Схема деятельности строительных артелей домонгольской Руси

тельно-технических данных появилась возможность раз­личать “почерк” отдельных строительных артелей, групп каменщиков, плинфотворителей, а порой и индивидуальный “почерк” зодчих. В результате определилась картина сложения, существования и передвижения таких артелей домонгольского периода. Артелей, которые могли само­стоятельно вести монументальное строительство, было сравнительно немного. Так, в середине XII в. их имелось всего шесть, и лишь в первой трети XIII в. артелей насчитывалось восемь, а временами, быть может, даже девять.
Разработанные в настоящее время методы уточнения датировок памятников (по архитектурным формам, строи­тельной технике, формату кирпича и др.) позволяют насытить схему функционирования строительных артелей конкретными памятниками, что дает возможность посте­пенно раскрыть реальную архитектурно-строительную картину домонгольской Руси. Отсутствие выявленных памятников в определенный период деятельности какой-либо артели в ряде случаев уже сейчас дает основание прогнозировать существование еще не обнаруженных объектов. И наоборот, совпадение количества памятников и приблизительных сроков их возведения с периодом работы артели позволяет судить о том, что в данном строительном центре все памятники этого периода уже известны.

-149-

Сопоставление деятельности строительных артелей, и особенно их передвижения из одного княжества в другое, с письменными источниками убедительно свидетельствует, что строители домонгольского времени были тесно связаны с княжескими дворами. Только в Новгороде со второй половины XII в. появились свободные городские ремеслен­ники-строители, работавшие “на рынок”, по заказам новго­родских бояр и местных церковных властей. Во всех ос­тальных случаях передвижения строителей по древнерус­ским землям всегда связаны с междукняжескими династи­ческими отношениями. Именно поэтому развитие русской архитектуры в XII - первой трети XIII в. так точно отра­жает политическую ситуацию. Совершенно справедливо писал Б. А. Рыбаков: “...рассмотрение памятников архи­тектуры второй половины XII в. может явиться хорошей иллюстрацией политических группировок средневековой Руси”. ²⁰⁾ Вместе с тем русское зодчество в наиболее общей, бессюжетной форме адекватно отражало происходившие на Руси идеологические сдвиги, причем не только те идеи, которые господствовали в данном княжестве, были харак­терны для данного заказчика, но и общерусские. Отсюда такое удивительное совпадение устремлений в русском зодчестве и русской литературе той поры.
Исследования показали, что как в области разработки художественных форм, так и в организационном, и в строи­тельно-техническом отношении в древнерусском зодчестве домонгольского времени наблюдался процесс стремительного развития. Можно без преувеличения утверждать, что архитектура Древней Руси переживала период своего расцвета. Монгольское нашествие нанесло этому развитию страшный удар. Были разгромлены и сожжены наиболее крупные архитектурно-строительные центры, уничтожены или уведены в плен мастера. На киево-черниговской терри­тории разгром был настолько сильным, что монументаль­ное строительство здесь вообще прервалось на длительный срок. В тяжелых экономических и военных условиях при­остановилось монументальное строительство и в Смолен­ской земле. С прежней интенсивностью продолжалось развитие архитектуры лишь на крайнем юго-западе Руси - на землях западных районов Галицкого и Волын­ского княжеств. Галицкая земля, по-видимому, сохранила свои строительные кадры, и галицкие памятники второй половины XIII - первой половины XIV в. несомненно про­должают линию развития галицкого зодчества домонголь-

-150-

ского периода. Иначе было на Волыни, где в силу сложив­шихся условий в середине XIII в. не было собственных мастеров-строителей. Здания, возведенные во второй поло­вине и конце XIII в., строили здесь при непосредственном участии польских зодчих, о чем достаточно красноречиво свидетельствуют их строительная техника (брусковый кирпич) и архитектурные детали. Это, конечно, не значит, что Волынь была включена в сферу польской романо-готической архитектуры. Оформившиеся на Руси архитектур­ные традиции, как неоднократно бывало и раньше, заста­вили пришлых мастеров полностью перестроиться и возво­дить здания по принятым на Руси образцам. В середине XIV в. Галицкая и Волынская земли были захвачены Польшей и Литвой, а несколько позже в состав Литовского княжества вошли Полоцко-Смоленские земли и Киевщина. Зодчество этих земель в дальнейшем сыграло огромную роль в сложении украинской и белорусской архитек­туры.
Развитие русского зодчества продолжалось, таким обра­зом, лишь на землях Северной Руси, где достаточно четко разграничились две самостоятельные линии развития: северо-западная и северо-восточная.
В Северо-Западной Руси, т. е. в Новгородской земле, после монгольского вторжения сложились крайне неблаго­приятные условия для развития монументального строительства. Сам Новгород не был разгромлен монголами. Однако, воспользовавшись ослаблением Руси, усилили военный натиск литовские и шведские феодалы, немецкие рыцари. Естественно, что все внимание пришлось уделять оборонным нуждам. Лишь к середине XIV в. в Новгороде вновь получило яркое развитие монументальное зодчество. Вместе с тем в Северо-Западной Руси выявилась и вторая, дополнительна” линия развития архитектуры - в Пско­ве. Но новгородско-псковское зодчество при всей его яркости и самобытности осталось локальным явлением, не став основой общерусской архитектуры.
Генеральную линию развития русской архитектуры представляет зодчество Северо-Восточной Руси. Несмотря на то что все города Владимиро-Суздальской земли подверглись разгрому, этот район не потерял политической независимости. Скоро здесь возобновилось монументальное строительство, и прежде всего в новых политических центрах - Твери и Москве. Самостоятельное зодчество Твери не получило дальнейшего развития, а в московском

-151-

зодчестве к рубежу XIV - XV вв. наметился период блестя­щего расцвета.
Московское зодчество выросло на владимиро-суздальских традициях, определявшихся как непосредственной преемственностью мастеров, так и волей заказчиков - московских князей, считавших себя наследниками влади­мирских “самовластцев”. Поэтому из всех архитектурных школ домонгольской Руси в общерусском зодчестве, сло­жившемся на базе московского, непосредственно отрази­лась традиция лишь одной школы - владимиро-суздальской. И тем не менее, несмотря на отсутствие прямой генетической связи, в архитектуре ранней Москвы мы можем увидеть композиции и формы, напоминающие памятники Чернигова, Смоленска и других городов, кото­рые в это время даже не входили в состав Русского государ­ства и непосредственная связь с архитектурными тради­циями которых, казалось бы, была утрачена. Объяснение этого явления в том, что в наиболее прогрессивных памятниках зодчества домонгольского периода уже были зало­жены те тенденции, которые позднее расцвели в москов­ской архитектуре. И хотя московская архитектура действи­тельно непосредственно связана лишь с одной архитектур­ной школой XII-XIII вв. - владимиро-суздальской, подготавливалось развитие русской архитектуры на го­раздо более широкой базе.
Расцвет русской архитектуры домонгольского периода продолжался недолго, всего два с половиной века. Но за это время была создана яркая, самобытная и многообразная архитектура, оставившая глубокий след в истории русской культуры.

-152-

ПРИМЕЧАНИЯ

¹⁾ Краткие сведения о всех из­вестных древнерусских зданиях домонгольского периода и их схематические планы помеще­ны в каталоге (Раппопорт П. А. Русская архитектура X - XIII вв.: Кат. памятников. Л., 1982, 136 с).
²⁾ Для обоснования исконной многоглавости русских деревян­ных церквей иногда ссылаются на 13-главую деревянную Со­фийскую церковь в Новгороде, якобы построенную в год крещения Руси и сгоревшую в 1045 г. Однако обоснование это зиж­дется на очень шатких свиде­тельствах поздних летописей, содержащих очевидную пута­ницу, что позволяет выдвинуть и такой вариант: в 1045 г. сгорела не деревянная церковь, возведенная в 989 г., а церковь, сменившая ее в 1041 г. В таком случае многоглавие деревянной Софии может быть связано со стремлением повторить основ­ную типологическую особен­ность только что построенного киевского Софийского собора.
³⁾ Судя по материалам раскопок, к западному фасаду полоцкого Софийского собора сразу же после его возведения была при­строена галерея (раскопки В. А. Булкина).
⁴⁾ О недопустимости подобных “реставраций” см.: Косточкин В. В. Проблемы воссоздания в архитектурном наследии. М., 1984, с. 45.
⁵⁾ Очень вероятно, что одну или две постройки киевские зодчие возвели в это время и в Чернигове. Так, под черниговским Борисоглебским собором, соору­женным в первой четверти XII в., обнаружены остатки более древнего здания. Произво­дивший раскопки Н. В. Холостенко интерпретировал его (возможно, ошибочно) как кня­жеский терем. Вопрос о черни­говском строительстве XI в. пока еще очень слабо изучен.
⁶⁾ Подробнее об этом см.: Раппо­порт П. А. О роли византий­ского влияния в развитии древ­нерусской архитектуры. - ВВ, 1984, т. 45, с. 185.
⁷⁾ Здание это не сохранилось, но незначительными раскопками были вскрыты блоки его кладки. “Несколько блоков кладки стен указывают на то, что в ней были применены утопленные ряды кирпичной кладки” (Богусевич В. А. Отчет о раскопках 1957 г. - Науч. арх. Ин-та археологии АН УССР, 1957/37-а, с. 18).
⁸⁾ Очень вероятно, что церковь была построена в начале 80-х гг. XII в. в связи с восстановлением в Юрьеве епископии (Рорре А. Państwo i Kościol na Rusi w XI wieku. Warszawa, 1968, s. 192).
⁹⁾ В 1174 г. Святослав Всеволодич еще не был киевским князем, но именно в этом году он на корот­кое время захватил Киев и мог забрать оттуда строительную артель.
¹⁰⁾ Работавшая в Киеве строитель­ная артель, очевидно, раздели­лась. Часть мастеров перешли

-153-

в Смоленск, а остальные оста­лись заканчивать возведение церкви в Каневе, после чего переехали в Переяславль.
¹¹⁾ Более подробно освещение этого вопроса см.: Иоаннисян О. М. О раннем этапе развития галицкого зодчества. - КСИА, 1981, вып. 164, с. 41.
¹²⁾ Сведения о присылке мастеров императором Фридрихом приве­дены В. Н. Татищевым из неизвестного нам источника (см.: Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV веков. М., 1961, т. 1, с. 330). О досто­верности сведений Татищева см.: Рыбаков Б. А. В. Н. Тати­щев и летописи XII в. - История СССР, 1971, № 1, с. 91. Кроме того, достоверность све­дений подтверждается анализом архитектурных форм памят­ника.
¹³⁾ Высказывались сомнения в су­ществовании галерей у церкви Покрова на Нерли. Эти сомне­ния совершенно безоснователь­ны (Раппопорт П. А. Еще раз о галереях церкви Покрова на Нерли. - Архитектура СССР, 1984, № 1, с. 106).
¹⁴⁾ Было высказано предположе­ние, что фасады церкви Спаса на Берестове имели трехлопастное завершение (Штендер Г. М. Трехлопастное покрытие церкви Спаса на Берестове. - Памят­ники культуры : Нов. открытия, Ежегодник 1980, Л., 1981, с. 534).
¹⁵⁾ Польский хронист XV в. Ян Длугош упоминает о существо­вавшей в Киеве католической церкви св. Марии. Он же сообщает об изгнании домини­канцев из Киева князем Влади­миром Рюриковичем в 1233 г. (Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV веках. М.; Л., 1959, с. 141).
¹⁶⁾ Росписи, снятые при раскопках смоленского собора на Протоке, экспонируются в Государствен­ном Эрмитаже.
¹⁷⁾ Подробнее об этом см.: Якоб­сон А. Л. Некоторые законо­мерные особенности средневеко­вой архитектуры Балкан, Во­сточной Европы, Закавказья и Средней Азии. - ВВ, 1972, т. 33, с. 166.
¹⁸⁾ Исследователи древнерусской литературы отмечают, что во второй половине XII - начале XIII в., т. е. в пору, когда в поли­тическом отношении на Руси еще не проявились явные объе­динительные тенденции, в лите­ратуре уже возникло “стремле­ние к объединению, утвержда­лись идеи объединения Руси” (Лихачев Д. С. Литература эпохи “Слова о полку Игореве”. - В кн.: Памятники ли­тературы Древней Руси, XII век. М., 1980, с. 21).
¹⁹⁾ В настоящей книге совершенно не рассматриваются памятники военного зодчества, поскольку в домонгольский период оборо­нительные сооружения возво­дили из дерева и об их перво­начальном облике можно судить лишь очень приблизительно. Ос­татки каменных крепостей были обнаружены только в Ладоге, Изборске и Боголюбове. По данным летописи, “каменный город” существовал также в Переяславле. О военном зодчестве Древней Руси см.: Раппо­порт П. А. 1) Очерки по истории русского военного зодчества X-XIII вв. М.; Л., 1956. 183 с; 2) Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X - XV вв. М.; Л., 1961. 246 с.; 3) Военное зодчество западно­русских земель X - XIV вв. Л., 1967. 240 с.
²⁰⁾ Рыбаков Б. А. Древности Чер­нигова. - МИА, 1949, №11, с. 91.

-154-