О том, о другом, о третьем
«Поспешишь — людей насмешишь»
Русская печь, выложенная из кирпича, по форме напоминает глинобитную, поэтому на её счёт обойдусь несколькими замечаниями. На неё вместе с трубой уходит 1,2 тыс. штук кирпича. А если решили тут же поставить небольшую печурку — «голанку» или лежанку, так как они дают тепло сразу, как только затопишь, надо дополнительно ещё приготовить четыреста кирпичей. Кирпичи во время кладки смачивают. При дыхании печи, сложенной насухо, на вдохе — у разогретой, трещины расширяются, на выдохе — у остывшей они меньше, но их также много. И сколько вы их не забеливайте, упорно будут появляться. Швы печной кладки не должны быть толстые (3–4 мм), печь не будет держать тепло.
Кирпич позволяет конструировать особые формы, многие поэтому в последнее время добиваясь от печей дополнительных качеств и новых удобств, изобретают невероятные по сложности конструкции их. Пускают дымоходы в стенах вокруг топки, устраивают дополнительную печь под шестком с чугунной плитой перед устьем. Такое дробление объёма и усложнение конструкции конечно же укорачивает срок службы и, по-моему, снижает удобства обслуживания. В таких модерновых печах, к примеру, нет подпечка, куда в традиционных убирается большая часть необходимого инвентаря. В этом инвентаре в последние десятилетия по необъяснимым причинам отпала необходимость. Появилась эмалированная посуда, электро и газовые плиты, а всё, без чего невозможно приготовить по-настоящему вкусную и доброкачественную пищу, выносят из избы. Иные в большой печи и вовсе не готовят, а топят для тепла. На шестке перед топкой всякое бывает, выплеснется что-то, вывалится, и если здесь чугунная плита — не оберёшься забот.
Я, безусловно, не агитирую против современной бытовой техники, хотя нахожу много превосходных качеств в приготовлении пищи по-старому, на настоящем живом огне. Вкусовые ощущения подскажут Вам, только попробуйте! Хотя бы парного молока или обыкновенной пшённой каши.
В настоящее время в развитых странах вовсю эксплуатируются великолепные отопительные системы на один дом любых размеров. Это или газовые установки, или котлы, работающие на мазуте (солярке). Они работают в автоматических режимах. Хозяева далеко не каждую неделю спускаются в подвальное помещение проверить их работу. Для этого стоит лишь взглянуть на показатели одного-двух манометров. Профилактику установок проводят представители фирм изготовителей один раз в год или реже. Емкости с горючим из недорогого пластика объёмом 4–5 тонн, оборудованные всем необходимым, — тут же, в соседнем помещении. Так что в жилых помещениях, в зависимости от времени года и температуры на улице, поворотом реле можно установить любую температуру. К сожалению, у России до этого ешё немалый путь.
Печи дедовских конструкций, как истинные произведения прикладного искусства, могут быть предметом моды, так же как прекрасные пекарни, и печи могут стать незаменимыми кормилицами и, как своеобразные естественые калориферы, — домашними врачевателями. Вообще — фабриками домашнего уюта. К слову, я поставил под Веной в Австрии настоящую русскую печь в дубовых опечках.
Белые глинобитные печи превосходней кирпичных, так как дольше живут и не нуждаются в особом уходе. Их формы лаконичны и предельно рациональны. Всё тепло топлива аккумулируют в себе. Недавно в результате опытов одним из наших НИИ выяснено, что к.п.д. их достигает 93 процентов.
Для скорой просушки одежды, на случай больших холодов, а так же для подогревания пищи (в отдельных случаях) по всему Сеьсру ставили маленькие печурки — «голанки», где-то их называют лежанками. Зимой тут «ночуют» катоньки да шубинцы, в другое время — сапоги да голицы. Эти печи гармонично вписались в интерьеры русских изб. Они практичны во многих отношениях. Не занимают много места, быстро разогреваются всей поверхностью. А совсем маленькие кирпичные печурки называют «подтопками». Их дымоход проводят под самым потолком в трубах из толстого кровельного железа, выводят в трубу большой печи. Соединяют колена меж собой по аналогии с водостоками — одно в другое. Подвешивают обыкновенной отожжённой сталистой проволокой на безопасном расстоянии от деревянных конструкций. Так они дают много дополнительного тепла.
Прежде, до использования кровельного железа, дымоходы набирали из глиняных тюриков. Тогда печурки приходилось ставить недалеко от больших печей. Тюрики — это трубы около полуметра длиной, диаметром 15–20 сантиметров из двух половин или цельные с разными по диаметру концами для соединения меж собой. Изготавливались вместе с кирпичом кустарным способом. Толщина стенок около сантиметра. Перемычкой между печкой и большой трубой служила крепкая доска, на ней с прокладками из кирпичей набирали, с небольшим подъёмом для тяги, боров из тюриков. Соединения замазывали глиняным раствором. Такие конструкции можно встретить до сих пор.
Иногда для экономии кирпича и сами трубы выше крыши делали из таких тюриков. Крепили четырьмя проволочными растяжками.
Топочные и подтопочные двери печурок делают из тонкого металла или вообще не делают. Когда топят еловыми дровами, не оставляют без присмотра, так как сучки, коих множество у этого дерева, постоянно стреляют, выкидывая горячие угольки.
Уход за печью
«У огня обожжёшься, у чела вымараешься»
Чтобы обслуживать русскую печь, необходим специальный инвентарь. Это разнообразные ухваты для поддержки горшков — от ведёрных корчаг до полулитровых горшочков, кочерга на деревянной ручке, специальные щипцы с длинными концами, противни, большие и маленькие, помело из веток вереска (в Холмогорах) или молодой сосны, тоже на деревянной ручке (перед тем, как готовить в печи, под тщательно выметали), црен — большой чан для воды: смачивать и тушить помело. И, конечно, лопата, которой садят пироги и хлеба в печь. Делают её из осины (другие породы не выдерживают жара), цельной, с длинной ручкой, лопатка широкая, тоже длинная, бывает немного изогнута посередине. Баба-яга такой лопатой Иванушку в печь садила.
В приморье, в городе Холмогоры, похожем на большую деревню, жители, может быть, и до сего дня пользуются самобытными горнами. Их устраивают на шестке из нескольких тёсаных кирпичей и железной решёточки справа или слева от устья печи, чтобы наскоро закипятить чайник или разогреть ужин. На рисунках 1 и 2 показана его конструкция. Топили их, как самовары, древесным углём, собранным сразу после топки печи в морилку (железный бачок на высоких ножках с плотно закрывающейся крышкой). Золу из подтопочка выгребали совочком. Трубу самой печи чуть приоткрывали.
Не в раз научишься пользоваться печным инструментом, ведь и горшок щей поставить в печь уметь надо, и под вымести, не спалив помела, непросто, а уж что говорить о выпечке… Так же нелегко обучиться и секретам топки печей.
Моя мама рассказывала, как она молодой учительницей приехала в глухую деревню по распределению. На постой её пустила к себе в дом старушка. Надо было в отдельной горнице впервые самостоятельно управиться с печью. А старой и на ум не пришло помочь или объяснить. Когда поленья при закладке слетали с лопаты, молодая хозяйка забиралась в топку по пояс их поправлять… Истопила. Вечерять отправилась к бабушке. Та встретила ласковым попрёком, качая головой: «Вот уж городская, так городская, неопытная! Видела ли себя-то?» — «Нет не видела». — «Надо, надо глядеться, обязательно. Молодая ведь!» Оказывается, на лбу у мамы была жирная полоса сажи, под носом, на щеках, не говоря о руках… Зато хорошо на сердце, тепло в избе.
Прежде надо правильно разложить дрова на поду — иначе промучаешься, и печь будет плохо топиться. Недалеко от устья кладут одно среднее по размеру полено, поперёк него вдоль топки — два других с небольшим расстоянием между ними, а в этот промежуток поперёк нижнего полена — щепоть лучины или бересту. Наверх — ещё два-три полена, уже потолще, затем также поперёк — несколько потоньше. Получается стопа-решётка. Дрова прогорают равномерно, когда в серёдке поленья толще крайних. Немного погодя можно осторожно подвинуть кострище вглубь топки. Размер поленьев должен соответствовать её объёму.
Если всё сделано правильно, внутри печи начинается треск и движение, огонь прорывается сквозь смолистые поленья, заглатывает их. Зрелище завораживающее. Здесь много красок и разнообразных нестройных звуков. Идёт борьба, совершается насилие. Но такое продолжается недолго. Постепенно всё успокаивается, набрав ровную силу, лишь изредка слышны потрескивание, шипение, попискивание. Цвет становится ровным, большие языки пламени медленно выныривают из-под стопы дров, спокойно скользят, плотоядно облизывая уже побелевшую поверхность свода, лениво целуют арку устья печи. Всё тепло остаётся внутри. Если печь истоплена плохо, если осталась головня — непрогоревшее полено, не надо дожидаться, когда оно прогорит (так всё тепло уйдёт): хватать его шипцами — и в воду, и во двор… Я сам испытал, как важно вовремя закрыть трубу. Приехал на новое место работы в Соловки, дали жильё с печкой. Всю первую неделю плясал вокруг неё, всё боялся рано закрыть трубу, угореть, ждал полного потухания углей. В результате печь бывала только тёплой. А вот когда, по подсказке соседки, научился закрывать трубу вовремя — печь пышала жаром.
Половину углей складывают в морилку. В ней уголь задохнётся, и его потом используют для самовара или горно. С хорошо протопленной печи бывает большое ведро углей. Закрывают трубу, когда угли ещё не подёрнулись пеплом и уже нет маленьких голубых язычков пламени. Остатки угля собирают кочергой в «загнёту» — место в топке с одной или другой стороны от устья в сторону горницы. Бабушки в Кирилловском районе Вологодской области переносят уголь в печурки. Ещё раньше часть его хранили в углублении ниши шестка. Угли долго сохраняли жар. От них курильщики запаливали свои цигарки.
Затапливая печь в первый раз, сжигают четыре полена. Затем с каждым днём прибавляют по одному, чтобы постепенно и равномерно прогреть и прокалить её. Закладывают дрова для топки на один раз и больше не подбрасывают. Принято сжигать в тёплое время шесть-восемь поленьев, в холода — двенадцать, если дрова сосновые или еловые. Берёзовые дают тепла вдвое больше. Сосна так же жарка, как ель и красная ива, но от неё много копоти и нагара в дымоходе, и, если его не чистят и не прожигают, может случиться пожар. А зола и скопившаяся смола в трубе горят, как порох: с громким шумом выбрасывают высокий язык пламени, труба раскаляется. Много пожаров бывало по этой причине… Для тушения их использовали все средства. Чтобы огонь не перекинулся на соседние постройки, по углам его становились добрые люди с иконами. Помогала обычно больше Купина Неопалимая. С ней обходили пожар вокруг. Осина не даёт много тепла, оставляет много пепла, но считается, что она очищает дымоход. Ольховые дрова во многих районах называли «царскими дровами»: от них много тепла и нет копоти. Печь в бане лучше топить особыми еловыми дровами, которые дают меньше нагара.
Золу из русской печи раньше выгребали после каждой топки и высыпали на грядки, в саду — хорошее удобрение. Нынче это принято делать не часто — один-два раза в месяц. Дымоход чистят два-три раза в год пеньковым ершом на длинном тонком шесте.
Хозяйки в деревне поднимались со вторыми петухами, управлялись у печей. Остальным членам семьи приятно было просыпаться от распространяющегося повсюду тепла, позванивания и постукивания ухватов и кочерёг, негромкого гулкого грохота об под горшка с готовой кашей… Какое же это было замечательное время — от одних рассказов о нём оказываешься в тридевятом царстве. А каких только пирогов не едали в те поры — с сёмгой, со стерлядью, молотой треской, яйцами и рисом, картофельные шаньги, пирожки с ягодами — морошкой, черникой, большие пироги с брусникой… А плюшки и пирожки с капустой — только свежие… Мама с дочками, где-то — с бабушкой с раннего утра начинали ворковать: в самый жар помещают плюшки, всё остальное потом. Одна закладка — двадцать минут… За два часа столько напекут! И это каждое воскресенье и на праздник. А праздников-то сколько было — гляньте в старый календарь!
О том, чтобы ходить в магазин за хлебом, и понятия не имели. В Верхнем Спасе на Вологодчине сами пекли ржаные караваи по два кило и ярушники из ячменя по фунту. Без старой печи невозможно было ни сварить настоящих щей и каши, ни заготовить солода для пива и кваса. А ведь с русским-то домашним пивом, что пили из братынь, ничего сегодня рядом не поставишь: его «льёшь — так гнулось», а как вкусно и крепко, попьют — взрёхают! Настолько калорийно, что и предлагали не попить, как чешское или немецкое, а именно «откушать».
При том при всём при этом русский оболганный нынче мужик знал: «надо держать голову в холоде, живот в голоде, ноги в тепле и мешать дело с бездельем, чтобы жить с весельем». В зимние Святки рассыпали поленницы, затыкали печные трубы. Это баловство было «прививкой» против настоящих «болезней». «Американци» только сейчас до таких прививок начали додумываться, к слову да в нашу честь будет сказано.
Чудеса! Хозяйки у печей загадки складывают: «Стоит гора, в горе нора, в норе-то шибзики, а в шибзиках что будет?» или «На поле стоит башня, в башне мучка в кучке» (пирог в печи). Или кто-то из малых скажет, что в печи под сводом темно, как на небе, уголья похожи на звёзды, арка устья — на месяц. О самоваре, который рядом: «Внизу огонь, сверху огонь, внутри огонь, с боков вода»…
Так это или не так, можете сами проверить, но, по воспоминанию моей доброй знакомой, на Рождество Христово бабушка показывала ей чудо. Когда на улице стоял рождественский мороз, небо было чисто, «каждая звёздочка видна», поздним вечером в печную трубу заглядывал молодой месяц.
Чудеса!
Народные поговорки о печи
«Добрая-то речь, что в избе есть печь».
«На печи всё красное лето».
«Хлебом не корми, только с печи не гони».
«Не хвались печью в нетопленной избе».
«Умереть на печи всё одно, что с перепою».
«Кого зовут пиво пить, а нас печи бить».
«До тридцати лет греет жена, после тридцати рюмка вина, а после и печь не греет».
«Корми деда на печи: сам будешь там».
Переход в новый дом
«Своя избушка, свой простор»
«Сею-посеваю, добра вам желаю!» — с таким приговором заходят гости в новый дом и рассыпают по сторонам семена и пшено. Это новоселье. Праздник для всех. Кто-то желает: «Мир вашему дому!» В ответ слышно: «С миром принимаем».
Много, чрезвычайно много было положено сил, стараний, терпения и умения, чтобы воплотилась чудесная мечта в жизнь — просторный дом с неповторимым убранством и тёплой печью, он манит к себе родных и близких, возбуждает любопытство знакомых. Если к этому приурочена ещё и свадьба, то тут гуляет вся округа. Известно, что «дом без Троицы не строится», которая бывает в конце мая — в июне, а закончить его стараются по осени после уборки урожая. Есть возможность развернуться, когда полные закрома. Застольем управляет хряпчий — деревенский тамада. Гостей где-то называют баярами, где-то господарями. Веселятся на чём свет стоит.
А до этого, как положено, был приглашён батюшка и стены дома освящены молитвами и окроплены Святой водой. Не обошлось и без языческих заклинаний старого домового. Ему особый почёт и уважительное обращение, как то: «хозяин, суседушка, большак, попечек, клетник или, опять же, господарёк». Без приглашения домовой не покидает вполне старого дома, потому ему приходится вступать в спор с вновь пришедшим домовым. Неприглашённый домовой жалобно плачет и нередко мстит, как прежнему, уже выехавшему, так и новому хозяину дома. А когда ломали избу, брали икону, и вызывали домового. Считали, что если домового не вызвать, он останется на развалинах и будет пугать по ночам своим криком. На север от Москвы домового в старину в виде шила и уголька торжественно перевозили в лапте. Иногда процедуру его переселения совершали так: ночью, в те часы, когда на небе высоко стоят Стожары (Плеяды), чтобы хозяин шёл и добрые люди его не видели, худого слова не сказали, чтобы кто путь не перешёл, и перед полнолунием, «чтобы всего было полно». Брали хлеб и соль в солонке, направлялись к новой избе. Посолоня, обходили вокруг дома, становились напротив дверей и три раза призывали: «домовой, домовой, пойдём домой». После чего открывали ворота, входили в сам двор. Запускали петуха, без него здесь скот вестись не будет, а если и будут дойные коровы, то молоко и масло от них будет не вкусным, совершенно «пустым». Во дворе опять призывали домового трижды. Затем направлялись к порогу новой избы, на пороге отрубали голову курице и входили внутрь. Запускали кошку, она первой на том свете встретит своего хозяина. За обедом курицу съедали.
Где-то переход осуществляли ровно в полдень, по солнцу или как можно ранее перед восходом солнца, и притом не в понедельник и субботу, для того, чтобы не часто переходить из дома в дом и не скоро выходить. Со старого двора переносили лукошко навоза, из дома всё выметают и выбрасывают сор. Часть сора заносят в новый дом и бросают в переднем углу. Но прежде всего запускают петуха с курицей. По народному поверью считалось, что всякий зашедший в дом «первым» до году умрёт. Дожидаются, чтобы петух пропел на новоселье, значит заживётся весело. Затем входит сам хозяин, ставит икону на божницу и открывая голбец говорит: «Приходитко, суседушка, братанушка!» Следует общая семейная молитва, которую творят, обращаясь к переднему углу. Хозяйка накрывает стол, кладёт на него целый хлеб и соль, затапливает печь, доваривает кашу на первом огне, занимается стряпнёй. В красный угол ставят дежу с растворенным тестом, чтобы не переводился достаток в доме, постоянно прирастал.
Счастливыми днями для новоселья считались двунадесятые праздники, особенно Введение во храм Пресвятой Богородицы — четвёртого декабря.
К этому времени стараются и дом как-то благоустроить — украсить и участок вокруг дома. В горнице над столом подвешивают щепную птицу счастья, она весело кружится от восходящих от самовара потоков тёплого воздуха или от горшка с кашей. Во дворе, у главного фасада дома садят бузину от вредителей-грызунов, красную калину от насекомых. Садят черёмуху. У неё множество достоинств: в начале лета вокруг этих деревьев дурманящие овёра терпкого аромата, задолго до того, как увидишь и поразишься клокочущей кипени белого цвета, с упоением вдыхаешь его благоухание. Ягоды её вкусны и даже у рядом втоящих черёмух разные по вкусу. По ветвям больших деревьев целыми летними днями ползают мальчишки и девчонки. Ловко, как обезьянки, перебираются с ветки на ветку и с дерева на дерево на большой высоте, вырабатывают ловкость, силу и смелость. Взрослые им не запрещают, сами порой карабкаются к облакам за вкусной ягодой. Занятие это так же навязчиво, как и лузганье семечек, и до тех пор пока язык уже не будет поворачиваться от шершавости и усталости, пока не набьёшь ту самую, настоящую оскомину, не перестанешь высматривать очередные блестящие сочные чёрные шарики. Рябину садят из-за красоты, за крестообразную форму листьев. Ягоды её собирают после первого мороза, от него они становятся мягкими и вкусными. Иногда гроздья рябины собирают раньше, вывешивают в сенях или на чердаке до первого мороза, чтоб упредить птиц. Из рябины варят варенье. Едят его и ягоды от повышенного давления и от печного угара. Если где-то в старом дворе посажена осина, можно не удивляться — на чуть приметном ветерке, когда другие кущи дремлют, она лепечет о летней духоте или красоте осени тихие строчки лирических стихотворений.
За столом на празднике можно услышать не только песни, шутки и присказки, но и рассказы бывалых и наставления молодым. Кто-то бывал в Белоруссии и там, рассказывали, в новом доме раньше животные ночевали в течение 6-ти дней: в первый — петух и курица, во второй — гусь и кот с кошкой, в 3-ий — поросёнок, в 4-ый — овца, далее корова, на 6-ой — лошадь и только на 7-ой — хозяин с огнём и хлебом или тестом в квашне. Далёкому гостю поведают о местных традициях, здесь из зимовки в летнюю избу перебираются на Пасху, и что с матицей связано много поверий и чтобы путь был счастливым, перед уходом принято подержаться за неё, под неё подтыкают найденный зуб от бороны, он, якобы, может предостеречь от насекомых. Молодая скажет, что имя у суженного узнала «слушанием» под матицей… Сватовья заходят в избу, покладут рукавицы на воронец пальцами кверху и останавливаются посреди избы под матицей.
Мужики говорят о доброй работе в доме, «конец — всему делу венец!» У бабонек свой разговор «…посудину покрывай хоть лучиной, чтоб чёрт не забрался; на ночь избу не оставляй неметёной, а то домовой душить будет…» Слышно: «Чья горница, тем она и кормится» или «в каждой избушке своя погремушка». Долетают отрывки: «…самовар шумит к приходу гостей, если никто не жалует, так и вскипит незаметно, неслышно», в другом месте: «Ты как Герасим, со всем согласен», ругают соседа, у которого «забота о деле не длиннее рук»…
Ешё не так давно по традиции невестка якобы от отчаяния и боязни хлопалась со всего маху на локти и колени об пол и расшибала их в кровь, потом причитала с подруженьками. А с печи гуртом глазели ребята.
Праздновали по два-три дня, когда неделю гужевали. Но знали и честь. В день отъезда отъезжающий не отдавал с утра чего бы то ни было, даже если был должен, все подобные дела делались накануне перед большой дорогой. В дорогу не пришивают пуговиц, не зашивают. Перед дорогой надевшись, всё приготовив, садятся «на дорожку» все. Садятся лицом вдоль половиц, чтобы дорога была гладкой. Хозяйка на дорогу подаёт всем родниковой водицы, каждый хоть немного да пригубит. Всё. В день сей избы не метут и не прибирают.
В новом доме начинается совершенно особая жизнь. Он наполняется новыми предметами, своими особыми запахами, звуками, чувствами и мыслями. В нём разворачивается большая история жизни маленькой человеческой семьи с всевозможными трудностями и успехами, с заботами друг о друге. Семьи, устремлённой с надеждой в каждый завтрашний день, незабываюшей прошлого, живущей в мире и тепле человеческих сердец сегодня.
И когда Вы заходите, перекрестившись на святой лик и говорите: «Здравствуйте!» Вам отвечают: «Здравствуйте-здравствуйте! Проходите, хвастайте!»
Содержание:
Подготовительные работы:
* О дереве и времени заготовки леса;
* Заготовка леса;
* «Приборка», распиловка, инструмент;
* Где лучше поставить дом, когда и как начать;