Каким бы образом Патанджали работал с невероятной нервозностью современного ума?

Точно так же, как я! Что я делаю здесь? борюсь с вашими неврозами. Эго это источник всех неврозов, потому что эго это центр всей фальши, всех извращений. Вся проблема заключена в эго. Если вы живете жизнью с эго, рано или поздно вы станете невротичными. Вы должны бу­дете стать такими, потому что эго это основа невроза. Эго говорит: "Я — центр мира", что является фальшивым — это сумасшествие. Только если здесь существует бог, он может сказать "я". Мы — только части, мы не можем ска­зать "я". Само утверждение "я" невротично. Отбросьте "я", и все неврозы исчезнут.

Между вами и сумасшедшими людьми, находящими­ся в психиатрических клиниках, нет большой разницы — разница только в степени, не в качестве, в количестве. Вы можете достигать девяноста восьми градусов, а они выхо­дят за пределы ста. Это может случиться с вами в любое время; различие не велико.

Как-нибудь пойдите в сумасшедший дом и посмотри­те, потому что это может стать также и вашим будущим.

Понаблюдайте за сумасшедшим. Что с ним произош­ло? Это произошло и с вами частично. Что случилось с сумасшедшим? — его эго стало настолько реальным, что все другое стало фальшивым. Весь мир стал иллюзорным; только его внутренний мир, эго и его мир, истинен. Вы мо­жете пойти и навестить друга в сумасшедшем доме, и он может даже не взглянуть на вас; он даже не узнает вас, но он разговаривает со своим невидимым другом — с вами — который сидит рядом с ним. Вас не узнали, но фрагмент его считает себя другом, и он разговаривает, он отвечает.

Сумасшедший это человек, чье эго полностью завла­дело им. И совершенная противоположность в случае про­светленного человека, который полностью отбросил эго. Тогда он естественен. Без эго вы естественны, как река, текущая к океану, или ветер, гуляющий в соснах, или он может парить в небе. Без эго вы снова становитесь частью этой огромной природы, простым и естественным. Вместе с эго существует напряжение. Вместе с эго вы разделены. Вместе с эго вы разорвали все взаимоотношения. Даже ес­ли вы совершаете движения в сторону взаимоотношений, вы делаете это очень осторожно. Эго не позволит вам дви­гаться ни во что тотально. Оно всегда сдерживает себя.

Если вы думаете, что вы центр существования, тогда вы сумасшедший. Если вы думаете, что вы просто волны в океане, часть целого, едины с целым, тогда вы никогда не сойдете с ума. Если бы Патанджали был здесь, он делал бы то же самое, что и я. И хорошо помните, что ситуация отлична, но человек остался практически тем же.

Теперь существуют новые технологии. В дни Па­танджали их не было — новые дома, новые приспособле­ния. Все изменилось вокруг человека, но человек остался прежним. В дни Патанджали человек был таким же, практически таким же. Он не сильно изменился. Вы долж­ны это помнить, иначе вы начнете чувствовать, что совре­менный человек каким то образом проклят — нет. Может быть, вы сходите с ума из-за машин; вы хотели бы иметь спортивную машину, и вы очень наряжены, и посредством этого создается сильное беспокойство. Конечно, в дни Па­танджали не было машин, но люди сходили с ума по во­ловьим упряжкам. Даже если вы пойдете в индийскую деревню, человек, у которого самая быстрая воловья уп­ряжка, точно такой же, как человек, который имеет "Роллс-Ройс" в Лондоне. Воловья упряжка или "Роллс-Ройс", не имеет значения; эго удовлетворяется тем же самым обра­зом. В деревне, воловья упряжка будет играть ту же са­мую роль. Объекты не делают большого различия. Ум че­ловека, если он эгоцентричен, всегда найдет что-то, поэто­му, проблема не в этом.

Современный человек не современен. Современен только современный мир. Человек остался очень древним и старым. Вы думаете, что вы современны? Когда я смотрю на ваши лица, я узнаю древние лица. Вы были здесь мно­го, много жизней и остались практически теми же самыми. Вы ничему не научились, потому что вы снова делаете то же самое — снова и снова ту же самую рутину. Объек­ты изменились, но человек остался тем же самым. Ничто так уж сильно не изменилось. Ничто так уж сильно не может измениться до тех пор, пока вы не сделаете шаг, для того чтобы изменить это. До тех пор пока трансформация не станет вашим сердцем, до тех пор, пока трансформация не станет самим биением вашего сердца, и вы не поймете глупость ума, и вы не поймете несчастье этого... и тогда вы выпрыгнете из этого.

Ум очень стар. Ум очень, очень древний. На самом деле, ум никогда не был новым, он никогда не был совре­менным. Только не-ум может быть новым и современным, потому что только не-ум может быть свежим, каждый мо­мент свежим. Не-ум никогда не накапливает. Зеркало все­гда чисто; на нем не скапливается никакой пыли. Ум это накопитель; он продолжает накапливать. Ум всегда стар; ум никогда не может быть новым. Ум никогда не оригина­лен: только не-ум оригинален.

Вот почему даже ученые чувствуют, что, когда сде­лано определенное открытие, оно сделано не умом, но только в промежутке, где ума не существует — иногда во сне.

Точно так же, как Архимед, который все пытался и пытался решить определенную математическую проблему и не мог ее решить — он все пытался и пытался, с умом, конечно, но ум может дать только ответы, которые ему известны. Он не может дать вам ничего неизвестного. Это компьютер: он может ответить вам только тем, что вы в него загрузили. Вы не можете спросить ничего нового. Как можно ожидать от бедного ума, что он ответит нечто но­вое? Это просто невозможно! Если я знаю ваше имя, я мо­гу запомнить его, потому что ум есть память и воспоминания. Но если я не знаю вашего имени, и все пы­таюсь и пытаюсь, как я могу вспомнить то, чего нет?

Тогда, внезапно, это случилось. Архимед все работал и работал, и тяжело, потому что его ждал царь. И одним утром он принимал свою ванну, голый, расслаблялся в воде, и, внезапно, это всплыло, всплыло на поверхность как будто бы из ниоткуда. Он выпрыгнул из ванны. Он был в состоянии не-ума. Он даже не мог осознать то, что он голый, потому что это часть ума. Он не мог подумать, что, если он выйдет на улицу голым, люди подумают, что он сумасшедший. Того ума, который дает общество, не бы­ло здесь, он не функционировал. Он был в состоянии не-ума, в некоторого рода сатори. Он выбежал на улицу, крича: "Эврика, эврика, — крича, — Я нашел это!" — и люди, конечно, подумали, что он сошел с ума: "Что ты нашел, голый, бегущий по улице?" Он простудился, пото­му что пытался войти во дворец царя, крича: "Эврика!" Его бы посадили в тюрьму. Друзья поймали его, привели домой и сказали: "Что ты делаешь? Даже если ты нашел что-то, то оденься подобающим образом, иначе, попадешь в беду".

Между двумя моментами ума всегда есть промежуток не-ума. Между двумя мыслями существует промежуток, интервал не-мысли. Между двумя облаками вы можете ви­деть голубое небо. Ваша природа это не-ум; здесь нет мыс­лей, ничего... огромная пустота, голубизна неба. Ум просто плавает на поверхности.

И это случалось со многими людьми: это случилось с мадам Кюри, она получила Нобелевскую Премию в момент не-ума. Она работала, снова над математической пробле­мой — работала тяжело. Ничего не получалось; прошли месяцы. Тогда однажды ночью, внезапно, ей приснился сон, она подошла к столу, написала ответ, вернулась, лег­ла в постель и напрочь забыла об этом. Утром, когда она подошла к столу, она не могла поверить: ответ был здесь. Кто написал его? Тогда, постепенно, она вспомнила, что во сне... "Это случилось ночью...". Она приходила, и записи были сделаны ее рукой.

В глубоком сне ум останавливается; не-ум функцио­нирует. Ум всегда стар; не-ум всегда свеж, молод, ориги­нален. Не-ум всегда подобен капле росы утром, абсолютно свежей, чистой. Ум всегда грязен. Так и должно быть, он собирает грязь. Грязь это память.

Когда я смотрю на вас, я вижу, что ваш ум очень стар, в нем накопилось много прошлых жизней. Но я так­же могу смотреть и глубже. Существует ваш не-ум, кото­рый вообще не принадлежит времени, он ни древний, ни современный. Человек всегда стар, но в человеке существует нечто — сознание, которое ни старо, ни ново, или, оно абсолютно всегда ново.

Шестой вопрос — и очень важный:

Многие из нас засыпают во время ваших бе­сед, или начинают дремать. Вы, должно быть, заметили, что это случается. Происходит ли в это время какой-либо позитивный процесс. Должны ли мы позволять этому случаться, не чувствуя никакой вины относительного этого, или мы должны предпринять более целена­правленные усилия для того, чтобы оставать­ся осознанными?

Это немного сложно. Первое: существует много разно­видностей. Есть некий вид дремоты, которая наступа­ет, если вы слушаете меня очень внимательно. Тогда, это не похоже на сон, это больше похоже на гипноз. Вы находитесь в такой глубокой сонастроенности со мной, что ваш ум перестает функционировать. Вы просто слушаете меня, и это становится колыбельной. Определенная дремо­та существует, если это тот случай, но это происходит только тогда, когда вы слушаете меня очень внимательно. Тогда это не сон. Это прекрасно, вы не должны чувствовать себя виноватыми относительно этого. Если это создается благодаря тому, что вы слушаете меня, тогда никаких про­блем. На самом деле, так и должно быть, потому что тогда вы слушаете меня все глубже и глубже. Тогда я проникаю в вас очень, очень глубоко, и вы чувствуете, что начинаете дремать, потому что ум не функционирует. Вы расслаблены. Это состояние отпущения. Вы позволяете мне прони­кать в вас все глубже и глубже. Это хорошо; в этом нет ничего плохого. Вы чувствуете, что начинаете дремать, по­тому что это пассивность; вы не активны, этого не нужно.

Когда вы слушаете меня, не нужно быть активными, потому что, если вы активны, ваш ум будет продолжать интерпретировать. Это прекрасно, и не нужно чувствовать вины — позвольте этому происходить — и не нужно со­вершать никаких усилий, для того чтобы разрушить это. Я буду глубоко укоренен внутри вас. Это помогает.

В Индии у нас есть для этого специальный термин. Патанджали называет это "йога тандра" — сон, который приходит благодаря йоге. Во всем, если вы делаете это очень тотально, вы чувствуете расслабление, а когда вы расслаблены, вы чувствуете, что вам хочется спать. Это не сон; это больше похоже на гипноз. Слово гипноз тоже зна­чит сон, но другой тип сна, в котором два человека глубоко сонастроены... Если я загипнотизирую вас, вы сможете слушать только меня, никого, кроме меня. Загипнотизиро­ванный человек слушает только гипнотизера, никого боль­ше. Это вынужденная исключительность. В этой вынуж­денной исключительности сознание отбрасывается и функ­ционирует подсознание. Ваша глубина слушает мою глу­бину; это связь между двумя глубинами. Ум не нужен. Но вы должны помнить одно, что должны слушать меня очень внимательно; только тогда это может произойти.

Затем, существует второй тип сна: вы не слушаете меня, и просто оттого, что вы сидите здесь так долго, вы чувствуете, что вам хочется спать, а не слушать меня, или все то, что я говорю, для вас это слишком; вам немного скучно. Или все то, что я говорю, кажется таким монотон­ным — это так, потому что, то, что я говорю это одна единственная нота. Я пою одну ноту миллионами способов: Патанджали, Будда, Иисус просто предлоги. Я пою одну-единственную ноту. Это монотонно. Если вы чувствуете, что это монотонно, и вы чувствуете, что вам немного скуч­но, вы не можете понять это, это для вас слишком, или это пролетает мимо ваших ушей, тогда тоже вы можете чувст­вовать, что вам хочется спать, но это не хорошо. Тогда не нужно приходить, чтобы слушать меня, потому что, на са­мом деле, вы не слушаете, вы спите. Так зачем нужно ваше физическое присутствие? — этого не нужно.

Но есть также и другой тип. В случае со вторым ти­пом, вы действительно должны чувствовать вину и совер­шать больше усилий, чтобы быть осознанными, и слушать меня. Тогда есть возможность, что случится первый тип. Но существует и третий тип, который не имеет ничего об­щего ни со слушанием, ни с тем, что вы пребываете в со­стоянии монотонности. Это исходит из вашей психологии. Возможно, вы плохо спали ночью. Очень немногие люди хорошо спят, поэтому, если вы плохо спали ночью, вы чув­ствуете себя немного уставшими. Вам недостает сна, и если вы сидите здесь в одной позе вместе с одним и тем же че­ловеком снова и снова, слушая тот же самый голос снова и снова, ваше тело начинает чувствовать, что ему хочется спать. Это приходит из вашего тела.

Если это тот случай, тогда делайте что-то со своим сном. Его нужно сделать глубже. Дело не во времени — вы можете спать восемь часов, и если вы спали плохо, вы испытываете голод по сну, вы истощены — дело в глубине.

Каждую ночь, перед тем как отправиться спать де­лайте небольшую технику, и это окажет огромную помощь. Погасите свет, сядьте в своей постели, готовые ко сну, но сидите около пятнадцати минут. Закройте свои глаза, и затем начинайте издавать монотонный бессмысленный звук, например: "ля, ля, ля — и ждите, пока ум не станет поддерживать новые звуки. Вы должны помнить только одно — эти звуки или слова не должны принадлежать ни к одному языку, который вы знаете. Если вы знаете англий­ский, немецкий, итальянский, тогда они не должны при­надлежать итальянскому, немецкому, английскому языкам. Вы можете говорить на любом другом языке, которого вы не знаете — тибетском, китайском, японском. Но если вы знаете японский, тогда вы не можете на нем говорить, то­гда итальянский — прекрасно. Говорите на любом языке, которого вы не знаете. Первые несколько секунд вам будет трудно, но только первый день, потому что, как вы можете говорить на языке, которого вы не знаете? Вы можете го­ворить, и если вы начали, любой звук, бессмысленное сло­во, просто выключите сознание и позвольте подсознанию говорить...

Когда говорит подсознание, подсознание знает язык. Это очень, очень старый метод. Он пришел из Старого За­вета. В те дни он назвался глоссолалией, и некоторые церкви в Америке все еще используют его. Они называют это "говорить на языках". И это прекрасный метод, один из самых глубоко проникающих в подсознание. Вы начи­наете с "ля, ля, ля", и затем продолжаете произносить все то, что приходит вам в голову. Только в первый день вам немного трудно. Если это приходит, вы приобретаете уме­ние этого. Тогда в течение пятнадцати минут используйте язык, который приходит к вам, и используйте это в каче­стве языка; на самом деле, вы говорите на нем. Это помо­жет вашему сознанию расслабиться настолько глубоко; пятнадцать минут, и затем вы просто ложитесь и засыпае­те. Ваш сон станет глубже. В течение нескольких недель вы будете чувствовать глубину в своем сне, и утром вы бу­дете чувствовать себя абсолютно свежими. Тогда, даже ес­ли я буду стараться, я не смогу вас усыпить.

Первый тип это прекрасно; третий тип это некое па­тологическое истощение — это болезнь. От третьего типа нужно излечиться; если сон принадлежит первому типу, вы должны позволить ему случаться. Если это второй тип, вы должны чувствовать вину из-за этого, и совершать больше усилий, чтобы избавиться от него.

Последний вопрос:

Поскольку современный человек пребывает в такой спешке, а методы Патанджали зани­мают так много времени, кому вы адресуете эти лекции?

Да, современный человек спешит, и поможет полная противоположность. Если вы спешите, тогда Патанджали поможет, потому что он не спешит. Он — противоядие. Вашему уму нужно противоядие. Посмотрите на это таким образом: так как западный ум частичен — и не существует другого ума, только западный ум более или менее повсю­ду, даже на востоке — в спешке. Вот почему он стал инте­ресоваться Дзен, потому что Дзен обещает немедленное просветление. Дзен выглядит как растворимый кофе, и он апеллирует. Но я знаю, что Дзен не сможет помочь, пото­му что вас привлекает не Дзен, он привлекает вас, потому что вы спешите. И тогда вы не понимаете Дзен.

На западе почти все слухи, которые распускают о Дзен, фальшивы; они служат удовлетворению потребности ума, который спешит, но это не истинный Дзен. Если вы поедете в Японию, и спросите людей Дзен, они ждут три­дцать-сорок лет, пока произойдет первое сатори. Даже для внезапного просветления вы должны тяжело работать. Просветление внезапно, но подготовка очень долгая. Это точно так же как вы кипятите воду: вы нагреваете воду; при определенной температуре, при ста градусах вода вне­запно испаряется. Правильно — испарение внезапно, но вы должны нагреть ее до ста градусов. Для нагревания требуется время, и нагревание зависит от вашей интенсив­ности.

И если вы спешите, вы не получите никакого нагре­вания, потому что в спешке вы хотели бы получить Дзен сатори или просветление, просто мимоходом, если это мо­жет быть достигнуто, если это может быть приобретено. На бегу, вы хотели бы выхватить это из чьих-либо рук. Это не может быть сделано таким образом. Это цветы, се­зонные цветы: вы сажаете семена, и через три недели рас­тения становятся готовыми, но в течение трех месяцев они отцвели, ушли, исчезли. Если вы спешите, тогда лучше интересуйтесь наркотиками, чем медитацией, йогой, Дзен, потому что наркотики могут дать вам сны — быстрые сны — иногда ада, иногда рая. Тогда марихуана лучше, чем медитация. Если вы спешите, тогда с вами не может слу­читься ничего вечного, потому что вечное требует вечного ожидания. Если вы просите, чтобы вечность случилась с вами, вы должны быть готовыми для этого. Спешка не по­может.

Есть высказывание Дзен: Если вы спешите, вы нико­гда не достигнете. Вы можете достичь даже посредством того, что сидите, но в спешке вы никогда не сможете дос­тичь. Само нетерпение это преграда.

Если вы спешите, тогда Патанджали это противо­ядие. Если вы не спешите, тогда возможен и Дзен. Это ут­верждение покажется противоречивым, но это так. Такова реальность, противоречивая. Если вы спешите, тогда вы должны будете ждать много жизней до тех пор, пока с ва­ми не случится просветление. Если вы не спешите, тогда это может случиться прямо сейчас.

Я расскажу вам одну историю, которую очень люб­лю. Это одна из старых индийских историй. Нарада, по­средник между землей и небом, мифологическая фигура, отправился на небеса. Точно так же, как почтальон; он постоянно поднимался и опускался, доставляя послания свыше, и доставляя послания снизу. Он выполнял свою работу. Когда он шел на небеса, на пути ему встретился очень, очень старый монах, сидящий под деревом с малой, своими четками, воспевая имя Рамы. Он посмотрел на Нараду и сказал:

— Куда ты идешь? Ты идешь на небеса? Тогда сде­лай мне одолжение. Спроси Бога, как долго мне еще ждать — даже в самом вопросе было нетерпение, — и также на­помни ему, — сказал старый монах, — что в течение трех жизней я делал медитацию и был аскетом, и все, что мож­но было сделать, я сделал, всему есть предел.

Требование, ожидание, нетерпение...

Нарада сказал:

— Да, я иду на небеса, я спрошу.

И рядом со старым монахом, под другим деревом юноша танцевал и пел имя Бога. Просто в шутку Нарада спросил юношу:

— Не хочешь ли ты, чтобы я спросил также и про тебя, как много времени на это потребуется?

Но юноша был в таком экстазе, что это его не волно­вало, он не ответил.

Через несколько дней Нарада вернулся назад. Он сказал старику:

— Я спросил Бога, и он посмеялся и сказал: "По крайней мере, еще три жизни".

Старик выбросил свою малу и сказал:

— Это несправедливо! И все, что сказал Бог, это просто неправильно!

Он был очень зол. Тогда Нарада отправился к юно­ше, который все еще танцевал и сказал:

— Ты не просил, но я все равно спросил, но теперь я боюсь говорить тебе, потому что старик так разозлился, что чуть не ударил меня.

Но юноша все еще танцевал, не интересуясь. Нарада сказал ему:

— Я спросил его, и Бог сказал, чтобы я сказал юно­ше, что он должен сосчитать листья на дереве, под кото­рым он танцует; столько же раз он должен будет рождать­ся вновь, пока не достигнет.

Юноша послушал, и пришел в такой экстаз, засмеял­ся и запрыгал от радости. Он сказал:

— Так скоро? Потому что земля полна деревьев, миллионы и миллионы. И только эти листья, столько же раз? Так скоро? Бог это безграничное сострадание, и я достоин этого!

И как только он это сказал, он достиг. В тот же мо­мент его тело упало. В тот же момент он стал просветлен­ным.