Сколько часов до плоешти?

Военная доктрина Красной Армии гласит: бить врага на его же территории.

«Красная Звезда». 18 апреля 1941 г.

Много лет назад в Советском Союзе были опубликованы сведения о том, что накануне войны некоторые устаревшие советские танки были настолько изношены, что их ресурс составлял всего 40-150 часов. Другими словами, им оставалось от 40 до 150 часов активной жизни.

Сообщение произвело сенсацию, и в любой книге по истории танков и вообще по истории войны мы встретим эти самые 40-150 часов. Эти цифры приводят как доказательство полной неготовности Красной Армии к войне. Цифры действительно ошеломляющие. Три ведущих американских военных историка в 1985 году опубликовали гневное открытое письмо, в котором задали мне много вопросов. Среди прочего: знаю ли я, что некоторые советские танки имели ресурс всего только по 40-150 часов?! Понимаю ли я, что для Германии эти танки никакой опасности представлять не могли?

Трем знаменитым историкам я задал встречный вопрос: а какой ресурс имели германские танки на 22 июня 1941 года?

От ответа они уклонились.

Такой подход некоторых ученых мужей к методике исторических исследований меня огорчает. Все познается в сравнении. Где же сравнения? Публикуя любые статистические сведения об одной стороне, немедленно публикуйте сведения и о другой. Если мы не будем сравнивать, то ничего не поймем, ничему не научимся. Возразят: да чего же тут сравнивать! Цифры говорят сами за себя. 40-150 часов активной жизни — это ужасно.

Разберемся.

В разных армиях активная жизнь танка и межремонтные сроки исчисляются в разных единицах измерения: одни межремонтный пробег измеряют в километрах, другие — в милях, а в Красной Армии — в часах. В книге «Рассказы освободителя» я с гордостью сообщил, что советские танки (речь шла о танках 60-х годов), выходя с завода, имеют гигантский, почти невероятный ресурс — 500 часов активной жизни. На Западе каждый, кто это читал, принимал мое сообщение за шутку и смеялся до слез. Один американский автор написал популярную книгу о том, что Советская Армия не может представлять никакой угрозы. В принципе книга американского автора была просто пересказом моей книги, но с веселыми комментариями. Понятно, над ресурсом в 500 часов он долго смеялся, а потом сообщил, что танки западных армий имеют во много раз больший ресурс.

Автор явно не понимал, что танк имеет много жизней. После 500 часов танк возвращают на завод и делают то, что на русском языке называется капитальным ремонтом, на английском — rebuild. Термины разные — значение одинаковое: с танка снимают все, оставляя один голый корпус, и на корпус монтируют новый двигатель, силовую передачу и все остальные узлы и агрегаты. Пройдя заводской ремонт, советский танк получает новую жизнь — еще 500 часов. Такие восстановления танк выносит лучше, чем автомобиль: броневой корпус танка не изнашивается, как каркас автомобиля. На броневой корпус можно много раз подряд ставить новые агрегаты.

А теперь все-таки попытаемся сравнить ресурс «устаревших», изношенных сталинских танков 1941 года с современными западными показателями. Может быть, все и не так смешно, и не так ужасно.

Самым грозным противником советских танков в Европе во времена «холодной войны» были не американские и даже не германские, а британские танки. Это понятно: когда «Леопарды» и «М-60» имели 105MM пушки, британские «Чифтены» уже имели 120-мм пушки. И по броневой защите они резко превосходили и германские и американские танки. Не будем забывать и то, что на британских танках стояли не просто двигатели, а многотопливные дизели фирмы «Роллс-Ройс». Может, у кого-то было что-нибудь лучше?

Так вот, приглашаю своих читателей на танковые заводы в Шеффилд и на 18-ю ремонтную базу бронетанковой техники в Бовингтоне, графство Дорсет.

Итак, каждый новенький «Чифтен», выходя с завода, имел ресурс 3000 (три тысячи) миль или 4827 километров. В мирное время этот ресурс делится на шесть лет. В год британский танк проходит 500 миль, или в переводе на понятную нам систему — 800 километров. Это лимит, который перескочить нельзя. После шести лет столь беспощадной эксплуатации танк возвращают на ремонтную базу, «раздевают догола» и делают, как англичане выражаются, «ребилт», или, в переводе на русский, перестройку.

Всем, кто на британские танковые и танкоремонтные заводы доступа не имеет, а на слово мне не верит, рекомендую журнал британской армии «Фокус» за февраль 1993 года (С. 11).

А теперь мили (или, если угодно, километры) переведем в часы.

Средняя скорость «Чифтена» — 25 миль/час (максимальная — 30). Разделим ресурс 3000 миль на среднюю скорость и получим ресурс в часах — 120 часов.

Именно столько имел каждый новенький «Чифтен», вышедший с завода, — 120 часов активной жизни.

Если танк гонять с максимальной скоростью, то его ресурс сократится до ста часов.

120 часов активной жизни британского танка делят на шесть лет: по двадцать часов в год на боевую подготовку, вождения, стрельбы, учения. 20 часов в год — это, кроме всего, и боевые тревоги в моменты частых обострении обстановки в период «холодной войны».

Понятно, не все танки столь зверски эксплуатируют. 1 ноября 1994 года Бристольская телевизионная компания «HTV» показала программу про британского фермера из Глостера, который превратил свою ферму в танкодром. Он купил десяток танков, бронемашин и бронетранспортеров, среди которых и один «Чифтен». Достался фермеру «Чифтен» по дешевке — всего за десять тысяч фунтов. Выпущен этот танк был в 1971 году, состоял на вооружении 1-го корпуса Британской Рейнской армии. Списан в 1994 году. За 23 года активной службы танк бывал на многих учениях, были вождения, маневры, учебные и боевые тревоги и пр., и пр. За 23 года активной жизни танк прошел 200 миль, т.е. чуть больше 300 км. В перестройке не бывал. При средней скорости 25 миль/час — это 8 часов за 23 года.

Некоторые наши историки объявили, что советские танкисты летом 1941 года имели всего по несколько часов вождения. Сущая правда. Но рекомендую еще раз прочитать главу про Пашу Ангелину в книге «День „М"“ В этой книге я привожу сведения о том, что из резерва было тайно призвано в Красную Армию 200 000 водителей тракторов. А профессиональный водитель трактора поведет любой танк — не велика разница. Это во-первых. А во-вторых, уж если мы за сравнения взялись, то в самой профессиональной армии мира, в британской, 8 часов вождения за 23 года — это тоже не очень много. За эти годы в танке сменилось не менее шести экипажей. Понятно, есть в Британской армии танки, которые гоняют по 20 часов в год. Но это не все. И 20 часов в год — это лимит, который может быть нарушен только в ходе боевых действий. 20 часов в год — это не на одного водителя, а на весь экипаж из четырех человек. Конечно, большая часть вождения выпадает на водителя, но ведь и другим членам экипажа надо иметь навыки… И как-то они обходятся. И считают себя профессионалами. И имеют для этого все основания.

А теперь вернемся к 40-150 часам, которые имели некоторые советские «устаревшие» танки перед войной. Повторю: мы говорим не обо всех, а только о некоторых «устаревших». Наши БТ-7 выходили с заводов с ресурсом 600 часов. В большинстве своем на 22 июня 1941 г. советские танки имели больше 150 часов ресурса.

В современной Британской армии, если танк имеет 40 часов ресурса, то его держат в строю еще минимум два года, пока весь ресурс не выработает. А могут с ресурсом 40 часов держать в резерве много лет, в консервации, не позволяя драгоценные ресурсы расходовать. Основных боевых танков с ресурсом в 150 часов в Британии вообще не выпускают. Повторяю: они выходят с завода с ресурсом 3000 миль, что означает 120 часов.

Чтобы понять метод работы красных историков, мы вновь обратимся к американским и японским линейным кораблям периода Второй мировой войны. На американских линкорах, серию которых начали строить в 1940 году, главный калибр — 406-мм. На каждом линкоре — девять орудий главного калибра в трех башнях. Спросим человека с улицы: сколько может весить одна орудийная башня с тремя 406-мм пушками? Обычные ответы: сто тонн, двести тонн… Это психологический эффект. Мы называем калибр в миллиметрах, и это никак не вяжется с большим весом. Между тем каждая орудийная башня типа МК7 с тремя пушками весит 1708 тонн без боеприпасов и экипажа. Экипаж башни — 212 человек. Четыре из этих линкоров все еще в строю, и на одном из них — «Нью Джерси» мне удалось побывать в 1987 году. Признаюсь: впечатляет.

Если калибр пушек увеличить на 54 мм, то возрастет вес самих пушек, а следовательно, и орудийной башни. Японцы на линкорах типа «Ямато» ставили пушки калибром 460-мм. Один ствол — 165 тонн. Три ствола — 495 тонн. Но стволам нужны подъемные механизмы, противооткатные устройства… И все это надо поместить во вращающуюся башню с лобовой броней 650-мм — полметра с гаком. Общий вес каждой башни получился 2510 тонн (J. Campbell. Naval Weapons of World War Two. London: «Conway». 1982. P. 180). Каждая такая башня имела 268 человек экипажа и боекомплект в 100 выстрелов на ствол, 300 — на башню. Вес снаряда — 1460 кг, вес заряда — 330 кг. Но это мы, понятно, не учитываем.

Это все — пример для понимания нашей психологии: калибр пушек увеличили на 54 миллиметра, вес башни возрос на 802 тонны.

Это трудно воспринимается. Вот именно на такой психологический эффект и рассчитывали коммунисты.

Психология — оружие, которым кремлевские историки владеют мастерски. Объявив, что некоторые устаревшие советские танки имели ресурс «всего лишь…», коммунисты вызвали бурю смеха и веселья. Наш мозг не принимает такую цифру, наш мозг протестует. Коммунисты объявили смешную цифру, и нас после этого не тянет на сравнения. Нам и без сравнений ясно, что в Германии не могло быть таких смешных цифр.

Вот так понемногу из малых (и вполне достоверных) фактов складывается картина: Гитлер — коварный злодей, вооруженный до зубов, грызущий Европу, а Сталин наивный дурачок, ни к чему не способный, к войне не готовый и ни для кого угрозы не представляющий, и армия у Сталина состоит из придурков, и танки изношены до такой степени, что у некоторых ресурс, смешно сказать, всего лишь 40-150 часов…

Какую методику мы ни применим, спорить нельзя — активная жизнь танка коротка. И совсем не зря танк почти всю свою жизнь стоит. Не зря его перевозят с места на место на тяжелом прицепе, на трайлере. Мы думаем: это для того, чтоб танк дороги не ломал. Но вот идет война в пустыне, и все равно все воюющие страны везут танки по пустыне на трайлерах, где только это возможно. Да почему же? Да потому, что танк быстро изнашивается.

Чтобы понять это, обратим наше внимание на гоночный автомобиль. Его цена несравненно больше цены обычного автомобиля. Гоночным автомобилем управляет профессионал звездного класса, а рядом — целая команда ремонтников. Странное дело: обернулся автомобиль несколько кругов, а ему уже колеса меняют, ему двигатель регулируют. Колеса у него вроде самые лучшие и двигатель, какой нам не снился. Отчего же гоночный автомобиль все время ремонтируют, а моя драндулетка седьмой год ходит, мили сотнями тысяч отсчитывает? Да оттого, что гоночный автомобиль работает на пределе возможного и за этим пределом.

Теперь обратим внимание на олимпийского чемпиона: огромный человечище, мускулы — залюбуешься, и весь обвешан медалями. Но странное дело — пробежал всего сто метров (сто!) и отдышаться никак не может, и падает на траву, и врачи вокруг него суетятся и тренеры.

А я вокруг стадиона могу три раза обойти и не падаю.

В чем же разница?

В том разница, что я хожу не очень напрягаясь, а он бежит так, чтобы умереть или победить.

Вот и танк из той же породы. Танк работает на пределе, за пределом и всегда в экстремальных ситуациях. Танк несет массу брони, агрегатов, механизмов, вооружения и боеприпасов через грязь и песок, в жару и мороз, он идет через камни и болота, его бросает с ухаба на ухаб. Мало того, каждая секунда жизни танка может оказаться последней, и потому водитель то рвет с места до самого предела, то тормозит, то внезапно разворачивает, то снова гонит его вперед на всю мощь двигателя. В бою танк бьет своим лбом локомотивы и вагоны, ломает стены, заборы, деревья, давит людей и машины. Ему тоже достается…

Потому танк долго не живет. Он может долго жить в ангаре, ожидая своего часа.

Когда не очень умные (или не очень честные) историки смеялись над некоторыми советскими танками, ресурс которых был «всего только…», я говорил: давайте сравним.

Но ни один из смеющихся не спешил сравнивать… А между тем у Гитлера были свои проблемы. 29 июня 1941 года в подземном бетонном бункере Гитлера идет совещание высшего командного состава. Прошла первая неделя войны, и решается принципиальный вопрос, как использовать 4-ю танковую группу. Есть два варианта. Первый: бросить ее прямо на Москву. Второй: сначала — на Ленинград, а уж потом на Москву. От границы до Москвы по прямой — 1000 километров, а если ударить на Ленинград, а потом на Москву, то получается 1700, И раздаются голоса, что хорошо бы двух зайчиков убить — и Ленинград, и Москву. А другие говорят: нельзя времени терять, надо прямо на Москву. Мнения разделились, и в этом споре мудрый генерал-полковник А.Йодль обращает внимание на то. что «движение танковых соединений на Петербург может превысить их моторесурс».

Операция планируется в обстановке, когда сильного сопротивления Красной Армии не ожидается, стоит жаркое лето, если дороги плохие, можно идти просто вне дорог, танк в конце концов не для дорог придуман. При скорости 25 км/час расстояние в 1700 километров можно пройти за 70 ходовых часов. Если маневрировать, уходить в сторону, возвращаться, отходить, снова идти вперед, то и тогда 100 ходовых часов вполне достаточно, чтобы от границы дойти до Питера, а потом до Москвы. Но мудрый генерал проявляет беспокойство. А в беспокойстве проявляется знание. Генерал знает, чем пахнет настоящий танк, и видел его не только на параде. Поэтому для него цифра 40-150 часов не могла показаться смешной. Если бы у всех германских танков на 22 июня было по 150 часов ресурса, то и проблем бы не было: дошли бы до Питера, захватили его, а потом дошли бы до Москвы. Но нет у германских танков 150 часов. Видимо, у большинства нет и 100. Оттого и беспокойство.

Истекла вторая неделя войны. 3 июля 1941 года генерал-полковник Ф.Гальдер делает запись в служебном дневнике: «Кампания против России выиграна в течение 14 дней». В тот же день решается вопрос, куда повернуть 2-ю танковую группу из-под Смоленска. Обсуждаются две возможности: Смоленск — Харьков — 744 км и Смоленск — Азовское море — 1150 км. Еще нет ни грязи, ни снега, ни мороза, сопротивления Красной Армии не предвидится: в германском руководстве решили, что война уже выиграна. Надо просто совершить марш танковыми колоннами, которым, как предполагается, никто не помешает. Но возникает вопрос, хватит ли ресурсов у танков? Танки воюют уже две недели, танки уже сильно изношены, а до Харькова при скорости 25 км/час надо потратить 30 часов ходового времени. Генералы, которые знают толк в танках, высказывают вполне обоснованные опасения: хватит ли ресурсов? А до Азовского моря и того дальше — 40-45 часов.

Коммунистические историки смеются над малым ресурсом некоторых «устаревших» советских танков. Но люди, которые планировали и вели войну, не смеялись над ресурсом в 30, 40, 45 часов. Нехватка или наличие такого ресурса означали победу в войне или поражение.

А теперь разберем вопрос: были ли сталинские танки с ресурсом в 40-150 часов опасны для Германии? Или, другими словами, какой минимальный ресурс должны были иметь советские танки для нанесения сокрушающего удара?

Давайте считать вместе.

От советской границы до нефтепромыслов Плоешти — 180 км. Это чистая открытая местность. Тут у самых границ были сосредоточены войска Одесского военного округа. В их составе 1043 танка (А.Г.Хорьков. Грозовой июнь. М.: Воениздат, 1991. С.21). В ближайшее время округ должен был дополнительно получить еще 220 танков. Кроме того, против Румынии был развернут 16-й механизированный корпус (608 танков) соседнего округа. Позади этих войск в первой половине июня на железнодорожных станциях разгружались соединения и части 16-й армии, которая под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года тайно перебрасывалась из Забайкалья. В составе этой армии 1370 танков. Сюда же тайно перебрасывается и 19-я армия. В ее составе 484 танка. Всей этой массе советских войск противостояли войска Румынии (60 танков).

Одесский округ и 16-й механизированный корпус Киевского особого военного округа — это 1651 танк. Это в 27 раз больше танков, чем в Румынии. Если учесть новые поступления танков в Одесский округ и танки армий, которые уже разгружались вблизи румынских границ, то соотношение станет 3725 советских танков против 60 румынских, т.е. больше 60 советских танков против каждого румынского. Если этого мало, то против Румынии могут быть повернуты танки 9, 19 и 24-го механизированных корпусов, не говоря о воздушно-десантных корпусах, авиации и прочем. Советский «устаревший» танк БТ-7М даже официально имел скорость 86 км/час (на самом деле больше). Противостоящие ему румынские танки FT-17 имели максимальную скорость 9 км/час. Поэтому советские танки могли просто не обращать внимания на румынские танки, игнорировать их и обходить стороной. Если даже 1000 советских танков бросить в затяжные бои против 60 румынских, то и тогда сотни и тысячи других смогут беспрепятственно идти в Плоешти, не сворачивая и не маневрируя. Если идти со скоростью 25 км/час, то нам потребуется 7-8 часов. Одна ночь. Однако у нас не простые танки, а быстроходные, специально для такого дела созданные. Местность впереди ровная, грунт твердый, дороги хорошие. Танки БТ тут вполне могут идти со скоростью 40-50 км/час, а сбросив гусеницы — 70-80 км/час. До Плоешти — ТРИ часа чистого ходового времени.

И совсем не обязательно всем танкам дойти до нефтяных вышек: если дойдут десять танков, то и этого достаточно. Нефтяные промыслы можно поджечь зажигательными снарядами… или просто солдатской зажигалкой.

23 августа 1939 года в Москве Сталин (рукою Молотова) подписал такой пакт, по которому Гитлер получил войну на два фронта, по которому британский флот блокировал Германию и не допускал подвоза нефти морем. У Германии оставался единственный (достойный упоминания) источник снабжения нефтью. Его потеря означала бы остановку германской промышленности и паралич армии, авиации и флота. Без нефти воевать нельзя. Нефть — не только топливо, но и сырье для химической промышленности, без которого обойтись невозможно. Если одна советская танковая рота в десять танков появится в районе Плоешти и если у каждого танкиста в кармане окажется коробок спичек, то война в Европе завершится крушением Третьего рейха.

Если бы у Сталина были танки с ресурсом от 1 —2 до 5 часов» то и тогда они были бы смертельно опасны для Германии и для всей Европы: танки с минимальным ресурсом ведут бой с места, сковывают противника, время от времени меняя позиции (на что тратится несколько минут ходового времени), в это время танки с ресурсом 4-5 часов совершают рывок к нефтепромыслам.

Германия производила значительное количество синтетического горючего. В конце войны. В 1941 году его производилось недостаточно. Кроме того, только синтетическим горючим решить все проблемы армии невозможно. Захват Плоешти советскими войсками или просто пожар на нефтепромыслах означал паралич Германии. Вот этого и ждали тысячи других советских танков. От Бреста и Львова, от Белостока и Гродно путь до Берлина совсем короткий. Если германская армия и авиация парализованы, если никто не мешает, то по хорошим дорогам танковые клинья могут дойти не только до Берлина и Мюнхена, но и до Парижа, Марселя и Бреста. Ресурс 40 ходовых часов при скорости 25 км/час это 1000 километров. Но Западная Европа — это не Смоленская область и не Псковская. Тут танковые колонны могут идти со скоростью вдвое-втрое более высокой. Потому за 40 ходовых часов можно пройти не одну тысячу километров, а две и больше. Одна тысяча километров от советских границ — это Бухарест, София, Афины, Белград, Будапешт, Вена, Берлин, Мюнхен, Гамбург, Копенгаген… Две тысячи километров — это не только Париж и Рим, но и Тулуза, и Барселона.

А 150 ходовых часов — это огромный ресурс. Даже при скорости 25 км/час за 150 ходовых часов танк проходит без капитального ремонта 3750 километров. При более высокой скорости на европейских дорогах пробег будет больше. С ресурсом в 150 часов можно захватить не только Европу…

Напомню, мы говорим лишь о некоторой части «устаревших» советских танков. У остальных моторесурс был выше 150 часов.

Удар в Румынию решал и проблему ремонта танков. После такого удара тысячи исправных танков можно было бросать в Европу, тысячи неисправных — спокойно ремонтировать и по мере готовности вводить в сражения.

Возразят, что танки на войне идут не по прямой, а маневрируют. Согласен. Это называется коэффициентом маневра. В наступательных операциях против слабого противника (а Румынию мы при всем желании к сильным отнести не можем), особенно во внезапных операциях, коэффициент маневра редко поднимался выше 1,3. Другими словами, фактический пробег может быть примерно на 30% выше глубины боевой задачи. В нашем случае при глубине задачи в 180 км реальный пробег мог составить 230-240 км. Этот путь танки могли пройти не за три, а за четыре часа.

X x x

В 1945 году Красная Армия нанесла внезапный удар по японским войскам в Маньчжурии и Китае. 6-я гвардейская танковая армия совершила беспримерный рывок через пустыню, горный хребет Большой Хинган и рисовые поля к океану. За 11 суток вне дорог танковая армия покрыла расстояние по прямой в 810 километров, а ее передовые отряды — 1100 километров. В этом рывке принимали участие и сотни танков БТ-5, БТ-7, Т-26, сохранившихся в войсках Дальнего Востока. Танки с малым ресурсом использовались в приграничных боях, а танки с ресурсом 40 и более часов дошли до океана.

Вывод: с августа 1939 года, с момента подписания пакта Молотова — Риббентропа, вся континентальная Европа жила под угрозой советского топора. Удар в нефтяное сердце Европы мог быть смертельным. Все советские танки, новейшие и старые, вышедшие с заводов и уже изношенные, представляли угрозу не только для Германии, но и для всей Европы.

Легенды о «неготовности» Сталина к войне легко разоблачаются, как только от однобокого рассмотрения проблем мы переходим к сравнениям. Все познается в сравнении. Жаль, что некоторые уважаемые историки не желают сравнивать.

ГЛАВА 18

ГВАРДЕЙСКИЕ ЧУДЕСА

Чудес не бывает.

И.Сталин

Весной 1942 года Красная Армия потерпела сразу несколько сокрушительных поражений: в боях подо Ржевом была окружена и погибла 39-я армия, в окружении под Вязьмой погибла 33-я армия генерал-лейтенанта М.Г.Ефремова; была отрезана и погибла в окружении 2-я ударная армия генерал-лейтенанта А.А.Власова; был разбит Крымский фронт, при этом погибли 44, 47 и 51-я армии; а в Харьковском сражении были уничтожены 6, 9, 28 и 57-я армии, семь отдельных танковых и кавалерийских корпусов, значительное количество дивизий, бригад и полков усиления, потеряны тысячи танков и орудий, обильные стратегические запасы, сотни тысяч офицеров и солдат были убиты или захвачены в плен. Советский стратегический фронт на юге был прорван на огромном протяжении, и германские войска, не встречая сопротивления, устремились в гигантский прорыв сразу по двум направлениям: на Кавказ и на Сталинград.

Захват Кавказа означал почти верное крушение сталинского режима. Кавказ — это нефть. Падение Сталинграда означало то же самое: через Каспийское море нефть шла вверх по Волге. Самый простой способ перерезать нефтяную артерию — выйти к Сталинграду. Все, что требовалось, — прорваться к берегу, поставить пару танков на откосе и топить нефтяные баржи. Советские войска неорганизованно отходят. Проще говоря, бегут. Сталин издает громовой приказ N 227 о заградительных отрядах и штрафных батальонах, свирепствуют комиссары и чекисты. Но никакими зверствами, никакими приказами деморализованные советские войска не остановить. Нужны свежие резервы. Но резервы исчерпаны в ходе зимнего наступления, в ходе неудачных попыток прорвать блокаду Ленинграда, в попытках спасти положение под Харьковом и в Крыму.

Итак, где взять резервы? Без резервов — конец.

Сталина могло спасти только чудо.

И оно случилось.

В Красной Армии на тот момент было девять гвардейских стрелковых корпусов, они давно были втянуты в бои, обескровлены и обессилены, снять их с тех участков фронта, где они воевали, было невозможно.

Но на кавказском направлении перед германскими дивизиями и корпусами 4-й танковой армии вдруг встали стеной два советских новеньких, свежих, отборных, полностью укомплектованных гвардейских корпуса: 10-й и 11-й. Их появление в самый критический момент именно там, где надо, спасло ситуацию. Советское командование получило возможность перевести дыхание, перегруппировать войска, привести их в относительный порядок и стабилизировать ситуацию, превратив беспорядочное бегство частей в организованный отход, затем — в затяжные бои. Наконец — в контрнаступление.

На Сталинградском направлении тоже произошло чудо. В тот момент в Красной Армии была 31 гвардейская стрелковая дивизия. Все гвардейские дивизии, понятно, были втянуты в бои, изрядно в них потрепаны и измотаны. Вытащить их из тех самых мясорубок, в которых они вертятся и бросить под Сталинград невозможно… Но вдруг под Сталинградом внезапно появляется свежая, отборная, новенькая 32-я гвардейская стрелковая дивизия. Тут же за ней — 33, 34, 35, 36-я. Сталинградские жернова крутятся: Гитлер под Сталинград подбрасывает, и Сталин подбрасывает. Ставки растут. Товарищ Сталин кроет козырным тузом — вводит в сражение 1-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Ф.И.Голикова в составе пяти гвардейских стрелковых дивизий: 37, 38, 39, 40 и 41-й.

Раньше были гвардейские полки и бригады, дивизии и корпуса. Впервые — целая гвардейская армия! И армия не простая — свежая, полностью укомплектованная: молодец к молодцу и бывший начальник ГРУ во главе…

Было так установлено — гвардейские соединения получали свои высокие звания в боях: эта дивизия отличилась на Северо-Западном фронте, а та — на Центральном, и война тасовала полки, бригады, дивизии, корпуса и армии костлявой рукой. Случайно выпасть пять номеров один за одним никак не могли, а тут — десять гвардейских дивизий и номера непрерывной чередой.

Меня этот ряд номеров взволновал еще в юности. За этим явно что-то крылось. Откуда они, свеженькие, с номерами рядком, вроде хрустящих червонцев в пачке?

Война шла своим чередом, и гвардейские чудеса продолжались. Летом 1943 года разгорелось жесточайшее сражение на Курской дуге. Противник нанес два сверхмощных удара по сходящимся направлениям.

Прорвать оборону советских войск не получилось. Среди многих причин: великолепная работа советской разведки, которая вскрыла планы противника, превосходство Красной Армии в количестве и качестве боевой техники, умелое руководство войсками, стойкость советских войск в обороне… Но не обошлось и без чудес. Германский удар с севера приняла на себя 13-я армия Центрального фронта. В ее составе оказался великолепный, укомплектованный отборными молодцами 18-й гвардейский стрелковый корпус. И на южном фасе Курского выступа внезапно как из-под земли появились несгибаемые гвардейские дивизии.

После отражения ударов противника советские войска сами перешли в решительное наступление. И опять чудеса. В сражение был введен стратегический резерв — Степной фронт, в составе которого помимо прочего — 4-я гвардейская армия, укомплектованная полностью, причем укомплектованная отборными солдатами и офицерами. Вместе с нею воевала 5-я гвардейская армия, которая тоже имела не разнокалиберных солдатиков, а настоящих гвардейцев, как это было заведено Петром — дай в руки оглоблю, весь базар перебьет…

Этих гвардейцев товарищ Сталин бросал в бой, они отлично воевали, но война пожирала людей, снова возникал кризис, и снова случалось чудо. У товарища Сталина всегда в запасе оказывалась какая-нибудь отборная гвардейская дивизия, корпус или целая гвардейская армия.

Лишняя соломинка ломает хребет верблюду. У товарища Сталина эта самая соломинка всегда оказывалась под рукой. И не только, соломинка, но и сноп, если надо. А то — и скирда, небо закрывающая. Последнее гвардейское чудо случилось в марте 1945 года в ходе Балатонской оборонительной операции.

К концу войны Сталин подошел с результатом плачевным — целое поколение молодых парней и мужчин полегло по безвестным рощицам и балочкам. Народец к концу войны помельчал — подгребали, что могли. «Их войска чрезвычайно хорошо вооружены, но они все больше и больше страдают от недостатка людей. Их атакующая пехота состоит большей частью из восточных рабочих и поляков, задержанных в наших восточных районах». Это записал в своем дневнике доктор И.Геббельс 3 марта 1945 года. Запись не для пропаганды и не для публикации. И возразить тут нечего: советская деревня была смертельно ранена коллективизацией и добита «великой отечественной войной». Народ у нас беречь не умели и не желали. Сгубила война мужиков.

Но на всякий случай у товарища Сталина было кое-что в резерве… Только Геббельс записал в своем дневнике, а 16-го марта было зарегистрировано новое чудо. Произошло вот что. В начале 1945 года Красная Армия захватывает последний достойный упоминания источник нефти в Венгрии, после чего Германия должна была рухнуть. Гитлер срочно прекращает наступление против американских войск в Арденнах и свою главную ударную силу — 6-ю танковую армию СС — перебрасывает в Венгрию и начинает последнее наступление в районе озера Балатон — нефть надо отбить. Для советских войск сложилась отчаянная ситуация, но 4-я гвардейская и 26-я армии остановили 6-ю танковую армию СС, и в этот момент товарищ Сталин снова бросил на стол козырного туза — ввел в сражение новую 9-ю гвардейскую армию в составе 37, 38 и 39-го гвардейских стрелковых корпусов, каждый — по три гвардейские стрелковые дивизии. 9-я гвардейская армия была укомплектована полностью, причем самыми лучшими солдатами. 9-я гвардейская армия нанесла классический удар во фланг и тыл 6-й танковой армии СС. Далее 9-я гвардейская стремительно пошла на Вену, после этого — Пражская операция и выход на берега Эльбы…

Вывод: в самые критические моменты войны всегда находились отборные резервы: гвардейские дивизии, корпуса и целые армии, которые Сталин бросал в сражения и решал их исход в свою пользу.

В военных училищах и академиях операции изучали глубоко, но когда доходила очередь до чудес, то преподаватели их не объясняли, а просто сообщали: случилось чудо, оказался резерв, его ввели в сражение и, понятно, выиграли…

И каждый раз хотелось руку вверх подбросить и смиренно спросить: а откуда, товарищ полковник, эта самая гвардейская армия взялась?

Но вопросов лишних я, ученый горьким опытом, уже не задавал, знал, что слишком любопытных у нас в академиях и училищах именуют Кутузовыми, Бонапартами, Македонскими, и редко кто из них доходит до выпуска…

Так что я в академии помалкивал, хотя мое личное знакомство со всеми этими чудесами началось давно…

12 июня 1964 года наша 6-я рота Калининского суворовского военного училища прибыла на войсковую стажировку в 35-ю гвардейскую Лозовскую Краснознаменную орденов Суворова и Богдана Хмельницкого мотострелковую дивизию — Московский военный округ, учебный центр Путилово.

Мы знали, что нас ждет, потому ничему не удивлялись. Ждала нас весьма суровая армейская действительность и боевая подготовка на уровне мировых стандартов и чуть выше. Нам было по 17 лет, за нашими плечами — уже шесть лет военного училища, стажировка эта была отнюдь не первой. Так что удивляться не приходилось.

Впрочем…

На стажировках упор был на практику. Изматывали так, что поздней ночью, когда занятия кончались, многие валились в палатках на тощие матрасы (один матрас на двоих и очень плотненько) и засыпали, не успев раздеться, а то — и разуться. Оно и хорошо: через пару часов тревога, а ты уже в сапогах…

А теорией там почти не занимались. Только совсем немного: каждый, кто впервые попадает в любой советский полк, бригаду или дивизию, обязан получить хотя бы общее представление о боевом пути… «Товарищи суворовцы, наша доблестная 35-я гвардейская мотострелковая была сформирована в 1942 году на базе 8-го воздушно-десантного корпуса…»

Трудно сказать, как я удержался на ногах, услышав такое… Каждый нормальный человек знает, что Красная Армия вступила в войну, имея пять воздушно-десантных корпусов, и номера их были с первого по пятый, в оборонительной войне они все равно были не нужны, и их использовали не по прямому назначению, а как простую пехоту… Но откуда же взялся 8-й воздушно-десантный корпус?

А тренировки, учения, стрельбы шли своим чередом. И только по воскресеньям после обеда выпадало несколько свободных часов, и всем, кто не попал в наряд, разрешалось в это время «лежа отдыхать». Рота валилась в одном порыве и «лежа отдыхала» каким-то тяжким единым на всех непробудным сном. Рота не засыпала, а одновременно отключалась от этого суетного мира, понятно, выставив охранение, внутренний наряд, наряд на кухню и т.д. и отправив «добровольцев» на индивидуальные беседы к замполитам.

В обыкновенные дни у нас не было ни минуты свободной, но политическую работу надо вести. Политическая работа — коллективные политзанятия раз в неделю по субботам, но надо же и индивидуально работать, где же взять на это время? Вот замполиты батальона и полка, политработники дивизионного уровня и выжидали те самые часы, когда разрешалось «лежа отдыхать». И в эти часы они на нас набрасывались. Наряд назначался в порядке очереди, а «добровольцев» на индивидуальные беседы с замполитами выбирали между собой по жребию.

Но в нашем втором взводе жребий не бросали, потому как был среди нас один не до конца нормальный товарищ, за которым давно замечались признаки легких отклонений. К всеобщему облегчению второго взвода, он добровольно шел на такие индивидуальные беседы с замполитами и тем спасал остальных. За возможность спокойно «лежа отдыхать» взвод платил своему спасителю подначками и незлыми шутками.

Этим самым любителем был, понятно, я.

И как иначе, если я услышал про 8-й(!) воздушно-десантный корпус?

8-й воздушно-десантный корпус! До сих пор не пойму, почему никого из моих товарищей не взволновал этот номер. Услышав его в самый первый день, я видел его каждую ночь. Впечатление такое, что в момент, когда роте объявляли отбой, я закрывал глаза и тут же попадал в 8-й воздушно-десантный корпус. На всю ночь, до рассвета, до самого утреннего вопля старшины Алферова: «Шестой роте! Подъем!»

Следующую ночь я снова проводил в 8-м вдк, и следующую тоже.

И вот то самое долгожданное воскресенье, когда я смогу поговорить с замполитом 100-го гвардейского мотострелкового полка 35-й гвардейской мотострелковой дивизии и расспросить о 8-м воздушно-десантном корпусе, из которого дивизия вела свое начало…

Долгое, бесконечное утро, чистка оружия, множество всякой чепухи, обед, а после обеда…

Штаб дивизии, политотдел, музей боевой славы. В коридоре боевое знамя с орденами. Под знаменем — часовой с автоматом.

В музее боевой славы замполит полка — индивидуальная работа с личным составом. Первым делом ему положено меня заинтересовать предметом. Но этого делать ему вовсе не надо: у меня и так глаза горят, мне подробности давай.

И он давал.

Самое интересное в жизни для каждого человека: организационная структура войсковых частей и соединений, система нумерации. Вооружение, тактика и прочее — это уже на втором месте. Потому у меня самый первый вопрос: до получения гвардейского звания какой номер носила дивизия?