Часть 4. я, другие и «иные» 15 страница

Антисоциальная личность таких детей все чаще и чаще толкает их на то, чтобы жить за счет других* максимально эксплуатируя любой недостаток последних, лишь бы извлечь из него побольше выгоды

Впоследствии такие социопаты попадают в исправительные заведе­ния, где и проводят значительную часть жизкн. Очутившись в тюрьме, они способны вести себя как «примерные» заключенные, без какого- л но о недовольства принимая все ограничения и проявляя большое уважение к начальству, чтобы добиться условного освобождения; получив его, они при первой же возможности снова совершают преступление.

Похоже, что никакая терапия на социопатов вообще не действует. Лечить это поведенческое расстройство трудно еще и потому, что слишком мало изучены вызывающие его причины. Известно, что во многих случаях антисоциальное поведение свойственно детям, вырос­шим в семье, где царило несогласие» или детям, родители которых разошлись или развелись, а нередко и сами проявляли антисоциальные черты. Кроме того, зачастую это дети, с очень раннего возраста воспитывавшиеся в детском ломе. Однако тот факт, что у большинства таких детей есть братья и сестры с нормальным поведением, может опять-таки указывать на возможную биологическую предрасположен­ность к этому расстройству. ЭЭГ социопатов заметно отличается от ЭЭГ нормальных людей; в ЭЭГ антисоциальных субъектов нет никаких признаков того, что они способны предвидеть событие, которое вот-вот должно произойти. Таким образом,, выражаясь физиологическим язы­ком, они лишены способности устанавливать связь между тем, что только что произошло, и тем, чего можно сейчас ожидать1. Именно этим можно было бы объяснить, почему в ту минуту, когда они совершают преступление, они не думают ни о последствиях своего поступка, ни о страданиях жертвы, ни о том наказании, которому они рискуют подвергнуться. Как показал Орм (Orme, 1969)2, если в экспе­рименте испытуемых спросить, предпочитают ли они получить удар электрическим током сразу же или только через 10 секунд, нормальный человек, как правило* выберет первое, а социопат-второе; некоторым

1 Цит* по М, Ferguson, „La revolution du cerveau", p. 188.

2 Там

182_______Г.шва 12 >____________________________

образом это подтверждает, что социопат способен думать лишь о тех выгодах, которые он может извлечь в данный момент.

Психическая анорексия. Из каждой тысячи молодых людей анорек-сией в среднем страдает от 3 до 10 человек, причем в 7-20% случаев это расстройство приводит к летальному исходу. Анорексия наблюдается почти исключительно у девушек-подростков в возрасте от 12 до 18 лет; они упорно отказываются от- пищи, иногда даже потеряв более 25% своего нормального веса, Анорексия нередко сопровождается прекра­щением менструаций.

Больная анорексией имеет превратное представление о собственном теле, она считает себя «слишком жирной» даже тогда, когда лицо её выглядит изможденным, глаза глубоко запали, суставы на исхудавших руках и ногах выступают. Она отрицает голод, а если у нее и случаются иногда приступы булимии, она сразу же после еды искусственно вызы­вает рвоту. Анорексия сопровождается также гиперактивностью; де­вушка может заниматься разнообразными видами спорта или танцами, иногда поднимается даже ночью, чтобы проделать несколько упраж­нений и тем самым израсходовать сколько-то калорий.

Причины анорексии остаются неясными. Но, учитывая этап разви­тия* на котором она возникает, и то, что страдают ею в основном девушки, можно думать, что это расстройство подросткового созре­вания, связанное с «упорным отказом от феминизации физического облика». Весьма возможно, что оно представляет собой реакцию на преждевременное половое созревание или на реальную или вообра­жаемую опасность стать жертвой кровосмешения; взоры, которые об­ращают мужчины семейного круга на физическую трансформацию девушки, вполне могли бы способствовать появлению этой аномалии.

Лечение анорексии основано главным образом - на доведении до сознания пациентки реальности симптомов (потеря веса, прекращение менструаций), на пробуждении у нее желания восстановить нормальный процесс социализации и, наконец, на твердой постановке перед ней цели восстановить нормальный вес, что позволило бы объективно оценивать изменения в установках больной.

Булнмнн. Булимией тоже страдают почти исключительно женщины (около 10% всех женщин в возрасте от 12 до 39 лет). Как показали многие североамериканские исследователи, эта патологическая потреб­ность объедаться, не испытывая при этом настоящего удовольствия, сейчас в той или иной мере отмечается у более чем 20% женщин со среднием уровнем образования, которым, однако, удается сохранять нормальный или близкий к нормальному вес тела. По данным этих исследователей, около половины таких женщин прибегает к слабитель­ным средствам, а 14% -к искусственно вызываемой рвоте. Таким обра­зом, некоторые из них «зацикливаются» на систематическом переедании и последующей рвоте, что становится одной из важнейших сторон их жизни. По-видимому, такая практика позволяет им на время избав­ляться от подавленности и тревоги,, связанными с повседневными проблемами, и трансформировать их в чувство облегчения, вины, стыда и т.п.

«Иные»

По мнению ряда авторов, расстройства, связанные с питанием, видимо, имеют тесное отношение к процессу самоидентификации. Страх быть отвергнутым в сочетании с отсутствием самоуважения мог бы быть одной из важных причин булимии, особенно если в недавнем или более отдаленном прошлом человек действительно был отвергнут пред­ставителем противоположного пола. В этом смысле навязчивое обжор­ство могло бы служить своеобразным способом занять свободное время, столь тягостное для отвергнутого; таким образом, эту аномалию можно было бы рассматривать как форму поведения с самовозна­граждением !.

Источники: Barker М.. Вгипеаы С. 1985. "Aspects psycho! ogiques de Tartorexie men tale et implications", dans J. Wilkins (Ed,), Mcdccine de Fadolescence: Une medecine specifique, Montreal, Centre d'information sur la sante de I'enfant, Hopital SteJustine, p, 302-309.

Neuman P.A.r Halvorson P. A>, 1983. Anorexia Ncrvosa and Bulimia* Van Nostrand Rein hold Company Inc.

Документ 12.4. Путешествие через

психическое страдание

«Нормальный» человек определяет границу между тем, что прием-лемо и тем, что неприемлемо, своим отношением к галлюцинациям, бреду и неадаптивным или странным формам поведения, встречающим­ся у некоторых людей, При этом он руководствуется описанием и медицинской классификацией симптомов психических расстройств. Ко «насколько же сомнительна, зловеща и немыслима власть специалис­тов-психиатров, которые продолжают пользоваться правом закапывать больных-живых и вопящих-в могилы своих терминов. Их вопли -якобы не что иное, как симптомы истерии, их ужас-признак паранойи; их отсутствующий взгляд свидетельствует о пугающей утрате всех нравственных устоев» (Laing, 1986)* Кто может сказать, что на самом деле означает симптом, который человек использует как способ выра­жения своей неприспособленности к миру?

Бред и галлюцинации '

Из всех симптомов, свойственных человеку с параноидными или шизофреническими расстройствами, на первом месте стоят бред и галлюцинации. '

Бред, сопровождающий параноидные расстройства*, как правило, сосредоточен вокруг определенной темы, связанной с преследованием,

1 Недаьно было установлено, что патологическое переедание, сопровождаю­щееся депрессией, связано с нарушением биохимических и физиологических механизмов мозга (в частности, функций эпифиза и обмена его гормона мела-тонина).- Ирим. перев.

184 Глава 12__

ревностью или величием, и больной абсолютно уверен в истинности своих представлений* которые совершенно не соответствуют действи­тельности.

«Мой сосед далает все, чтобы мне навредить. Он знает, что я не люблю шума; тем не менее каждый вечер он включает свой телевизор именно в тот час, когда мне нужно отдохнуть. Я слышу его через стенку. Он это делает назло. А потом, почему он всегда ставит свой автомобиль прямо перед моей дверью? Чтобы всякий раз, когда я выхожу на улицу, выразить мне свое пренебрежение. Когда мы сталкиваемся в коридоре!» он не осмеливается даже взглянуть на меня; но я уверен, что в это время он про себя смеется надо мной. Наконец, что это за сомнительные личности, которых он часто принимает у себя по вечерам? Иногда они часами разговаривают, но стоит мне приложить ухо к стенке, как они замолкают- Мне нужно сообщить об этом в полицию.,.»

Сосед, разумеется, даже не подозревает о том, в чем его обвиняют. Бред этого типа характеризуется тем, что рассуждения больного вполне логичны-ошибочны только исходные посылки; они лишь плод его воображения.

Что касается бреда при шизофренических расстройствах то чаще всего он отличается несистематизированным характером и не привязан к какой-либо определенной теме. В случае .такого бреда у человека возникают мысли, не имеющие никакой взаимной связи, а во время речи часты паузы:

«Кто я? Я-это я и это весь мир в то же самое время... время.,, нужно остановить время... Вы не можете мне повредить... Я пустой внутри.,. У меня больше нет лица...»

При шизофреническом бреде параноидного типа у больного возни­кают идеи преследования или величия, не связанные какой-либо истин* ной логической связью:

«Вытащите сыновей... всех сыновей из моей головы, которые при­вязывают меня к громадной машине... Она всеми нами управляет... Их нужно остерегаться... Вот они... Они хотят войти в мое тело...»

Галлюцинации могут быть вкусовыми, обонятельными или зритель­ными, Чаще, всего, однако, возникают слуховые галлюцинации:

«Это голоса хирургов... Они опять хотят вынуть кусок моего мозга». Нет, я вам не дамся».

«Я знаю, что меня пытаются отравить запахами из углов моей комнаты... Даже у супа вкус изменился... Но они не знают, что я могу преодолеть действие отравы, стоит мне только сосредоточить свои

МЫСЛИ.;.»

«Вы видите на потолке Христа? Все могут его видеть, если хотят опустошить его голову...»

На первый взгляд эти речи полностью иррациональны, и именно это безрассудство, считающееся «болезнью», и призвана сдерживать, если не подавлять, психиатрия. Но каков глубинный смысл этих речей? Какие

«Иные» 185

внутренние переживания они могут отражать? Где начинаются их корни?1

-

Экзальтация и «перескакивание мыслен»

- Для маниакальных состояний характерны неустойчивость внимания, крайнее возбуждение, а также «скачка мыслей» - направление мыслей быстро и непредсказуемо меняется, что приводит к бессвязности речи:

«Как вы поживаете? Я очень спешу... Но садитесь же. Как вы поживаете? Вы похожи на моего брата. Я тоже играл в гольф. Но мне не нравился мой дантист... Вы знаете, я был женат. У нас был большой дом.., Я очень люблю пикники. А вы?„. Смотрите, почему это занавески задернуты?»

Одна из гипотез психоаналитического толка усматривает в таком поведении механизм психологической зашиты от глубокого депрессив­ного ужаса. Возможно, что с помощью таких направленных вовне беспорядочных мыслей человек как бы отрицает свою внутреннюю реальность и связанные с ней ощущения депрессии.

По ту сторону механизмов психологической защиты

Беспрерывная адаптация к подчас травмирующим жизненным об­стоятельствам, риск, которому приходится подвергаться, ожидание того, что может произойти,-таковы источники порождающего тревогу стресса, над которым более или менее сознательно мы пытаемся ежедневно одерживать верх. Бывает, однако, и так, что человек уже не в состоянии регулировать стресс, и тогда без видимых причин его захлес­тывает ужас, сдержать который он не в силах; именно это происходит в случае панических расстройств.

Приступ ужаса развивается внезапно и может длиться несколько минут, а иногда и несколько часов. Но Дениза знает, что этот приступ беспричинный. Сердце начинает биться чаще, на коже выступает пот, и она чувствует, как у нее сжимается горло. Ей кажется, что скоро она не сможет дышать, что она жертва сердечного приступа* что она вот-вот сойдет с ума или умрет...

В других случаях «обычные» механизмы психологической защиты заменяются более или менее жесткими стратегиями, энергетическая «стоимость» которых для организма значительно выше (см. Dongier, 1967).

Например, человек, страдающий фобией будет постоянно испыты­вать страх перед каким-либо определенным предметом или местом, которого ему достаточно будет избегать, чтобы симптомы расстройства не проявлялись.

1 Лэиш {Laing, 1986) и ряд других исследователей пытаются связать не­которые сновидения или галлюцинации с тем* что человек пережил раньше, иногда, быть может, в первые дни после рождения или даже в период внутри­утробной ЖИЗЕШ.

1Й6 Гита 12

Жанна, находясь на одном из верхних этажей дома, не может подойти к окну (даже закрытому), чтобьс у нее не подкашивались ноги (акрофобия).

Пьер может спать только в том случае, если в комнате есть хотя бы два окна и дверь, которую он оставляет на ночь приоткрытой (клаустрофобия).

Лиза не может отойти от дома дальше чем на сотню метров - ужас начинает сжимать ей грудь и горло, заставляя повернуть назад (агорафобия).

У Поля от одного вида муравья начинается сердцебиение (зоофобия).

Больной с. навязчивыми идеями пытается избежать связанного с ними дискомфорта, но это выражается главным образом в том, что он бесконечное число раз повторяет те .действия, совершать которые он чувствует себя «обязанным», сознавая при этом всю их бессмысленность.

Жак чувствует необходимость вымыть руки всякий раз, когда он дотронулся до дверной ручки или какого-либо другого предмета* Поэтому он десятки раз подходит у. умывальнику и еще по десять раз моет руки перед едой.

Жаннину преследует навязчивая мысль, что ее четырехлетний сын может порезаться ножом или какой-нибудь другой кухонной принадлежностью. По­этому она вынимает их из выдвижного ящика и кладет, в стенной шкаф, а после этого ее охватывает сомнение: «А вдруг он заберется на стул?» В результате она перекладывает их на самый верх, откуда и вынуждена доставать всякий раз, когда нужно заняться приготовлением пищи,

Пьер не может сопротивляться искушению почистить номерные знаки всех автомобилей, стоящих вдоль тротуара. Иногда, объятый сомнением, он вынуж­ден возвратиться назад, чтобы проверить, насколько тот или иной номерной знак хорошо читается. Его «голгофа» возобновляется всякий ра% когда он гуляет по городу (даже если его кто-нибудь сопровождает).

При конверсионных расстройствах человек не допускает даже самой возможности ситуации, порождающей ужас, что превращает психологи­ческую проблему в проблему физическую.

После продолжительной жизни с матерью Жак, наконец, женился. Со своей будущей женой они договорились, что у них никогда не будет ребенка, так как чувствовали, что не способны взять на себя такую ответственность. Однако через несколько месяцев жена забеременела, и, исходя из своих религиозных убеждений, супруги решили не прерывать естественный ход вещей, В день родов, когда Жан собирался выйти из дома и направиться в больницу, он внезапно ослеп. Проведенные обследования, однако, не выявили никаких органических поражений на уровне глаз или головного мозга.

В момент отправки на фронт, где молодому солдату предстояло впервые участвовать в бою, у него внезапно развивается паралич правой ноги, который, однако, нельзя было связать с каким-либо органическим поражением,

Соматцзированные расстройства-еще один способ обезопасить себя от психологических тревог, подставив на их место симптомы, локали­зовать которые в большинстве случаев невозможно.

Лори 25 лет. Уже несколько месяцев она ощущает различные боли в животе, но не может определить, в чем их причина-желудок, печень или кишечник. Она сообщает, что ей нельзя есть определенные мясные блюда и жирную пищу, но эти специфические ограничения невозможно объяснить с точки зрения диетологии. Испытывая иногда невыносимые боли, она консультируется с разными врачами, но никто не может установить их причину. Лори тем не менее уверена, что расстройство, безусловно, имеет органическое происхождение Kt no ее мнению,

«Иныея 187

требует хирургического вмешательства; она a priori отвергает все психологи* чсские объяснения.

Ипохондрия -расстройство, при котором человек уделяет чрезмерное внимание признакам определенной болезни, которой, по его убеждению, страдает,

С тех пор как Марсель прослушал радиопередачу о болезнях сердца и прочел на эту тему несколько статей, он «знает», что возникающие у него иногда боли в груди - верный признак неизбежного инфаркта. Болевые симптомы появляются, как правило, после пробуждения от сна» из-за чего он часто не выходит на работу, а его жена вынуждена заботиться о нем. До сих пор, однако, медицинские обследования не выявили никаких предвестников сердечного приступа.

Диссоциативная реакция, встречающаяся главным рбразом у людей с множественной личностью,-сравнительно редкий психический феномен. Это механизм, позволяющий человеку противостоять стрессорным си­туациям путем «выпячивания» одного или нескольких аспектов лич­ности; в совокупности эти аспекты составляют «персонаж», способный противостоять ситуации без участия других граней личности.

Тело Сибиллы поочередно становилось местообитанием 16 личностей раз­ного пола и возраста. Каждая из них обнаруживала характерные особенности голоса, используемого словаря, походки и даже силуэта. Одни из этих личностей были крупными, другие-незначительными; одни были стройными и белокурыми, другие-невысокими и темноволосыми* У всех были разные представления о жизни, и каждая «заступала на дежурство» сообразно с той ситуацией, в какой оказывалась Сибилла. Мэри была задумчивой и замкнутой, Пэгги-холеричной, Сил и Майк были столярами и характером походили на отца и деда Сибиллы, Нэнси была нежной и набожной,- но только утонченная и пылкая Внкки знала о существовании других (Schreiber, 1978).

Документ 12.5. Здравый рассудок среди безумия

Можно ли быть уверенным в том, что тебя сочтут «нормальным» человеком в таком месте, где ухаживают за людьми, считающимися «ненормальными»? Именно на этот вопрос пытался ответить в 1973 году профессор психологии Станфордского университета (Калифорния) Дэ­вид Розенхан.

Он и еще семь человек образовали группу, в которую входили три психолога, педиатр, психиатр, художник и домохозяйка (три женщины и пять мужчин) и которая появлялась поочередно в 12 психиатрических клиниках пяти штатов США. Все члены группы были нормальными людьми и никогда в жизни не обнаруживали никаких психических расстройств.

Каждый участник группы получал следующую инструкцию: обратив­шись в клинику, он в ответ на соответствующий вопрос должен был сообщить, что иногда слышит незнакомый голос,-принадлежащий чело­веку одного с ним пола и произносящий какие-то малозначащие слова; затем ему следовало, изменив только свое имя, без утайки рассказать все, что касается его реальной жизни со всеми ее радостями и горестями.

Г.тт 12

По мнению Розенхана, в этих рассказах не могло быть ничего похожего на патологию.

Как бы то ни было, 11 из 12 участников группы были приняты в клинику с диагнозом «шизофрения».

Быть может, случившееся объясняется ошибкой медицинского персо­нала клиники или тем, что они хотели проверить диагноз?

С момента поступления в клинику и на протяжении всего пребывания в ней псевдопациенты вели себя совершенно нормально, не упоминая больше о «голосах», в надежде быстро выписаться. Такого внезапного улучшения состояния, однако, не заметил ни один из медицинских работников, и только после многочисленных попыток убедить персонал в том* что они находятся в достаточно здравом рассудке, чтобы покинуть больницу, смогли они вернуться домой, проведя в ней в среднем по три недели (одна из «исследователей», которого держали в клинике 7 с половиной недель, вынужден был бежать из нее, так и не убедив «опекунов», что он здоров и телом и душой).

Когда Розенхан ознакомил сотрудников психиатрических клиник с этими результатами, они возмутились отказываясь верить в то, что подобное могло случиться в обычных условиях.

Тогда Розенхан предупредил медицинский персонал одной из клиник, ознакомленный с результатами его первого эксперимента, что в ближай­шие три месяца им следует ожидать обращений «псевдопациентов». Из 193 человек, принятых за это время в клинику, 41 вызвал подозрения по меньшей мере у одного представителя персонала, 23 были объявлены «псевдопациентами» по крайней мере одним психиатром и 19 вызвали подозрения одновременно у одного психиатра и у одного представителя персонала без медицинского образования... А между тем в клинику за все это время не обратилось ни одного «псевдопациента».

Таким образом, следовало признать очевидность того факта, что нет ни малейшей уверенности в том, кого следует считать «нормальным» а кого «ненормальным» человеком. Тогда на чем же основана такая уверенность у некоторых психиатров? По мнению Розенхана, большей частью на ошибках восприятия или на ошибочной интерпретации действительности.

Во время пребывания в клинике псевдопациенты записывали все свои наблюдения за происходившим вокруг, и это никого не обеспокоило и не побудило проверить цель этих наблюдений. Наоборот, их «писательское поведение» рассматривалось как характерный признак шизофрении и лишь подтверждало поставленный ранее диагноз. Однако 30% «на* стоящих» пациентов клиники разгадали «мошенничество» псевдопа­циентов; они заявляли: «Вы ведь не сумасшедший, правда?.. Вы, навер­ное, журналист или ученый?.. Держу пари, что вы наводите справки о больнице!».»

Исследователи отметили также, насколько трудно был доступен персонал клиники, шла ли речь о психиатре, психологе, медицинской сестре или служащем. Они подсчитали, что в среднем контактировали с тем или иным представителем персонала 6,8 минут в день. Кроме того,

«Иные»

эти контакты чаще всего были испорчены отношением персонала, о-чем прекрасно знают все, кто часто попадает в больницы. Так, например; на ежедневно задававшийся вопрос: «Доктор, не могли бы Вы мне сказать, когда меня выпишут?», психиатр тотчас же, не услышав даже вопроса, отвечал: «Здравствуйте, Дэвид, Как вы сегодня себя чувствуете?».

Как отмечает Розенхан, побывав в такой атмосфере, нетрудно по­нять, как нормальные люди «могут казаться безумными просто в силу того обстоятельства, что они очутились в столь необычном месте* как обезличивающая и вызывающая чувство обреченности психиатрическая больница».

Как еще 20 лет назад показал Мендел (см. документ ЗЛ), все происходит так, как было заведено. Неужели что-нибудь действительно

изменилось после 1954 года?

Документ 12.6. Антипсихиатрия и психиатрия:

право на безумие или право на лечение?

Дискуссии по поводу «безумия» еще очень далеки от завершения, С открытием в 50-е годы препаратов, действующих на мозг, некоторое развитие получило антипсихиатрическое движение, требующее для каж­дого человека права на уход из своей среды и обретение смысла своего существования с помощью «путешествия через безумие». Такая концеп­ция прямо противоречила интересам тех психиатров, которые стреми­лись «вернуть психиатрию в лоно медицины» как раз с помощью препаратов, представляющих собой «великолепные лекарственные про­писи». Так, в частности, случилось с д-ром Тюийе, французским психиат­ром и фармакологом, автором книги «Десять лет, которые изменили безумие»1, где он прослеживает историю открытия психотропных пре­паратов и использования химиотерапии в психиатрии. В 1981 году в одном интервью он заявил2: «Если такие антипсихиатры, как Лэинг и Купер, говорят, что больного не нужно контролировать во время приступов психоза, то подобные установки следует считать преступ­ными... Тот, кто послушался советов антипсихиатров, привел своих больных к катастрофе. Но язык антипсихиатров подобен коварному яду, против которого иногда с большим трудом борются настоящие добро­совестные психиатры. Этот язык ставит по одну сторону тех, кто хочет сопровождать своих пациентов, жить вместе с ними и разрешать им делать вес, что хочется, а по другую-тех, кто хочет упечь своих больных в психиатрическую больницу и колоть их, одурманивая. Вторые сразу же оказываются в проигрышном положении».

«Однако, - продолжает д-р Тюийе,-достаточно лишь взглянуть на то, как химиотерапия изменила состояние некоторых больных. Я могу привести один конкретный пример, Я знаю женщину, приходящую домашнюю работницу, мать семейства, которая трудится, несмотря на

1 Книга вышла в издательстве „Pobert Laflont" в 1981 г.

г- Цит. по Jacque Mousscau, Psychologic, n4 136, mai 1981/, p. 25-33.

190 ' Г.шва 12

галлюцинации, В это время на нее воздействуют нейролептики, инъеци­руемые ей каждые 15 дней. Стоит ей только включить пылесос, как ей слышится голос, начинающий с ней разговарить, но потом она не обращает на него внимания, потому что находится под действием нейролептиков; а ведь прежде она разбила бы пылесос об стену.. В этом вся разница. Можно ли говорить, что она вылечилась? Она не выле­чилась, но она работает, зарабатывает себе на жизнь, заботится о своих детях, и для нее есть место в обществе».

Иные могут возразить, что химические смирительные рубашки и та жизнь зомби, на которую они обрекают человека,-возможно, и не лучший способ обретения смысла существования, даже если речь идет всего-навсего о простой домработнице. Разве безумие-как раз не средство избавления от реальности, все содержание которой ограничено чужой квартирой и пылесосом? К сожалению, еще ни разу не сообща­лось о психиатре, работающем «под нейролептиками» и продолжающем «зарабатывать себе на жизнь», несмотря, на галлюцинации. Такой пример, возможно, позволил бы проводить аналогии.

Как бы то ни было, и сейчас, в 1988 году, «психиатрия полностью пробуксовывает». Один психиатр признался журналисту1: «Нужно сми­ренно признать, что диагноз ставят, не зная причин болезни, и что людей не лечат, а скорее опекают». Канадский психиатр д-р Леманн, рабо­тающий в настоящее время в Отделении психиатрических исследований в штате Нью-Йорк, сознается, что он всегда был скептиком, «Долгие годы работы с психически больными,-говорит он,-убедили меня в том, что все, чего можно ожидать от пилюль,- это частичное или временное улучшение состояния».

Каково же будущее психиатрия? С одной стороны, исследования, а с другой-«поиск путей, которые могли бы обеспечить более приятную жизнь всем хроническим пациентам,-поясняет д-р Леманн.-Не следует самообольщаться: Общество агрессивно; чтобы идти вперед, нужно бороться. Больные на это не способны. Для них необходимо найти особый мир, где-то между обществом и клиникой. Мир, где они смогли бы наслаждаться большей свободой и самостоятельностью, пользуясь защитой и поддержкой других».

Но предложила ли антипсихиатрия что-нибудь отличное от тех мест, где пациент «смог бы сам найти для себя какой-то выход»? (Mousseau, 1*71),

Документ 12.7. Не сводится ли весь секрет терапии

к эффекту плацебо?

Сотни исследователей показали, что независимо от вида проведенной терапии - медицинской или психологической - показатели ее успешности довольно близки (Shapiro, Morris, 1978). Значительная величина этих

1 D. DemerSj La psychiatric en panne, L\Actualitet voL 11, nD 6t juin 1986, p. 48-53.

«Иные» 191

показателей, достигающая примерно 80% (Smith, Glass, 1977), ясно свидетельствует о том, что их нельзя объяснить случайными совпаде­ниями, Стало быть, приходится говорить об участии во всех этих терапевтических процедурах некоего общего фактора. Вероятнее всего, речь идет об эффекте плацебо.

Бичер (Beecher, 1955) сообщил о результатах опыта с участием более тысячи пациентов, в котором использовалось одно только плацебо.-Раздав всем больным с различными расстройствами подслащенные пилюли и сказав им, что это действенное лекарство, Бичер нашел, Что состояние трети из них заметно улучшилось (некоторые же утверждали, что «лекарство» приносит им вред).

В Англии однажды только после двухлетней эксплуатации прибора для электрошоковой терапии обнаружили, что он неисправен и не выполняет своих функций. Неисправность же прибора была выявлена не в результате наблюдений за состоянием больных, а благодаря простому наблюдению медицинской сестры, заметившей, что у них во время процедуры не происходит обычного движения ушей (Scheflin, Opton, 1978).

Американский психиатр Хит (Heath) провел эксперимент с двойным слепым контролем, в котором одна половина больных с тяжелыми расстройствами подвергалась лоботомии, а другая-только поверхност­ной операции, не затрагивавшей головной мозг. У всех пациентов, таким образом, оставался рубец, но ни им самим, ни персоналу больницы не было известно, кто из них был подвергнут лоботомии. Хит настоял, чтобы после операции всем больным оказывалась наилучшая психологи­ческая помощь- Спустя некоторое время у большинства из них обнару­жились признаки улучшения, а многих даже можно было выписать домой, причем улучшение состояния не было статистически достоверно связано с хирургическим вмешательством.

Таким образом, эффект плацебо прослеживается в психотерапевти­ческих подходах самой разной ориентации: похоже, что успех лечения чаще всего определяется тем, насколько пациент и терапевт верят в его эффективность. Впрочем, терапевты-бихевиористы отводят такую ин­терпретацию в отношении своих методов, ссылаясь на их строго научное обоснование. Между тем не исключено, что эффект плацебо в наиболее «чистом виде» проявляется именно в их методе систематической десен­сибилизации. Вслед за многими другими исследователями Каздин и Уилкоксон (Kazdin, WUcoxon, 1976) показали, что больных фобией, испытывающих непреодолимую боязнь змей, можно вылечить, заставив их поверить, что на проецируемых на экран «пустых» диапозитивах имеется подпороговое изображение предмета их страхов. «Исцеление» можно ускорить, если знакомить пациентов с ложными записями физио­логических показателей их тревоги, специально изготовленными для того, чтобы показать больному динамику его выздоровления.