Интеллектуальные права и вещные права. Соотношение понятий.
Новацией ГК РФ стало закрепление в пункте 3 ст. 1227 общего принципа соотношения интеллектуальных и вещных прав; речь идет о неприменимости положений раздела II ГК РФ к интеллектуальным правам, если иное не предусмотрено правилами раздела VII ГК РФ. Вероятно, данная норма относится не к интеллектуальным правам в целом, а лишь к случаям, когда они воплощены в материальном виде (на носителе). В то же время и в данном случае, т.е. при сужении толкования смысла нормы, он представляется неявным. Мы исходим из того, что вещные права применимы к вещам (материальным носителям), тогда как интеллектуальные - к идеальным объектам, возможно, и соединенным с материальными носителями. Таким образом, нормы, относящиеся к вещным правам, в принципе неприменимы к интеллектуальным правам. Данная позиция доминирует в литературе. Исходя из этого, на первый взгляд, введение в законодательство анализируемого принципа представляется излишним и неприменимым на практике. В то же время нормы, относящиеся к вещным правам, традиционно детально и системно сформулированы в гражданском законодательстве. В отличие от них нормы об интеллектуальных правах разработаны относительно недавно, имеют признаки фрагментарности, а потому слабее. В данном случае, учитывая, что рассматриваемые группы норм преимущественно однородны, неизбежно стремление скопировать отработанные и устоявшиеся правовые конструкции из области вещных прав и механически адаптировать их в область интеллектуальных прав. Полагаем, именно в силу данного соображения в качестве "предохранителя" в статью 1227 ГК РФ и был введен анализируемый пункт 3 как принцип неприменимости. Эта норма, по сути, сведена к запрещению применения к интеллектуальным правам по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) любых положений из сферы вещных прав. В данном случае очевидна определенная уникальность рассматриваемой нормы, состоящая в запрете применения аналогии закона для сходных по правовой природе отношений. Сходность основных начал анализируемых отношений убедительно показал С.С. Алексеев. В связи с этим есть серьезные сомнения в обоснованности и правомерности введения нормы пункта 3 ст. 1227 ГК РФ ввиду ее противоречия положению статьи 6 Кодекса. Более того, из данной нормы не следует обратное, а именно положения об интеллектуальных правах не могут применяться по аналогии закона к вещным правам.
Рассматривая соотношение интеллектуальных и вещных прав, следует обратить внимание и еще на один важный момент. В России в силу особенностей ее развития преимущественно без частной собственности культивировалось отрицание последней, формировался правовой нигилизм, экспроприационная модель поведения. В значительной части общества сложилось "негативно стойкое отношение к чужой собственности" , полностью распространившееся и на интеллектуальную собственность, которая на уровне обыденного правосознания считается большей частью населения "общей". В связи с этим Л.С. Леонтьева справедливо отмечает: специфика России, имеющая слабо развитые механизмы охраны и защиты интеллектуальных прав, настоятельно требует действенных мер "по формированию уважительного отношения к этому феномену средствами образовательной, воспитательной практики и правоохранительной деятельности"
Таким образом, можно констатировать, что понятие, признаки интеллектуальных прав, закрепленные в действующем законодательстве, эффективно используются, а дискуссионные вопросы относительно соотношения интеллектуальных и вещных прав, оставаясь в рамках научных дискуссий, не являются неразрешимым препятствием для реализации новаций части четвертой ГК РФ. В данном случае важным представляется вопрос о формировании соответствующего правового сознания.
Исключительное право.
Исключи́тельное пра́во — совокупность принадлежащих правообладателю (гражданину или юридическому лицу) прав на использование по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации и на запрещение или разрешение такого использования другими лицами.