Такой ракеты в классификаторе нет
Несмотря на очевидный высокий уровень решений, получивших развитие в процессе проектирования ракеты РТ-20П, дальнейшая судьба ее оказалась печальной. "Хождением по мукам" с нелогичным концом можно назвать все последующие перипетии в ее истории.
Первый этап представления будущей ракеты на официальном уровне - защита эскизного проекта. В условиях отсутствия конкуренции и очевидной перспективности проекта, защита - дело тривиальное. Тем не менее Главный может быть даже более тщательно, чем обычно, подспудно чувствуя будущие трудности, готовится к предстоящей процедуре. На совещаниях у Михаила Кузьмича проектанты докладывают об особенностях комплекса, в том числе возможных схемах его эксплуатации, по которым не было установившихся представлений, результаты сопоставлений предлагаемых решений с традиционными в плане оценки перспективности нового направления. В процессе обсуждения формируются основные положения доклада, изготавливаются добротные плакаты, на которых наглядно демонстрируются схемные увязки, предполагаемые конструктивные решения, методы оценки основных параметров, в частности, приводятся некоторые данные по эффективности комплекса. Это направление научной оценки перспективности разработок еще только начинало формироваться. В докладе четко и целенаправленно показывается, что при высокой точности попадания ракеты противника существующие шахтные комплексы могут себя исчерпать.
Со свойственной привычкой в процессе подготовки Главный приглашает на репетиции всех причастных к этому проекту, невзирая на ранги, а потому среди участников есть и молодые специалисты. Все это свидетельствует о том большом значении, которое придается предстоящей защите.
Получив добро от своих проектантов и поняв, насколько новы и принципиальны представляемые материалы, перед выходом на следующий этап обсуждения проекта Михаил Кузьмич счел необходимым выслушать мнение представителей головного научно-исследовательского института. Для обсуждения в конструкторское бюро была приглашена группа специалистов ЦНИИмашиностроения. Делегация прибыла мгновенно, буквально на следующий день.
Ученые внимательно выслушали сообщения по проекту, но с выводами почему-то не торопились, вели себя осторожно. Вроде бы и навести критику не могли, но и не высказывали одобрительных оценок. В конце концов, их мнение вырисовалось в обтекаемых тонах: принципиальных возражений нет, но лучше с проектом "не высовываться", ибо в нем, по существу, много противопоставлений не в пользу построенных шахтных стартов, находящихся на вооружении. И окончательное резюме: "Мы за", но... Это слишком категорично. Представлять материалы Заказчику не рекомендуем".
В заключительном слове Главный был бескомпромиссен, сказал, как отрезал:
- Вы меня не убедили. Считаю необходимым представить работы конструкторского бюро по принципиально новому варианту на защиту проекта.
А посему беру плакаты и буду докладывать.
Прекрасно осознавая трудности, которые ждали впереди, Михаил Кузьмич не ускорял событий. По пути в подмосковное Перхушково, где должна была
решаться судьба проекта, он проводит еще одну репетицию, на этот раз у главного инженера первого главка министерства Е.Н. Рабиновича, курировавшего днепропетровское конструкторское бюро. Министерство дает добро.
И вот, наконец, защита эскизного проекта на заседании Научно-техни-ческой комиссии Ракетных войск. На таком солидном собрании председательствует Главнокомандующий Ракетными войсками. Соответственно и докладывать положено только Главному конструктору проекта. А это он умел делать превосходно, тем более что готовился заранее и очень тщательно. Доклад получился выше всяких похвал. Четко расставлены акценты, убедительно продемонстрированы преимущества, обрисована перспектива. Все доказательно, подкреплено логикой проектирования, цифрами расчетов и анализов. Показана необоснованность завышенных требований Заказчика к самоходной пусковой установке на гусеничном ходу, Главным конструктором которой стал создатель знаменитых танков и самоходных артиллерийских установок Ж.Я. Котин.
Доклад окончен. Начинается обсуждение. "Высокая наука" в лице представителей ЦНИИмаша по-прежнему занимает неопределенную выжидательную позицию, не желая вступать в явную конфронтацию и обострять отношения с той или другой стороной. Военные же, наоборот, предельно определенны.
Они категорически против.
То, что новый проект не будет встречен с энтузиазмом, было ясно заранее, но чтобы реакция была такой "черной", никто не предполагал. У присутствующих возникло даже мнение, что "завал" запрограммирован заранее и все роли расписаны. Но, в то же время, стало ясно, что сценарий задуманной акции продуман недостаточно. Выступают против, а побудительные мотивы понять трудно. Основные претензии сводятся к тому, что вторая ступень - жидкостная и ракета перетяжелена, а посему пусковая установка будет медленно передвигаться по грунту. Создавалось впечатление, что ей нужно "носиться", как танку, по полю боя. В то время, как ей необходимо всего лишь раз в месяц перебазироваться с одного места на другое, "запутывая следы". Один из выступавших, полковник, настолько переусердствовал, что не нашел ничего более умного, как выдвинуть в качестве главного аргумента не в пользу проекта тезис:
- Ракета не жидкостная и не твердотопливная, а такой в классификаторе нет.
И, развивая далее мысль, без всякой аргументации сделал настолько необоснованный, настолько категоричный вывод, что по этой причине она вобрала в себя все недостатки и жидкостного и твердотопливного вариантов. Этот тезис, несмотря на его банальность, оспаривать трудно, поскольку любая конструкция имеет свои неизбежные недостатки. И, естественно, в таком варианте они удваиваются. Но при этом нарочито забывалось, что и все достоинства также усиливаются в такой же пропорции. Но признать это - значит стать на принципиальную позицию, а ее-то как раз и не было у противников проекта.
Стало ясно, что настроение оппонентов выражает узковедомственный подход и непонимание перспектив развития техники. Единственным, но зато решающим голосом в дружном хоре хулителей прозвучало выступление Главнокомандующего Ракетными войсками стратегического назначения маршала Н.И. Крылова. Взяв слово в заключение обсуждения, он не только не согласился с мнением своих аппаратчиков, но и отметил, что предлагается очень интересное и нужное направление, а предъявляемые требования просто чересчур завышены. Так твердая целеустремленная позиция Главного конструктора и мудрость Главкома Ракетных войск, поверившего в предложенные проработки вопреки активной негативной позиции своих служб, и поддержавшего М.К. Янгеля, склонили участников заседания к положительной оценке проекта, а НТКРВ дало добро на продолжение работ. Шел 1965 год.
Дальше был обычный процесс, в котором на самом деле обычной является только схема последовательности этапов, включающая выпуск чертежно-технической документации, разработку технологических процессов изготовления, наземную отработку функционирования систем, испытания на прочность, изготовление, и, наконец, вывоз первой ракеты на полигон. А за этими стандартными фразами - бесконечный напряженный изнурительный труд, в котором все выполняется на уровне принципиально новых методов расчета и инженерных решений, защищаемых авторскими свидетельствами на изобретения. Заключительный этап - испытания на полигоне, которые подтверждают правильность принятых решений.
В процессе летно-конструкторской отработки произошел случай, который до сих пор остается в памяти старожилов КБ "Южное", как напоминание об ответственности при принятии любого, казалось бы, и не очень важного решения.
Одна из проблем, которая возникла при создании ракеты РТ-20П, была связана с привязкой команды на запуск маршевого двигателя после выхода ракеты из контейнера. Бортовых цифровых вычислительных машин тогда еще не было. Поэтому был сконструирован электромеханический контакт выхода ракеты при старте из транспортно-пускового контейнера. В качестве чувствительного элемента прибора, отслеживавшего движение по контейнеру, использовался подпружиненный поршень, опорой которого являлся шарик в обойме. При движении внутри контейнера шарик скользил по его поверхности, а при выходе ракеты выталкивался пружиной и тем самым освобождал выключатель запуска двигателя. В результате подавалась команда на его запуск. Одновременно катящийся по алюминиевому корпусу контейнера шарик оставлял след, что свидетельствовало о пройденном пути.
При проектировании контакта выхода были поставлены очень жесткие требования к условиям эксплуатации. Механизм контакта должен был сохранять работоспособность, находясь в составе ракеты без техобслуживания при транспортировке в течение всего ресурса ракеты, предстартовой эксплуатации, выдерживать высокие температуры, возникающие в процессе работы пороховых аккумуляторов давления, и вибрационно-ударные нагрузки при старте ракеты из транспортно-пускового контейнера. И после всего этого устройство должно было сработать и выдать команду на запуск первой ступени через
0,12 с после выхода последней опоры ракеты из транспортно-пускового контейнера.
Прибор хорошо зарекомендовал себя в процессе пусков, но ракету по разным причинам преследовали неудачи. И вдруг доходит тревожный сигнал и для создателей контакта выхода. При очередном пуске происходит нерасчетный запуск маршевого двигателя в контейнере. Он практически разрушен, во всяком случае для дальнейшей эксплуатации не годится. Результаты расшифровки телеметрических измерений показали, что причина аварии в контакте выхода. Он выдал преждевременную команду на запуск маршевого двигателя.
Руководителя подразделения, в котором разрабатывался датчик, срочно ночью отправляют на северный полигон в Плесецк, более известный как
Мирный, что никак не соответствовало его назначению. На стартовых площадках полигона отрабатывались и боевые и космические ракеты.
Обгоревший контейнер лежит в монтажно-испытательном корпусе.
Прибывший инженер заходит внутрь контейнера и начинает изучать след на его поверхности, оставляемый чувствительным элементом - шариком, просматриваемый через копоть, образовавшуюся от пороховых газов. Различим след, соответствующий загрузке в контейнер. Отчетливо виден след, свидетельствующий о транспортировке ракеты в горизонтальном положении. А вот и след в момент старта при движении по контейнеру. Он слегка расходится со следом, соответствующем движению при загрузке. Значит ракета при выходе несколько закручивалась относительно продольной оси. И вдруг на половине длины контейнера стартовый след от шарика обрывается. На пути контакта выхода отверстие миллиметров сорок в диаметре! А после отверстия след опять продолжается.
Так вот причина преждевременного срабатывания! Шарик провалился в отверстие, а прибор продемонстрировал свою надежность: нырнув в отверстие шарик санкционировал выдачу преждевременной команды на запуск маршевого двигателя. Но откуда взялась дыра? Кто ее сделал? И почему контакт выхода не сработал при загрузке?
Оказалось, что в процессе втягивания ракеты в контейнер чувствительный элемент прошел всего лишь в нескольких миллиметрах от края отверстия.
При старте же за счет закрутки ракеты, угодил в нее.
В процессе аварийного выхода из контейнера ракета разломалась пополам. Вторая ступень упала сразу, а первая, пролетев некоторое расстояние, "приземлилась" на расположенном поблизости аэродроме, и пока не заглохла, "ползала" между самолетами но, к счастью, не повредила ни одного из них.
Солдат из киноотряда, занимавшийся съемкой выхода ракеты из контейнера, не растерялся и отснял на пленку весь процесс аварийного пуска, а также разрушения при выходе из контейнера, и умудрился даже зафиксировать пролетевшую над ним первую ступень. Этот "подвиг" был высоко отмечен руководством - находчивый смельчак получил десятидневный внеочередной отпуск.
Но откуда же появилось злополучное отверстие, за которое пришлось заплатить такой дорогой ценой?
Оказалось, что, не согласовав с другими подразделениями, отверстие предусмотрели конструкторы ракеты при разработке системы термостатирования контейнера. В номинальном состоянии путь шарика не проходил через это отверстие. Но при этом упустили из виду, что ракета в процессе движения может закручиваться.
В конструкцию контейнера незамедлительно были внесены изменения. Возникшее после этого аварийного пуска подозрительно-настороженное отношение к конструкторскому бюро начальника полигона генерал-майора
Г.А. Алпаидзе рассеялось только после последовавших нескольких успешных пусков.
- Приходилось, - вспоминает Ю.А. Панов, рассказавший эту историю, - доставать из ближайшего болота полукольца нижнего обтюратора, на котором устанавливался контакт выхода, и показывать, что даже после падения с нескольких сот метров они оставались целыми...
Летно-конструкторская отработка новой ракеты продолжалась.
И вот наступит 1 Мая 1967 года, и на традиционном военном параде, предшествующем демонстрации на Красной площади в г. Москве, будет продемонстрирован комплекс РТ-20П. Диктор торжественным, хорошо поставленным голосом, под рефрен шума двигателей и рокот гусениц самоходок объявит о новой победе советских инженеров, о создании в СССР нового вида межконтинентальных баллистических ракет стратегического назначения.
Показательно, что комплекс РТ-20П настолько опережал уровень техники своего времени, настолько это было необычно и неожиданно, что присутствовавшие на параде американские специалисты не смогли до конца разобраться в увиденном и посчитали, что демонстрируется не межконтинентальная баллистическая, а ракета средней дальности, и что "русские" показали лишь контейнер с ракетой, а для ее запуска, по всей видимости, используется еще не одна машина вспомогательного оборудования, в том числе и специальный пусковой стол. В этом "авторитетном" заключении нашла отражение бытовавшая в то время недооценка уровня, достигнутого советским ракетостроением, и, в первую очередь, конструкторским бюро, руководимым М.К. Янгелем.
Становление же ракеты вступило в новую фазу, ничего общего не имевшую с техникой. Более того, ее судьба практически уже была решена.
И свершилась она не в стенах научно-технических советов, а в кулуарах высших эшелонов власти. Старинный русский принцип, обнародованный устами
Фамусова в комедии А.С. Грибоедова "Горе от ума": "Ну как не порадеть родному человечку!", и в социалистическом обществе сохранил свою магическую силу. Именно в это время "набрали силу" два человека, определявшие практически всю судьбу ракетной техники. С одной стороны - активный участник
Отечественной войны, ставший министром обороны Советского Союза,
Маршал А.А. Гречко, а с другой - один из крупнейших организаторов оборонной промышленности, занявший высокие посты первого заместителя Председателя Совета Министров СССР и секретаря ЦК КПСС, - Д.Ф. Устинов. Между ними развернулось открытое противоборство, определяемое личной благосклонностью к Главным конструкторам.
А.А. Гречко еще с хрущевских времен продолжает поддерживать
В.Н. Челомея, который "перехватил" у конструкторского бюро М.К. Янгеля жидкостное направление по малогабаритным ракетам. Д.Ф. Устинов благоволит к А.Д. Надирадзе и видит развитие твердотопливной тематики в плане работ возглавляемого последним Московского института теплотехники. У М.К. Янгеля среди руководителей такого уровня "своего человека" не было. Он оставался один, никто его не поддерживал. Проводить собственную линию было,
естественно, очень тяжело. Война на два фронта? Или предстоит нелегкий выбор: что принести в жертву? Либо отдать жидкостное направление в части малогабаритных комплексов и примкнуть к лагерю А.А. Гречко в борьбе за
РТ-20П, либо, наоборот, объединиться с Д.Ф. Устиновым, отказавшись от
РТ-20П и продолжить борьбу с В.Н. Челомеем за малогабаритные жидкостные ракеты.
Большая политика, как большие игры. На этом этапе начали проявляться уже субъективные факторы. Д.Ф. Устинов был, несомненно, ближе М.К. Янгелю по личностным мотивам, с ним приходилось много работать еще в Министерстве оборонной промышленности, в котором на начальном этапе, после отказа Наркома авиационной промышленности А.И. Шахурина заниматься
ракетами, и находилась вся ракетная техника. Да и завод и ОКБ в Днепропетровске являлись, по сути, его детищами.
Развязку ускорил очередной, оказавшийся неудачным, пуск. Который и решил судьбу ракеты. М.К. Янгель перестает бороться за проект РТ-20П.
В результате конструкторское бюро получает заказ на разработку жидкостных носителей, которые станут основным направлением в его деятельности при создании ракет третьего поколения.
В сложившейся ситуации Главный конструктор московского института, занимающегося проектированием ракет на твердом топливе, А.Д. Надирадзе не упустил своего шанса и срочно затребовал техническую документацию.
М.К. Янгель, в который уже раз, должен был без сохранения прав авторства передать все чертежи, в том числе и все, что связано с отработкой контейнера и выходом из него ракеты. Более того, по просьбе А.Д. Надирадзе был полностью спроектирован старт ракеты, разрабатывавшейся Московским НИИ:
выбраны все параметры ПАДов, в том числе расходные характеристики и
вес, рассчитана скорость выхода ракеты из контейнера и динамика старта, термодинамические процессы при старте, а также волновые и акустические нагрузки.
Но пройдет еще десять лет, прежде чем возглавляемый А.Д. Надирадзе институт создаст полностью твердотопливную ракету. Правда, она окажется в полтора раза тяжелее, чем было заявлено на момент начала проектирования. И только лишь на "следующем витке", пройдя еще один цикл, он спроектирует нужную по характеристикам машину. Но это будет уже через шесть с половиной лет с момента отказа от принятия на вооружение РТ-20П. Именно настолько, практически, отстанет в своем развитии это направление ракет стратегического назначения.
ВЫБОР ЯНГЕЛЯ
С ростом дальности и поражающей способности менялась и концепция эффективности ракетного оружия.
Первые боевые ракеты проектировались в конструкторском бюро
С.П. Королева. Ракета Р-1, скопированная с немецкой времен второй мировой войны ФАУ-2, и Р-2 - ракета собственной конструкции - имели головную часть с зарядом взрывчатого вещества. Ракета Р-5 была уже оснащена двумя видами заряда: обычное ВВ и атомный заряд. Все они находились в свое время на вооружении и запускались с открытого наземного стартового стола. Ракеты были нацелены на "доступные" административные и промышленные центры предполагаемого противника, и считалось, что этим уже все решено и что сами ракеты врагов не имеют.
Но ракеты могут быть удобной мишенью для авиации противника. Поэтому-то их и начали "загонять" в землю. Спрятали - и все, задача защиты как будто решена. Фактически же это была очень низкая степень защищенности, соответствующая давлению во фронте ударной волны 2-10 кг/см2. Военные стратеги, "проигрывая" тактику ракетной войны, приходят к выводу: для того, чтобы выйти победителем, надо прежде всего уничтожить ракеты противника, а уж потом "браться" за города.
Эта концепция становится основополагающей при определении тактико-технических требований, предъявляемых к разрабатываемым проектам. Так возникла доктрина стратегии войны, в которой оружием и мишенью для него - объектом поражения является новый вид техники. Поэтому при разработке очередной боевой ракеты перед проектантами конструкторского бюро был
поставлен вопрос о повышении живучести и защищенности наряду с дальнейшим совершенствованием стартовых комплексов при размещении вновь создаваемых МБР в шахте. Задачи, которые при этом решаются, а следовательно и преимущество шахтного содержания ракеты очевидны: выдерживается нужный температурный режим, обеспечивается защита от диверсий, от взрывной волны атакующей ракеты, а также от непогоды. В момент подачи команды на пуск следует только открыть защитное устройство пусковой установки или, как принято было называть, крышу - и старт состоится.
Анализируя перспективы развития боевого ракетостроения в свете новой военной доктрины, М.К. Янгель первым среди главных конструкторов осознал необходимость революционного пересмотра принципов проектирования с позиций технических и технологических связей ракеты и всей шахтной установки, обеспечивавших ее старт. Ведь до сих пор стартовый комплекс делался под ракету. Главный, со свойственной ему прозорливостью, понял, что наступило время решать проблему комплексно: ракета и стартовая позиция единое и неделимое целое и проектирование должно вестись с позиций удовлетворения требований выполнения поставленной задачи для ракеты, находящейся на боевом дежурстве.
Приступая к реализации нового взгляда на стартовый комплекс,
М.К. Янгель видит его будущее в минометном старте.
Идея выбрасывать вновь проектируемую межконтинентальную баллистическую ракету тяжелого класса сформировалась в воображении Михаила Кузьмича во время встречи и состоявшегося разговора с мало кому известным начальником лаборатории ЦНИИмаша В.М. Макушиным, которого в силу каких-то обстоятельств (а может быть за пропаганду минометного старта) в определенной степени недолюбливали в днепропетровском конструкторском бюро. Главный не только поверил в предложенную цель, но и как увлекающийся человек зажегся ею. И это не было следствием простого случая, сведшего рядового исполнителя с руководителем высокого ранга. В этом был весь Кузьмич (как иногда сослуживцы называли Главного, желая подчеркнуть особое к нему уважение), обладавший необыкновенным даром притягивать к себе неординарно мыслящих людей с интересными и дерзкими идеями, удивительным умением разговаривать, а главное - слушать. Люди тянулись к нему, зная, что встретят доброжелательность и поддержку. Для таких у Главного, независимо от их служебного положения, как у рачительного хозяина всегда были широко распахнуты двери.
Встреча М.К. Янгеля с В.М. Макушиным показательна с психологической точки зрения. В наше время, когда почти все уже в идейном плане "изобретено", многие предложения ждут своего часа.
Помнил или нет Главный конструктор, но два человека в конструкторском бюро - К.А. Луарсабов и Ю.К. Исаичев, по праву, могли претендовать на свою долю авторства.
Десятилетием раньше, когда в 1956 году в КБ "Южное" разрабатывался проект размещения и старта ракеты с подводной лодки. Упомянутыми инженерами была сделана робкая попытка рассмотреть возможность извлечения ракеты из контейнера подводной лодки, находящейся в надводном положении. Для этих целей рассматривались два варианта - "холодный" старт, когда выталкивающей силой являлся сжатый воздух, и "горячий" старт, когда ракета выбрасывалась пороховыми или выхлопными газами работающего двигателя. Для удержания газов предполагалось использовать резиновые обтюраторы, размещенные между стволом контейнера и корпусом ракеты в двух-трех
ярусах. Были сделаны необходимые прорисовки и проведены предварительные прикидочные расчеты по оценке необходимого запаса сжатых газов (объем, начальное и конечное давления на момент выхода ракеты из ствола шахты, определены максимальные перегрузки, которые будут действовать на конструкцию). К сожалению, это предложение прозвучало как нереальное, к нему даже не прислушались и просто отмахнулись. Победила идея вытаскивания ракеты с помощью двигателей специальной конструкции с развернутыми соплами и крепившихся с помощью мощной рамы на стыке головной части и корпуса ракеты. В довершение ко всему, когда проработки передали в конструкторское бюро В.П. Макеева, о них просто больше не вспоминали.
Не будем обсуждать, насколько удачен сам по себе термин "минометный старт" для решения задачи выбрасывания ракеты из пускового контейнера.
За аналог можно было бы с равным успехом взять и эффект откупоривания бутылки с шампанским, когда пробка под действием газов, сопровождаемая звуковым эффектом, вылетает под потолок. Чтобы появилось новое слово и приобрело право на жизнь, нужно, чтобы оно выражало самую сердцевину рассматриваемого явления так, чтобы и "языку" не принять его было невозможно. Когда же не удается сформулировать новое оригинальное определение, метко схватывающее суть явления, на помощь приходят аналоги.
Не нова и сама по себе идея использования активно-реактивной тяги.
Она широко применяется во многих видах оружия. Но речь-то шла о принципиально отличной постановке задачи, о тяжелой межконтинентальной баллистической ракете, которую нужно не только выбросить, но и в процессе выталкивания запустить маршевый двигатель первой ступени.
По схеме минометного старта ракета должна была выталкиваться из шахтной установки газами, создаваемыми, как и при выходе из контейнера ракеты РТ-20П, специальными пороховыми аккумуляторами давления, двигаясь при этом внутри направляющей пусковой трубы, по сути являющейся также контейнером. Принципиально важный вопрос: связь ракеты с контейнером. Она реализуется с помощью четырех специальных поясов.
После того, как ракета, выброшенная из шахты, поднимется на 15-20 метров над уровнем земли, начинает работать двигатель первой ступени, то есть практически старт происходит над шахтой в состоянии невесомости.
К этому необходимо небольшое пояснение.
Запуск двигателя фактически начинается в процессе движения ракеты в шахте. Именно на этом отрезке выполняются все подготовительные операции: прорываются мембраны, за счет перегрузок происходит заполнение систем компонентами топлива, раскручиваются турбины. То есть весь подготовительный процесс, предшествующий началу работы двигателя, происходит во время выталкивания ракеты из шахты и свободного дальнейшего движения.
И только когда неуправляемая 210-тонная громадина зависает над шахтой, начинается горение топлива и возникает тяга двигателя, сопровождающаяся огнем и продуктами сгорания. Все это видят наблюдатели.
Опыт отработки ракеты РТ-20П в этом случае использовать было уже нельзя, поскольку вопроса запуска твердотопливного двигателя в невесомости не существовало. Все это выдвигало, естественно, ряд сложных, совершенно новых проблем. Но они уже касались только Главного конструктора, а не смежников.
И все же одна идея выбрасывания ракеты, дающая возможность уменьшить общие габариты шахты, вряд ли могла полностью компенсировать те трудности, которые следовало преодолеть. Приняв схему минометного старта, нужно было решить много совершенно новых и архисложных вопросов, связанных, в первую очередь, с обеспечением прочности шахтного комплекса и находящейся в нем ракеты, с созданием ПАДов, с движением в шахте и с запуском двигателя первой ступени ракеты.
А вот тут-то и заявило о себе во всю силу предложение В.М. Макушина, которое окрестили как идею "четырех линий". Согласно предлагавшейся концепции не надо было строить новые шахты. Предполагалось использовать существующие, построенные раньше под другие и подлежавшие к тому времени снятию с вооружения ракетные комплексы, имевшие значительно больший диаметр ствола, чем требовалось при минометном старте для новой ракеты.
А четыре линии - это как раз и есть две образующие цилиндра ствола, расположенные на противоположных концах диаметра старой шахты, и две образующие, соответствующие диаметру нового ствола шахты, в которой подвешивается транспортно-пусковой контейнер с ракетой при помощи системы амортизации. Последняя позволяет снижать до допустимо возможных боковые и вертикальные перемещения контейнера в процессе сейсмических воздействий.
Образующаяся полость между старым и новым стволом заполнялась бетоном, что резко повышало (в десять раз) защищенность шахты от нагрузок ударной волны атомного взрыва атакующей ракеты противника.
Эффективной реализации минометного старта способствовала и принятая в конструкторском бюро тандемная схема деления ступеней, когда вся ракета имеет единообразную форму, состоящую из цилиндрических и конических отсеков, и поэтому очень хорошо вписывается в цилиндрический транспортно-пусковой контейнер ракеты. Намного сложнее создать транспортно-пусковой контейнер, а следовательно, и шахту для ракеты пакетной схемы, состоящей из центрального блока и боковых ускорителей. В этом случае поперечное сечение ракеты имеет очень сложную форму. Именно с такими трудностями пришлось встретиться, когда была предпринята попытка поместить в шахту ракету Р-7 конструкции С.П. Королева, широко известную как бессменный носитель, доставляющий космонавтов на орбиту.
Однако идея минометного старта, когда ее обнародовал Главный, вначале практически не нашла единомышленников, в первую очередь, в собственном конструкторском бюро и, мягко говоря, была встречена сдержанными улыбками. А вот скептиков было хоть отбавляй.
- Я не представляю, как эту "дуру-жестянку" можно выбросить, да еще запустить двигатель, - заявил ведущий проектант, увидев макет ракеты в сборочном цехе.
Кое-кто из наиболее ярых противников даже не прочь был позубоскалить, поговаривая о "прорезавшемся" чудачестве Кузьмича, потерявшего, якобы, ориентиры. "Ха-ха, - посмеивались они втихомолку - дождались! Поговорит с кем-то посторонним, приедет, и выдает беседу за новую идею". Не обошлось без дискредитирующих уколов:
- С кем ты спутался, они авантюристы, у них ничего не получится, а на тебя всю вину свалят, - шантажировал один из заинтересованных конкурентов Главного конструктора, проектировавшего пороховые аккумуляторы давления.
Будущий главный оппонент минометного старта - Е.Г. Рудяк, выражая свое инженерное кредо, не преминул даже съязвить:
- Подбросить, как яблоко, жидкостную махину весом более двухсот тонн - это чистейший абсурд.
Всесильный конкурент В.Н. Челомей демонстративно пообещал:
"Я сниму шляпу, если ракета полетит".
Заместитель министра общего машиностроения Г.М. Табаков, который по долгу службы должен был поддерживать любое прогрессивное начинание, отказался подписать тактико-технические требования на разработку проекта.
Непонимание в собственном конструкторском бюро, где в крайнем случае можно и власть употребить (что в конце концов, как покажет ход дальнейших событий, и было сделано), а также в Министерстве и у смежников приобрело угрожающий оборот в определенных кругах Министерства обороны. Связано оно было с позицией, занятой представителем Заказчика при КБ "Южное".
Руководитель военной приемки оказался одним из немногих, кто разделял идею М.К. Янгеля. Это настроение стало известно его начальству в Глав-
ном управлении ракетного вооружения. Последовали телефонные звонки с указанием представить отрицательное заключение на эскизный проект
минометного старта. Дело дошло даже до последовавших из Москвы угроз руководителю военной приемки. Смысл их сводился к нехитрой сентенции: "Янгель- то независимо от исхода борьбы останется "живой", а ты наверняка нет - не удержишься на своем месте". Отражением этих настроений явилась реакция заместителя министра обороны по капитальному строительству и расквартированию войск Н.Ф. Комаровского, который, ознакомившись с ТТТ, изложил свое кредо так: "Подпишу после хотя бы одного успешного пуска жидкостной ракеты с минометным стартом".
Вспоминая те далекие времена, свидетели рождения минометного старта единодушны: ни у кого не укладывалось в голове, что тяжелую машину можно выбросить из шахты, и посему предложение воспринимали как технический романтизм.
А Янгель, поняв открывшуюся перспективу, поверил, и, не изменив своей вере и своему чувству, не отступил ни на йоту от принятого решения, несмотря на все трудности и огромное противодействие, которые отчетливо вырисовывались на этом пути. И в этой борьбе им будет руководить только императив веры в перспективу нового вида старта. Да, нелегким бывают "дороги, которые мы выбираем". Но иначе, наверное, не состоялся бы феномен личности
Главного конструктора.
Отныне не только помыслы, но и вся стратегия и тактика М.К. Янгеля подчинены одной цели - старт должен быть обязательно минометным. И в этом противостоянии с оппонентами он показал себя целеустремленным, бескомпромиссным и жестким бойцом, умным, дальновидным и расчетливым политиком, делающим непредсказуемые, далеко нацеленные ходы.
НЕОРДИНАРНАЯ ЛИЧНОСТЬ
Принимая решение о минометном старте, М.К. Янгель привлекает в качестве смежника конструкторское бюро, возглавляемое Е.Г. Рудяком, с которым уже имелся успешный опыт сотрудничества по газодинамическому старту при выходе из шахты по направляющим. За его плечами работы, приведшие к созданию стартовых позиций "Шексна" и ОС. На сей раз Главный ставит перед ленинградцами задачу о проектировании шахты, дающей возможность реализовать новую идею. Однако дальнейшие события развиваются совсем по другому сценарию, чем это задумывалось.
В правилах Михаила Кузьмича были превратившиеся в необходимость еженедельные общие субботники и беседы с работниками проектных подразделений. На них рассматривались не только текущие задачи, но и самый широкий круг вопросов, вплоть до анализа состояния разработок в стране. Обсуждения хотя и носили характер непринужденной беседы, но дух ее был основан на высокой требовательности руководителя к выполняемым работам. Именно это и должно было сыграть роль при становлении нового комплекса. Но М.К. Янгель неожиданно заболел и утратил в результате контроль за ходом становления проекта.
Однако даже на больничной койке он не расстается с овладевшей им идеей и постоянно просит приносить литературу, связанную с комплексом вопросов, возникающих при реализации минометного старта.
А в это время Е.Г. Рудяк, не без явного согласия заместителей Главного конструктора ракеты и всего комплекса, при разработке эскизного проекта, придерживаясь своих взглядов и исходя из старых устоев, отработанных на предыдущих проектах, закладывает шахтный стартовый комплекс с газоходами. И это решение, как показал ход дальнейших событий, оказалось роковым. Столкнулись две конструкторские школы, два стиля мышления: безграничная вера в принятое решение, основанная на прекрасном видении перспективы, вошла в противоречие с устоявшимися взглядами, в основе которых были незыблемые стандартные подходы и традиционные пути решения задач.
Для того, чтобы понять корни возникшего конфликта, следует в двух словах охарактеризовать Е.Г. Рудяка как руководителя и инженера. Справедливости ради следует отметить, что это была неординарная личность. Один из талантливых и заслуженных конструкторов, много сделавших для развития оборонной техники, обладал не только твердой волей и целеустремленным характером при решении любых задач, поручаемых его коллективу, но и завидной технической эрудицией. Все разделы проекта лично читал и просматривал в черновиках. Сам становился за кульман, когда требовали обстоятельства, обсуждал прямо на рабочих местах возникавшие проблемы, предлагал решения. Будучи до мелочей знаком с содержанием проекта, на совещания ездил без свиты, выступая с докладами, мог ответить без консультации на любой вопрос, а сказавшего невпопад поставить мгновенно на место. Однако взаимоотношения с сотрудниками строились совсем на других принципах, чем в янгелевском КБ. Сослуживцы отмечали исключительную работоспособность Главного. Ежедневный труд больше и дольше всех воспитал в нем такую же непомерно жесткую требовательность и к подчиненным. Для достижения цели он не считался ни с чем, а порой и ни с кем. Несмотря на э