Глава четвертая. ПОСЛЕДНИЕ УЗЫ

Пюи-ан-Велэ! Город растекался, как река перед гигантской многоцветной римской церковью, увенчанной куполами и башнями. Подъехав поближе, Катрин и брат Осеб остановились, чтобы насладиться чудесной картиной, представшей перед ними. Молодая женщина зачарованно смотрела на священный холм Ани, виделявшейся на голубом фоне неба, и огромную скалистую гору — необычный вулканический конус Сен-Мишель д'Эгюий, взметнувшийся в небо и гордо державший на самом верху маленькую часовню.

Казалось, что все в этом городке поставлено на службу Богу, все снисходило от него, неслось к нему… Пройдя через ворота, путник поражался пестроте и оживленности улиц. Повсюду развевались флаги, вымпелы, вышитые накидки, шелка, виднелись королевские гербы. Катрин с некоторым замешательством смотрела на шумные группы шотландских лучников, разгуливавших с оружием в руках.

— Город празднует, — заявил брат Осеб, не сказавший за всю дорогу и десяти слов. — Надо узнать, по какой причине.

В его компании Катрин тоже не была словоохотлива. Она не сочла нужным отвечать, но в это время мимо них пробегал мальчуган с кружкой в руке, по-видимому, чтобы набрать воды в ближайшем колодце.

— По какому случаю все эти флаги, накидки, весь этот парад?

Мальчик остановился, поднял к молодой женщине лицо, усыпанное веснушками, среди которых весело блестели озорные глаза, почтительно стащил со своей головы зеленый колпак и ответил:

— Потому что позавчера король прибыл в город вместе с королевой и всем двором помолиться Святой Деве и отпраздновать Пасху, прежде чем отправиться в Вьенну, где объединяются государства… Если вы хотите остановиться на ночлег, вам придется туго. Все гостиницы переполнены и к тому же говорят, что сегодня должен прибыть мессир коннетабль.

— Король и коннетабль? — удивилась Катрин. — Но они же в ссоре.

— Именно. Наш король избрал кафедральный собор, чтобы примириться с ним. Они вместе проведут там пасхальную ночь.

— А разве паломники, которые отправляются в Компостелу, не собираются здесь?

— Собираются, почтенная дама. Отель Дье набит ими. Вам нужно спешить, если вы хотите присоединиться к ним.

И мальчик указал Катрин дорогу к гостинице. Это просто: достаточно пройти по длинной улице, которая от башни Панессак, где они находились, поднималась к церкви и заканчивалась лестницей. Лестница же вела прямо к крытой паперти. Прежде чем расстаться со своими собеседниками, мальчишка добавил:

— Паломники снабжаются всем необходимым у мэтра Круаза, рядом с Отель Дье. У него можно раздобыть самую прочную одежду для дальних странствий и…

— Спасибо тебе, — прервала его Катрин, видя заинтересованный взгляд обычно ко всему равнодушного монаха. — Мы поищем ночлега.

— Да поможет вам в этом Бог! Но у вас мало шансов. Дворец самого епископа Гийома де Шалансона лопается от гостей. Там остановилась королевская свита.

Мальчик побежал дальше. Катрин задумалась. Времени оставалось мало. Завтра после торжественной мессы паломники уходили, и она хотела отправиться вместе с ними.

Катрин спрыгнула с мула, повернулась к брату Осебу, покорно ожидавшему ее решений.

— Возьмите лошадей, брат мой, и добирайтесь до Отель Дье без меня. Узнайте, нельзя ли там остановиться на ночлег. Вот деньги, чтобы уплатить аванс. А я хочу немедленно пройти в церковь и вручить Пресвятой Деве нашей то, что принесла я с собой, и мне не подобает ехать к церкви на муле. Езжайте без меня. Я вас разыщу позднее. Монах-портье из Монсальви ответил кивком головы, чтобы показать, что он все понял, взял повод и спокойно продолжил свой путь.

Катрин медленно поднималась по нарядной улице с разнообразными вывесками: торговцы церковной утварью соседствовали с трактирщиками, владельцами закусочных, различными лавками, мастерскими, сидевшими перед дверями на каменных крылечках женщинами, склонившимися над подушками, покрытыми булавками, чьи руки ловко перебрасывали коклюшки… На минуту она остановилась перед одной из этих кружевниц, молодой и красивой, которая, не прекращая работы, улыбнулась ей. Катрин была женщиной, и эти нежные кружева, выходившие из-под искусных рук феи, не могли ее не привлекать.

Но процессия, спускавшаяся от церкви с громким пением псалмов, напомнила Катрин о ее обязанностях, и она пошла дальше. По мере того, как она поднималась вверх, все окружавшее теряло для нее интерес…

На огромной лестнице, уходящей куда-то в потемках высоких римских арок, шеренги коленопреклоненных людей стояли на истертых со временем ступенях.

Катрин окружил пчелиный гул молитв, но она не замечала его. Подняв голову, она смотрела на высокий многоцветный фасад, где необычные арабские надписи напоминали о дальних странах и загадочных мастерах из далекого прошлого. Она приближалась к алтарю, гордо ступая, словно шла к могиле апостола. Тень поглотила ее.

Нищие, настоящие и мнимые калеки тянулись к ней, выпрашивая монотонными голосами подаяние. Другие люди окружили старинный камень Фневр, куда по пятницам укладывались больные, жаждущие исцеления. Но и на них Катрин не обратила никакого внимания. Ее взгляд был устремлен на ступень, расположенную на высоте больших позолоченных дверей святилища. Надпись на латинском языке гласила: «Если ты не боишься греха, остерегайся притрагиваться к этому порогу, потому что Царица Небесная имеет дело только с незапятнанными…»

Безгрешной ли приближалась она, которая ценой обмана хотела получить свободу? Она замерла на минуту, глядя на надпись: внезапный страх сдавил сердце. Но ее устремления были сильнее, и она пошла дальше, прошла через двери и продолжила свое восшествие в церковных потемках. Лестница превратилась в туннель, в конце которого до самой середины святилища стояли зажженные свечи. Там, вверху, все светилось, словно яркая заря на фоне ночного неба. Монотонное зловещее пение заполнило этот каменный ковчег…

Когда наконец Катрин преодолела темноту, ей показалось, что она покинула земной мир, настолько необычной была обстановка. На каменном алтаре, сооруженном между двух колонн из порфира, в окружении множества свечей и красных лампадок стояла Черная Дева и смотрела на нее своими эмалевыми глазами…

На хорах никого не было, но изображения византийских святых на стенах казались воскресшими в дрожащем пламени свечей. Мистический страх охватил Катрин, этот трепет перед Небом и адом, живущий в сердцах мужчин и женщин испокон веков. Медленно она опустилась на колени, ошеломленная видом необычной статуи.

Небольшая, прямо стоящая в золотом конусе своего платья, расшитого драгоценными камнями, Черная Дева напоминала страшного идола варваров.

Говорили, что крестоносцы некогда принесли ее из Святой земли и что она стара, как мир… Ее черное застывшее лицо блестело под золотой короной. На плече сидела голубка. Не спеша Катрин сняла с шеи своей мешочек, вытащила из него бриллиант и в ладонях протянула его святой.

Бриллиант заиграл кровавыми бликами. Никогда еще он не блестел так зловеще, как в этом святилище Бога. Словно черное солнце смерти заиграло лучами в руках Катрин.

— Всемогущая Дева, возьми этот камень горя и крови, возьми его к себе, чтобы демон, живущий в нем, никогда больше не покидал его, чтобы несчастья наконец отступили от нас… чтобы в Монсальви пришла радость, чтобы я нашла своего супруга.

Она положила камень к ногам статуи, затем упала на колени, избавившись от своего страха и совершенно изумленная новыми ощущениями.

— Верни мне его, — умоляла она с болью в голосе. — Верни мне его. Благочестивая Дева… Даже если еще долго придется страдать… Сделай так, чтобы в конце пути я нашла его! Позволь мне увидеться с ним хоть один раз, чтобы я могла сказать ему, что я люблю его, что никогда не переставала принадлежать только ему и никому другому… никогда никто не сможет занять его место. Сжалься.. сжалься же! Позволь мне найти его, а потом поступишь со мной как хочешь.

Она закрыла лицо ладонями, сразу ставшими мокрыми, и так продолжала молиться за своего ребенка, Сару, плача и подсознательно ожидая ответа на свою горячую мольбу.

И внезапно она услышала:

— Женщина, доверьтесь! Если ваша вера так велика, вам внемлют.

Она подняла голову и увидела доброе лицо монаха в белой длинной сутане, который стоял перед ней, склонив седую голову. Покоем веяло от этой белой фигуры, которую покорная Катрин встретила на коленях, сложив руки, как перед святым явлением.

Монах протянул бледную руку к камню, сверкавшему у золотого платья Девы, но не дотронулся до него.

— Откуда у вас это сказочное украшение?

— Оно принадлежит моему усопшему мужу, главному казначею Бургундии.

— Вы вдова?

— Нет, но человек, за которого я вышла замуж, пораженный проказой, отправился на могилу святого Якова просить об исцелении, и я тоже хочу пойти туда, чтобы найти его.

— Вы уже включены в группу паломников? Вам нужно согласие на исповедание, чтобы быть принятой предводителем паломников. Они отправляются завтра.

— Я знаю… Но я только что прибыла. Как вы думаете, отец мой, не опоздала ли я?

Добрая улыбка осенила лицо седого монаха.

— Вы очень желаете отправиться с ними?

— Больше всего на свете.

— Тогда пойдемте, я вам дам записку к настоятелю монастыря.

— А есть ли у вас возможность включить меня в группу так поздно? — К Богу можно идти в любой час. Пойдемте со мной, дочь моя. Я — Гийом де Шалансон, епископ этого города.

Обнадеженная Катрин с радостью в сердце последовала за белой фигурой прелата.

Покидая церковь, Катрин летела как на крыльях. У нее создалось впечатление, что теперь все уладится, что ее надежды осуществятся и не будет ничего невозможного. Нужно только не терять мужества, а у нее мужества хватало.

У входа в Отель Дье Катрин встретила брата Осеба, поджидавшего ее, сидя на камне и перебирая четки. Увидев Катрин, он посмотрел на нее с несчастным видом.

— Мадам Катрин, в спальнях нет мест. Паломники спят во дворе, но я не мог найти даже соломенного матраца.

Я-то всегда могу найти пристанище в монастыре. А как быть с вами?

— Со мной? Это не важно. Я посплю во дворе. Кстати, брат Осеб, пришло время сказать вам правду. Я не возвращаюсь в Монсальви. Завтра вместе с другими паломниками я ухожу в Компостелу… Теперь мне ничто не мешает так поступить. Но я хочу попросить у вас прощения за беспокойство, которое я вам причинила. Сеньор аббат…

Широкая улыбка появилась на круглом лице монаха. Из своей сутаны он вытащил свернутый пергамент и протянул его Катрин.

— Наш многоуважаемый отец аббат, — изрек он, — поручил мне передать вам это, мадам Катрин. Но я не должен был вручать вам этот пергамент до того времени, пока вы не исполнили своей воли. Теперь все в порядке? Не так ли?»

— Да это так.

— Вот, возьмите.

Дрожащей рукой Катрин взяла свиток, взломала печать и развернула его. Там было всего несколько слов, но, прочитав их, она пришла в восторг: «Идите с миром, и да хранит вас Господь. Я позабочусь о ребенке и Монсальви».

Она бросила счастливый взгляд на брата-портье. В порыве радости поцеловала подпись на письме и положила его в свой кошель, а затем протянула руку своему спутнику.

— Здесь мы и расстанемся. Возвращайтесь в Монсальви, брат Осеб, и передайте аббату, что мне стыдно за недоверие к нему, и мою благодарность. Верните ему мулов, мне они больше не нужны. Я пойду пешком, как и все остальные.

Паломников было около полусотни, мужчин и женщин, собравшихся из Оверни, Франш-Конте и даже из Германии. Среди новых спутников Катрин присутствовала на Большой Пасхальной мессе. Она видела, как всего в нескольких шагах от нее прошел к высокому трону, стоявшему на хорах, Карл VII. Рядом с ним шествовал Артур де Ришмон. Коннетабль Франции в этот пасхальный день вновь занял официально свой пост. В его огромных руках блестела большая голубая шпага, украшенная золотыми лилиями. Она увидела также королеву Марию, а среди людей Ришмона разглядела тонкий силуэт Тристана Эрмита… Тристан, ее последний друг. Как ей хотелось выйти из молчаливых рядов и бежать к нему… Как было бы приятно услышать радостное восклицание и вспомнить прошлое.

Но она сдержала свой порыв. Нет… она больше не принадлежала этому блестящему, яркому и беспечному миру.

Между ней и епископом в белых одеяниях, служившим сейчас мессу, существовала вчерашняя договоренность, и барьер, отделявший ее от двора, к которому она еще принадлежала, не мог быть опрокинут.

Кто мог признать в этой женщине графиню де Монсальви, прекрасную вдову из Шинона, перед которой на коленях стоял Пьер де Брезе? На ней было платье из грубой шерстяной ткани, под ним — тонкая льняная рубашка, прочные башмаки, большая накидка, укрывающая от ветра и дождя, косынка с нагрудником из тонкой ткани облегала ее лицо, прикрытое полями большой черной войлочной шляпы, украшенной оловянной ракушкой. В кошеле, подвешенном на поясе, лежали деньги и кинжал Арно, бывший ей верным спутником в трудные дни опасного прошлого. И, наконец, в правой руке она держала отличительный знак всех паломников — знаменитый колокольчик, в левой — посох с привязанной к нему фляжкой… Нет, никто не мог узнать ее в этом одеянии, и она радовалась этому. Она была одним из паломников среди десятков других…

Церемония подходила к концу. Епископ пожелал доброго пути всем, кто отправлялся в дальние края. Теперь он освящал колокольчики, поднятые единым движением вверх. Священники с большим крестом, которые должны были возглавить процессию до городских ворот, уже были наготове. Катрин, посмотрев в последний раз на хоры, окинула взглядом короля, коннетабля и блестящую свиту, охраняемую гвардейцами. Они отходили в ее воображении в туманное прошлое. Высоко над этим действом сверкал проклятый бриллиант Гарэна, закрепленный на широкой ленте, венчавшей маленькую фигуру Святой Девы.

Открылись ворота, и стало видно бледно-голубое небо, по которому бежали тучки… На пороге церкви Катрин вздохнула всей грудью. Ей чудилось, что ворота собора вели в бесконечность, к надежде, питающей весь мир.

Позади священников и монахов шествовали с радостными криками вниз по маленькой улочке паломники. Возглавлявший колонну здоровенный мужчина с горящими глазами затянул старую походную песню, которая так часто поддерживала силы уставших путников во время долгих переходов. Это была простенькая песенка:

Ну же, ну же,

Давай вперед!

Ну же, ну же,

Бог нас ждет!

Она пробегала над колонной, как пламя. Катрин подхватила песню. На сердце было легко, в душе покой, она чувствовала в себе прилив сил. В оставшемся позади городе вовсю звонили колокола. Их победный звон, заглушал печальные воспоминания о колокольном звоне в Карлате, так долго звучавшем в ее сердце.

Катрин обрела ту святую веру, что вела крестоносцев на покорение Святой земли. Она была уверена, что найдет Арно, пусть даже ей придется идти на край света и умереть там вместе с ним.

В конце подъема на краю плато паломников встретил сильный, пронизывающий ветер с дождем. Катрин опустила голову и, опираясь на посох, шла против ветра. Не желая сдаваться, она пела изо всех сил. Ветер дул с юга. Прежде чем встретиться с ней, он пролетел над незнакомыми землями, в которые она направлялась, чтобы в конце концов найти свою потерянную любовь… Этот ветер был ее союзником…

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке TheLib.Ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

Другие книги серии «Катрин»

Note1

Туаза равна приблизительно 1, 95 метра.