Глава 4. Психическая атака на страх

Если настоящая защита от страха, о которой мы только что говорили, требует трудолюбия, то психическая атака на страх нуждается в нашем мужестве. Впрочем, в этом действии — психической атаке на собственный страх — есть что-то романтическое, поэтому проблем с мужеством, надеюсь, у нас не возникнет. Так что заручайтесь соответствующим настроением, мы переходим к обсуждению одного из самых простых и, вместе с тем, самых изящных способов борьбы со страхом.

Впрочем, сразу должен оговориться: мужество, которое нам потребуется, на самом деле не сопряжено ни с каким риском, ведь грезящиеся нам опасности — опасности мнимые, выдуманные. С другой стороны, страхи-то у нас настоящие, а потому и мужество потребуется неподдельное. Так что это, если так можно выразиться, мужество без риска.

Более того, нам будет необходимо, во-первых, правильно думать и быть честными с самими собой, а во-вторых, действовать вопреки нашему желанию бегства. Но не будем усугублять — ничего сверхъестественного в этой технике нет. Все основано, как и в предыдущем случае, на естественных психических механизмах.

Я никогда не думаю о будущем: оно и так наступает достаточно быстро. — Альберт Эйнштейн

А не спешите вы нас хоронить!

Все наши мысли делятся на те, которые касаются будущего, те, что связаны с прошлым, и те, чье место в настоящем. Последние — самые правильные и, к сожалению, самые редкие. Самые правильные — потому что трудно ошибиться в том, что имеет место быть, причем «здесь и сейчас» (а не «где-то и когда-то»). Самые редкие — потому что наличествующее в ощущении занимает нас отнюдь не так сильно, как то, что «квартирует» в нашем воображении. Нам нравится перемывать кости прошлому и фантазировать о будущем. Причем чем драматичней это у нас получается, тем больше это нас увлекает. Так велит нам инстинкт самосохранения: «Ищи спасения!» — командует этот бравый парень, и мы ищем, и мы тревожимся.

Но здравый смысл подсказывает, что, поскольку прошлого уже нет (оно прошло, его не вернуть и не изменить), а будущего еще нет (оно покамест не народилось и каким будет — неизвестно), то и мысли о них лишены всякого смысла. Ну что нам могут дать размышления о прошлом? В лучшем случае — сознание собственных ошибок и понимание — какие-то поступки имеют больший шанс на успех, нежели другие. Но даже эти соображения редко приходят нам в голову, обычно мы вспоминаем плохое или хорошее безотносительно к «урокам истории», которая, как известно, никого и ничему не учит.

А мысли о будущем, о том, чего в природе пока и вовсе отсутствует? Какова цена этих наших с вами рассуждений? Будущее можно только угадать (причем вероятность такого угадывания, мягко говоря, невелика), но даже если мы и сделаем, о правильности своей догадки мы все равно узнаем только тогда, когда это будущее станет настоящим! Черчилль как-то сказал, что мудрость политика состоит в том, чтобы предсказать то, что случится, а потом объяснить, почему этого не произошло. При ближайшем рассмотрении оказывается, что все мы мудрые политики и только. К сожалению...

Наши страхи — это мысли о будущем. Точнее говоря, это наши воспоминания о пережитых неприятностях (а также информированность о чужих бедах), спроецированные нами (самолично!) из прошлого в будущее.Ведь пугает только то, что должно случиться. Когда же нечто произошло или просто происходит в режиме реального времени — уже нестрашно, ведь бежать некуда, а без бегства, как нам уже известно, страха не бывает.

Все страхи разворачиваются по формуле: «а если...», «а вдруг...», «а не дай бог...». И все это о будущем, которого нет и в которое мы, несмотря на это, умудряемся «заглянуть». Разумеется, «заглянув», мы не находим в этой своей фантазии ничего, кроме прошлого (новое на то и новое, что о нем ничего не известно). И пугаемся именно этого прошлого, а это уж и вовсе смешно! Ну как можно испугаться того, что уже случилось, завершилось и быльем поросло!

В общем, если мы хотим избавить себя от страха, то нам следует очень внимательно посмотреть на то, что мы думаем, а главное — на то, как мы думаем. Если в нашей голове мысли о прошлом и будущем, то можно не сомневаться, что страх возникнет. Если же мы думаем о том, что именно сейчас (не до этого мгновения и не после этой минуты) происходит, то страху практически не за что уцепиться.

Вот, например, плывет человек по морю-океану. Сейчас он плывет и будет прав, если скажет себе: «Я плыву». Однако стоит ему подумать: «Многие люди утонули, заплыв на глубину» (прошлое время) и «Я могу утонуть» (будущее время), как он сразу же испугается. Зачем он это думает? Какова цель этих его мыслей? Что это ему даст? Ответы на эти и подобные им вопросы повисают в воздухе. Нет ответа! Просто думает себе глупости, сам себя накручивает и, разумеется, испытывает страх.

В будущем самое лучшее то, что оно наступает только строго день за днем. — Авраам Линкольн

Если же он будет думать в том же духе и дальше: «Чтобы не утонуть, мне нужно немедленно плыть на мелководье! Я должен чувствовать, что у меня земля под ногами!», то у него и вовсе возникнет паника, он метнется к берегу, ему будет казаться, что он вот-вот утонет, потом он-таки доберется до суши, почувствует облегчение, а его страх, сдобренный таким бегством, закрепится. А еще через какое-то время наш «герой» будет смирно сидеть в кабинете у психотерапевта и с надеждой смотреть в понимающие глаза последнего: «Доктор, помогите!».

Доктор, конечно, поможет, куда ему деваться. Но зачем же было думать такие глупости?! И с чего этот товарищ вообще взял, что непременно должен потонуть?! Зачем нужно было бросаться в бегство, закрепляя тем самым свой невротический страх? Ведь по сути, человек сам себя настроил на ощущение опасности, пережил это ощущение опасности, испугался и стал классическим невротиком, боящимся воды, а потом еще к этому «на закуску» — кораблей, мостов, собственной полутораметровой ванной и аквариумов. Ради чего?.

Те из моих читателей, которые уже познакомились с книгами «Счастлив по собственному желанию» и «Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности», верно, поняли — я рассказываю о том роде наших мыслей, которые называются на психотерапевтическом жаргоне «прогнозами».

На заметку

Прогнозы — это наши мысли о будущем. Прогнозы могут быть положительными, когда мы питаем надежды и мечты, а также отрицательными — когда мы боимся того, что, как нам кажется, случится. И до тех пор, пока наша голова находится не «здесь и сейчас», т. е. не там, что реально имеет место быть (и где ей самое место!), а в прошлом, которого уже нет, и в будущем, которого еще нет, мы будем испытывать страхи — никуда не денешься!

---

Нужны ли нам эти прогнозы? — вопрос, и не праздный. Если мы хотим избавиться от страха, то они, разумеется, не нужны. Но как не думать подобным образом? Ответ прост: мы должны быть честными. Удивляет? А не должно удивлять. Ведь что мы можем знать о будущем, о том, что произойдет через секунду, через минуту, час, день, неделю, месяц, год, десять или сто лет? Если есть смельчаки, готовые поклясться, что они знают это, я могу им только посочувствовать — они страдают крайней степенью безумия.

Будущее — неизвестно, и эту данность надо понять и принять. Когда же мы думаем о будущем, предполагаем нечто, считаем, что мы знаем, что будет происходить дальше, то мы просто-напросто откровенно врем самим себе и, к сожалению, не без последствий.Ведь последствия этого вранья не заставят себя ждать — мы растревожимся, будем искать способ облегчить свою участь (глотать таблетки, пытаться как-то отвлечься и т. д.), и тем закрепим привычку тревожиться.

Дальше уже страхи будут возникать автоматически — только подумал, и на тебе! Получите, распишитесь, причем со всем комплексом издержек — дискомфортом, вегетативными приступами и «инвалидностью» (в том смысле, что страх ограничивает наши возможности). Нас это, конечно, расстроит, и мы снова побежим...

От случайности к необходимости!

Техника, основанная на борьбе с нашими прогнозами, как уже было сказано выше, особенно эффективна при страхах случайностей. Но о ней нужно помнить и в других случаях, когда мы, сами того не подозревая, делаем свое будущее своими прогнозами. Если человек боится сердечного приступа, сам этот страх нарушает работу его вегетативной нервной системы. В результате происходят неопасные, однако субъективно неприятные сбои в работе сердечно-сосудистой системы — усиливаются сердцебиения, повышается артериальное давление, возникают слабость и головокружения. Не зная истинной причины этих сбоев, такой «сердечный больной» начинает думать, что его прогноз оправдался: «Я думал, что у меня будет приступ, и он случился! Значит, я знал!». В действительности же не прогноз оправдался, а сам человек этим своим прогнозом и сделал свой приступ!

Совершенно аналогичная ситуация складывается и со страхами социальных контактов. Если человек думает, что он ничего из себя не представляет, что он «тварь дрожащая», он и вести себя будет соответственно — растеряется, покраснеет, глупости будет говорить и т. п. Разумеется, немногие в этом случае расценят его как интересную и внушающую уважение личность. А кто виноват?! Страх и виноват, а точнее — сам человек, позволивший себе подобный прогноз. Но, к сожалению, мы далеко не всегда способны понять, что тут за чем, что причина, а что — следствие. Чаще всего человек, страдающий страхом социальных контактов, расценивает подобное фиаско как абсолютное подтверждение собственных прогнозов: «Я так и думал! Я знал, что у меня ничего не получится! Я знал, что они плохо ко мне отнесутся!».

Быть обманываемым самим собою — хуже всего, потому что в таком случае обманщик всегда присутствует при обманываемом. — Платон

Да и сексуальные страхи все по той же части. Бояться импотенции и прогнозировать очередную неудачу — фактически программировать себя на соответствующий результат. Если ты думаешь только о том, что у тебя «не встанет», то твой страх и приведет к соответствующей ситуации. Страх перед неудачей и сексуальное возбуждение — вещи друг с другом несовместные! И с женской фригидностью то же самое... Сплошные самореализующиеся прогнозы! Как вы яхту назовете, так она и поплывет.