Илайдж Бейли посещает человеководческую ферму

Бейли похолодел. Позитронный робот был символом превосходства спейсеров над землянами, символом их могущества. Бейли постарался, чтобы его голос не выдал охватившего его волнения.

– Но, сэр, это скорее экономическое оружие, не так ли?

– То, что вы говорите, очевидно, но это ещё не все. – Голос Квемота звучал равнодушно. – Есть нечто более важное.

– Что именно?

– Благодаря роботам жизнь на Солярии стала образцом, к которому должны стремиться другие миры. А кроме того… – Квемот внезапно умолк, явно не желая развивать эту тему.

– Возможно, – сухо заметил Бейли, – но пока что на вашей Солярии убили одного человека и совершено покушение на жизнь другого.

Старый солярианин опустил голову и сухо промолвил:

– Я ответил, как мог, на ваши вопросы. Вы ещё что-нибудь хотите узнать?

– Нет, спасибо. Пока вопросов у меня больше нет. Можно воспользоваться вашим телеэкраном?

– Конечно. Мои роботы в вашем распоряжении. А сейчас я покину вас. Прекратить контакты, – скомандовал он и исчез.

Но более чем через тридцать секунд перед Бейли возник один из роботов. Снова Бейли удивился точности, с которой управлялись эти создания. Возможно, был дан общий сигнал: «Выполнять свои обязанности», – возможно, роботы постоянно прислушивались к тому, что происходило у людей, и поэтому в любую минуту знали их возможные приказания.

Робот заговорил с обычной ровной почтительностью машины:

– Я прибыл, чтобы помочь вам, господин.

– Мне нужно соединиться с тем местом, где работал Дельмар. Ты сможешь сделать это?

– Да, господин.

Бейли передёрнул плечами. Пора бы ему привыкнуть и не задавать нелепые вопросы. Роботы могли сделать все.

– Соедини меня с ассистентом правителя Дельмара. Если его нет на месте, найди его, где бы он ни находился.

Робот повернулся, чтобы выполнить приказание, но Бейли задержал его.

– Стой! – крикнул он. – Скажи, что его вызывают по делу государственной важности. Да, и пусть мне принесут что-нибудь поесть. К примеру, сандвич и стакан молока.

Задумчиво жуя сандвич, Бейли подумал о том, что Дэниел Оливо, несомненно, подозрительно отнёсся к каждому кусочку подаваемой ему еды. Возможно, Дэниел прав.

Так или иначе, он съел сандвич без каких-либо угрожающих симптомов и принялся за молоко. Конечно, он не получил от Квемота той информации, на которую надеялся, но всё же разговор был небесполезен.

– Ассистент готов принять вызов, – сообщил возвратившийся робот.

– Хорошо. Были какие-нибудь трудности?

– Ассистент спал, господин.

В ту же минуту Бейли увидел постель и на ней лицо и фигуру ассистента. На лице была гримаса возмущения.

Бейли отпрянул назад, как будто перед ним внезапно возник непреодолимый барьер. Снова его сведения не довели важную информацию. Никто не подумал сообщить ему, что ассистентом Рикэна Дельмара была женщина.

Глядя на незнакомку, Бейли испытывал злобное удовлетворение. Земляне полагали, что все женщины-спейсеры – прекрасны. Гладия, конечно, подтверждала это предположение. Но зато женщина, лежавшая в постели, была некрасива даже по земным стандартам – длинное лицо, крупный нос, тяжёлый подбородок. Тёмные спутанные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Бейли был удивлён, когда она заговорила звучным приятным контральто:

– Послушайте, вам известно, который час?

– Да, конечно. Но поскольку я собираюсь к вам в гости, я счёл своим долгом предупредить…

– Что вы сказали? В гости? О небеса! – её глаза расширились, она прижала руку ко рту. – Послушайте, вы что, назначены моим ассистентом?

– Нет. Я занимаюсь расследованием убийства Рикэна Дельмара.

– Ну и занимайтесь, мне-то что…

– Как вас зовут?

– Клариса Канторо.

– Сколько времени вы работали с Рикэном Дельмаром?

– Три года.

– Очевидно, вы сейчас во главе всего дела? И постоянно находитесь здесь? – Бейли чувствовал неловкость, задавая вопрос, ибо он по-прежнему не понимал, в чём же заключается это дело.

– К сожалению, я не могу отлучиться отсюда ни на одну минуту с тех пор, как убили патрона, – Клариса проговорила это ворчливо. – И непохоже, продолжала она, – чтобы я смогла вырваться отсюда, пока не пришлют помощника. Кстати, вы можете помочь мне в этом?

– Увы, вряд ли. Это не моё дело.

– Ну, что ж…

Клариса стянула простыню и выпрыгнула из постели. На ней была ночная сорочка из одного куска материи. Она протянула руку к шее, где находилась пряжка-молния.

– Одну минуточку, – поспешно сказал Бейли, – если вы не возражаете против моего визита, то на этом пока закончим разговор. Я прибуду и познакомлюсь с вашим делом.

– Я не совсем понимаю разговор о личной встрече. Но если вы хотите ознакомиться с фермой, я помогу вам. Я сейчас включу контакты.

– Я не желаю никаких контактов, – громко сказал Бейли. – Я хочу видеть вас собственными глазами.

Женщина склонила голову набок и с любопытством уставилась на детектива.

– Вы больны или ненормальны? Когда в последний раз вам делали генетический анализ?

– О дьявол! – вскричал Бейли. – Я же вам сказал, что я расследую убийство. С этой целью меня пригласили с Земли. Я полицейский инспектор Илайдж Бейли.

– С Земли! О небеса! Но что же надо расследовать? Вам известно, что Дельмара убила его жена.

– Нет, Клариса, я далеко не уверен в этом. Я хочу встретиться с вами лично и поговорить. У меня имеется на сей счёт специальное предписание от главы Департамента Безопасности. Показать вам документ?

– Да, покажите.

Бейли протянул бумагу. Клариса внимательно прочитала её, потом покачала головой.

– Личная встреча? Это гадко, это отвратительно. О небеса! Но какое значение имеет ещё одна капелька грязи в моей грязной работе? Послушайте, я ставлю вам условия. Вы не должны близко подходить ко мне. Всё время вы будете находиться на расстоянии, которое я вам укажу.

– Согласен, – поспешно сказал Бейли.

Она расстегнула застёжку на шее, и ночная сорочка упала к её ногам. Последнее, что Бейли слышал, было сдавленное: «Подумать только, землянин!.. О небеса!..»

– Ближе не подходите, – приказала молодая женщина.

Бейли, который находился от неё на расстоянии примерно десяти метров, ответил:

– Ладно, только я хотел бы побыстрее попасть в дом.

Он снова почувствовал себя скверно. Путешествие на самолёте, в общем, перенёс сносно. Но это не означало, что он привык к воздуху и солнцу.

– Что с вами стряслось? – резко спросила Клариса.

– Ничего, сейчас пройдёт, – с трудом проговорил Бейли, – видите ли, мне не очень-то привычно находиться вне закрытого помещения.

– Ах, да! Вы же – землянин. Кажется, вы всегда должны быть закупорены или что-то в этом роде. О небеса!

В её взгляде выразилось нечто, похожее на отвращение.

– Ну, идите в дом. Только сначала я должна отойти от двери. Входите.

Бейли вошёл внутрь дома, вздохнул с облегчением и взглянул на свою спутницу. На её голове возвышалось сложное геометрическое сооружение, состоящее из переплетённых между собой кос.

«Интересно, – подумал Бейли, – сколько времени требуется для того, чтобы создать столь замысловатую причёску?» Но тут же вспомнил, что, вероятно, это проделали ловкие пальцы робота.

Она и Бейли расположились в противоположных концах большой комнаты и некоторое врём молчали. Наконец, Бейли заговорил:

– Вам, очевидно, не по душе встреча со мной?

Клариса пожала плечами.

– А кому это может понравиться? Я же не животное, а человек. Но, как видите, перенести встречу я в состоянии. Когда имеешь дело с… с… – она заколебалась, затем, решительно вздёрнув подбородок, продолжала: – Когда имеешь дело с детьми, ко многому привыкаешь. – Слово «дети» она выговорила нарочито отчётливо.

– Вы, видимо, не очень-то любите свою работу? – осторожно осведомился Бейли.

– Конечно, нет. Но выращивание детей – важное дело, и кто-то должен делать это.

– А Рикэн Дельмар охотно выполнял эту работу?

– Думаю, нет. Но он никогда не выказывал отвращения к ней. Он был хорошим солярианином.

– Скажите, Клариса, вам нравился покойный Дельмар? Каким он был человеком?

– Патрон всегда думал о деле, был очень подтянут и сух, не разрешал себе и другим никаких вольностей. С ним все чувствовали себя на официальной ноге.

– А это необычно?

– Да, пожалуй… Конечно, в идеале все должны быть такими. Но это не всегда получается, в особенности при телеконтактах. Словом, он был, повторяю, хорошим солярианином, – сухо ответила она.

– Вы назвали своё дело фермой, и вы упомянули детей. Вы, что, занимаетесь здесь воспитанием?

– К нам попадают человеческие эмбрионы со всей планеты.

– То есть как это – эмбрионы?

– Очень просто, ровно через месяц после зачатия. Хотите взглянуть?

– Да, – коротко ответил Бейли.

На обычно бесстрастном лице Бейли появилось выражение изумления, когда они подошли к стеклянным дверям огромного помещения, в котором длинными рядами стояли прозрачные баки, наполненные какой-то жидкостью. В этой жидкости плавали крошечные создания, из которых в будущем должны были получиться люди. Температура, влажность воздуха и состав жидкости – все, он был совершенно уверен, – идеально соответствовали наиболее благоприятным условиям, при которых стимулируется рост живых существ.

«Жизнь продолжается и здесь», – подумал Бейли, со странным чувством глядя на крошечные существа меньше половины его кулака, с непропорциональными черепами, крошечными ручками и ножками и рудиментарными хвостиками.

– Ну, инспектор, как вам это нравится? – раздался голос Кларисы.

Вместо ответа Бейли спросил:

– У вас только одно такое учреждение на всей планете?

– Одно, и этого вполне достаточно для того, чтобы поддерживать необходимый прирост населения.

Бейли взглянул на роботов, толпившихся около бачков с эмбрионами. Они останавливались около каждого, бесшумно и ловко проверяя показатели и добавляя в раствор необходимые вещества.

– Кто оперирует матерей? – неожиданно спросил Бейли.

– Медики.

– А почему не оперируют роботы?

– Не думаю, чтобы робот смог перенести такой эксперимент без повреждений. Резать человеческое тело – непереносимое переживание для позитронного мозга. Медикам приходиться мириться с личным присутствием пациентов и с необходимостью прикасаться к ним.

– Однако роботы, как я вижу, выхаживают эмбрионов. Вы или доктор Дельмар когда-нибудь вмешивались в их действия?

– Да, иногда приходится. Например, когда развитие зародыша идёт ненормально. В таких случаях, когда стоит вопрос о человеческой жизни, роботам доверять нельзя.

Бейли понимающе кивнул.

– Ага! Вы боитесь, что робот примет неправильное решение, и в результате погибнет человеческое существо, не так ли?

– Как раз наоборот, имеется опасность того, что робот переоценит человеческую жизнь и сохранит её тому, кому не следует. – На лице молодой женщины появилось непреклонно-жестокое выражение. – Нам доверено вырастить здоровых полноценных детей, понимаете, инспектор, полноценных? Даже при самом тщательном генетическом анализе и отборе родителей нет уверенности в том, что комбинации генов окажутся благоприятными для потомства, не говоря уже о возможности мутации. Мутации, или скачкообразное развитие наследственного признака, – наша главная забота. Хотя и крайне редко, но они бывают, и тогда нам приходится принимать решение.

Клариса замолчала. Бейли тоже молчал. Затем одна медленно двинулась вдоль коридора, и он последовал за ней.

– Теперь я покажу вам комнаты детей и подростков, – сказала она, – дети и подростки представляют гораздо большую проблему для нас, чем зародыши. В обращении с ними мы можем полагаться на роботов только в ограниченной мере.

– Почему?

– Если бы вы имели дело с роботами, вы бы не спрашивали. Все дело опять-таки в Первом Законе. Не думайте, дети чуть ли не с пелёнок отлично разбираются во всём. Я сама видела, как трёхлетний малыш держал около дюжины роботов в неподвижности только потому, что он лепетал: «Вы сделаете мне больно, вы сделаете мне больно». Нужно быть крайне совершенным роботом, чтобы понять, что ребёнок намеренно лжёт. Надо очень умело управлять роботами, чтобы они умели эффективно справляться с детьми и их капризами.

– Ну, а вам приходится обращаться с детьми?

– К сожалению, да. – Клариса с отвращением передёрнула плечами, потом повернулась к Бейли и неожиданно сказала: – Я уверена, что все ваши поиски закончатся на Гладии Дельмар. Вам придётся признать, что она и есть убийца.

– Вот я не уверен в этом, – спокойно ответил детектив.

– Кто же ещё, по-вашему, мог быть убийцей?

– Имеются разные варианты, милая Клариса.

– Например?

– Например, вы…

Реакция молодой женщины удивила Бейли. Она громко расхохоталась. Она смеялась всё громче и громче, пока не стала задыхаться от смеха. Наконец она откинулась в кресле и утёрла глаза.

– Нет, нет, не подходите ближе, – прошептала она, чуть дыша. – Со мной все в полном порядке.

– Разве моё предположение так уж смешно? – сухо спросил Бейли.

Клариса попыталась что-то сказать, но снова рассмеялась.

– О, вы, землянин. Да как же я могла бы быть убийцей? – наконец выговорила она.

– Вы достаточно хорошо знали Дельмара… его привычки… вы могли все учесть, все подготовить.

– О, небеса! И вы предполагаете, что я могла бы подойти к нему? Настолько близко, чтобы ударить его по голове? Вы ничего, решительно ничего не понимаете, инспектор.

Бейли почувствовал, что краснеет.

– А почему вы не могли бы приблизиться к нему, Клариса? – отрывисто спросил он. – У вас ведь есть практика личного общения с человеческими существами, не так ли?

– Да, но только с детьми.

– Одно ведёт к другому. Ведь вы же терпите моё присутствие.

– Да, но на расстоянии десяти метров, – презрительно ответила солярианка.

– Однако только что один из ваших соотечественников чуть было не упал в обморок только потому, что я недолгое время находился в одной комнате с ним. Примерно на таком же расстоянии! – воскликнул детектив.

Клариса сразу стала серьёзной.

– Я хотела бы обратить ваше внимание, инспектор, на следующее, – сейчас в голосе молодой женщины не было ни малейших признаков весёлости. – Дело совершенно не в том, могу ли я перенести чьё-либо присутствие. Постарайтесь понять, что Рикэн Дельмар был человеком исключительно традиционным и пунктуальным в соблюдении наших обычаев. Именно Дельмар не допустил бы личного присутствия кого бы то ни было. Он был почти таким же традиционным, как сам правитель доктор Либиг.

– А что это за правитель – доктор Либиг?

Клариса пожала плечами.

– Один из немногих ныне живущих гениев. Он наш главный роботехник. Доктор Либиг работал над созданием моделей новых роботов совместно с Рикэном Дельмаром.

– Однако именно у вас могла быть определённая причина желать смерти Дельмара.

– Причина? Но какая?

– Теперь вы стали во главе всего вашего дела, вы повысились в должности, – ответил Бейли.

– Да кому же на Солярии нужно это повышение? Кто на Солярии пожелал бы заниматься такой работой? Как раз наоборот. У меня были причины желать, чтобы Дельмар жил вечно. Тогда у меня бы была надежда выбраться отсюда. Я ожидала, что вы придумаете нечто более убедительное, землянин.

Бейли неуверенно почесал нос. Он увидел правоту своей собеседницы.

Клариса торжествующе взглянула на собеседника.

– Ну, а теперь не хотите ли вы взглянуть на наших детей? – спросила она.

– Благодарю вас, с удовольствием, – ответил Бейли.

Они томительно долго шли по бесконечным коридорам. Очевидно, здание, в котором они находились, было грандиозным. В залах, через которые они проходили, они увидели десятки розовощёких малышей. Некоторые из них ели с помощью роботов, другие играли, визжали, бегали и дрались, как все дети Вселенной.

– В этом возрасте они не так уж плохи, – ворчливо заметила провожатая Бейли, – но требуют наблюдения невероятного количества роботов.

– Да, потребность во внимании и ласке свойственна детям. С этим трудно бороться, – заметил Бейли.

Клариса поморщилась и неохотно процедила:

– Да, дети требуют персонального влияния.

– Меня удивляет, – заметил Бейли, – что роботы могут удовлетворять потребности детей в ласке и нежности.

Клариса резко повернулась к нему.

– О небеса! Послушайте, землянин, если вы нарочно стараетесь дразнить меня, всё равно у вас ничего не выйдет. Я не выйду из себя.

– Дразнить вас? О дьявол! Я и не думал.

– Я так же, как и вы, могу произнести слово: «нежность». Если вы хотите услышать другое непристойное слово, то я его могу произнести: любовь, любовь. Слышали? А теперь потрудитесь вести себя прилично.

Бейли решил не затрагивать данной темы.

– Значит, роботы в состоянии опекать детей достаточно успешно?

– Конечно. Робот составляет хорошую компанию малышу, которому безразлично, что это всего лишь робот. Но после трёх лет и до десяти появляются более сложные проблемы.

– Какие же?

– В этом возрасте дети требуют совместных игр. Они не желают обходиться друг без друга.

– Ну и вы разрешаете им такое кощунство?

– Приходится. Но даже в этих случаях мы не забываем о своих целях – готовить детей к жизни взрослых граждан Солярии. У каждого из детей отдельная комната. Каждый день определённое время отводится на то, чтобы они пребывали в одиночестве, и с годами это время увеличивается. К десяти годам ребёнок уже в состоянии хотя бы некоторое время обращаться с другими детьми при помощи телеконтактов.

– Меня поражает, что вам так успешно удаётся бороться с врождённым инстинктом… – начал Бейли.

– Каким инстинктом? – перебила его Клариса.

– Инстинктом общения с себе подобными, свойственными всем людям. Вы же сами признаете, что дети в определённом возрасте настаивают на совместных играх.

– Но какой же это инстинкт? – пожала плечами молодая женщина. – О небеса! Мало ли что свойственно ребёнку? Дети, например, боятся машины. А вы боитесь? Нет такого вредного инстинкта, который нельзя было бы подавить соответствующим разумным воспитанием. Но сколько это требует вреда, о небеса! У патрона была замечательная идея. Он мечтал о создании таких роботов, которые сами могли бы дисциплинировать и наказывать детей, не выходя при этом из строя. А почему бы и нет? Строгая дисциплина сегодня необходима для достижения лучшей жизни завтра – в сущности это и есть истинное выражение Первого Закона. Только бы научить роботов понимать это! Вот в чём проблема.

– А таких роботов ещё не существует?

Клариса покачала головой.

– Пока, увы, нет. Но Дельмар и Либиг напряжённо работали над их созданием.

– А был ли Дельмар достаточно опытным роботехником для того, чтобы лично проводить эксперименты с роботами?

– О да, он часто этим занимался.

– Вы не знаете, не находился ли у него в лаборатории робот новой системы в момент убийства?

– Мне говорили, что какой-то робот там был.

– А вы знаете, какая именно модель?

– Вам следует узнать это у самого Либига.

Клариса взглянула на часы.

– А сейчас время игр у детей постарше. Пойдёмте в сад, вы увидите их всех сразу.

– Попробую, – нерешительно сказал Бейли. – Я только не уверен, что долго выдержу.

– Ах, да, я все забываю, что вы – землянин. Может быть, вам вообще не стоит выходить на воздух?

– Нет, пойдёмте. – Бейли сумел изобразить подобие улыбки. – Пора привыкнуть к вашему образу жизни.

Дул сильный ветер, настолько сильный, что было трудно дышать. Ощущение ветра, ощущение собственной одежды и волос, развевающихся на ветру, заставило Бейли дрожать с ног до головы. Глазам было больно глядеть на яркое голубое небо и зелень вокруг. Единственным успокоением служила ровная тропинка, по которой он шагал, стараясь не поднимать взора. И всё же это было достижением, он уже был в состоянии подавить непреодолимое желание убежать, скрыться от всего этого. Он проходил мимо дерева. Подумать только, живое дерево!.. Он протянул руку и осторожно коснулся его шершавой коры. На зелёные шуршащие листья он не смел взглянуть.

– Ну, как вы? – послышался голос Кларисы, находившейся на некотором расстоянии от него.

– Всё в порядке, – деланно бодро ответил Бейли.

– Отсюда вы увидите, как дети бегают и играют. Роботы организовали для них какую-то игру, но следят на этим в оба. Маленькие животные в пылу игры могут выколоть друг другу глаза или сделать ещё что-либо в этом роде. При личном общении всё может случиться, не так ли?

Бейли с трудом оторвал глаза от тропинки и взглянул на лужайку. Там вдалеке виднелись маленькие фигурки мальчиков и девочек. Они с криком гонялись друг за другом. Между ними двигались ловкие фигуры механических нянек.

– Им нравится эта дикость, – неодобрительно заметила Клариса, – носиться взад-вперёд, визжать, падать, снова вскакивать, касаться друг друга… О небеса! Когда эти маленькие животные поймут, что пора стать нормальными людьми!

– Куда потом направляются ваши дети?

– В свои поместья. Число умирающих на нашей планете фактически равно числу вступающих в жизнь.

– Они будут жить в поместьях своих родителей?

– О небеса! Конечно, нет. Было бы странным совпадением, если бы родители умерли как раз в тот момент, когда ребёнок становится взрослым. Каждый из них занимает пустующее поместье. Кроме того, они не осведомлены, кто именно их родители.

– Разве родители никогда не навещаю своих детей?

– У вас какой-то извращённый ум, инспектор. Ну почему родителям может прийти в голову такая странная вещь? Ну вот, один из них свалился и, наверное, плачет! – воскликнула она.

К упавшему ребёнку уже подбегал робот.

– Сейчас он посмотрит, что с малышом. Если что-нибудь серьёзное, вызовут меня. Надеюсь, что обойдутся без моего вмешательства, – заметила Клариса нервно.

У Бейли снова начала кружиться голова. Оглянувшись, он заметил неподалёку группу из трёх деревьев, образующую тенистый свод. Он медленно двинулся к этим деревьям. С дрожью шагая по омерзительно мягкой зелёной траве, напоминающей своей мягкостью запах гниющее мясо, он закрыл глаза и, дойдя до свода деревьев, облокотился о ствол одного из них и глубоко вздохнул. Сквозь верхушки деревьев на него падали только отдельные блики ослепительного солнца, безжалостно сверкавшего высоко в небе.

Клариса издалека наблюдала за ним, затем несколько приблизилась.

– Я немножко постою здесь! – крикнул Бейли.

– Ладно, – ответила она.

– Скажите, пожалуйста, когда и где молодые люди знакомятся друг с другом? – отдышавшись, спросил Бейли.

– Не понимаю вас.

– Когда они ухаживают друг с другом?

– То есть как ухаживают?

– Ну, перед тем, как поженятся.

– Все решается генетический анализ, – невозмутимо ответила Клариса. – Самый разумный способ, не правда ли?

– А что, если им не нравятся назначенные партнёры?

– Какое это имеет значение? Раз генетическое исследование указывает на целесообразность союза, значит, остальное несущественно…

– Понимаю, – ответил Бейли и вздохнул.

По-видимому, дальнейшее пребывание здесь ничего больше ему не даст. Ему захотелось поскорее расстаться с Кларисой и с идеально организованным фетальным предприятием.

Он только открыл рот, чтобы попросить провести его в дом, как вдруг молодая женщина громко воскликнула:

– Эй, ты, там, что ты собираешься делать? – И ещё громче: – Эй, землянин! Берегитесь!..

Но Бейли не расслышал слов. Он только услышал ужас в его голосе и оглянулся со страхом. Синева неба, сияние солнца, шелестящий ветер – все это окончательно доконало его. Уже теряя сознание, Бейли услышал жужжащий звук над головой. Со стоном он, как подкошенный, рухнул на траву.

Когда Бейли открыл глаза (наверное, прошло всего лишь несколько мгновений), он услышал, как Клариса сурово отчитывала какого-то мальчугана, стоявшего на некотором расстоянии от него. В руках мальчика был какой-то странный предмет. Неподалёку стоял робот. Тяжело дыша, Бейли с трудом поднялся на ноги. В стволе дерева около которого он недавно стоял, поблёскивал какой-то металлический предмет. Стрела! Бейли вытащил её и осмотрел, но не коснулся заострённого конца.

С трудом он заставил себя двинуться по направлению к Кларисе. Она повернулась к нему, её лицо было красным и взволнованным.

– Какой-то несчастный случай! – воскликнула она. – Вы не ранены?

– Нет, но откуда взялась эта штука? – он показал ей стрелу.

– Это я выпустил её из лука, вот так, – нагло вмешался мальчуган и пустил в воздух такую же стрелу.

У мальчика были пушистые светлые волосы и гибкое ловкое тело.

– Ты будешь строго наказан за это. А теперь уходи отсюда, – сурово обратилась к нему Клариса.

– Нет, нет, постой, – воскликнул Бейли. Он потёр ушибленное при падении колено и обратился к мальчику. – Как тебя зовут?

– Бик, – небрежно ответил маленький сорванец.

– Ты пустил эту стрелу в меня, Бик?

Бик пожал плечами.

– Ну, конечно, я целился в вас.

– Я вам сейчас объясню, – поспешно заговорила Клариса, – дело в том, что стрельба из лука поощряется у нас. Это полезное упражнение, и оно не требует личных контактов. Очевидно, они привыкли в качестве мишени использовать роботов. Я уверена, что мальчик принял вас за робота.

Бейли внимательно слушал. Кое-что начинало проясняться в его мозгу. Его продолговатое лицо нахмурилось, лоб пересекла глубокая морщина.

– Ты действительно думал, что я робот, Бик? – обратился он к мальчику.

– Нет, – ответил тот, – я знал, что вы землянин.

– Ладно. Можешь идти, Бик.

Маленький солярианин повернулся и, насвистывая, побежал по дорожке. Бейли повернулся к роботу.

– Послушай, парень, откуда Бик узнал, что я землянин?

– Я сказал ему, господин, что вы землянин.

– Ты объяснил ему, что такое землянин.

– Да, господин.

– И что же ты ему сказал?

– Я сказал ему, что землянин – это человеческое существо низшего сорта, которое не следует пускать на Солярию, так как своим дыханием оно может заразить всех соляриан.

– А кто тебе, парень, это сказал?

Робот молчал.

– Ты знаешь, от кого услышал это? – повторил вопрос Бейли.

– Нет, господин, не знаю. Эта информация заложена в моём запоминающем устройстве.

– Итак, ты сообщил мальчику, что я низшее существо, распространяющее заразу, и он тут же выстрелил в меня? Почему ты не остановил его?

– Я не успел, господин. Я не должен допускать, чтобы человеческому существу был причинен вред. Это Первый Закон. Но Бик действовал быстро, и я не успел помешать ему.

– Наверное, тебе потребовалось время, чтобы рассчитать, должен ли прийти на помощь землянину, рискуя причинить некоторую боль маленькому солярианину. А тем временем Бик воспользовался твоей медлительностью.

– Это так, господин.

– Что ты делал около Бика?

– Я нёс стрелы.

– Покажи-ка мне их.

Робот протянул дюжину стрел. Бейли осмотрел их все по очереди, а затем снова обратился к роботу.

– Почему ты подал ему именно эту стрелу?

– Я должен был подать первую стрелу с чёрным оперением, господин.

– Почему?

Робот с удивлением воззрился на Бейли.

– Так значилось в моём запоминающем устройстве.

– Скажи, этот Бик самый искусный стрелок среди всех ваших детей?

Робот наклонил голову.

– Да, господин, он наш лучший стрелок из лука.

Клариса замерла на месте.

– Как вы догадались? – взволнованно воскликнула она.

– Это очевидно, – сухо ответил детектив, – посмотрите на эту стрелу с чёрным оперением и сравните её с остальными. Только на ней один кончик смазан чем-то жирным, не так ли? Так вот, хотя это звучит несколько мелодраматично, Клариса, но я всё-таки могу утверждать, что ваш окрик спас мне жизнь. Стрела, которая чуть было не попала в меня, отравлена.

– О небеса! Это невозможно, совершенно невозможно! – вскричала молодая женщина.

– Тем не менее это так. Попробуйте оцарапать кончиком стрелы какое-нибудь животное, и вы увидите, что с ним произойдёт.

– Вас хотели убить? Но зачем? И кому на свете надо было?.. – начала Клариса.

– Зачем – я знаю, – резко прервал Бейли. – Но вопрос, кому это надо.

Земля закружилась перед глазами Бейли. Он почувствовал нарастающий гнев, швырнул стрелу к ногам Кларисы и громко закричал:

– Раз вы не хотите проверить мои слова, срочно уничтожить её. Иначе с кем-нибудь из ваших детей случиться несчастье.

– Всё это ужасно! – воскликнула Клариса. В смятении она даже забыла о соблюдении дистанции и подошла слишком близко к Бейли. – Сначала убивают патрона. Потом отравляют Груэра, пытаются убить вас. У нас на Солярии нет и не может быть причин для насилия. У нас есть всё, что нам нужно. Подождите… – Лицо Кларисы прояснилось, – послушайте, эта стрела не могла быть отравлена. Вы не сможете убедить меня в этом.

– Интересно, почему?

– А вот почему. Рядом с Диком находился робот. Робот никогда не позволил бы нанести вред человеческому существу. Первый Закон роботехники запрещает это.

– Чем спорить со мной, исследуйте стрелу, и вы убедитесь в моей правоте.

В голосе землянина звучала такая непоколебимая уверенность, что молодая женщина умолкла.

– Ну, а теперь вы по-прежнему уверены в том, что Гладия Дельмар виновна в смерти своего мужа? – спросил Бейли.

– Она была единственным живым существом, находившимся около него.

– Ага. А вот вы тоже единственное существо здесь, не считая детей, разумеется, и вы были около меня в тот момент, когда меня чуть не убили, не так ли?

– Я не имею ничего общего с этим делом, – решительно заявила Клариса.

– Вполне вероятно. Но так же вероятно, что и Гладия Дельмар невиновна. Ну, хватит об этом. Могу ли я воспользоваться вашим аппаратом для телеконтактов?

– Да, конечно.

Бейли точно знал, с кем ему нужно побеседовать. И это была вовсе не Гладия Дельмар. Тем более он был удивлён, когда он услышал свой собственный голос, произносящий:

– Парень, мне нужно установить контакт с госпожой Гладией Дельмар.

Бейли молча следил за манипуляциями робота, устанавливающего контакт. Может здесь, этот импульс возник просто потому, что у него остались неприятные воспоминания о последней встрече с Гладией. А может быть, он устал от общества Кларисы, её безапелляционных суждений и преклонения перед мудростью солярианских обычаев… Так или иначе, но внезапно Гладия возникла перед ним. Она сидела в большом кресле и казалось в нём совсем маленькой и беззащитной. Её волосы были собраны на затылке в большой пучок, в ушах были длинные блестящие серьги. Гладкое платье плотно облегало её фигуру.

– Я рада, что вижу вас, Илайдж, – сказала она тихо, – я пыталась найти вас.

– Доброе утро, Гладия, – приветствовал её Бейли. – А зачем я был нужен вам?

– Я хотела извиниться за моё поведение во время нашего последнего разговора. Но мистер Оливо не знал, где вы находитесь.

Перед мысленным взором Бейли промелькнула фигура Дэниела, которого неусыпно стерегут всевидящие роботы, и он усмехнулся про себя.

– Ладно, примерно через полчаса я прибуду к вам.

– Да, конечно… то есть как «прибудете ко мне»? – испуганно воскликнула она.

– Я должен встретиться с вами лично, – решительно заявил Бейли.

Глаза Гладии расширились от ужаса, её пальцы впились в мягкий белый пластик подлокотников кресла.

– Зачем? – пролепетала она.

– Это совершенно необходимо. А пока скажите мне, кто работал с вашим мужем над созданием новых моделей роботов?

– Джотан Либиг, – сразу ответила Гладия, – он мой хороший друг.

– Неужели? – резко спросил Бейли.

Гладия взглянула на него испуганно.

– Может быть, мне не следовало говорить этого? – тихо спросила она.

– Нет, почему же… особенно, если это правда.

– Я всегда боюсь сказать что-нибудь не то… что-нибудь такое, после чего люди решат, что… в общем, я хочу сказать, что очень тяжело, когда все вокруг уверены, что ты в чём-то виновата.

– Не надо расстраиваться, Гладия. Лучше скажите, каким образом этот Либиг оказался вашим другом?

– Я и сама не знаю. Он живёт в соседнем со мной поместье. Мы с ним много беседуем и гуляем. Во всяком случае раньше… до… – она запуталась.

– Гуляете?

– Ах, я всё время забываю, что вы – землянин. Конечно, каждый гуляет по своему поместью, но мы устанавливаем телеконтакт в движении, и нам кажется, что мы находимся рядом.

Вдруг она рассмеялась.

– Бедный Джотан, – пробормотал она сквозь смех.

– Почему «бедный»?

– Если бы мы оказались действительно рядом, я думаю, он бы умер от ужаса.

– Почему?

– Джонатан в таких вопросах ужасно чувствителен. Он говорил мне, что уже с пяти лет перестал лично встречаться с людьми. Признавал только телеконтакты. Рикэн, – она запнулась, потом продолжала, – Рикэн, мой муж, раньше восхищался Джотаном. Рикэн говорил, что в нём видны черты человека будущего. А вы согласны с этим, Илайдж?

– Я не являюсь авторитетом в данном вопросе, – сухо ответил Бейли.

– В своём отвращении к личным встречам Джотан дошёл до того, что наотрез отказался вступить в брак. Рикэн спорил с ним, доказывал, что его поведение антиобщественно, что его превосходные гены следует использовать в общем котле населения планеты. Но напрасно. Джотан не поддавался на уговоры.

– А разве он имеет право отказываться, если ему предписана женитьба?

– Не-ет, не совсем, – неуверенно ответила Гладия. – Но видите ли, Джотан – великий роботехник, а на Солярии такие люди ценятся. Но, кстати, Рикэн собирался прервать совместную работу с Джотаном. Незадолго до смерти он сказал мне, что Джотан – плохой солярианин.

– Вы не знаете, почему ваш муж вдруг начал считать Либига плохим солярианином? Возможно, из-за нежелания вступить в брак?

– Рикэн всегда говорил, что брак – самое тяжелое испытание в жизни человека, но через это испытание должен пройти каждый солярианин, если ему это предписано.

– Ну, а вы какого мнения?

– О чём, Илайдж?

– Вы тоже считаете, что брак – самое тяжелое испытание в жизни человека?

Вся кровь отхлынула от лица Гладии. Её голос был еле слышен, когда она пробормотала:

– Я никогда не думала о таких вещах.

– Вы говорили, что раньше гуляли с Либигом, а теперь?

Гладия покачала головой.

– Нет, сейчас мы даже не беседуем, – грустно ответила она.

– После смерти вашего мужа?

– Нет, ещё раньше.

– Возможно, ваш супруг был недоволен вашей дружбой с Либигом и приказал ему прекратить оказывать вам внимание?

Гладия изумлённо взглянула на своего собеседника.