ВОПРОС: Происходит ли выход за пределы (трансценденция) с раскрытием сахасрары?
ОТВЕТ: Нет, выход за пределы - это более чем раскрытие сахасрары. Но понятие просветления имеет двойной смысл. Во-первых, это постижение умирающим умом (прекращающимся умом, умом, идущим к смерти, умом, доведенным до предела, до последней своей возможности) просветления. Но появляется граница, и ум не идет дальше этого. Ум знает, что он кончается, и он знает, что с этим концом приходит конец страданию. Этот ум знает также конец раздельности, знает также конец существовавшего до сих пор конфликта. Все это кончается, и ум постигает это как просветление. Но это все еще ум, который постигает просветление. Так что это просветление, постигаемое умом.
Когда ум исчез, наступает настоящее просветление. Вы преступили пределы, но вы не можете говорить об этом, вы не можете ничего об этом сказать. Вот почему Лао-цзы говорит: "То, что можно сказать, не может быть истинным. То, что можно сказать, не будет истинным, а истина не может быть высказана. Можно сказать только это и только это будет истинным".
И это последнее утверждение ума. Последнее утверждение имеет смысл, глубокий смысл, но оно не трансцендентно. Этот смысл есть все еще ограничение ума. Он все еще умственный, но все еще понимаем умом.
Это подобно пламени, пламени лампы, готовому погаснуть. Темнота опускается, темнота наступает, она окружает пламя, все ближе и ближе. А пламя умирает, оно подошло к самому концу своего существования. Оно говорит: "Теперь - темнота"; и уходит из бытия. Теперь темнота стала полной и совершенной. Но последнее утверждение умирающего пламени было известно пламени: темнота не была полной, потому что было пламя, был свет. Темнота постигалась пламенем.
Свет не может действительно постичь темноту. Свет может только понять свою ограниченность, а темнота - за этими границами. Темнота подступает все ближе и ближе, и свет должен умереть. Он может высказать последнее утверждение: "Я умираю"; а потом - темнота. Темнота подступала, приближалась и приближалась. Свет высказал свое последнее утверждение и исчез, и темнота стала полной. Так что это утверждение было истинным, но не Истиной.
Есть разница между истинным и Истиной. Истина не есть утверждение. Пламя исчезло, темнота. Это - Истина. Теперь нет утверждений, есть темнота. Утверждение было истинным, оно не было ложным. Оно было истинным: темнота подступала, поглощала, окружала. Но утверждение все еще было высказано светом. А утверждение, высказанное светом о тьме, может быть самое большое истинным, но не Истиной.
Когда нет ума, знаешь Истину, когда нет ума, есть Истина. Но когда ум есть, вы можете быть более истинным, но не Истиной, можете быть менее ложным, но не Истиной. Последнее утверждение, которое может сделать ум, будет наименее неистинным, но это все, что можно сказать.
Так что между просветлением, постигаемым умом, и просветлением, как таковым, - большая разница, хотя она и не абсолютна. Когда гаснет пламя, не проходит и единого мгновения, пока оно умирает. Пламя гаснет, и одновременно наступает темнота. Ни единый миг не разделяет эти два состояния, но разница между ними велика.
Умирающий ум в конце будет видеть видения - видения того, что в него приходит. Но это будут видения, представленные через метафору, картины, архетипы. Ум не может представить ничего другого. Ум обучен символам и ничему другому. Есть символы религиозные, художественные, эстетические, математические и научные, но это все символы. Так обучен ум.
Христианин увидит Иисуса, но умирающий математик, ум, воспитанный нерелигиозно, не увидит, может быть, в последний момент ничего, кроме математической формулы. Это может быть нуль или символ бесконечности, но это будет не Иисус и не Будда. А умирающий Пикассо увидит, может быть, в последний момент абстрактный поток цветовых пятен. Это будет для него божеством. Он не может воспринять божество иначе.
Так что конец ума - это конец символов, и в конце ум обратится к наиболее значимому символу из тех, что ему известны. А потом, раз ума нет, не будет и символов.
Это одна из причин того, что ни Будда, ни Махавира не говорили о символах, они говорили, что нет пользы в разговорах о них, потому что все они ниже, чем просветление. Будда не стал бы говорить о символах и поэтому он сказал, что есть одиннадцать вопросов, которые не нужно ему задавать. Было объявлено, что никто не должен задавать одиннадцать вопросов. А их нельзя было задавать потому, что на них нельзя было ответить истинно: нужно было употреблять метафору.
Будда говорил: "Я не хотел бы употреблять никаких метафор. Но если вы спросите, а я не отвечу, вам будет неудобно. Это будет не по-джентльменски, это будет невежливо. Так что, пожалуйста, не задавайте этих вопросов. Если я отвечу вам, это будет вежливо, но не истинно. Так что не ставьте меня перед этой дилеммой. Поскольку речь идет об Истине, я не могу пользоваться символами. Я могу пользоваться символами, только говоря приблизительно о не-Истине или приблизительно говоря об Истине".
Так что будды - люди, не пользующиеся никакими метафорами, никакими видениями. Они отвергнут все, потому что Истина, постигнутая умом, не может быть самим просветлением. Это две разные вещи. Понятия ума будут тем, куда дотянется ум, а потом будет просветление, но без ума.
Так что у просветленного человека нет ума, он человек не-ума; живет, но без всяких концепций; действует, но не думает об этом; любит, но без представлений о любви; дышит, но без какой-либо медитации. Тогда жизнь течет из мгновения в мгновение, и она едина с Целым, но ума нет между ними. Ум разделяет, а теперь не будет никакого разделения.
Беседа восьмая