыре часа утра я снова пошел к Вовану. Пошел через лес, где я заблудился. К городу я пришел в одиннадцать часов утра. Я подошел к дому Вована. Во дворе стояла младшая дочь. Я прошел мимо нее. Она меня не увидела, и зашел в подъезд. Поднялся на этаж Вована и стал на балконе, который был как лестница и выходил во двор. К дочери Вована подъехали «Жигули» её мужа. Вышла соседка Вована. Она меня знала и сказала, что они уехали в Полтаву, куда переехала старшая дочь к банкиру. Это было посредине недели в рабочий день. Я пошел домой. Шел я с трудом. Я прошел около 35-40 километров, хотя город находился в трех километрах от моего дома. Ноги у меня болели. Когда до дома оставался километр, я увидел на шоссе машину Вована, быстро едущей. Я увидел, что из окна на меня испуганно смотрит его жена. Я улыбнулся и помахал рукой. Я пришел домой и лег спать.

Вечером пришла Лида, и мы пошли на скамейку недалеко от ее дома. К нам подъехала машина. Из нее вышли три парня. Один из них предложил коноплю. Я сделал вид, что ничего не произошло, и покурил вместе с ними. Мне стало не по себе. Лида уехала с парнями. Я пошел домой. По дороге меня убило и начало штормить. Я кое-как дошел домой и лег. У меня начала кружиться голова и стало плохо. Я быстро поднялся и вышел во двор. Меня тут же стошнило на огород. Я пошел спать. Следующий день я провел дома.

На следующий день ко мне домой пришла Лида. Я позвонил к Вовану и сказал, чтобы он был дома. Лида же умудрилась упасть с велосипеда и удариться лицом. Она собралась идти в больницу. Я пошел с ней, довел до больницы, и пошел к Вовану. Я проходил мимо милиции, как вдруг откуда-то взялся Вован, схватил меня за рукава и начал кричать. Он был на полусогнутых ногах и с выпученными глазами. Оттуда же выскочила его жена и тоже схватила за рукава. Вышел милиционер. Вован начал кричать, что он заявлял в милицию, что я его хочу убить, подал еще два дня назад, а милиция ничего не сделала. Милиционер недовольно на него посмотрел и повел меня под руку. Я шел и не сопротивлялся. Меня посадили в камеру. Потом зашел милиционер и сказал написать причины моего поведения. Я так и написал, что подозреваю Вована в смерти брата. Через некоторое время приехала скорая помощь с санитарами, и отвезли меня в психушку в Полтаву.

Первое время мне кололи какую-то гадость. Потом я узнал, что это галоперидол. У меня выворачивало шею, нижнюю челюсть тоже. Я порвал щеку зубами. Мне было больно, и держали в наблюдательной палате, где свет ночью не выключали. Меня держали там две недели, потом выпустили в коридор. Там я познакомился с Вовой. Он жил в Диканьке и был как две капли воды похож на Вовку, одногруппника Бадри, который гулял с нами. Только этот Вовка был выше.

Еда в психушке была никакая, и постоянно хотелось есть. Меня продержали в коридоре неделю и снова положили в наблюдательную палату, где я пролежал еще месяц и неделю. Когда меня положили, я познакомился с парнем. Он кому-то набил лицо и лежал 9 месяцев. Его скоро выписали. В средине декабря положили парня Ивана. Как оказалось, Иван работал на трудных работах в свои 19 лет, как в его городе кто-то открыл компьютерные склады. Город был маленький. Иван умудрился ограбить три склада и его поймали. Мы сдружились с Иваном. Он изображал из себя верующего. Как он сказал, таких ложат в психушку. Он рассказал мне за царя Соломона, что него было восемьсот жен, четыреста любовниц и двести наложниц. Положили парня Андрея. Ему было 30 лет. Ему негде было жить. Его напоили как-то и заставили подписать документы, по которым он потерял квартиру и стал бомжем. За несколько дней положили парня до нового года. Парень был из того же города где жил я, и он рассказал, что подростки в городе трахаются прям на улице. За день до нового года его выписали.

Мама приезжала ко мне раз в десять дней. Привозила с собой еду. Много. Но мне все равно не хватало и постоянно хотелось есть. Мама приехала перед новым годом и привезла мне торты и утку. Я взял сумки, попробовал торты, угостил Ивана и санитарок. На новый год мне разрешила санитарка Оксана посмотреть обращение президента. Я посмотрел и лег спать. Иван тоже смотрел. Он перед новым годом хотел убежать на площадь и потом вернуться.

К нам положили наркомана. Я потом узнал, что в отличие от обыкновенного пациента наркоман может по своему желанию уйти из психушки. Положили мужчину. Он всем начал рассказывать, что он ветеран афганской войны. Я поверил. Мы сидели за столом. Он начал ко мне приставать, при этом приговаривал, что он ветеран. Я не выдержал и предложил зайти за угол, чтобы он сделал мне минет. Позже я узнал, что он не ветеран, а сидел в тюрьме. Правда, у него жена была намного младше его.

После нового года я заметил, что утка, которую привезла мама, становилась все меньше. Это иногда было в психушке. Я решил посмотреть, кто присоседился ко мне. Вечером я сел в столовой. Я обычно вечером не ел, экономил еду, как увидел, что в столовую зашел мужчина. Он лежал постоянно в психушке и к нему никто не приезжал. Он подошел быстро к холодильнику, открыл его, потом увидел меня, закрыл холодильник, и также быстро ушел. Я пошел следом за ним. Мы зашли в туалет. Я у него спросил, где он сегодня дежурит. Он испуганно ответил, что в столовой. Я разбираться с ним не стал, и трогать тоже.

У меня в животе начало бурлить и издавать членораздельные звуки. Мне представлялось телепатически, что разговаривал моим животом Вован. Меня пригласил в кабинет доктор. Начал мне рассказывать, что один пациент лег к нему в больницу из-за того, что у него в животе кто-то разговаривал. Я не стал рассказывать ему, что у меня было то же самое.

Ивана выпустили в коридор. Он начал надевать на себя несколько свитеров и штанов. Свои вещи не разрешали носить, и поэтому нам выдавали разные обноски. Вечером, когда я стоял за лекарствами, сзади меня стоял Иван. Он меня позвал. Я обернулся, и он предложил убежать из психушки. Нас постоянно держали под присмотром, и я подумал, что Иван шутит, и ничего не ответил. Через два дня один из пациентов, это был пацан лет 16-ти, поляк, он был очень вредный и капризный, санитары сбежались все к нему. Утром, когда был пересчет пациентов, одного не досчитались. Оказалось, прошлым вечером, когда поляк поднял шум, Иван убежал, открыв первую дверь ложкой, а входную дверь вышиб, раскурочив замок. Нас после этого, из столовой выходя, обыскивали целую неделю.

Я лежал в палате, как женщина санитар, начала возмущаться. Она прочитала статью в газете. Один маньяк дал объявление по Интернету, что хочет человеческого мяса. Один мужчина откликнулся на объявление и пришел. Они отрезали сначала ему половой орган, поджарили и съели. Потом маньяк убил мужчину и разделал его. Потом его поймали менты с полным холодильником человеческого мяса.

В нашем корпусе лежал Иван. Он был без жилья и поэтому его не выписывали. Лежал также учитель уже двадцать лет. Он постоянно, когда говорил, это было редко, матюгался, и он на свою пенсию, которую не тратил на еду, купил телевизор. Лежалее еще несколько человек пожизненно.

По вечерам мы занимали скамейки и ложились на них спать, используя вместо подушек книги. В очередной раз, когда мы легли, Андрей начал истерически смеяться. Я спросил, в чем дело. Он ответил, что представил, как ему придется провести всю жизнь в психушке.

С нами лежал парень Руслан. У него организм нехорошо вел себя по отношению к жиру, а родители приносили ему еду каждый день, и он постоянно делился с нами. Руслан учился в Харьковской пожарной академии.

Через неделю после побега появился Иван. Его окружили врачи, и пошли привязывать к кровати и колоть галоперидол. Иван еще возмущался. Оказывается. Он оставил в психушке паспорт после выборов президента. Ивана отпустили с вязок, но продолжали колоть галоперидол. Я с ним разговорился и он рассказал, что добирался домой пешком в тапочках. Город, где он жил, находился дальше, чем в ста километрах от Полтавы. Он не жалел, что его кололи галоперидолом. Как он сказал, зато погулял.