Тобольский губернатор Андрей Станкевич».

И обе эти газеты напечатали это опровержение, только очень неброско, мелким шрифтом, причем продолжительное время спустя. Зато сама статья пошла гулять и размножаться по всей России, приобрела характер первоисточника сведений о Григории Распутине. А в советское время по этому источнику писались статьи и книги «маститыми» историками.

В наших архивах хранятся материалы еще об одном деле, которое «шили» Григорию Распутину летом 1915 года. Как это ни странно, оно не получило никакого освещения в печати, хотя было сработано по образцу случая о непристойном поведении в ресторане «Яр». Дело это стало лебединой песней масона Джунковского.

Давайте познакомимся с ним. 9 августа 1915 года в 5 часов утра Распутин с сыном вернулся из Петрограда в сопровождении все тех же неразлучных с ним агентов Свистунова и Терехова. В Тюмени он заезжает ненадолго к своему другу Дмитрию Дмитриевичу Стряпчеву, где оставляет своего сына, а сам отправляется на пристань и пароходом «Товар-пар» уезжает в Покровское. Ни на пристани, ни на вокзале ни в чем предосудительном не замечен, сообщают агенты.

Об этой поездке вспоминают почему-то только две недели спустя, когда 24 августа на имя начальника жандармов Добродеева поступает секретный рапорт ротмистра Калмыкова, в котором он, ссылаясь на сведения, полученные от местного купца Александра Ивановича Михалева, докладывает следующее:

«Купец ехал на пароходе «Товар-пар», причем среди других пассажиров находился и Григорий Распутин. «Старец» был сильно пьян, безобразничал и приставал к публике, предлагая какую-то книжку (можно предположить: собственное его произведение).

На пароходе следовала команда солдат, которых он ввел в салон 1-го класса (а нижним чинам в то время не разрешалось находиться в этом салоне — О. П.) и хотел угостить их обедом. Это вызвало возмущение пассажиров, по требованию которых капитан парохода под угрозой высадки и удалил Распутина и солдат. Спустившись в помещение палубных пассажиров, Распутин что-то кричал, заставлял солдат петь песни и дал 125 рублей.

Очнувшись снова наверху, Распутин мешал командиру парохода исполнять свои обязанности и приставал к жене чиновника особых поручений при тобольском губернаторе, фамилия которой неизвестна, ... эта просила командира составить протокол, но был ли он составлен, неизвестно.

Помимо этого, на Распутина подал жалобу в Тобольске официант парохода за то, что «старец» возводил на него обвинения в краже 3000 руб.

Будучи уже совершенно пьяным, Распутин заснул в своей каюте за столом и, как говорит публика, «омочился». По прибытии в Покровское Распутина вытаскивали из парохода матросы, ведя его под руки. Ротмистр Калмыков». [143]

Другое донесение, полученное Добродеевым, пересказывает то же самое плюс добавляет, что Распутин перед высадкой из парохода пожертвовал на нужды Красного Креста 50 рублей.

Донесения начальника Тобольского губернского жандармского управления Добродеева шефу жандармов Джунковскому:

«27 августа 1915 года.

Рапорт

Помощник мой в Тюменском, Туринском и Ялуторовском уездах ротмистр Калмыков донес мне, что 9-го сего августа на пароходе «Товар-пар» по пути из Тюмени в село Покровское Тюменского уезда среди других пассажиров был крестьянин Григорий Распутин, который был сильно пьян, безобразничал и приставал к пассажирам. На этом же пароходе следовала команда солдат, которых Распутин ввел в салон 1-го класса и хотел угостить обедом, что вызвало возмущение пассажиров, по требованию которых капитан парохода, под угрозой высадки, удалил Распутина и солдат из салона. Спустившись вниз, на палубу 3-го класса, Распутин что-то громко кричал, заставляя солдат петь песни, и дал им за это 125 рублей. Пробравшись затем снова наверх парохода, Распутин стал мешать командиру парохода исполнять свои обязанности и особенно приставал к жене чиновника особых поручений при Тобольском губернаторе, которая просила командира парохода составить об этом протокол. Помимо этого, на Распутина собирался подать жалобу и официант парохода, за то, что Распутин возводил на него ложное обвинение в краже 3000 рублей.

Будучи уже совершенно пьяным до бесчувствия, Распутин в своей каюте упал на стол и заснул, и, как говорили в публике, «омочился». По прибытии парохода в село По крове кое Распутина высаживали матросы, ведя его под руки.

Донося об изложенном Вашему Превосходительству в дополнение рапорта моего от 26 августа за № 68, докладываю, что об этом случае по приказанию господина Тобольского губернатора производится расследование Тюменским уездным исправником.

Полковник Добродеев». [144]

Это донесение предназначалось для ознакомления с ним царя, так же как в свое время ему было представлено донесение полиции о «дебоше» в ресторане «Яр». Почему же его не передали царю?

Почему сведения о якобы недостойном поведении Распутина 9 августа становятся известными только через две недели, несмотря на постоянное за ним наблюдение? Это тем более странно, так как при Распутине находилось два агента охраны, которые были приставлены Джунковским. Почему они ничего не сообщили? (Да и зачем Распутина надо сводить под руки матросам, если у него были два личных охранника?) И каким образом «мертвецки» пьяный Распутин сумел дать 50 рублей на Красный Крест?

Несмотря ни на что, Добродеев приказывает подробно расследовать это дело и представить свидетелей. Однако реальных свидетелей найти не удалось. «Жена чиновника особых поручений» так и осталась неизвестной. Купец Михалев показаний не дал. Никакого официального протокола составлено не было. Никакой официант жалобу не подавал.

Была одна голая полицейская бумажка, не подкрепленная ни показаниями свидетелей, ни опросом пассажиров и солдат, ехавших на пароходе, а установить их было так легко.

Значит, этой фальшивке побоялись дать ход! Взвесили все, просчитали и поняли, что и здесь организаторов этого дела ждет конфуз в не меньшей степени, чем в случае с рестораном «Яр».

Но а как же было на самом деле? По отдельным материалам можно восстановить реальную картину событий. В Центральном государственном архиве хранится телеграмма, в которой Распутин и обращается к своему другу тюменскому игумену Мартемиану с просьбой уладить дело с официантом первого класса парохода «Товар-пар». Распутин пишет, что был сильно расстроен и повздорил с официантом («покорил» его). А дело было так. Распутин решил за свой счет накормить солдат, ехавших на том же пароходе из Тюмени в Тобольск. Однако ресторан был только на палубе 1-го класса, куда он их и привел. Однако по существующим тогда правилам нижним чинам запрещалось появляться на палубе 1-го класса. Официант стал прогонять «какого-то бородатого крестьянина» с солдатами, началась перепалка. Официант вызвал командира, и тот настоял на освобождении от солдат и Распутина палубы первого класса. Можно понять состояние Распутина, он несколько дней в дороге, последнюю ночь вообще не спал. По своим понятиям считает своим долгом солдат покормить. Пошел наверх к командиру, видимо, объясниться, но нарвался на грубость и хамство. Возможно, командир вначале и не знал, с кем имеет дело, наверное, думал, простой крестьянин. В конце концов какую-то провизию солдатам старец купил в буфете, дал им денег. А после обеда стали петь духовные песни, как это было часто заведено у Распутина. Потом пошел к себе в каюту и, возможно, прямо за столом заснул. Покидая пароход, Распутин, видимо, для того, чтобы дать командиру и команде пример милосердия, положил в копилку Красного Креста (они во время войны были установлены всюду) 50 рублей. Уходил он не с матросами, а со своей охраной. В общем, кроме процитированных нами документов, в анналах жандармерии и полиции никаких материалов нет.

Так было на самом деле. А теперь посмотрите, как эта история была фальсифицирована руками человека, призванного блюсти закон и справедливость — директора департамента полиции Белецкого в его придуманных «записках». По этому отрывку можно судить о качестве «записок» Белецкого вообще. «Распутин... едучи на пароходе с Мартемианом (тюменским игуменом. — О.П.), в пьяном виде наскандалил на пароходе, где после пьянства и плясок с новобранцами избил лакея, за что и был высажен капитаном парохода на берег, о чем был составлен полицией протокол. Полиция, однако, протокола по подсудности не направила, имея предписание считаться с личностью Распутина и затушевывать подобные факты поведения его, и отослала этот протокол губернатору Станкевичу, который... препроводил кн. Щербатову всю переписку по делу в копии. Кн. Щербатов осведомил об этой переписке и Председателя Совета министров И.Л. Горемыкина. Об этом проникли слухи в думские сферы... Дело должно было разбираться в волостном суде, так как потерпевший лакей отказался от примирения. Это обстоятельство сильно беспокоило Вырубову и Распутина, который отрицал правдивость протокола, хотя Мартемиан в беседе со мною подтвердил справедливость всех деталей скандала». В этом отрывке видно, что ни слово, то искажение фактов. Начнем с того, что Мартемиана в этой поездке, как мы знаем, не было. Не было ни драки, ни протокола, ни высаживания на берег, ни лакея, отказавшегося от примирения, ни волостного суда. И соответственным образом не существовало переписки. Об этом ясно свидетельствуют приведенные нами материалы Тобольского жандармского управления.

Но Белецкому этого мало. Он продолжает эту историю рассказом о том, как тобольский губернатор Станкевич приезжает в Петербург с подлинными материалами этого на самом деле несуществующего дела. «Станкевич, — пишет Белецкий, — привез, однако, и второе дело о Распутине по обвинению его в неуважительном отзыве в пьяном виде об императрице и августейших дочерях. Дознание по этому делу велось жандармским управлением...» Как мы уже знаем, такого дела не существовало, хотя похожее на него фабриковалось по поручению Джунковского, но было замято за неубедительностью.

В общем, вся жизнь Григория Распутина проходит на виду у полиции. Из слежки за Распутиным местного жандармского наблюдения видно, насколько лживы уже цитированные нами так называемые выписки из дневников наружного наблюдения.

Итак, снова сводки тобольской жандармерии.

15 августа 1915 года в Покоровское к Распутину приезжал игумен Тюменского монастыря. По приезде он служил литургию, а потом гостил у Распутина. 17 августа на пароходе «Пермяк» возвращается в Тюмень.

«Сообщаю Вашему Высокоблагородию, что 20 августа в село Покровское к Григорию Распутину приезжала жена ялуторовского нотариуса Елена Пату-шинская, а 22 августа она выезжала на пароходе «Сухотин» в Тюмень». [145]

«Жандармскому полковнику Добродееву от ротмистра Калмыкова.

Совершенно секретно.

В селе Покрорском с 20 августа с.г. проживает без определенного занятия прибывший из Тобольска помощник присяжного поверенного Алексей Николаевич Конюхович, который часто бывает у Григория Распутина.

31 августа епископ Варнава прибыл на пароходе из гор. Тобольска в село Ярковское, откуда на высланных лошадях проехал к Распутину». [146]

9 сентября 1915 года Распутин приезжал из Покровского в Тюмень на свидание с сыном — ратником ополчения 2-го разряда, зачисленного в 7-ю роту 35-го запасного стрелкового батальона. Останавливался у тюменского мещанина Стряпчева, а также гостил у настоятеля Тюменского монастыря, а 12 сентября вернулся в Покровское. [147]

25 сентября Распутин уехал в Петроград.

ПОСЛЕДНИЙ ГОД

Последний год был для Распутина необычайно тяжелым. Клеветническая кампания, развязанная врагами России, удалась. В общественном сознании сформировался образ Распутина как дьявола во плоти. Хотя большинство его почитателей не верило клевете и относилось к Распутину по-прежнему, он ужасно переживал, мало спал, чувствовал себя подавленным.

Он продолжал заниматься своей общественной деятельностью, но эффект от нее становился все меньше и меньше, так как все его благие намерения и поступки истолковывались в самом извращенном духе.

Травля не прекращалась ни на один день. Появились десятки фальшивых документов, поддельные дневники, фотографии.

Однажды, уже известный нам Дувидзон привел в редакцию молодую женщину, представив ее как внебрачную дочь Распутина, которая хочет опубликовать скандальные записки об интимной жизни своего «отца». Правда, подделка вскрылась сразу же, и Дувидзона осадили, ибо на суде было легко доказать, что эта особа никакая не дочь, а жительница одного белорусского местечка.

Да что фальшивая дочь! Появляется фальшивый двойник самого Распутина, который, одетый и загримированный под «старца Григория», заходил в разные злачные заведения, устраивал там непотребства, а потом сбегал. О существовании такого двойника Распутина рассказывала его настоящая дочь Матрена.

О том, что существовал «двойник» Распутина, рассказывает в своих мемуарах и М.В. Родзянко. «Считаю не безынтересным упомянуть, что мне рассказывал граф М.Д. Граббе (атаман войска Донского. — О.П.), — пишет Родзянко. Его пригласил к завтраку известный князь Андронников, обделывавший дела через Распутина. Войдя в столовую, Граббе был поражен, увидев в соседней комнате Распутина (дело было уже после убийства Распутина. — О.П.). Недалеко от стола стоял человек, похожий как две капли на Распутина. Андронников пытливо посмотрел на своего гостя. Граббе сделал вид, что он вовсе не поражен. Человек постоял, постоял, вышел из комнаты и больше не появлялся». [148]

Однако дела этого «двойника» (или «двойников») легко могли быть проверены, так как за настоящим Распутиным велось постоянно наблюдение.

По рукам ходило огромное количество фотографий, где Распутин был снят во время якобы кутежей, оргий или даже в постели с женщинами. Фабриковались они самым грубым образом. «Среди разного рода бумаг, отобранных при обыске, — пишет следователь Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Романов А.Ф., — была найдена фотография, на которой в обстановке оконченного обеда или ужина (стол с остатками еды, недопитыми стаканами) изображены Распутин и какой-то священник со смеющимися женщинами. Сзади их балалаечники. Впечатление кутежа в отдельном кабинете. При ближайшем исследовании этой фотографии было обнаружено, что на ней вытравлены две мужские фигуры: одна между Распутиным и стоящей рядом с ним сестрой милосердия, а другая — между священником и стоящей рядом с ним дамою. В дальнейшем оказалось, что фотография была снята в лазарете имени Государыни после завтрака по поводу открытия. Кажется, полковник Л. и еще другой господин взяли под руки — один Распутина и сестру милосердия, а другой священника и одну даму, привели их в столовую, старались их рассмешить и в таком виде их сфотографировал заранее приглашенный фотограф. Затем инициаторы вытравили свои изображения...»

Появляется, ходит по рукам фальшивый «дневник Распутина», наполненный такими неприличными и гнусными подробностями, что удивляешься, каким законченным мерзавцем надо быть, чтобы сфабриковать такое «сочинение».

В Центральном государственном архиве есть экземпляр этого дневника. Познакомим вас с некоторыми фрагментами из него. [149]

«Дневник Распутина» и 2 письма «Мушки» (писанные якобы. под диктовку Р. «Мушкой» — Акилиной Никитишной Лаптинской, монашкой, у которой изгнали «беса» и проживающей у Р. в качестве секретаря).

Переписывал Крамер Л.П. с черновиков Гедылин «с сохранением старой орфографии».

ДЕВКИ ТОЖЕ ХОЧУТ ПРАВИТЬ

Я с Катей вожусь потому, что мне уж очень она по ндраву пришлась и я постоянно думал, что телом за тело платит.

А вчера она меня удивила. Вот говорит Катя: «Надо мне одно дельце сделать, а за это... сулил пять тысяч дать. Стал спрашивать, какое дельце. Оказалось, что одного купчика-голубчика, он тоже к Кате вхож, надо от войны, спасать. Не хочет с немцем воевать...

ЛЕЛИЧКА — КАК МОЯ ДУША

...Приходит Аннушка, принесла письмо от Папы... Папа пишет: Обрати внимание мамы на то обстоятельство, что мое положение становится невозможным, так как все назначения идут от старца (от меня значит) и выходит я не властелин, а исполнитель воли подозрительного старца...

Когда мне Аннушка прочла письмо Папы, то я послал яво к черту. Однако подумал надо что-нибудь ответить и сказал Аннушке вот пойдешь к Маме и скажи что нам надо совет держать о этом, как рты закрыть...

ЕЖИХА

И до чего всех подлость заела. Приходила ко мне Ежиха — хатит взять подряд на белье. Расчитала окаянная баба, што с такого подряда может она нажить не менее 100 000 р. Врет стерва, почитай все 500 000 наживет... А ко мне сунулась с десятью тысячами.

Послухал я и плюнул. Не хочу для тебя огород городить. «Дам подряд» говорю «только с уговором — работать пополам, потому что на плечах ни тыква, а голова»...

ОТЕЦ МАРТИАН

Ежели прохвост идет прохвосту так для чего шапку ломать? А ежели в прохвостах состоит поп, то он без пакости не может никак...

(А дальше история — плод развращенного воображения о распутстве и подлости священника — придуманная человеком, яростно ненавидевшим православие.)

...пока окаянный поп М-н веревочку вил, виляя хвостом, копал яму на благочинного — случилась беда. Агрипина в монашестве Евлампия попалась под пьяную руку озорному попу М-ну... Тот ее и споганил... обещал чтоб грех прикрыть — наградить... Ну и наградил, как пошли у девки сыпи...»

В таком духе на 101 листе идёт «исповедь», в которой пачкается всё, что можно запачкать, — церковь, царское семейство, Русское государство. Русские люди показываются тупыми, развратными мошенниками. Повествуется о распутстве царя и царицы и даже царских дочерей.

На 15 листах для пущей убедительности к «дневнику» подклеена бумажка, по-видимому, с настоящей подписью Распутина. Скорей всего отрезана от какой-то из его записок.

Дневник фальсифицирован кем-то из знакомых из окружения Распутина, — у него есть его подлинные записки, он слышал обрывки разговоров, знает и чиновников (Хвостова, Белецкого).

Он знает, что между царём и царицей существует выражение «солнышко», только применяет его неправильно по отношению к наследнику, ибо последний в общении между царём и царицей назывался «солнечный луч» «Солнышком» была сама царица.

В дневник вставлено фальшивое «письмо» Распутина к царице, из которого следует, что он немецкий шпион, что царица передает военные сведения германскому штабу, помогает немецким шпионам, пытается влиять на царя в пользу немцев.

Некоторые страницы «дневника» напоминают аналогичный фальшивый «дневник» Вырубовой, сочиненный писателем Толстым. Приведём два эпизода: «Восемнадцатое марта. Опять эта шкура Терехова приходила... Была вчера со мной у Соловьевых... И чего придумала. Уж как было пито и перепито заставил меня записку написать. А я написать написал и позабыл в тумане и в дурости был.

А нынче звонит мне Бел... Всё мол сделал, да пахнет нехорошо.

А я никак не соображаю в чём дело-то. Послал лобастого узнать про что он говорит.

И вышла чертовщина... Я как очумелый в бабьей наготе, спьяна написал:

«Прошу этому окаянному генералу Сад... выслать пропуск немедленно телеграфно».

Белец... послал.

А оказалось, что его на границе задержали с бумагами. Вот...

Кинулся я к Белецкому. Что хошь делай, а выручай, потому с пьяных глаз... Баба шлюха вырвала.

Докатилось дело до проклятого Хвоста, а он и рад ему бы одним концом по моей голове, а другим по Бел.

Только врёшь — ты хитрый, а я сильный. Вот.

Добился бумажки от Мамы. Она через Ольд... чтоб этого генерала к чёрту через границы не пущать... пущай теперя в тюрьме попишет за дело. Не лезь через шлюху к Господу. Вот.

Третье апреля. Как подумаю, так Питер супротив Москвы монастырь. Тут прямо Бога тешим, а там... что золота, что вина, что баб — так тошно... А орудует кто ? Не купцы бородатые, не дворяне важнющие... а пара выкрещенных шлюх польские графья без портков... ну и княгинюшки, из полюбовниц которые... А всех лучше работают бляди крещеные. Люблю их за разум, за жидовскую увёртку.

Меня вызвали.

Пили... пели... поганили где ели, там срали... а я всё жду пущай думаю скажут зачем звали неужели своих е... мало неужто паскудить без меня некому?

Выяснили...

Главное надо с десяток жеребцов купеческого большого роду тут оставить, чтоб и погоны и крестики, да в тылу... За двух таких двадцать козырей дали... На них больше доносы были. Потом два подряда устроили: одному на шапки двадцать пять козырей отчислил, а другому на валенки семьдесят дал...»

Вот так работали враги России.

Последние месяцы Распутина проходят в хлопотах по канонизации Иоанна Максимовича в Тобольске. В этом деле ему противостоит множество противников.

В июне 1916 года он находится в родных местах, 29 июня он направляется в Тобольск на торжества по канонизации, прибыл рано утром. С ним была Головина, Манчтет и ещё несколько его почитательниц. Побывали у губернатора, у епископа Варнавы и, наконец, посетили Иоанновский женский монастырь. Торжество и канонизация прошли очень хорошо. Оттуда Григорий послал царице телеграмму:

«Царское Село. Её Императорскому Величеству Государыне Императрице Александре Фёдоровне. Благочинно и Богонравно справил торжество. Губернатор справил так как есть крепко и смирно. Святитель Иоанн Максимович благословляет край, призывает к себе толпы народа у реки солнце выходит тёплое. Григорий Новый.» [150]

Это было последнее большое общественное дело, которое удалось совершить Распутину. Но за своей спиною Григорий уже чувствует смерть. «Знаешь ли, — говорил он, — что я вскоре умру в ужасных страданиях. Но что же делать? Бог предназначил мне высокий подвиг погибнуть для спасения моих дорогих Государей и Святой Руси...»

УБИЙСТВО

Физическое убийство Распутина было логическим завершением его убийства морального, уже совершенного над ним к тому времени. Образ сатаны во плоти, созданный средствами массовой информации, полностью затмил образ настоящего Распутина. Из каждых десяти человек, которые знали имя Распутина, наверное, десять желали его смерти.

Конец 1916 года — страшное время в истории России, когда делаются последние приготовления к уничтожению её святынь.

В Петрограде, Москве, да и в других городах по-прежнему намеренно распускаются слухи о страшных злодействах Распутина, его ужасном разврате, о взятках, которые он получает, о немецких подкупах, о придворных интригах, центром которых называется тот же Распутин.

Заинтересованными в хаосе силами распускаются слухи о «черном автомобиле», в котором сидит Распутин, регулярно выезжая творить свои злодейства.

«Чёрный автомобиль», — пишет Тэффи, — до сих пор неразгаданная легенда. Этот автомобиль несколько ночей подряд мчался через Марсово поле, пролетая через Дворцовый мост, и пропадал неизвестно куда. Из автомобиля стреляли в прохожих. Были раненые.

— Это распугинское дело. Это его рука, — приговаривали рассказчики.

— Да при чём же он здесь?

— Ему всё чёрное, злое, непонятное выгодно. Всё, что сеет смуту и панику. Перед теми, кто ему нужен, он сумеет объяснить всё для своей выгоды».

Регулярно распространяются слухи, что Распутин уже убит. Так, зимой 1916 года проходит слух об убийстве его в пьяном дебоше в ресторане «Вилла Родэ».

А тем временем убийцы вынашивали свой план. Все они представляют силы, больные духом, пораженные болезнью отторжения от России. Вот они:

Левый радикал, один из руководителей российского масонства и кадетской партии Василий АлексеевичМаклаков (1869 — 1957). Он достал яд и разрабатывал план убийства.

Правый радикал, экстремист, позер и краснобай, один из тех, кто своей неумной, самодовольной деятельностью дискредитировал патриотическое движение России, — Владимир Митрофанович Пуришкевич (1870 — 1920).

Представитель аристократической черни, высших правящих слоев общества, в силу западного воспитания и жизненной ориентации безнадёжно оторванных от русского народа, член масонского общества «Маяк», князь Феликс ФеликсовичЮсупов, по характеру слабонервный неженка, хлыщ и фат, которого Распутин лечил от психических расстройств.

Представитель выродившейся части династии Романовых Великий князь Дмитрий Павлович, двуличный, подлый, раздираемый политическими амбициями.

Представители российской интеллигенции, лишенной национального сознания, доктор Лизаверт и поручик Сухотин.

Князь Юсупов познакомился с Распутиным примерно в 1911 году в доме Марии Евгеньевны Головиной, где встречался с ним раза два. В ноябре 1916 года Юсупов специально ищет встречи с Распутиным и приезжает к Головиным. Муне он рассказывает историю, что нуждается в лечении.

В конце ноября — начале декабря Юсупов посетил Распутина вместе с Головиной, где прошёл два сеанса лечения.

16 декабря князь Ф.Ф. Юсупов сделал распоряжения по дому, чтобы вечером в его личном кабинете был приготовлен чай для ожидавшихся им гостей, «почему и был сервирован стол на 8 человек. Гости подъезжали к боковому подъезду, который ведёт непосредственно в кабинет. Обыкновенно во время таких вечеринок прислуга князя никогда не входила в кабинет, вследствие чего и в этот вечер никто из служащих не видел, кто именно был в гостях у князя, за исключением Великого князя Дмитрия Павловича, о нахождении которого в числе гостей было известно потому, что он приехал к парадному подъезду дома.»

По показаниям родных и прислуги Распутина было выяснено, что около полуночи 17 декабря к нему приезжал князь Юсупов и они уехали вместе. Ранее Распутин сам говорил, что поедет в гости к князю Юсупову; при выходе из дому одет был Григорий Ефимович в голубую рубаху и шубу.

Из дому он вышел через задний вход (парадный подъезд был заперт), путь к которому шёл через кухню. Выходя через задний выход, разбудил прислугу (Анну Николаевну Распутину) [151] и попросил её закрыть дверь.

Около 4 часов утра, в ночь на 17 декабря, стоявший на посту недалеко от дома князя Юсупова городовой услышал 4 выстрела. Вскоре этот городовой был вызван в квартиру князя Юсупова, где находившийся там член Государственной Думы Пуришкевич сказал, что Распутин погиб и что если сам он, городовой, любит Царя и Родину, то будет молчать. Но городовой молчать не стал и сообщил об этом начальству.

Убийство было совершено подло, зверски, трусливо, ночью 17 декабря 1916 года. Прежде всего Распутина заманили во дворец Юсупова под предлогом, чтобы тот посмотрел страдавшую каким-то недугом жену Юсупова Ирину. Комната, куда привели Распутина, находилась в подвальном этаже. Здесь были приготовлены чай, вино, конфеты, пирожные. В пирожные и вино был добавлен яд, который достал масон Маклаков, непосредственного участия в убийстве не принимавший. Юсупов, посадив Распутина за стол и, предложив ему «угощение», пошёл за Ириной, которая якобы принимала гостей (на самом деле её вообще не было в Петрограде). Тем временем остальные непосредственные участники убийства — Пуришкевич, Дмитрий Павлович, Лизаверт, Сухотин — сидели в кабинете Юсупова и ждали своего часа, изрядно выпив. Заранее был разработан план и выбрано место ликвидации трупа и уничтожения вещей жертвы.

Время шло, а яд не срабатывал. Хотя Распутин почувствовал себя неважно.

По-видимому, у него возникают подозрения, и он собирается уходить. Тогда Юсупов предлагает ему помолиться. В комнате находилось распятие. Распутин подходит к распятию, становится на колени, чтобы поцеловать его, и в этот момент Юсупов стреляет ему в спину, целясь в сердце. Распутин падает.

Убийцы ликуют и готовятся замести следы. Сухотин надевает меховую шубу Распутина, его боты, берет перчатки и вместе с Дмитрием Павловичем и Лизавертом уезжают сжигать вещи убитого.

Юсупов и Пуришкевич остались дожидаться возвращения соучастников, чтобы потом вместе ликвидировать и труп. Сначала выпили (к утру все участники убийства были скотски пьяны). Потом Юсупов ушёл в ту комнату, где лежал Распутин. А чуть погодя, когда Пуришкевич пошёл в ту же сторону, вдруг раздался истерический крик Юсупова: «Пуришкевич, стреляйте, стреляйте, он жив! Он убегает!» Пуришкевич с пистолетом кинулся догонять убегавшего Распутина. Первые два выстрела — промах. Третий выстрел — попал в спину. «...Четвёртый выстрел, — пишет Пуришкевич, — попавший ему, как кажется, в голову... он снопом упал ничком в снег и задергал головой. Я подбежал к нему и изо всей силы ударил его ногой в висок». [152]

Через некоторое время при переносе трупа Распутина на него накинулся князь Юсупов и с диким остервенеем стал бить его тяжелой резиновой гирей по голове, целясь в висок. Во все стороны брызгала кровь, и когда Юсупова оттащили, он был весь забрызган кровью. [153] Что они ещё делали с Распутиным, конечно, мы уже не узнаем. Одно ясно по данным медицинского освидетельствования, что, кроме ран в спину и в голову сзади, у Распутина была огнестрельная рана на лбу и «огромная рваная рана в левом боку, сделанные ножом или шпорой». Более того, было выяснено, что Распутин был брошен в воду ещё живым. [154] Да, это было просто зверское убийство, нисколько не отличавшееся от зверских убийств, которые совершали над своими противниками большевики.

Зверски замученный, он был брошен в прорубь возле Крестовского острова.

На следующий день убийцы вели себя так же подло и трусливо. Царице, например, Юсупов прислал письмо, где он именем князей Юсуповых клялся, что Распутин в этот вечер не был у них. Мол, вчера у него была вечеринка, справляли новоселье и перепились, а уходя, Дмитрий Павлович убил собаку. Чтобы осознать степень двуличности и подлости Юсупова, приведем выдержки из этого письма: «Ваше Императорское Величество. Спешу исполнить Ваше приказание и сообщить Вам всё то, что произошло у меня вечером, дабы пролить свет на то ужасное обвинение, которое на меня возложено. По случаю новоселья, ночью 16-го декабря, я устроил у себя ужин, на который пригласил своих друзей, несколько дам. Великий князь Дмитрий Павлович тоже был. Около 12-ти ко мне протелефонировал Григорий Ефимович, приглашая ехать с ним к цыганам. Я отказался, говоря, что у меня у самого вечер, и спросил, откуда он мне звонит. Он ответил: «Слишком много хочешь знать», — и повесил трубку. Когда он говорил, то было слышно много голосов. Вот всё, что я слышал в этот вечер о Григории Ефимовиче». Своё письмо Юсупов закончил так: « Я не нахожу слов, Ваше Величество, чтобы сказать Вам, как я потрясен всем случившимся, и до такой степени мне кажутся дикими те обвинения, которые на меня возводятся. Остаюсь глубоко преданный Вашему Величеству Феликс». [155] Таким же образом юлил и Дмитрий Павлович, он написал царю письмо, в котором божился, что не имеет ничего общего с убийством.

Но, как рассказывает Вырубова, вся полиция в Петрограде была поднята на ноги. Сперва у проруби на Крестовском острове нашли галошу Распутина, а потом водолазы наткнулись на его тело: руки и ноги были запутаны веревкой; правую руку он высвободил, когда его кидали в воду, пальцы были сложены для крестного знамения. Тело перевезли в Чесменскую богадельню. Похоронить временно решили в Царском Селе, а весной перевезти на родину.

Похороны состоялись утром 21 декабря в полной тайне. Никто, кроме царской четы с дочерьми, Вырубовой и ещё двух-трех человек, на них не был. Почитателям Распутина прийти не разрешили. Духовник царской семьи отслужил панихиду. На грудь убитого царица положила икону, привезенную из Новгорода, на задней стороне которой были росписи её и четырех её дочерей и Вырубовой.

Царская семья тяжело переживала случившееся. Особенно удручало, что многие из её окружения, даже близкие люди, радовались убийству. Особенно царскую чету поразили перехваченные полицией телеграммы, которые родная сестра царицы Великая княгиня Елизавета Фёдоровна послала убийцам Дмитрию Павловичу и Юсупову:

1. «Москва, 18-12, 9.30 Великому князю Дмитрию Павловичу. Петроград. Только что вернулась вчера поздно вечером, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу мне дать письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного. Елла».

2. «Москва, 18-12, 8.52 Княгине Юсуповой. Кореиз. Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына. Да хранит вас Бог. Вернулась из Сарова и Дивеева, где провела в молитвах десять дней.Елизавета». [156]

Эти постыдные телеграммы, пишет Вырубова, совсем убили Государыню — «она плакала горько и безутешно, и я ничем не могла успокоить её». [157]

Благословляя «патриотический акт» убийц, Елизавета Фёдоровна поддавалась общей леворадикальной истерии, которая и опрокинула общество в 1917 году. Рукоплеща убийцам Распутина, Елизавета, по сути, рукоплескала и убийцам своего мужа и своим будущим убийцам. Поддаваясь общему настроению нетерпимости, признавая убийство как способ решения социальных проблем, она, как и многие тогда, отступила от идеалов Православия.

Важно привести такой знаменательный факт: в феврале 1916 года к Государю обращаются 12 членов Императорского Дома Романовых с просьбой «помиловать» В. к. Дмитрия Павловича:

«Ваше Императорское Величество, — обратились они к Царю. — Мы все, чьи подписи Вы прочтете в конце этого письма, горячо и усиленно просим смягчить Ваше слово и решение относительно судьбы Великого Князя Дмитрия Павловича. Мы знаем, что он болен физически и глубоко потрясен и угнетён нравственно.

Вы бывший его опекун и Верховный попечитель, знаете, какой горячей любовью было всегда полно его сердце к Вам, Государь, и к Вашей родине.

Мы умоляем Ваше Императорское Величество ввиду молодости и действительно слабого здоровья Вел. Князя Дмитрия Павловича, разрешить ему пребывание в Усове или Ильинском. Вашему Императорскому Величеству известно в каких тяжких условиях находятся наши войска в Персии в виду отсутствия жилищ, эпидемий и других бичей Человечества. Пребывание там Великого Князя Дмитрия Павловича будет равносильно его полной гибели, и в сердце Вашего Императорского Величества проснётся жалость к юноше, которого Вы любите, который с детства имел счастье быть часто и много возле Вас и для которого Вы были добры как отец. Да внушит наш Господь Бог Вашему Императорскому Величеству переменить Ваше решение и положить гнев на милость.

Вашего Императорского Величества преданные и сердечно любящие: Павел Александрович, Николай Михайлович, Сергей Михайлович, Мария Павловна, Борис, Андрей и Кирилл Владимировичи, П.А.Ольденбургский, Иоанн Константинович, Гавриил Константинович, Елена Петровна, Елизавета Фёдоровна».

Резолюция Николая II

«Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не даёт покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь Вашему обращению ко мне.

Николай»
(ГАРФДО, Ф.102, 1916, оп. 246, Д.367, Л.4).

Призывая к «праву на безвозмездное убийство», подписавшие этот документ выносили смертный приговор и себе. Четверо из них были убиты большевиками, остальные спаслись просто чудом.

Да что говорить, если царь и царица в известном смысле тоже поддались этому настроению! Я имею в виду тот факт, что убийцы остались без возмездия. Против них не было возбуждено дело, не было справедливого разбирательства.

Разве можно назвать возмездием за столь страшное злодейство высылку Юсупова в своё имение и перевод Дмитрия Павловича на Кавказ? А Пуришкевича и других участников вообще не тронули. Даже малолетний царевич Алексей был удивлён, почему царь справедливо не наказал убийц. Вырубова пишет: «Их Величества не сразу решили сказать ему об убийстве Распутина, когда же потихоньку ему сообщили, Алексей Николаевич расплакался, уткнув голову в руки. Затем, повернувшись к отцу, он воскликнул гневно: «Неужели, папа, ты их хорошенько не накажешь? Ведь убийцу Столыпина повесили!» Государь ничего не ответил ему». На российское общество это произвело огромное впечатление — в общественном сознании возникало «право» на безвозмездное убийство — главный двигатель будущей революции.

Несмо