Закон подл...всемирного тяготения

Всю следующую неделю Кенсу ходил как на иголках, медленно прощаясь с остатками своей адекватности. А всё почему? Потому что «Чонинпригласилменяксебеобожемойдавайтенапьёмсявчестьпраздника». И Кенсу напился. Колой со Спрайтом, от чего он целый час потом икал и пытался смыть с языка неприятный вкус сахара. Но самое весёлое началось потом. Однажды Чанёль застал Кенсу за тетрадкой для математических расчётов; он старательно что-то вычислял, причём уже очень долго.

- Кенсу-я, а что ты делаешь?

- Рассчитываю угол.

- Какой?

- Угол вхождения.

Сначала Чанёль не понял: что за угол такой, - это геометрической понятие было ему совсем незнакомо. Но потом он присмотрелся к чертежу рядом: он больше напоминал иллюстрацию к камасутре, чем рисунок к задаче. И тут до Чанёля дошло, что геометрия в расчётах этого угла совершенно не причём. Ох, лучше бы не доходило.

- Угол! Вхождения! До! Кенсу! – Согнулся он пополам от хохота. – Святые законы термодинамики, угол вхождения!

Кенсу сердито цыкнул на него: ну, что он пристал, а? Да, угол, да, вхождения. В конце концов, это тоже важно: знать под каким углом нужно входить. Это обязательно пригодиться в будущем, а если уж появилось свободное время, то почему бы не сесть и не рассчитать его?

- Что тут происходит? – К ним заявились Исин и Чондэ (почему они всегда приходят именно тогда, когда Кенсу позориться больше всего). Чондэ внимательно изучил рисунок (из объяснений икающего от смеха Чанёля было мало, что ясно) и с серьёзным видом добавил.

- Кенсу, угол вхождения, это полная чепуха. Ты возьми лучше с собой GPS, чтобы наверняка.

- Неужели поможет?

- Разумеется. Смотри, как это работает. – Он попытался воспроизвести металлический голос навигатора, одновременно сдерживая накатывающий волной смех. – «До пункта назначения осталось три сантиметра. Пожалуйста, поверните вправо».

- Или вот: «объект точка G найден», - подключился Чанёль. – «через десять миллиметров можете совершать остановку».

- Придурок, у Кенсу нет точки G! – Наставительно сообщил Чондэ. – У него другое!

- Не знаю, не знаю, вдруг за последние полгода безответной любви и ГМО на ужин она у него случайно выросла?

И опять и опять, эти две лошади начали кататься по полу и сыпать обидными словечками. Честное слово, иногда Кенсу не понимал: зачем он когда-то познакомился с ними? Тоже мне, друзья, называется, и доверить им секрет нельзя, и поддержать в трудную минуту не могут. Сдать бы их в зоопарк, как экспонаты. Но нет, их туда не возьмут: Чондэ найдёт нарушение у каждого его работника, а Чанёль может затребовать себе такие условия, что самая строптивая обезьяна будет выглядеть покорной и целомудренной.

- Злые вы, - решил Исин, как-то по-матерински обнимая Кенсу, - совершенно не вижу никаких причин для смеха. Ну, да, ну искал он этот свой угол. Что в этом такого? Наш малыш-Додо просто зрит в корень; у него запоздалый переходный возраст, не надо над ним издеваться.

У Кенсу появилась надежда, что хоть кто-то заткнёт этих двух неадекватных (хотя, у Исина это очень редко когда получалось):

- Да! Именно! Исин-хён абсолютно прав. – Решительно заявил Кенсу. – Это просто акт предусмотрительности. И вообще, - он достал из стола огромный скатанный в трубу ватман и закрепил на доске магнитиками, - статистика как раз подтверждает то, что я прав!

На ватмане была изображена огромная диаграмма, сделанная от руки (судя по всему, и данные Кенсу тоже собирал сам, когда только успел?):

- Что это?

- Статистика же. Диаграмма называется «Вероятность случаев, когда приглашение к себе домой означало готовность к сексу». Видите, какой высокий процент в первом столбике? Всю неделю опрашивал студентов, чтобы нарисовать это, столько проблем испытать пришлось.

И нет, вы не подумайте, что Кенсу какой-нибудь повёрнутый на сексе, больной извращенец. Он просто предусмотрительный. Поэтому, как опытный шахматист просчитывает партию на десять ходов вперёд и заранее готовиться к грядущему.

Наступила неловкая пауза. На секунду выражение лица Чондэ сделалось серьёзным, и он честно спросил:

- Подожди, Кенсу, то есть по твоей логике на каждую встречу с Чонином тебе нужно будет таскать транспортир? Ну, чтобы угол этот твой рассчитать.

- Получается так.

Кенсу уже сам понимал, что несёт полную ахинею (какой транспортир? Логарифмическая линейка, минимум), но совладать с собой не получалось:

- Видишь, Исин-а, мы не издеваемся над Кенсу. Он подставляется сам, нам не нужно прилагать никаких усилий.

- Неправда. Вы такие злые, сил моих на вас больше нет.

- Но Исин…

- Нет, я, конечно, понимаю – продолжал Исин, не обращая на него внимания, - что всё это ради того, чтобы вселить в нашего друга уверенность в себе. Кенсу же ведёт себя как половая тряпка, которая начинает исходить слюной, стоит только Чонину улыбнуться.

- Правда? – Нерешительно спросил Кенсу. – Неужели я выгляжу настолько глупо?

- Ну, приблизительно. Даже больше.

- Чанёль, выключи своего внутреннего критика.

- Но я и не включал…

- Тогда просто заткнись. Наставительные разговоры по душам ты вести не умеешь, твоё сердце давным-давно очерствело от физики.

Внезапно, случилось то, чего не ожидал никто. В разговор вступил Ким Чондэ, биологическая язва, которая подкидывала первогодкам препарированных жаб в учебники и однажды залила профессорский ноутбук формалином. И вот, в этом самом Ким Чондэ проснулось невиданное – сочувствие к близком другу.

- На самом деле, Кенсу, ты совершенно зря переживаешь, - обратился он к До. – Хоть ты и ведёшь себя иногда глупо, все же понимаю, что это из-за того, что Чонин тебе не безразличен. Так, мы ведь понимаем?

Все дружно закивали (правда, Чондэ пришлось врезать Чанёлю по лбу, чтобы выжать из него согласие). Кенсу смущённо пролепетал:

- Но…я…я ведь такая бледная моль на его фоне…

- Именно поэтому, я как биолог считаю, что тебе не из-за чего переживать. Да, у тебя нет такой эффектной внешности, как у него. Ты помешан на науке, иногда не замечаешь окружающих людей, и в отношениях у тебя нет никакого опыта. Но разве это так важно? – Он дружески похлопал его по плечу. – В тебе полно скрытого очарования. Ты умный, ты искренний, ты всегда умеешь прийти на помощь. Да Чонин будет полным идиотом, если он пропустит такого парня, как ты.

- Правда?

- Абсолютно. Поэтому ты сейчас совершаешь поступок настоящего физика: плюёшь на все свои мнимые страхи и прямо сейчас идёшь к Чонину, - он сделал жест, похожий на жест тренеров по боксу, - и признаёшься ему в своих чувствах! Ты меня понял?!

- Да! Понял! – Кенсу прямо-таки чувствовал, как каждая клеточка его тела наполняется уверенностью.

- А теперь иди к нему! Иди и девст… то есть, без победы не возвращайся!

Всё-таки Чондэ умел убеждать: Кенсу охватила жажда деятельности. Он решительно взял со стола пару нужных тетрадок (впрочем, они вряд ли ему понадобятся) и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

Всё или ничего. Сегодня он точно признается Чонину, иначе он не До Кенсу, аспирант физик и просто гений.

***

Чанёль, Исин и Чондэ около минуты смотрели Кенсу вслед с умилением: так мать смотрит на сына, идущего на подвиг. Но тут к Чанёлю пришло осознание страшного: а ведь Кенсу ушёл как был, даже не переодевшись:

- Чондэ-я, - спросил он дрожащим голосом, - ты что, отправил Кенсу к Чонину в той его смешной футболке с Пороро?

- Да. Отправил. Именно в той, которую он откопал в «Детском мире», та, которая ему чуть-чуть мала и слегка открывает живот.

Пауза. Чанёль представил, как Кенсу приходит обратно: Чонин отказал ему, и он в расстроенных чувствах разносит дом. А может, быстро клепает из будильника атомную бомбу (а Кенсу мог бы) и сбрасывает её на Сеул, потому что «именно в этом городе обитает Ким Чонин». Нет, определённо, случится что-то страшное. И Чанёль совершенно не желает становиться свидетелем этого.

- Когда Кенсу вернётся, тебе лучше быть где-нибудь в Танзании, Чондэ. – Добавил Исин, который решил то же самое. – Он ни за то не простит тебе этого.

- Нет, простит.

- С чего бы?

- Я уже говорил тебе, что не верю в любовь. – Спокойно начал Чондэ. – Она имеет химическую природу. И все эти «бабочки в животе» и прочая художественная ересь – это всё результат воздействия внешнего образа на наш мозг.
- И как это связано с Кенсу и его футболкой? – Спросил Чанёль, совсем далёкий от биологии.
- А так: значит это то, что у нас два варианта. Первое, то что зрительный образ Кенсу в короткой футболке не придётся Чонину по вкусу Тогда, действительно, нам придётся плохо. – и он поморщился, представив руки До на своей шее. – Но если всё же (и я ставлю больше на это) Чонину этот зрительный образ понравится, и он предложит Кенсу встречаться…

- Тогда что?

- Тогда нам придётся придумывать имена для наших внуков, Чанёль. Они, наверняка не замедлял сделать нас дедушками.

Чанёлю эта идея совсем не понравилась. Неужели ему, нормальному во всех отношениях парню, придётся всю жизнь оставаться в обществе этих гомосексуалистов? И дело только тут не только в Чонине и Кенсу, Чондэ и Исин тоже казались Паку покрытыми лёгким налётом голубизны. Не зря же они вместе везде ходят, ох, не зря. Теперь Чанёлю нельзя поддаваться на их грязные гейские инсинуации. Он один теперь остался в гордом, ничем не нарушаемом одиночестве, он просто обязан держаться до конца.

- Кенсу не сможет сделать нам внуков. – Строго обратился он к Чондэ.

- Сможет, если правильно к этому подойти.

- Но мужики же не могу рожать.

- Я как раз работаю над этим.

- Ты не сможешь решить это.

- Ты во мне сомневаешься?

- Нет, но мужики всё равно не могут рожать. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах. – Он замотал головой, очевидно, представив себя с животом. – Нужно быть конченным извращенцем, чтобы пытаться выдумать это.

Так они могли бы долго спорить на бессмысленную тему мужской беременности, если бы Исин ни обратил внимание на стоящий в стороне ноутбук Чанёля. В открытом окне какой-то незнакомой программы было изображение комнаты Чонина сверху, от стены к стене двигался сам Чонин, и вообще это было очень похоже на…

- Чанёль, что это? – Хотя вопрос этот был совершенно бессмыслен.
- Камеры, естественно.

- Ты установил у Чонина камеры?! – Если пошлые шуточки про «угол вхождения», Исин считал вполне безобидными, то это для него был самый настоящий перебор.

- Конечно, я установил; Кенсу слишком правильный для этого. Думаете, я ворвался к нему только для того, чтобы убраться (хотя это тоже сыграло свою роль)?

Мда, тут даже матёрый любитель подколов Чондэ уважительно присвистнул. Он бы до такого ни за что не додумался, всё же проникновение в частную жизнь – это статья, как никак.

- Ты чудовище. – Сердито решил Исин.

- Разумеется, когда я захвачу мир, не забудь напомнить мне об этом.

- Но зачем? Зачем, чёрт подери?!

Чанёль посмотрел на него с недоумением, будто китаец не понимал совсем очевидных вещей.

- Неужели непонятно?! Думали, я пропущу момент, когда мой мальчик станет взрослым? – Он утёр невидимую слезинку у глаза. – Кенсу же мне почти как сын. Стрёмный, низкий, с кучей сдвигов по фазе, но всё-таки сын. Проследить, чтобы всё прошло хорошо – мой долг.

Наступило неловкое молчание. Конечно, Исин и Чондэ было абсолютно против камер, ни в коем случае. Но посмотреть, что же будет, если Кенсу всё же преодолеет свою стеснительность (и в обратном случае) было гораздо важнее принципов. Поэтому вполне логично, что в следующее мгновение Чондэ первый нарушил тишину и громко спросил:

- Ну, что? Я за попкорном. Тут без него не обойтись.

И никого это не удивило.

***

Кенсу стоял на пороге и думал, как хорошо было бы сейчас превратиться в лужу и утечь куда-нибудь под пол. Потому что это было выше его сил. Чонин открыл ему дверь после того, как вышел из душа. В ОДНОМ ПОЛОТЕНЦЕ, чтоб его. Вся решительность Кенсу улетучивалась прямо пропорционально тому, как долго Ким находился перед ним в подобном виде

- Проходи-проходи, хён. – Он повернулся к нему спиной, так что Кенсу смог разглядеть маленькие капельки, стекающие по его смуглой коже. – Сейчас начнём заниматься. Я только переоденусь.

Почему у него голос, как у звезды порно? Вот почему? Почему? Кто вообще создал такого запретно-красивого Ким Чонина, который может совратить столб одним взмахом прекрасных ресниц? Нужно запретить Ким Чонина. Он хуже сотни доз героина и экстази – на него подсаживаешься с первой затяжки (тьфу-тьфу-тьфу, отсылка к противным «Сумеркам»).

- Э-э-э… - Успел выдать Кенсу, плюхаясь на диван; сейчас его речевые центры ушли в глубокий загул, прихватив собой также: адекватность, решимость и все его за много лет накопленные знания по физике. Кенсу не помнил ни одного закона, ни одного правила. Совершенно ничего – теперь он понимал, в каком состоянии обычно находится мозг Чонина, а значит, сделался с ним ещё ближе духовно.

- Итак, на чём мы остановились в прошлый раз? На синусах и косинусах?

- Да, кажется, на них.

На деревянных ногах Кенсу прополз к дивану и дрожащими руками раскрыл тетрадку. Перед глазами у него всё расплывалось, и он не видел ни одной цифры из приготовленных для Чонина задач.

- Р-р-реши, пожалуйста, вот это. Эт-т-то из предыдущего материала, п-п-проверим, как ты его усвоил.

Чонин сосредоточено уставился в тетрадку; в последнее время, ему даже стала нравиться математика (Чонин и математика, господи, кто бы мог подумать). Он начал аккуратно расписывать решение, красивые пальцы его аккуратно обхватывали ручку, так правильно, так нежно, как могли бы обхватывать… тьфу, пошлые фантазии, как они не вовремя! Совсем Кенсу начинает скатываться, вот уже уровень банального извращенца близок.

- Хён, ты в порядке?

- В полнейшем! Продолжай решать задачи, эта тема будет на экзамене.

Хорошо бы сейчас сунуть голову в таз со льдом, и то не факт, что это могло бы заставить Кенсу перестать мучительно краснеть. Он же сейчас находится в такой опасной близости от Чонина, значит, от него требуется предельная концентрация.

Концентрация, мать её за константу, концентрация. Нужно отключить все лишние мысли и сосредоточится исключительно на этой чёртовой задаче, сосредоточится…

Ворот рубашки Чонина шелохнулся, слегка оголяя кожу ключиц. Последние остатки концентрации полетели в четвёртое измерение (За что, святые законы термодинамики, за что?!).

Чонин почувствовал его смущение и отвлёкся от тетради.

- Хён, давай я решу это позже. – Он отложил ручку в сторону. - Нам надо поговорить.

- О чём? О синусах? – Кенсу едва преодолел нервное заикание. – Если ты что-то не понял, то я с удовольствием объясню тебе заново, да, заново, было бы неплохо заново.

- Нет, совсем о другом. – У Чонина предательски покраснели щёки – видно было, что волновался. – Я бы хотел поговорить о нас. Нас с тобой, хён.

- В каком это смысле?!

Между ними возникла минутная неловкость, где-то за стенкой Чанёль, Чондэ и Исин замерли в ожидании («Полгода! Полгода они растягивали удовольствие, неужели этот ад сейчас закончится?!»). Кенсу напрягся; он понимал, что сейчас случится что-то важное, но всё-таки желание побыстрее смотаться подальше от Ким Чонина и этого странного разговора у него не пропало.

- Хён, я уже давно замечаю… я… чёрт возьми, я впервые так рассказываю! Это так смущает… - Чонин приложил ладони к щекам, они у него полыхали, как у Кенсу (и это не могло не радовать, если так посмотреть).

- Расслабься, я тоже сейчас нервничаю…

- Да, верно, тоже, - он нервно сглотнул, кадык его красиво дёрнулся в блёклом электрическом свете. - В общем, у меня давно возникло такое ощущение, что между нами что-то возникает за последние недели… что-то кроме дружеской симпатии… более того, я от кое-кого узнал, что я тебе давно нравлюсь. И да, я не имею ничего против этого, ты не подумай.

И что дальше?.. Зачем всё так растягивать?!.. Кенсу думал, что сейчас у него сердце выпрыгнет из груди от волнения, и он выплюнет его прямо на паркет Чонина.

- Ну, и? – Взволнованно спросил он. – К чему это ты всё ведёшь?

Чонин резко выдохнул и на одном дыхании произнёс, очевидно, исполняя уже давно задуманное:

- Если ты не против…почему бы нам не попробовать встречаться? Я сейчас свободен и ты мне тоже очень нравишься.

У Кенсу глаза округлились, как два блюдца, и в голове его неоновыми буквами загорелось «ЧТО ЗА?». Неужели это правда? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, тем более что Рождество не скоро, а на день рождения он уже попросил собрание сочинений Хокинга. Но предположим, что это всё не его слуховая галлюцинация – что же тогда получается…

- Повтори, пожалуйста, что ты сказал? – пролепетал Кенсу, всё ещё сомневаясь. – Я, наверное, плохо расслышал.

Но Чонин снова сказал уверенно, даже более уверенно, чем в прошлый раз:

- Кенсу-хён, я хочу с тобой встречаться. А ты со мной?

В голове у Кенсу пронеслось множество восторженный фраз от банального «я тоже хочу с тобой встречаться» до «любовь моя смуглая, я буду с тобой до гроба». Но в тот момент эмоции просто заполнили его. Слишком заполнили. Поэтому, единственное, что он смог из себя выдавить на такое милое признание в любви – пошла фраза, высмотренная из какого-то порно:

- Чонин, мой дорогой!

Затем перед глазами потемнело. Как потом узнал Кенсу: он грохнулся в обморок от счастья, упал прямо к Киму на руки, восторженно попискивая «Чонин, Чонин». Позорище. Просто позорище.

Где-то в соседней квартире долго гоготали Чанёль и Чондэ. Хорошо, что Кенсу не видел их. Иначе, сгорел бы со стыда.