К предшествующим руководящим положениям об образной природе человека
Многое зависит от того, чтобы благодаря антропософии было понято, что при рассмотрении человека надо отказаться от представлений, которые достигаются в наблюдениях внешней природы. Против этого требования грешит способ мышления, который вступил в человеческие души вследствие духовного развития последних столетий. Именно таким способом привыкают мыслить законы природы и посредством ее законов объяснять себе явления природы, воспринимаемые органами чувств. Тогда направляют взор на человеческий организм, рассматривая и его, таким образом, как если бы его устройство могло быть постигнуто применением к нему законов природы.
С этим дело обстоит именно так, как если бы картину, созданную живописцем, рассматривали в отношении вещества красок, той силы, с какой краски пристают к холсту, того способа, каким краски наносятся на холст, и еще с каких-либо подобных точек зрения. Но всем этим не затрагивается то, что открывается в самой картине. В откровении, которое является посредством картины, живут совсем другие закономерности, чем те, какие могут быть добыты, исходя из указанных точек зрения.
Все дело в том, чтобы уяснить себе, что также и в человеческом существе обнаруживается нечто такое, что не может быть постигнуто с тех точек зрения, из которых добываются законы внешней природы. Если правильно усвоили это представление, тогда будут в состоянии понять человека как образ. В этом смысле минерал не есть образ. Он обнаруживает лишь то, что могут непосредственно воспринять органы чувств.
При наличии образа созерцание направляется сквозь чувственно воспринятое на содержание, которое постигается в духе. Именно так обстоит дело при рассмотрении человеческого существа. Если его постигают верным образом с помощью законов природы, то чувствуют себя в представлении этих законов природы не рядом с действительным человеком, но лишь с тем, через что открывается этот действительный человек.
Надо пережить в духе, что с законами природы стоят перед человеком таким образом, как если бы стояли перед картиной, зная лишь то, что тут- синее, а там- красное, но не были бы в состоянии во внутренней душевной деятельности отнести это синее и красное к чему-то, что обнаруживает себя через эти краски.
Надо иметь ощущение одного рода, когда с законами природы подходят к минеральному, и ощущение другого рода, когда подступают к человеку. В отношении минерального для духовного постижения дело обстоит таким образом, как если бы объект восприятия непосредственно ощупывали; в отношении же человека дело обстоит так, как если бы с законами природы находились от него так же далеко, как от картины, которую не разглядишь, а лишь коснешься душевным взором.
Если, созерцая человека, сначала поняли, что он есть образ чего-то, тогда с верным душевным строем пойдут дальше также и к тому, что представляется этим образом.
И в человеке образная природа обнаруживается неоднозначно. Орган внешних чувств в своем существе есть в наименьшей мере отображение, но в наибольшей мере, некий вид проявления самого себя, как и минерал. Как раз к органам внешних чувств можно ближе всего подойти с законами природы. Рассмотрите хотя бы чудесное устройство человеческого глаза. Это устройство в некотором приближении понимают посредством законов природы. И в отношении других органов чувств дело обстоит подобным же образом, хотя это и не обнаруживается у них так явственно, как у глаза. Происходит это потому, что органы чувств показывают в своем образовании известную завершенность. Они включены в организм в виде готовых образований и, как таковые, они передают восприятия внешнего мира.
Но не так обстоит дело с ритмическими процессами, разыгрывающимися в организме. Они не представляют собою что-то готовое. В них совершается непрестанное возникновение и прохождение организма. Если бы органы чувств были такими, как ритмическая система, то человек воспринимал бы внешний мир таким образом, что этот внешний мир находился бы в непрестанном становлении.
Органы чувств представляются подобными картине, висящей на стене. А ритмическая система предстает перед нами как событие, развертывающееся тогда, когда мы наблюдаем холст и художника в процессе возникновения картины. Картины тут еще нет; но она все больше и больше выявляется. В этом рассмотрении имеют дело только с неким процессом возникновения. То, что возникло, продолжает какое-то время существовать. При рассмотрении человеческой ритмической системы обнаруживается, что к процессу возникновения, к процессу созидания тотчас присоединяется процесс прохождения, разрушения. В ритмической системе открывается становящийся образ.
Та деятельность, которую совершает душа, когда она, воспринимая, отдает себя тому, что предстоит перед ней как законченный образ, может быть обозначена как имагинация. Наоборот, то переживание, которое должно быть развито, чтобы постигнуть становящийся образ, есть инспирация.
Еще иначе обстоит дело, когда рассматривают систему обмена веществ и движения человеческого организма. Это так, как если бы мы стояли перед еще совсем чистым полотном, перед горшочками с красками и художником, еще не начавшим писать картину. Если хотят придти к пониманию в отношении системы обмена веществ и конечностей, то надо развить некое восприятие, для которого все, что схватывают внешние чувства, есть не более, чем вид горшков с красками, чистого полотна и художника в сравнении с тем, что позднее выступает перед нашими глазами как картина художника. И деятельность, при которой душа чисто духовно переживает человека, исходя из его обмена веществ и движений, протекает так, как если бы при ввде художника, чистого полотна и горшочков с красками переживалась написанная позже картина. В отношении системы обмена веществ и конечностей, чтобы придти к ее постижению, в душе должна править интуиция.
Необходимо, чтобы активно действующие члены Антропософского общества именно таким образом указывали на сущность, которая лежит в основе антропософского рассмотрения. Ибо должно быть понято не только то, что получено посредством антропософии как содержание познания, но также и то, как достигнуть переживания этого содержания познания.
Изложенное здесь приводит на пути такого рассмотрения к следующим руководящим положениям.