Антел Герлей, судя по виду, тоже хотел выругаться. Но вместо этого просто плюнул на пол.

— Господа маги! Все садимся и ждем восстановления портала. Магистр Теодорус, кровь готова?

— Готова.

— Передайте мне. Я сделаю пока болванку заклинания. Активируем при переносе. Ваше величество…

— Я с вами. — Тёрн так сверкнул глазами, что директор даже сделал шаг назад. Потом опомнился и пристально поглядел на элвара.

— А как же долг перед страной?

— Страна переживет. А я — нет. Так что спасти свою жену — это мой прямой долг перед родиной!

— Жену?!

Из угла послышалось какое-то бульканье. Я пригляделась. Неразлучная троица — Лерг, Лютик и Эвин — зажимали рот что-то булькающему Канну. Понятно. Либо сами увязались, либо даже директор не сумел им отказать. Ёлка им почти родная…

Директор сверкнул в тот угол глазами, но смолчал. И вместо этого повернулся к магистру Теодорусу.

— Магистр, отдайте мне образец крови. И принесите его величеству штаны, что ли! И оружие. Мы все-таки врагов собираемся убивать, а не совращать.

Тёрн величественно повернулся к Ведуну голой задницей.

Алое сияние все не угасало. Директор осторожно держал в руках платок с пятнами крови. Маги разминали пальцы и еще раз проверяли наличие всех амулетов. Тёрн, натянув штаны, отошел в угол, к Лютику, Лергу и Эвину. Канн попытался что-то вякнуть, но потом передумал. Понял, что иначе его просто вышибут вон. Мальчишки были бледными и решительными.

— Лорри! Лорри, твою аристократию!!!

Я дернулась. И повернулась к директору.

— Брысь от пентаграммы! Развоплотиться на декаду хочешь?! Это запросто!

Я послушно отплыла подальше. Но из комнаты не ушла. Не могу же я бросить внучку в такую минуту?

Казалось, прошла вечность, прежде чем пентаграмма опять загорелась голубым огнем. И маги начали уходить туда. Один за другим. Первым шел директор.

А я могла только молиться. Молиться всем богам всех миров.

Только бы, с ней все было в порядке.

Только бы не опоздать!

* * *

Боль.

БОЛЬ.

БОЛЬ!!!

Она была повсюду. Она пронизывала каждую клеточку моего тела голубоватыми всполохами. Сводила судорогой мышцы и терзала острыми когтями внутренности.

Мышцы?

Внутренности?!

Я что — живая?!!!!

Невозможно. А с другой стороны — у мертвых

Так

Ничего не болит.

И я открыла глаза.

Зря.

Во-первых, стало еще больнее, а во-вторых, первым, что я увидела, был Дирмас. Элвар внимательно вглядывался в мое лицо — и чему-то паскудно ухмылялся.

Пришлось скорчить ему рожу. Дирмас отодвинулся на расстояние. А я подумала, что надо было-таки в него плюнуть.

— Я… жива?

— Даже и не сомневайся. Хотя ты сделала все, чтобы себя угробить. Где этот сукин сын?!

Говорить было трудно, но как не поиздеваться над врагом? Авось выведу его из себя — прибьет быстрее.

— Тебе его уже не достать.

— Где?!

Я зловредно оскалилась:

— В Универе. Сходи в гости, вынесут твои кости…

Дирмас тоже зло оскалился.

— Даже и не подумаю. Сам придет. За тобой.

Я резко выдохнула воздух.

Боль по-прежнему рвала все тело на части, но стоит ли обращать на нее внимание? Тем более нас всех учили ее терпеть. Иногда ведь боевого мага могут и ранить. И приходится сражаться. Сдерживать боль — и драться.

— Хабер швардец!

Ругательство на гномьем помогло. Тварь. Так вот почему я жива… Но — как?

— Я думала — умру.

Дирмас покачал головой:

— Нет. Ты не умрешь, пока я не захочу. Мой братец ценит тебя. Он обязательно придет за тобой. И попадется в мои руки.

— Почему я не умерла? Я же…

— Отдала себя всю. Так. А что говорит по этому поводу ваша наука?

— Смерть. Или жертва.

— Правильно. Повернуть голову можешь?

Дирмас сделал шаг назад. Я с усилием шевельнула головой, разворачивая ее в нужном направлении. И — увидела.

Я находилась в большом помещении с высоким сводчатым потолком. Черные колонны плавно переходили в арки. В тщательно выписанных пента-, секста- и октограммах стояли алтари. И я сейчас находилась именно в пентаграмме.

Два алтаря были связаны сложной вязью символов. И на одном лежала я, а на другом…

Элиссиана так и не смогла спастись от своей участи. С самого начала Дирмас предназначил ей стать жертвой — и она стала жертвой. Только в первый раз она должна была убить. А сейчас… Я поняла, что сделал Дирмас. Он воспользовался силой Эли, чтобы вернуть жизнь мне. Фактически осуществил переливание жизненной энергии. Из нее — в меня.

Элваресса при этом, естественно, умерла.

Умирала. Медленно и мучительно. Пока ее жизнь и сила переходили в меня. И лицо ее было искажено болью и ужасом.

И — недоверием.

Она до последнего верила, что с ней так не поступят. Она до последнего любила этого подонка. До последней секунды своей коротенькой и не очень счастливой жизни.