Село Никито-Ивдельское

В 1835 году Всеволод Андреевич заболел, и 15 июля 1835 года, по воле отца, в управление всеми владениями вступил его младший сын Никита.

Никита Всеволодович Всеволожский родился 17 февраля 1799года, окончил Санкт – Петербургский университет. 20 ноября 1816 поступил на службу в Коллегию иностранных дел в должности актуариуса. Здесь он подружился с А.С. Пушкиным. С 1819 года поэт становится членом литературно - театрального и политического общества «Зеленая лампа», организованного Александром и Никитой Всеволожскими. Собрания «лампистов» проходили по субботам в доме младшего брата и заканчивались веселыми пирушками.

С марта 1829 года Н. Всеволожский служил по ведомству Тифлисского губернатора, а через два года был причислен для особых поручений к Главному штабу.

С мая 1836 года – церемониймейстер. Позднее – камергер, действительный статский советник.

Женат дважды. В 1825 году – на княжне Варваре Петровне Хованской. Вторая жена – Екатерина Арсеньевна Жеребцова. В её честь был назван прииск между селом Никито – Ивдельским и Преображенкой. Имел 4 детей. Умер Никита Всеволодович 28 июня 1862 года.

Ещё в 1819 году Всеволод ІІ выделил сыновьям для самостоятельного хозяйствования, но в совместное владение астраханские рыбные промыслы и кавказские вотчины с 500 крепостными, а также дом в Петербурге. Однако старшего брата – Александра – хозяйственные дела увлекали мало. Зато заметную хватку и деловитость выказал Всеволожский – младший.

В июле 1833 года Никита по поручению отца приезжал на Урал для знакомства с состоянием дел на заводах. Предполагалось, что он лично посетит также золотые промыслы Всеволодоблагодатского управления, но Всеволожский ограничился пребыванием в Пожве. Сюда, в главное управление по делам и имениям, сын хозяина вызвал управляющего приисками Н.А. Володина и выслушал его доклад.

После смерти отца наследники свыше 10 лет владели имуществом совместно, а получили они огромное богатство: вотчину площадью свыше 3 млн. десятин и недвижимость, которая оценивалась в 45 млн. рублей серебром. По переписи 1834 года во всех владениях Всеволожских проживало более 32 тысяч крепостных, из них около 15 тысяч душ мужского пола.

Только на Урале семья Всеволожских имела 1,2 млн. десятин земли, пять заводов, два десятка приисков и рудников, а также соляные копи и другое имущество. По состоянию на 1 апреля 1834 года на Всеволодоблагодатских золотых промыслах находилось 657 мастеровых и 85 дворовых людей.

Вступив в управление всеми владениями, Никита Всеволодович самое пристальное внимание обратил на золотодобывающую отрасль многосложного хозяйства семьи. На это была весомая причина.

В лучшие годы на промыслах намывалось за сезон примерно 12 пудов золота, а доход от сдачи драгметалла в казну доходил до 40 тысяч рублей. Однако после 1832 года добыча золота сократилась до 8 пудов в год.

За 11 лет после открытия первой золотоносной россыпи разработка песков в разные годы производилась в семи местах, но к указанному времени действовал только один Знаменский промысел на реке Шапше. Такое положение с золотодобычей никак не могло удовлетворить Всеволожского.

Он приказал конторе Главного управления составить подробный отчет о положении дел на золотых промыслах. И такой документ новому хозяину Заозерской дачи был подготовлен. Ознакомившись с представленным докладом, Никита Всеволодович в 1836 году написал «Положение и штат для золотых промыслов», в котором изложил целую программу действий на ближайшие годы.

Он с неудовольствием пишет, что «некоторые прииски… оставлены были дальнейшей разработкой не потому, что пресекались в них пески, а единственно потому, что пески сии оказывались с меньшим содержанием противу тех приисков, которые открываемы были вновь». И продолжает: «При самой разработке было принято за правило, чтобы вынимали одни только богатые пески, отчего… работы производились неправильно, сами же пески промывались небрежно» (См. А.Губин. Первые открытия и первые заявки на прииски. «Северная звезда», № 80 за 5.07.91г.).

Поэтому Никита Всеволодович сделал ряд «предположений», направленных на наведение порядка в уральской вотчине.

Первое. Разделить Заозерскую дачу на полосы и округа и назначить места для постоянных (главных) и временных населенных пунктов.

Второе. Определить, в каких местах производить добычу песков, какими правилами руководствоваться, где устраивать промывальные фабрики.

Третье. Устроить пути сообщения внутренние и внешние и определить доставку провианта и припасов.

Четвертое. Означить, какую плату производить рабочим людям и вообще составить штат по золотым промыслам.

Пятое. Определить степень обязанностей штатного управления и отношение его к конторе Главного управления.

Далее автор «предположений» дает развернутое описание каждого из них. Детализируя первый пункт своей программы, Всеволожский пишет: «Второе главное заселение должно быть избрано по реке Ивдель, поблизости Преображенского и Знаменского приисков, и где уже несколько домов, казарм, госпиталь, конюшни, амбары и прочее существует». И далее: «Постоянное заселение в сем месте необходимо для того, что этот округ есть богатейший и наизобильнейший золотоносными россыпями, по крайней мере до сих пор; в нем работы могут продолжаться на долгое время… Рабочие люди, посылаемые прежде из Заозерского селения, теряли в походе в один конец иногда по два и по три дня, во вред как их самих, так и для владельца».

На практике осуществлять свою затею Никите Всеволодовичу пришлось самому уже после раздела владений отца между братьями. Идея дележа имущества фамилии наследниками владела давно, и в 1842 году была создана попечительская комиссия, которая работала несколько лет. В её задачу входило дать полную оценку и описания всем имениям, заводам, приискам и другим владениям Всеволожских.

Заозерской дачей с 1844 года, в связи с предстоящим разделом, управляла комиссионерская компания*. Директором комиссионерства до 1846 года был Никита Всеволодович.

Раздел наследства, начатый в 1845 году, завершился только к концу 1848 года. Наличные деньги, товары и земли были разделены между братьями поровну. Что касается Заозерской дачи, то по жребию Александру досталась южная часть с селом Всеволодо-Благодатским, а Никите – северная (Ивдельская дистанция с самыми богатыми приисками. Так, за период с 1832 по 1841 годы Знаменский прииск дал 42 пуда 11 фунтов благородного металла, или более половины золота, добытого на всех промыслах. А в 1841 году их насчитывалось уже 23. Правда, промывка песков велась далеко не на всех месторождениях).

Старший брат получил 37 паев капитала Заозерского комиссионерства, а младший – 58. Оставшиеся 5 паев достались, возможно, сестре Марии.

Возникла необходимость создания нового, Северо-Заозерского, управления приисками. Место для его строительства было выбрано четырьмя верстами ниже селения на Ивделе.

К застройке территории по обеим сторонам реки Ивдель, осуществляя давний замысел Никиты Всеволожского о втором постоянном селении, Заозерское комиссионерство приступило сразу после своего возникновения и за два с половиной года на строительство господских домов, домов служащих и мукомольной мельницы израсходовало 1828 рублей. Одновременно шло строительство казарм, изб, госпиталя и кладовых. Некоторые строения были перенесены с Ивдельского селения, однако большая часть домов была срублена в Старом поселке и затем по реке сплавлена на новое место. С 1 октября 1849 года начало функционировать правление золотых промыслов Северо-Заозерской дачи.

Контора располагалась в специально построенном в 1846 – 1848 годах двухэтажном здании. В 1872 году в этом доме разместилось первое в селе Никито-Ивдель учебное заведение – начальное училище. В 1882 году здание подвергалось ремонту и, видимо, использовалось затем в качестве жилого дома (таковым оно было до 1990 и стояло на улице Данилова под № 72). Сейчас на этом месте расположен универмаг «Урал».

На снимке, сделанном ещё в 1882 году фотографом Линзбергом, видно, что бывшая контора располагалась в ряду с другими «двухэтажками». Первым было снесено здание, стоявшее на углу улиц Трошева и Данилова. На его месте был построен двухэтажный кирпичный дом (в 1965 году).

И вообще от той поры в нашем городе сохранилась лишь пара – тройка памятников. В том числе, типовое двухэтажное деревянное здание по соседству с магазином «Рассвет», и дом, в котором с 1850 года жили управляющие Северо-Заозерской дачей.

Вот его описание, сделанное в октябре 1882 года: «Дом деревянный, крытый тесом, длина 9 сажен, ширина 5 сажен, высота 3 сажени 1 аршин, двухэтажный, в нем комнат 11, коридоров 1, сеней 3, ход на чердак с лестницей; окон 29, дверей 23, подвал с 2-мя отделениями,… с 2-мя подпольями, лестница во второй этаж и на двор; печей пекарных 2, плита с духовой печью и котлом 1. Печей голландских 7. Пристройка, сени и кладовая с 2-мя окнами и одними дверями, лестница с террасой для входа в дом. Постройка старая, стоимостью девятьсот рублей.»

После Октябрьской революции в «Красном доме» размещался волисполком, затем райисполком и сельский Совет. Располагались в нем в свое время пошивочная мастерская, после неё вечерняя школа рабочей молодежи. А ныне здесь – городской историко-этнографический музей. (А. Губин. Ветеран. «Северная звезда», № 110 за 15.09.1989 год).

Возникший населенный пункт в документах долгое время именовался как Новое Строение. В 1852 году селению был присвоен статус села и дано название – Никито-Ивдельское. В 1853 году состоялось освящение православного храма во имя Преподобного Никиты Исповедника3. А вот на школу у хозяина дачи денег не нашлось. Начальное училище в селе появится только 20 лет спустя.

Как выглядел Никито-Ивдель в середине XІX века, неизвестно. Однако в 1872 году на Северном Урале, совершая «путешествие к вогулам», побывали профессора Казанского университета, и по свидетельству одного из них – Н.Ф. Сорокина – местоположение Никито-Ивдельского селения гораздо красивее Всеволодоблагодатска. «На крутых скалистых берегах реки Ивделя расположены правильными линиями дома весьма недурной архитектуры, есть даже и такие, которые имеют мезонины…

Через реку, которая бурлит и мечется между камнями, ходит постоянно небольшой паром», – записал он в своем путевом дневнике, 12 июля 1872 года.

«Золото мыть – голосом выть»

Говоря о деяниях Всеволожских, нельзя забывать, что истинными творцами истории края были сотни безвестных мастеровых и крепостных, которые, добывая хозяевам богатства, сами влачили жалкое существование.

Сохранился документ «О жалованье и оплате мастеровым», составленный 9 марта 1832 года. Согласно ему, старшим штейгерам полагалось в год 200 рублей жалованья, мастеру столярного цеха - 180 рублей, младшему штейгеру – 150 рублей. Такая же сумма причиталась к выплате кузнецам, столярам и слесарям. Плотникам была установлена плата в размере 144 рублей, молотобойцу – 132 рубля в год.

За добычу золотоносных песков платили 6 рублей за кубическую сажень (около 9 м³). На вскрыше золотоносных песков причиталось по 45 копеек в день. Женщины за разные работы на приисках получали по 20 копеек. (Для сравнения: в 1832 году пуд муки ржаной стоил от 1 рубля до 1 рубля 20 копеек, рыба свежая – от 80 копеек до 3 рублей 50 копеек за пуд, крупнорогатый скот – от 8 до 10 рублей за голову).

Подросткам, которых использовали на промывке песков, платили по одной – полторы копейке за пуд. Полные ставки выплачивались при условии выполнения дневной «плепорции» (нормы). А они были очень высокими.

К примеру, на Знаменском прииске, где преобладал подземный способ добычи, за 12 часов одному человеку из шахты нужно было достать 100 пудов песков.

Каждому мальчику требовалось, тоже за 12 часов, промыть по 60 пудов песку. И не было пощады тому, кто был не в силах справиться со своим «уроком» (заданием)4.

В 1832 году на Знаменский и Преображенский прииски из пермских владений Всеволожского было пригнано 269 человек, в том числе 58 подростков. Из–за каторжных условий труда и жестокого обращения два человека заболели и через год не смогли вернуться домой, четверо умерли.

Ещё 24 работника из этой партии ударились в бега, причем 18 из них уплыли на лодках по Лозьве. И они были не первыми, кто не вынес тяжелого труда в постоянной сырости, плохого питания и не хватки теплого жилья.

20 августа 1831 года «по повелению его превосходительства Всеволода Андреевича за поимку двух бежавших ремесленников в награждение 10 рублей» было выдано ремесленнику С. Микову. Несколько ранее вознаграждение получили Ф. Ларьков с товарищами, посланные в июле в погоню за беглецами до реки Вишеры. (А.Губин. «Золотая лихорадка». «Северная звезда», № 116 за 29.09.1981 год). Но излавливали далеко не всех «дезертиров».

С увеличением количества присылаемых на прииски крепостных крестьян и мастеровых людей росло и число беглецов. Их ловили и снова посылали на промыслы. Так, в 1839 году во Всеволодоблагодатск из заводов и сел пермской вотчины было направлено 666 человек, в том числе 136 – после поимки за побег с приисков или по дороге туда. Неисправимых оставляли на приисках пожизненно.

Столкнувшись с тяжелейшими условиями жизни и работы на золотодобыче, с промыслов уходили не только подневольные, но и вольнонаемные работники. Например, в 1838 году разбежалась большая группа коми-зырян. Многие из них, наслушавшись по дороге рассказов, возвращались домой с полпути.

Побеги были в тот период основной, но не единственной формой протеста против порядков, царивших на промыслах. В июне 1834 года в рекруты были сданы несколько мастеровых Знаменского прииска, виновные в посягательстве «на власть». В первый день Троицы, 11 июня, работные люди, отпущенные на праздник во Всеволодоблагодатск, подвыпили и ходили с песнями по улицам. Встретив подьячего М.Кучумова и полицейского служителя П. Рубцова, побили их, припомнив им все несправедливости. Коченгин и другие участники драки были отданы в солдаты.

Какое – то возмущение работных людей произошло в 1837 году непосредственно на Знаменском прииске. И в Ивдельское селение была направлена воинская команда из 15 человек, которая находилась там «для соблюдения тишины и порядка» в течение трех месяцев. (А.Губин. Ныне здесь город растет. «Северная звезда», № 133 за 7.11.1981 год).

А причин и поводов для возмущения было достаточно. Продукты питания и материалы на пошив одежды и обуви, а также другие товары рабочие получали в счет начисленных денег. При выдаче хлеба и других продуктов работников беззастенчиво обвешивали и обсчитывали кладовщики и другие приисковые служащие.

Мясо и рыба на столе работных людей появлялись только по праздникам. В будни они питались в основном хлебом, толокном да квашеной капустой. Еду каждый себе готовил сам, а в пекарных избах делали только квас и пекли хлеб.

И без того невыносимую кабалу владельцы Заозерской дачи ухитрились усилить, выдавая работникам вместо денег суррогаты –«всеволоженки».

Пользуясь попустительством местных властей и связями в столице, братья Всеволожские с 30 августа 1840 года зарплату рабочим стали выдавать «ярлыками», которые имели достоинство от 10 копеек до 5 рублей и отличались цветом бумаги.

На ярлыках была гербовая печать Всеволожских и стояли подписи Александра и Никиты.

«Нововведение» братьев встретило отрицательную реакцию Министерства финансов, и ярлыки были через год запрещены. Но …собственные «деньги» Всеволожские стали выпускать под другими названиями: сначала это были «квитанции», а позднее- «расчетные листы». «Изыскания» Всеволожских в области финансов продолжались пять лет и остались безнаказанными. Лишь в мае 1845 года эрзац – деньги были окончательно запрещены Главным Управлением Уральского горного округа. (П.П. Иевлев. Указ. соч., стр.24; Людмила Всеволожская. Указ. соч., стр. 24 – 25).

В канун отмены крепостного права по Северному управлению золотых промыслов Н. Всеволожского числилось 497 владельческих работников и от 80 до 150 человек были «приходящие на заработки вольнонаемные рабочие». За 30 лет, прошедших со дня открытия Ивдельских промыслов, оплата труда приисковых рабочих не только не выросла, но и даже снизилась. Так, полный работник в 1858 году получал 30 копеек в день, а полуработник – вдвое меньше*. Женский и детский труд оплачивался ещё ниже.

Вольнонаемным работникам платили за труд на 6 – 8 копеек больше. В месяц выходило от 5 до 6 рублей «с готовым продовольствием». Выдавалось же оно в счет заработка. При этом цены на продукты питания постоянно росли. Но, несмотря на все ухищрения, финансы владельца Северо-Заозерской дачи пришли в заметное расстройство.

Крах Всеволожских

Став придворным вельможей, Всеволожский отошел от управления своими владениями и больше заботился о том, чтобы сохранить престиж блестящего аристократа. А это требовало немало затрат. И вообще расточительство было фамильной чертой Всеволожских.

Существовала даже поговорка: «Транжирить, как Всеволожский». В книге М.И. Пыляева «Старое житье», есть описание, что и как ели у Всеволожских. «В конце 40-ых годов гремел своими гастрономическими праздниками Никита Всеволодович. В барском доме этого богача, в селе Рябово, недалеко от Охты, в праздники накрывался стол на 120 кувертов, за которыми нередко гости ели в декабре свежую землянику со сливками и почасту за стол вносилась одна рыба четырьмя дюжими мужиками: такая рыба ( вероятно, нельма) получалась по почте с Урала». (см. Л. Всеволожская. Указ. соч., стр. 45 – 46.)

К этому нужно добавить непрерывно увеличивающиеся расходы на пышные балы, постоянные поездки за границу, обставляемые, как правило, с непомерной роскошью.

А чего стоит безрассудная затея строительства «Сивенского дворца». Вскоре после раздела батюшкиного наследства Никита Всеволодович по совету жены решил построить близ села Сивенского Оханского уезда Пермской губернии копию Зимнего дворца. Огромный барский дом был возведен, но на его отделку средств не хватило. Уже после смерти Н.В. Всеволожского дворец сгорел.

В 1861 году Никита Всеволодович оказался в безвыходном финансовом положении. Имея частный долг в 2,5 миллиона рублей, он предпринял попытку создать в Париже акционерное общество. 26 августа он подписал с фирмой «Жюль Пик и К°» соглашение, но французы своих обязательств не выполнили. Ровно через год Н.В. Всеволожский умер, так и не поняв, куда ушли огромные богатства. («Одного только золота за 40 лет эксплуатации россыпей Всеволожские извлекли 6 тонн, не считая других богатств рудного края». П.П. Иевлев. Указ. соч., стр. 23).

Не лучшим было положение и старшего брата Александра, хозяина Южно - Заозерской дачи. Отмена крепостного права лишь ускорила окончательный упадок дел Всеволожских, как и многих других заводчиков-латифундистов.

12 апреля 1862 года действительный статский советник Никита Всеволожский подписал документ об условиях освобождения своих крепостных крестьян, не ущемив собственные интересы. К примеру, в селе Никито-Ивдель в то время проживало 368 мастеровых и 24 дворовых человека. Вместе с семьями они получили 29 десятин земли. Владелец дачи оставил за собой лес, все выгоны и покосы, за которые нужно было платить.

Получив волю, значительная часть работных людей предпочла покинуть золотую каторгу. Многие подались в родные края, откуда были пригнаны на прииски. И село опустело. Даже в 1873 году в нем проживало всего 617 человек и обитаема была лишь половина усадеб. Через 25 лет число жителей Никито-Ивделя выросло только на 81 человека.

Такая же картина наблюдалась в целом по Северо-Заозерской даче. В 1858 году в селе Никито-Ивдельском и на промыслах обитало 200 семей, в них 848 душ обоего пола. Спустя 40 лет в главном селении числилось 138 дворов и 698 жителей, на Старом Ивделе – 11 усадеб и 69 жителей. В деревне Преображенке было 17 домов и 113 человек, в деревне Першиной насчитывалось 6 домов и 23 обитателя. В сумме получается: 172 и 903, но к 1898 году Северо-Заозерская дача Всеволожским уже не принадлежала.

После смерти отца Всеволод, Андрей, Никита и Елизавета первое время всем имуществом владели совместно. Через 20 лет, в 1882 году, окончательно запутавшись в делах и долгах, решили разделить остаток имущества.

Младшему из наследников досталась значительная часть имений и целиком Северо-Заозерская дача. Никита ІІ, вступив в единоличное владение имениями, обязался выплачивать братьям и сестре их долю из будущих доходов.

Никита Никитович Всеволожский (1846-1896) - третий сын Никиты І Всеволодовича. Находился на военной службе, штаб-ротмистр лейб - гвардейского конного полка.

Был женат на артистке М.Г. Савиной. Детей, видимо, не имел (в родословной росписи Всеволожских и потомков в XXXVІ колене Никитовичей нет, хотя дети братьев перечислены).

Новый владелец собственности фамилии на первых порах стремился поднять свое благосостояние, серьезно управлять и эксплуатировать свои имения. Есть основания полагать, что Н.Н. Всеволожский побывал в 1885 году в селе Никито-Ивдель, возможно, даже некоторое время жил здесь.

В Северо-Заозерской даче было ещё много золота, но для его добычи на хозяйственных началах у Всеволожского не было денег, поэтому прииски сдавались в аренду, но приносили ничтожный доход.

В 1888 году ротмистр Никита Никитович Всеволожский был объявлен несостоятельным должником. В июле 1889 года Петербургский коммерческий суд учредил конкурсное управление по делам несостоятельного должника, а Верхотурское полицейское управление описало имущество Северо-Заозерской дачи. Но покупатель на неё нашелся только через 9 лет: в 1898 году дачу купило Московское лесопромышленное товарищество (Южно-Заозерскую дачу в 1903 году приобрело Зауральское горнопромышленное общество).

«Из огня да в полымя»

Почти тотчас после отмены крепостного права в золотодобывающую отрасль хлынула волна предприимчивых и алчных дельцов. Прежние хозяева жизни, лишившись дармовых рабочих рук, оказались неспособными вести горно-заводское дело на новых, капиталистических, началах. Всеволожские не являлись исключением из правила. Пытаясь предотвратить разорение, наследники Александра и Никиты Всеволожских стали сдавать заводы и прииски в долгосрочную аренду. Принадлежавшие им Южная и Северная части Заозерской дачи составляли почти четверть этой территории. Это были так называемые владельческие земли. Оставшиеся 75 процентов земель принадлежали казне. Они простирались от реки Сосьвы на юге до Черногорья (район Полуночного) – на севере. А с запада на восток – от Денежкина камня до реки Лозьвы. И на этой огромной территории, именуемой Заозерьем, в середине XІX века существовало около десятка населенных пунктов и приисков. К концу века их число возросло за счет деятельности арендаторов и золотопромышленников. Кроме неоднократно упоминавшихся селений, расположенных на территории Северо-Заозерской дачи, нужно назвать ещё несколько.

Екатерининский прииск. Открыт в 1830 году и назван так в честь дочери А.В. Всеволожского Екатерины, родившейся в 1833 году, а не императрицы. Селом Екатерининка (раннее Екатериновка) стала в 1878 году, когда часовня, построенная купцом Шадриным, была обращена в церковь. До этого поселение при прииске относилось к числу временных.

Екатерининских приисков в Заозерской даче было несколько. Самый первый открыт на западном склоне горы Шегультан.

Лангур – прииск на одноименной реке. Начало поселку положено владельцами прииска Поляковыми.

Маслово, деревня. Прежнее название – Нижнее-Масловское зимовье. Возникло в 1861 году, когда был срублен первый дом (зимовье), в котором обитало четыре семьи.

Успенский прииск. Располагался на реке Тынье, в 22 верстах от села Никито-Ивдель. На прииске стояло 15 домов. Принадлежал золотопромышленнику, екатеринбургскому купцу С.И. Афонину. Он же владел приисками по речкам Ульяновке и Большой Умпии (поселок Кедровый). Этот прииск, получивший название Средне-Умпиевский, ещё при Всеволожских открыл верхотурский купец И.С. Шаньгин. В 1872 году он его продал Д.Е. Рябову, а в 1899 году прииск перешел во владение С.И. Афонина.

Арендаторами, в чьи руки стали переходить золотые промыслы, в основном были купцы. Они имели деньги для найма рабочей силы, на расширение промыслов и внедрение механизмов. И на покупку приисков.

Первыми в распоряжение толстосумов попали южно-заозерские прииски. Их в 1858-1859 годах арендовал екатеринбургский купец Юхнев, потом они перешли к купцу Ислентьеву. Представители торговой буржуазии на приисках занимались и привычным делом: торговля приносила им не меньше прибыли и выгоды, чем золотодобыча.

Кроме купцов, новыми хозяевами промыслов становились предприниматели из числа разбогатевших мещан, обывателей, старателей, бывших крестьян. При описи имущества несостоятельного должника Н.Н. Всеволожского был составлен список его кредиторов, среди которых были и бывшие крепостные. Например, А.П. Кропачев, который ещё до отмены крепостного права, выйдя на оброк, обеспечивал продуктами многие предприятия Всеволожского, и братья Рогалевы.

…Род Рогалевых идет от Степана Акимовича Рогалева. Его имя есть в «ревизской сказке» (переписи населения) от 1 апреля 1843 года. Крепостной Никиты Всеволожского на Северном Урале оказался по воле своего барина. У Степана Акимовича было восемь сыновей и дочь Фаина. После получения личной свободы в 1861 году семейство Рогалевых занималось старательством, торговлей и сумело разбогатеть. Достоверно известно, что в 1899 году братья Андрей и Алексей Рогалевы числились в Верхотурской земской управе как золотопромышленники-арендаторы. Шестой по возрасту брат Филарет имел торговое дело в селе Няксимволь.

В нашем городе немало мест, связанных с этой купеческой фамилией. В рогалевских домах на левом берегу Ивделя располагался больничный городок. Сгоревший десять лет назад магазин, известный горожанам как «Дежурный», по улице Механошина принадлежал Рогалевым. На его месте сейчас стоят стены недостроенного рынка. Действующий рынок тоже из бывшей рогалевской собственности.

Двухэтажный деревянный жилой дом, расположенный на Октябрьской Набережной, яркий памятник архитектуры дореволюционного Ивделя, до сих пор называют домом Рогалевых. (См.В. Беллендир. Рогалевы. «Северная звезда», № 89 за 29.10.2004 г.)

Кроме приисков на владельческих землях в аренду сдавались и золотоносные россыпи, принадлежавшие государству (или казне). Те арендаторы, которым улыбнулась удача, приобретали прииски в частную собственность.

Жизнь рабочего человека на золотодобыче при всех хозяевах не менялась к лучшему. Если богатство и процветание Всеволожских зиждилось на подневольном труде крепостных, то новые хозяева наживались на беспощадной эксплуатации вольнонаемного работника. Если раньше на прииски крестьянина или мастерового гнали по приказу хозяина-помещика, то теперь они, став свободными, тянули то же ярмо «добровольно», подгоняемые голодом. На смену крепостному пришел гнет капитала, а работный люд попал из огня да в полымя.

Впечатляющую картину жизни приисковых рабочих в послереформенный период нарисовали в своем отчете «О путешествии к вогулам» профессора Казанского университета Сорокин, Орлов и Малиев.

«Во всех этих местечках, – читаем в путевом отчете, – можно заметить господствующий класс купцов – золотопромышленников, держащих всю торговлю в своих руках, и класс работающий из-за насущного кускахлеба, куда относятся все не занимающиеся охотой. Все съестные припасы находятся в руках у купцов, прииски арендуются также ими, следовательно, каждый рабочий должен соглашаться на те условия, которые предложит им арендатор.

Кроме рабочей артели занимаются промывкой золота и поденщики, вольные рабочие. Добычу поденщики обязаны представлять ежедневно купцу, который платит им соответствующую сумму, удерживая только 60 копеек в виде поденной платы за право раскопки. Работы такого рода, при которых поденщики только представляют золотопромышленнику уже промытое золото и имеют право во всякое время оставлять россыпь и переходить к другому купцу, носят название старательские и сравнительно редки, как представляющие больше риску для поденщиков и приносящие пользу только хозяину.

Всех живущих на прииске можно разделить на две части: одна (большинство) состоит из людей бессемейных, работающих на «хозяйственном продовольствии», другую же часть образуют люди семейные, которые окончательно попадают в кабалу, будучи вынуждены питаться за свой счет. Всю провизию они покупают у хозяина и готовят дома. Но и они получают гнилую муку за пуд по 2 рубля 50 копеек и даже по 3 рубля. Порченные продукты получают и те, кто пользуется хозяйским обедом, так как во время летнего жара на прииске нет ни ледника, ни другого какого-нибудь холодного помещения.

В одной большой избе, или, лучше сказать, сарае теснятся иногда семьдесят и более человек рабочих. На полу или на нарах спят все вповалку, здоровый около больного; о вентиляции и говорить нечего. Еще хорошо, если сарай теплый. Если случится рабочий с семейством, то ему не запрещается выкопать землянку и в ней проводить, как хочешь, все времена года, но эти убежища по тесноте и сырости еще хуже сараев. Жалованье рабочему в месяц не превышает 8 рублей.

По окончанию месяца происходит уплата жалованья. Но тут большей частью случается так, что рабочему не только не приходится получать что-нибудь, но он еще оказывается должным своему хозяину. Оно и понятно. Иногда, проработав под открытым небом и проливным дождем, при холодном ветре, озябший рабочий плетется к купцу и просит у него чарку водки «погреться» и платит за это 8 копеек. Таких чарок выпивает несколько и в долг. Часто является нужда в полотне, сукне и т.п. для замены износившегося платья; все это имеется в особой кладовой у хозяина, и каждый может приходить и требовать по выбору. Взятое также записывается в книгу по цене, устанавливаемой самим купцом. Рабочие при этом видят, что с них «дерут» втрое, но куда деваться? Идти в Ивдель далеко, да и там дешевле не будет, так как купцы держатся крепко друг за друга и своего не выдадут.

Золотопромышленник управляет здесь, как ему вздумается, чинит суд и расправу. И употребляет всевозможные способы к приобретению себе возможно большего капитала.

Сами власти в образе станового, весьма редко заглядывают туда. Возмущения или какого-либо требования со стороны угнетенных никогда не бывает, так как золотопромышленник имеет у себя особого «стражника», который, вооруженный длинной саблей и пистолетом, тотчас является на зов властелина и готов засадить ослушника в особую тесную камеру с окошечком, снабженным железной решеткой». (Процитированные отрывки взяты из статьи А.Д. Губина «Арендаторы приисков Заозерья», опубликованной в газете «Северная звезда» 9 сентября 1996 года).

Главным занятием населения Никито-Ивделя, Екатерининки и Шапши была работа на приисках, дававшая единственный источник существования.

«Оно постоянно должно бороться с той обстановкой, какая существует на приисках: сыростью, грязью и холодом. О печальном положении здоровья жителей, страдающих разными болезнями и не получающими никакой медицинской помощи говорит тот факт, что в Никито-Ивделе за год умерло 28 человек (мужчин и женщин поровну), а родилось только 22 (15 мальчиков и 7 девочек).

Заработная плата в среднем от 30 до 40 копеек в день, то есть экономическое положение семей находится на весьма низком уровне. Уровень умственного развития стоит также низко. Рабочие на приисках вообще народ буйный, безнравственный, сильно пьют водку». Эти строки взяты из отчета фельдшера Барашкова о результатах командировки на север уезда, оглашенного на VІ Верхотурском уездном земском собрании в 1875 году. (См. А.Губин. Уездное земство об Ивделе 1875 года. «Северная звезда», № 87 за 27.10.1996год).

К сказанному нужно добавить, что население Никито-Ивделя (а в нем проживало около 600 человек) было поголовно неграмотным. О какой нравственности тут можно вести речь!

Первые ученики в селе появились лишь 10 октября (по старому стилю) 1871 году, когда открылась приходская школа. Заслуга в этом принадлежит местному священнику Афанасию Позднякову и купцу- золотопромышленнику Ивану Сергеевичу Шаньгину.

В конце XІX века на североуральских промыслах утвердились капиталистические монополии, которые стали применять на золотодобыче драги и другие механизмы. В начале века горный инженер Е.Н. Барбот-де-Марни побывал в селе Никито-Ивдель, посетил прииски и дал им описание в книге «Урал и его богатства». В частности, он отметил следующее: «В последнее время золотой промысел особо развился в районе Никито-Ивдельского селения, где в русле реки Ивделя нашли себе огромное применение золотопромышленные удачи; еще не так давно россыпи эти могли разрабатываться только в зимнее время путем промораживания, что представлялось дорогим и рискованным. Теперь же драги с каждым годом приобретают здесь все большее распространение, не требуя большого количества рабочих рук, так дорого стоящих в подобного рода районах, и позволяя разрабатывать сильно водянистые площади». (А.Губин).

Помимо Московского лесопромышленного общества добычей золота успешно занимались и отдельные предприниматели. Самые крупные из них ни в чем не уступали монополиям. Например, некий Сибирев, который эксплуатировал Николаевский и Александровский прииски, первым построил небольшую электростанцию. Уже упоминавшийся екатеринбургский купец С.И. Афонин на Средне-Умпиевском прииске и по логу «Зимник» использовал «гидравлику» и другую технику, добывая драгметалла столько же, сколько МЛТ или Зауральское общество. С 1899 года этот крупный золотопромышленник (ему, а затем его вдове, принадлежали 25 собственных и арендуемых приисков в трех горных округах) вел добычу золота хозяйственным способом, т.е. нанимая рабочую силу и применяя механизмы. Значительная часть рабочих на его приисках, как и у других крупных арендаторов и владельцев промыслов, была из пришлых людей, чаще всего «инородцев». Их положение было еще более тяжелым, чем у русских рабочих. Это вызывало со стороны эксплуатируемых стихийный протест.

5 июля 1910 года сын купца Афонина, которого мать уполномочила управлять северными приисками, обратился к полицейскому надзирателю с письмом: «Сегодня на прииске Средняя Умпия часть рабочих (татары) прекратила работу… Забастовавшие начинают угрожать насилием русским работающим. Ввиду отдаленности прииска на случай каких-либо осложнений… прошу принять меры».

Более мелкие хозяева и арендаторы приисков предпочитали не тратить капиталы на механизацию золотодобычи и вели его традиционным способом. Число арендаторов постоянно менялось и колебалось по годам от 7 до 11.

По сведениям Верхотурской уездной земской управы в 1899 году в селе Никито-Ивдельском адресовались золотопромышленники С.И. Афонин, американец Велль с компанией, братья Рогалевы, К.А. Шевелин, И.И. Шешин, Е.К. Чещихина.

В 1904 году к ним добавились купец Г.И. Неклюдов, обыватели А.П. Иванов и П.С. Тараньжина, мещанка Ф.И. Ушкова.

В 1908 году появляются новые имена: И.Г. Пьянников, Г.Н. Попов, Е.П. Мамина, П.П. Кокушкина, И.Е. Жолобов.

У удачников – золотопромышленников за поденную плату работала сравнительно небольшая часть населения Никито-Ивделя. Большинство же занималось исканием золота «старанием», то есть промывкой золота на удачу. Добытый металл старатели сдавали в контору правления Северо – Заозерской дачи, то есть Московского лесопромышленного товарищества по три рубля за золотник. Делами МЛТ занимались, последовательно, управляющие Подсосов, Васильев, Смит5.

Об условиях труда и порядка, существовавших на промыслах Московского лесопромышленного товарищества и Зауральского горнопромышленного общества, никто не оставил, подобно казанским профессорам, столь впечатляющих свидетельств. Но можно не сомневаться, что эти монополии были озабочены получением максимальной прибыли, а не улучшени