Это высшая стадия того же самого явления. Качество стало очищенным, но явление осталось тем же самым.

Вот почему Патанджали говорит:

Объяснения, данные для сарвитарка и нирвитарка самадхи, также объясняют высшее со­стояние самадхи, но в этих высших состояниях сарвитарка и нирвитарка самад­хи объект медитации более тонок.

В савичара — поэт — и все, кто входят в савичару становятся поэтами — думают цветок, не о нем, а непо­средственно и прямо, но разделение все же есть. Поэт от­делен от цветка. Поэт это субъект, а цветок это объект. Двойственность существует. Это качество не трансцендировано: поэт не стал цветком, цветок не стал поэтом. Наблюдатель есть наблюдатель, и наблюдаемое все еще наблюдаемое. Наблюдатель не стал наблюдаемым; наблю­даемое не стало наблюдателем. Двойственность существует.

В савичара самадхи была отброшена логика, но не двойственность. В нирвичара самадхи даже двойственность отброшена. Вы просто смотрите на цветок, не думая о себе и не думая о цветке; не думая вообще. Это есть нир­вичара: без созерцания, за пределами созерцания. Вы про­сто существуете вместе с цветком, не думаете о нем, не думаете — ни логически, ни поэтически.

Теперь приходит мистик, мудрец, который просто находится рядом с цветком. Вы не можете сказать, что он думает "о", или, что он думает. Он просто вместе. Он позволяет цветку быть здесь и позволяет себе быть здесь. В этот момент позволения, внезапно, наступает единство. Цветок больше не цветок, и наблюдатель больше не на­блюдатель. Внезапно, энергии встречаются и смешиваются, и становятся одним целым. Теперь двойственность трансцендирована. Мудрец не знает, кто является цветком, и кто наблюдает за ним. Если вы спросите мудреца, мистика, он скажет: "Я не знаю. Может быть, это цветок наблюдает за мной. Может быть, я наблюдаю за цветком. Это меняет­ся, — он скажет, — это зависит. И иногда, нет ни меня не цветка. Оба исчезают. Остается только объединенная энер­гия. Я становлюсь цветком, а цветок становится мною". Это состояние нирвичары, не созерцания, но бытия.

Сарвитарка это первый шаг, нирвитарка это по­следний шаг, сделанный в том же направлении. Савичара это первый шаг, нирвичара это последний шаг, сделанный в том же направлении, на двух планах. Но Патанджали говорит, что можно применить то же самое объяснение. Высшее, до сих пор, это нирвичара.

Патанджали также подойдет и к более высоким ста­диям, потому что нужно объяснить еще несколько вещей, и он движется очень медленно — так как, если бы он двигал­ся быстро, для вас бы не было возможности понять. Он уходит все глубже и глубже с каждым моментом. Он вво­дит вас, постепенно, в бесконечный океан, шаг за шагом. Он не верит во внезапное просветление — последователь­ное, вот почему его призыв так велик.

Существовали многие люди, которые говорили о вне­запном просветлении, но они не обращались к массам, по­тому что просто невозможно поверить, что внезапное просветление возможно. Тилопа мог говорить, но не в этом суть — что Тилопа говорил. Суть в том, понял ли кто-нибудь? — вот почему Тилопа исчез. Призыв Патанджали продолжается, потому что никто не мог понять такие дикие цветы как Тилопа. Они внезапно появляются как гром сре­ди ясного неба и говорят: "Внезапно, вы тоже можете стать такими, как мы". Это непостижимо. Под влиянием их маг­нетической личности вы можете слушать их, но вы не мо­жете верить им. В тот момент, когда вы покидаете их, вы говорите: "Этот человек говорит нечто, что мне недоступ­но. Это выходит за рамки моего восприятия".

Тилопа жил, говорил, пытался, но он не мог помочь многим людям. Очень редко кто-то понимал его. Вот поче­му Тилопа должен был отправиться в Тибет, чтобы найти ученика — огромная страна, и он не смог найти ни одного ученика — и Бодхидхарма должен был пойти в Китай, чтобы найти ученика. Эта древняя страна в течение многих тысяч лет работала в религиозном направлении, и он не смог найти ни одного ученика. Да... трудно для Тилопы, трудно для Бодхидхармы найти одного-единственного уче­ника.

Найти кого-то, кто может понять Тилопу трудно, по­тому что он говорит о цели, и он говорит: "Нет пути, и нет способа". Он стоит не вершине холма и говорит: "Не су­ществует пути", а вы стоите в долине, темной, унылой, в своем несчастии. Вы смотрите на Тилопу и говорите: "Может быть... но теперь, как нам достичь?" Вы продол­жаете спрашивать: "Как?"

Кришнамурти постоянно говорит людям, что не су­ществует метода, и после каждой беседы люди спрашивают: "Тогда как? Тогда как достичь?" И он просто пожимает плечами и становится злым: "Я же говорил вам, что мето­да не существует, поэтому не спрашивайте, "как", потому что "как" — это снова спрашивать о методе". И спрашивают не новички. У Кришнамурти были люди, которые слушали его в течение тридцати, сорока лет. На его бесе­дах вы найдете очень старых, древних людей. Они слуша­ли его постоянно; они слушали его религиозно. Они всегда приходят — всегда, когда он здесь, они всегда приходят и слушают. Вы обнаружите, что практически одни и те же лица в течение многих, многих лет вновь и вновь спраши­вают из своих долин: "Но как?" — и Кришнамурти просто пожимает плечами и говорит: "Здесь нет "как". Вы просто должны понять, и вы достигнете. Здесь нет пути".

Тилопа, Бодхидхарма, Кришнамурти, они приходят и уходят; они не могут оказать действенной помощи. Люди, которые слушают их, наслаждаются, слушая их, — даже приходят к определенному интеллектуальному пониманию — но они остаются в долине. Я сам встречался со многими людьми, которые слушали Кришнамурти, но никогда не видел ни единого человека, который, слушая его, вышел бы за пределы своей долины. Он остается в долине, начи­ная говорить как Кришнамурти, вот и все; начинает гово­рить другим людям, что нет способа и нет пути, и остается в долине.

Патанджали оказал огромную помощь, несравнимую. Миллионы прошли через этот мир с помощью Патанджа­ли, потому что он говорит, не согласно своему пониманию, он движется вместе с вами. И по мере того, как ваше по­нимание растет, он идет все глубже, и глубже, и глубже. Патанджали следует за учеником; Тилопа предпочитал, чтобы ученики следовали за ним. Патанджали приходит к вам; Тилопа предпочитал, чтобы приходили к нему. И, ко­нечно, Патанджали берет вас за руку, постепенно, он при­водит вас к самой высокой вершине, которая только возможна, о которой Тилопа говорит, но не может привести, потому что он никогда не спускался в вашу долину. Он останется на вершине своего холма, и будет вещать оттуда. На самом деле, он будет раздражать многих людей, пото­му что он не остановится; он будет продолжать вещать с вершины, что: "Это возможно! И не существует пути, не существует метода. Вы можете просто прийти. Это случает­ся; вы не можете горевать. Он раздражает.

Когда не существует метода, люди раздражаются, они предпочли бы, чтобы он прекратил, не шумел. Потому что, если не существует пути, тогда как прийти из долины на вершину? Вы несете вздор. Но Патанджали очень ра­зумный, очень здравомыслящий, он движется шаг за ша­гом, уводя вас оттуда, где вы есть, приходит в долину, берет вашу руку и говорит: "Друг за другом, сделайте шаг".

Патанджали говорит: "Существует путь. Существуют методы". И он действительно очень, очень широкая нату­ра. Постепенно, он убеждает вас в конце, что вы должны отбросить метод и отбросить путь — ничего нет — но только в конце, на самой вершине, только когда вы достиг­ли, тогда даже Патанджали оставляет вас, проблемы не существует; вы достигнете самих себя. В самый по­следний момент он становится неразумным. В остальном он разумен. И он остается разумным в течение всего пути, потому что, когда он становится неразумным, он и тогда апелли­рует, он и тогда выглядит очень разумным. Потому что такой человек, как Патанджали, не может нести вздор. Он надежный.

Объяснения, данные для сарвитарка и нирвитарка самадхи, также объясняют высшее со­стояние самадхи, но в этих высших состояниях сарвитарка и нирвитарка самадхи объ­ект медитации более тонок.

Постепенно объект медитации нужно сделать все бо­лее и более тонким. Например, вы можете медитировать на скалу, или на цветок, или на аромат цветка, или вы можете медитировать на медитирующего. И тогда все становится все тоньше, и тоньше, и тоньше. Например, вы можете ме­дитировать на звук Аум. Первая медитация — это произ­нести его громко, чтобы он огласил все вокруг вас. Он становится храмом звука вокруг вас: Аум, Аум, Аум. Вы создаете вибрации вокруг себя — грубые, первый шаг. За­тем вы смыкаете свои губы. Теперь вы не говорите так громко. Внутри вы говорите: Аум, Аум, Аум. Не позволяйте губам двигаться, не позволяйте даже языку. Без языка и губ вы говорите: Аум. Теперь вы создали внутреннюю атмо­сферу, внутренний климат Аум. Объект стал тонким. За­тем третий шаг: вы даже не произносите его, вы просто слушаете его. Вы меняете позицию — от делателя вы пере­ходите к пассивности слушателя. В третьем состоянии вы не произносите Аум также и внутри. Вы просто сидите и слышите звук. Он приходит, потому что он здесь. Вы не находитесь в молчании; вот почему вы не можете его слы­шать.

Слово Аум не принадлежит ни одному человеческому языку. Оно ничего не обозначает. Вот почему индуисты не пишут его, используя обычный алфавит. Нет, они создали для него отдельную форму, только для того, чтобы обозна­чить его, это не часть алфавита. Оно существует само по себе, отдельно, и ничего не значит. Это не слово человече­ского языка. Это звук самого существования; звук беззвуч­ного, звук молчания. Когда все находится в молчании, тогда вы можете его услышать. Следовательно, вы станови­тесь слушающим. Он становится все более и более тонким. И на четвертой стадии вы просто забываете обо всем: о де­лателе, о слушателе и о звуке — все. На четвертой стадии ничего не существует.

Вы, должно быть, видели картинки Дзен, на кото­рых изображен вол. На первой картинке человек ищет сво­его вола — вол ушел куда-то в дикий лес, никаких знаков, никаких следов — он просто смотрит вокруг, деревья, деревья и деревья. На второй картинке он выглядит более счастливым — следы обнаружены. На третьей картинке он кажется немного смущенным — возле дерева показалась только спина вола, но его трудно достичь. Лес дик, огро­мен. Может быть, ему только кажется, что он видит спину вола; это может быть только частью дерева, может, это его проекции. Затем на четвертой он поймал вола за хвост. На пятой, он погоняет его хлыстом; теперь вол находится под его контролем. На шестой, он едет верхом на воле. На шестой он возвращается домой с флейтой, он поет, сидя верхом на воле. На седьмой вол находится в стойбище, он дома, счастливый; он нашел вола. На восьмой ничего нет; вол был найден, и вол и ищущий, ищущий и найденное, оба исчезли. Поиск завершен.

В древности было восемь картинок. Это был полный набор. Пустота — последняя. Но затем великий Мастер добавил еще две картинки. Девятая — человек возвраща­ется назад, он снова здесь. И на десятой человек не только вернулся, он отправляется на рынок, чтобы купить какие-то вещи, и не только вещи, он несет бутылку вина. Это действительно прекрасно. Это законченно. Если бы это за­кончилось пустотой, что-то осталось бы незавершенным. Человек снова вернулся назад, и не только вернулся, он находится на рынке. Не только находится на рынке, он купил бутылку вина.

Все становится все более и более тонким. Наступает момент, когда вы чувствуете, что это совершенно, наиболее тонко. Когда все становится пустым, нет изображения, ис­катель и найденное оба исчезли. Но, в действительности, это не конец. Тонкость все еще существует. Человек воз­вращается обратно в мир, полностью трансформирован­ным. Это больше не прежний человек — переродившийся, и когда вы переродились, мир тоже не остался тем же са­мым. Вино больше не вино, яд больше не яд, рынок боль­ше не рынок. Теперь все принимается. Теперь он празднует. Это символ: вино.

Чем более тонким становится поиск, тем более силь­ным становится сознание. И наступает момент, когда соз­нание стало таким сильным, что вы живете как обычное существо в мире, без страха. Но двигайтесь вместе с Патанджали шаг за шагом. Объект медитации становится все более и более тонким.

Сфера самадхи, которая связана с этими тон­кими объектами, расширяется вплоть до бес­форменного состояния тонких энергий.

Это восьмая картинка. Сфера самадхи, которая свя­зана этими тонкими объектами, становится все более и бо­лее тонкой, и приходит момент, когда форма исчезает, и появляется бесформенность.

...расширяется вплоть до бесформенного со­стояния тонких энергий.

Энергии настолько тонки, что вы не можете запечат­леть их на картине, вы не можете высечь их из камня; только пустота может их отобразить — восемь картинок. Постепенно вы поймете, как появились две других картин­ки.

Патанджали — я называю его ученым религиозного мира, математиком мистики, логиком нелогического. В нем встретились две противоположности. Если ученый читает Сутры Йоги Патанджали, он тот час же понимает их. Витгенштейн, логический ум, немедленно почувствует близость к Патанджали. Он абсолютно логичен. Если он ведет вас в нелогическое, он ведет вас такими логичными шагами, что вы никогда не знаете, когда он оставляет логику и выводит вас за ее пределы. Он движется как философ, как мысли­тель, и проводит такие тонкие различия, что в тот момент, когда он вводит вас в нирвичару, в не-созерцание, вы заме­чаете, когда он совершает прыжок. Он разделил прыжок на много маленьких шагов. Вместе с Патанджали вы нико­гда не будете чувствовать страха, потому что он знает, где вы почувствуете страх. Он делает шаги все более и более мелкими, почти такими, как если бы вы двигались просто по земле. Он вводит вас так медленно, что вы не замечаете, когда происходит прыжок, когда вы пересекли границу. Но он также и поэт, мистик — очень редкое сочетание. Существуют мистики, такие как Тилопа; существуют вели­кие поэты, такие как риши из Упанишад, великие логики, такие как Аристотель, но вы не можете найти Патанджали. Он являет собой такое сочетание, что со времени его суще­ствования, не было никого, кто бы мог сравниться с ним. Очень просто быть поэтом — вы состоите из одного куска. Очень просто быть логиком — вы сделаны из одного куска. Практически невозможно быть Патанджали, потому что вы охватываете так много противоположностей, и он сотворил из всего этого такую прекрасную гармонию. Вот почему он стал альфой и омегой всей традиции йоги.

На самом деле, он не был тем, кто изобрел йогу; йо­га намного более древняя. Йога существовала за много, много столетий до того, как появился Патанджали. Он не первооткрыватель, но практически стал первооткрывателем и основателем, просто из-за этого редкого сочетания своей личности. Многие люди работали до него, и почти все бы­ло известно, но йога ждала Патанджали. И, внезапно, ко­гда Патанджали говорит об этом, все выстроилось в ряд, и он стал основателем. Он не был основателем, но его лич­ность являла собой такое сочетание противоположностей, он объединил в себе такие несочетаемые элементы, он стал основателем — почти основателем. Теперь йога всегда бу­дет известна вместе с Патанджали. Со времен Патанджали многие снова работали, и многие снова достигали новых граней мира йоги, но башня Патанджали подобна Эвере­сту. Кажется почти невозможным, чтобы кто-либо когда-либо смог подняться выше Патанджали — почти невоз­можным. Это редкое сочетание невозможно. Быть логиком, и быть поэтом, и быть мистиком, и не обычным талантом... Это возможно: вы можете быть логиком, великим логиком, и очень обычным поэтом. Вы можете быть великим поэтом, и очень заурядным логиком, третьесортным — это воз­можно, это не очень трудно. Патанджали — гениальный логик, гениальный поэт и гениальный мистик; Аристотель, Калидас и Тилопа, все собраны воедино — следовательно, он апеллирует.

Попытайтесь понять Патанджали настолько глубоко, насколько возможно, потому что он поможет вам. Дзен Мастера не смогут оказать большой помощи. Вы можете наслаждаться ими — прекрасное явление. Вы можете быть охвачены благоговейным страхом, вы можете быть испол­нены удивления, но они не могут вам помочь. Очень редко среди вас может оказаться кто-то, кто сможет набраться мужества и прыгнуть в пропасть. Патанджали сможет ока­зать большую помощь. Он может стать самим основанием вашего бытия, и он может вести вас, постепенно. Он пони­мает вас больше, чем кто-либо другой. Он смотрит на вас, и пытается говорить на языке, который сможет понять са­мый последний среди вас. Он не только Мастер, он также и великий учитель.

Те, кто учат, знают, что великий учитель это не тот, которого могут понять только несколько самых сильных студентов в классе, только первые ряды, четверо или пяте­ро из класса, численностью в пятьдесят человек. Это не великий учитель. Великий учитель это тот, которого могут понять последние ряды. Патанджали не только Мастер, он также и учитель. Кришнамурти — Мастер, Тилопа — Мастер — но они не учителя. Их может понять только верхушка. Это проблема — верхушке не нужно понимать. Они могут идти и сами. Даже без Кришнамурти они будут двигаться к океану, и достигнут другого берега; нескольки­ми днями раньше или позже, вот и все. Последние ряды, которые не могут двигаться сами, Патанджали для них. Он начинает с низшего и достигает высшего. Его помощь для всех. Он не для нескольких избранных.

ГЛАВА 6