Психоделический пикник для выпускников
В последний день занятий у нас состоялся пикник для выпускников. Я решил попрощаться с моей тюрьмой, захватив с собой микродозу чего-то желтого. Это был наркотик, который в больницах давали пациентам с сильными психиатрическими расстройствами. Доза намеренно была крошечной, чтобы ее можно было поместить в пищу или очень легко проглотить. В нашем окружении были люди, провозившие его контрабандой и продававшие, называя “мескалином”. Крошечная доза позволяла очень интенсивное “путешествие”. Идя на пикник, я видел, как темное демоническое существо – живое облако тьмы – прыгало на открытых трибунах. Оно, определенно, знало, что я его вижу, пыталось отвлечь меня и привлечь внимание. Потом, на высокой скорости, в грудь ударилась “летающая тарелка”. Она попала в грудину, вертикальную кость посередине, и отлетела от меня с громким шумом на расстояние 8 м. Я с трудом удержался на ногах, не смотрел на бросивших ее людей и выглядел, мягко говоря, очень странным.
Я сказал одному из продавцов наркотиков, что принял микродозу чего-то желтого. Он и еще один парень были на велосипедах. Он предложил гонки на велосипедах, хотя у меня велосипеда не было. Мы ушли со школьной спортплощадки, поскольку никто из нас не хотел там находиться. Я пробежал с ними всю дорогу до железнодорожных путей. Казалось, микродоза устранила всю боль от физического напряжения, и поскольку моей работой было следовать за ними, я держался рядом, хотя мой ум полностью изменился. Оказавшись на железнодорожных путях, мы начали курить. Затем, в 7 м от нас появился бобер, смотревший на нас с огромным любопытством. Несколько секунд парни молчали, как будто хотели убедиться, что все реально, а потом начали бросать камни, пытаясь убить бобра. Когда я отказался, меня все же заставили кинуть несколько камешков, но не много. К счастью, оба были слишком обкурены и нескоординированы, поэтому бобер быстро убежал.
После гонки на велосипедах мы вернулись школу, сейчас там было пусто, и я вошел внутрь. Я еще не очистил свой шкафчик, и это был мой последний шанс. Все остальные ученики была на пикнике. Я подошел к шкафчику номер 2168, и как всегда, чтобы открыть замок, воспользовался комбинацией 36-24-36, как делал это ежедневно последние четыре года. Открыв дверцу, я посмотрел на себя в маленькое зеркальце. Я с трудом поверил тому, что увидел. Мои зрачки были настолько расширены, что глаза казались почти черными, кожа очень бледная, под глазами огромные темные круги. Меня шатало, и я не мог стоять. И хуже всего то, что я буквально промок от пота. Волосы торчали во всех направлениях, и с них стекали капли пота. Я выглядел как законченный наркоман, накачавшийся кристаллическим амфетамином. Это было нехорошо, совсем нехорошо.
Ситуация еще больше ухудшилась, когда появился мой бывший учитель с толстыми очками на носу. Джону было слегка за тридцать. Блондин с короткими волосами, которые когда-то были длинными, он определенно был чокнутым. Он подошел ко мне и увидел, что я с трудом удерживаюсь на ногах. Он сказал, чтобы я позаботился о себе и пошел домой. Я знал, что он имел в виду: если бы кто-то увидел меня в таком состоянии, меня бы сразу арестовали. Я был так близок к свободе, что было бы стыдно разрушить свою жизнь в последнюю минуту последнего дня в школе. Я сильно запаниковал, так как знал, что он прав. Я бросил все содержимое шкафчика, оставив справляться с ним команде уборщиков – все учебники, все тетради с домашними заданиями, все ручки, всю одежду, зеркальце – и убежал. Этот момент преследовал меня во снах на протяжении следующих 20-ти лет, поскольку я бросил два ювелирных изделия, на изготовление которых ушли многие часы. В то время, если бы я знал, сколько раз эта травма будет повторяться в ночных кошмарах, я бы рискнул всем, лишь бы их спасти.
Церемония вручения дипломов
Когда я получал свой диплом на сцене Театра Proctors, я чувствовал себя полностью измученным и опустошенным, несмотря на гул огромной толпы. Я вышел из тюрьмы со степенью, но пребывал в неразберихе. И хуже всего было то, что я выиграл Приз Мартина Махони за личные и академические успехи. Это потому, что я потерял вес и отрезал волосы, а, на самом деле, я просто научился скрывать свою склонность к наркотикам намного лучше, чем раньше.
Во время церемонии одноклассница ясно дала понять, что могла бы быть моей девушкой, если бы я удосужился обратить внимание на все знаки, которые она посылала. Внутренне я избивал себя. Это еще один пример того, насколько я отгородился от всего значимого. Я планировал весь вечер, пока вместе с друзьями ехал в машине с банками, привязанными веревками к бамперу машины, банки сильно грохотали, а мы сигналили и создавали хаос. На выпускном вечере я пил и курил. Я почти не помню, что происходило со мной в тот вечер, кроме того, что пил холодное вино и смотрел, как одноклассники справляли малую нужду в бак автомобиля, стоявшего в гараже. Дон школу не закончил, он решил сдать экзамены экстерном позже – подумаешь, важное событие.
Летом моя команда решила принять ЛСД и отправиться на еще одну вечеринку в честь окончания школы. Брэд, Дон и я приняли дозу. Кто-то сказал Дону и Баннеру, что, приняв наркотик, можно пить столько, сколько хочешь, и не пьянеть. Они играли в очень опасную игру Anchorman (Ведущий), в которой вы наливаете пиво в стаканы игроков, ведущий бросает в стаканы квотер (монета в 50 центов), и тот, в чей стакан попала монета, должен выпить содержимое. “Ведущий” проигравшей команды выпивает все, что остается от полного кувшина пива, который не допила его команда.[54]
Играя в эту игру, Баннер и Дон почти смертельно пострадали от алкогольного отравления. Дон отправился в очень плохое “путешествие”, пугая всех присутствующих на вечеринке вопросом, не хотят ли они увидеть огромный исламский нож убийц под названием гукари. Кончилось тем, что его выгнали из дома. Потом его вырвало, он выпачкал свою любимую одежду из варенки красной, ужасно пахнувшей рвотой из пива и пиццы. В начале вечеринки, когда Дон проходил через самую худшую часть своего “путешествия”, он вел себя угрожающе по отношению ко мне, и я не хотел его видеть.
Баннер наклонил голову над туалетом, и три красивые девушки ухаживали за ним. К тому моменту количество женщин, с которыми он переспал, достигло 80-ти. Он узнал приблизительное количество только после опроса Брэда, во время которого пытался вспомнить каждую женщину, одну за одной. Когда я проходил мимо, он пьяно махнул пальцем в мою сторону, улыбнулся, но ничего не сказал. Он с трудом удерживал глаза открытыми. Девушки начали говорить, что Дон находится снаружи и умоляет меня о помощи. Мне не хотелось выходить и его видеть, но, в конце концов, я так и поступил. Я и понятия не имел, насколько все плохо. Дон оказался настолько пьян, что с трудом мог передвигаться. Он растянулся на пандусе для инвалидных колясок, одна нога свисала в сторону. Гукари потерялся, и мы никогда его больше не видели. Сняв с него испорченную куртку и футболку с длинными рукавами, оставив его в майке с короткими рукавами и штанах, я бросил все в ванну и поволок его в дом.
Потом случилось самое худшее. Он настолько отравился алкоголем, что ослеп. Поле зрения стало полностью черным. Он не мог видеть мое лицо и вообще что-то перед собой, даже в очках, хотя слышал мой голос. Пульс был неровным, и Дон испугался, что умрет. Поскольку я тоже пребывал в очень плохом “путешествии”, мне показалось, что все растянулось на 30 часов психологического времени.
Дон плакал и умолял меня позвонить его девушке, хотя часы показывали 1:45 утра. Я сказал, что если он это сделает, нас обоих отправят в тюрьму или в Кони. Я знал, что рвота уже очистила его желудок от алкоголя, и пытался напоить его водой. Самым шокирующим аспектом происходящего оказалось то, что все остальные проходили мимо нас, как будто нас здесь не было. Никто не спросил, не нуждаюсь ли я в чем-либо, или в порядке ли Дон. Я проводил многие часы в размышлениях, насколько мы оторвались друг от друга. На рассвете я привел Дона домой, слава Богу, что по дороге нам никто не встретился, только птицы и белки. На то, чтобы втащить его в дом, ушел целый час, так как он с трудом мог ходить, а я тоже был не совсем трезв. Мне так и не удалось поспать до того, как я провел целый день с отцом на концерте на открытом воздухе. Я чувствовал, что моя жизнь ускользает от меня. И это лишь дело времени, прежде чем я умру или меня арестуют.
Чтобы осчастливить родителей, я устроился на депрессивную работу в Eat at Joe's, продавцом хот догов и мороженого на Rotterdam Square Mall. Как-то раз, вечером я решил выпить подряд 17 чашек маслянистого черного кофе, чтобы посмотреть, смогу ли от этого “улететь”. Я пришел в крайнее возбуждение и нервозность, начал ускоренно дышать, и через полтора часа просто валился с ног. Я так устал, что с трудом мог двигать руками. Ведро с шоколадным соусом свалилось на пол, так как у меня не было сил его нести.
Затем в закусочную ввалился дюжий парень в бейсболке в окружении целой армии друзей и заказал девять разных вафельных рожков с мороженым. Он перечислял заказ с огромной скоростью, как будто я обладал фотографической памятью на разновидности мороженого, карамельные крошки и подливки. Я был настолько изможден, что сердито попросил говорить медленнее. В тот вечер я принял дозу ЛСД в 23 часа 30 минут и имел ужасный опыт. От сильного сердцебиения я не мог уснуть, а потолок все извивался и извивался. На следующий день, днем, мне нужно было вернуться на работу, а я так и не заснул и все еще пребывал под действием наркотика. Мой бригадир выглядел как наркоман-героинщик, с бледной кожей, очень темными кругами под глазами и несколькими отсутствующими зубами. Он вошел в психопатическую ярость и орал на меня с демоническим лицом, так как парень, заказывающий мороженое, вернулся и пожаловался на мое отношение. В полном ужасе, что меня уволят, я извинился и продолжал работать, как будто ничего не произошло.
Тем же летом канал MTV выпустил в эфир очень саркастическую неприятную коммерческую рекламу, и для меня это стало последней каплей. Там был черный экран с драматической музыкой и рядом слов. Каждый набор слов держался достаточно долго для того, чтобы его можно было прочесть, затем тускнел, и на его месте появлялся следующий набор. Общий смысл был таков: “Это слова. Они могут означать что-то забавное, приятное или интересное. Но все не так. Они просто здесь. КАК И ВЫ”. Я очень рассердился. Я тяжко трудился и смотрел MTV только тогда, когда у меня было ценное время для расслабления. Телевидению было нечего мне предложить, и я его выключал. Когда я пошел в колледж, у меня не было телевизора, и меня это не волновало.
Сейчас я рад выступать в роли силы добра, принимая участие в шоу Древние пришельцы на Историческом Канале, и делиться информацией, которая помогает пробуждать людей от лжи и мифов традиционной реальности. Телевидение – инструмент общения, и нам нужно еще больше шоу для подъема коллективного сознания. Один из самых великих секретов, которым делились со мной инсайдеры, состоит в следующем: законы физики реагируют на наши мысли и верования. Если достаточное количество людей поверят в то, что мы можем летать, мы можем уполномочить законы физики позволить полеты на крупномасштабном уровне.
Мы продолжали заниматься боевыми искусствами до тех пор, пока я не начал обучение в колледже. Отец решил, что он и Майкл тоже перестанут этим заниматься после моего ухода. Последним экзаменом было получение трех совершенных ударов кулаком прямо в солнечное сплетение, пока мы пребывали в Духе, удерживая основную стойку. Совершенный удар в солнечное сплетение достаточно плох, но если вы продолжаете фокусироваться, он будет опасно выбивать воздух из легких, если вы не тренированы. Когда пришло время экзамена, я сделал огромный резкий вдох через нос, превратил мышцы живота в стену, встал в стойку и вошел в Дух так сильно, как никогда. Сознание резко изменилось, время замедлилось. Я обрел “туннельное зрение” и ощущение того, как по телу пробегают электрические покалывания. После каждого удара по телу проходили мощные импульсы движения, но я не чувствовал боли и не выходил из стойки. Я сдал последний экзамен. Я был готов.