Трипеснцы преподобного Феодора Студита
Начиная разбирать труды преподобного Феодора, бесценное слагаемое, вкладываемое Святою Церковью в сосуд ее великопостного богослужения, следует прежде всего изучить состав постовых трипеснцев, а также канонов, читаемых в подготовительные седмицы к Великому посту. В этих песнопениях Преподобный открывается как великий авва монахов, но одновременно – и как любящий духовный отец всех грядущих к покаянию, всех христиан, ищущих обновления души. Крепки, ясны, тверды слова преподобного отца, когда он сначала убеждает верующих войти в постное поприще, а затем помогает каждому идти этим путем, уговаривает, поддерживает, ободряет.
Любезно, людие, пост облобызаим, – восклицает Преподобный в самогласной стихире на утро сырного вторника, – приспе бо духовных подвигов начало... спостраждем, яко раби Христовы, да и спрославимся, яко чада Божия[501]. Не Поста начало настоящий святый день вернии ведуще, – пишет его брат преподобный Иосиф в трипеснце среды сырной, развивая идею преподобного Феодора, – ...но вход глаголюще и пришествие к преддверию постному[502]. Необходимо поддержать христианина, входящего в постное делание, не испугать его строгостию воздержания, а постепенно подготовить его и тем ободрить, утешить.
Исповедуя Великий пост весною души, преподобный Феодор ублажает подготовительную Сырную седмицу, называя ее предочистительной: Весну возвещающая приближися сия, ныне предъочистителъная седмица всечестная священных постов[503]. А поститься христианину подобает не брашны токмо, но и деянъми, и начинать Пост следует теплым помышлением[504], не во вражде и брани, не в зависти и рвении, не во тщеславии и лести сокровенней[505]. Здесь мы видим Преподобного, износящего опыт своей внутренней жизни, познавшего в своем монашеском делании борьбу с сокровенными недолжными движениями сердца. Их он открывает всем христианам, всем верным, указуя правильный, непадательный путь к здравию духовному.
Заключить же труд покаяния следует в любви и милости, и потому в следующем тропаре того же трипеснца преподобный Феодор пишет: Милующиb, рече, нищим, Спасу взаим дают разумно. О радости неуподобимыя! Подает бо богатно воздаяния добрых во вся веки[506]. И это по опыту знал Преподобный, так как, трудясь в монастыре, испытывая и проходя на деле все трудные и черные работы, он ведал и радость утешения от Бога после исполнения всех тяжелых послушаний для членов своего великого братства. А сейчас, в песнопениях церковных, душа его, его опыт внутренней жизни открыты всем людям, входящим в постное поприще, всем дорогим его сердцу верным, которых он не устает всесторонне отечески поддерживать и укреплять.
Изложенные мысли будут многократно повторяться любящею душою великого Аввы и духовного отца человеков на протяжении всех подготовительных дней к Великому посту, чтобы жизнь сердца христианина созидалась на подлинных основаниях; с ними он войдет и в дни Святой Четыредесятницы, разнообразя свои выражения и образы. В вечер Прощеного воскресенья отрадно услышать стихиру преподобного Феодора на Господи, воззвах, где так отчетлива забота подвижника о людях. Постное время светло начнем, – убеждает преподобный отец, – к подвигом духовным себе подложивше, очистим душу, очистим плоть, постимся якоже в снедех от всякия страсти, добродетельми наслаждающеся духа. В конце стихиры песнописец обращает свой мысленный взор к грядущим страстям Христовым и к Святой Пасхе[507].
Тот же светлый тон сохраняется, когда Пост уже наступил. В трипеснце понедельника 1-й седмицы Преподобный возглашает: Светло усрящим Поста вход, верный, и да не сету им, но омыим лица наша безстрастия водою[508]. А дальше Преподобный спешит предупредить, что важен и первый день наступившего Поста; он старается поддержать, подбодрить человека. День един убо, рече, житие всяко земных, – богословствует Преподобный, – труждающимся от любве четыредесять суть дней Поста, яже совершим светло[509]. И воистину отрадно на душе постящемуся, когда он чувствует, что Преподобный подкрепляет его, все помнит, все замечает, бодрствует и не изнемогает.
Преподобный Феодор поддерживает постящихся и на второй день. Уже в седальне вторника 1-й седмицы он пишет: Господи, спасительное воздержание двоеденствующе вопием Ти: умили сердца нас, рабов Твоих[510]. В своих строках преподобный отец никогда не отделяет себя от прочих христиан, о которых держит слово, он говорит: умили сердца нас, рабов Твоих[511]. Течение Поста и дальше будет все время под неустанным вниманием преподобного Феодора. В стихирах, седальнах, тропарях трипеснцев он все время по-отечески бдителен, готов вовремя помочь, поддержать, ободрить постящегося. В стихире вечера первого воскресенья он пишет: Постов ныне двоеседмичие светло начнем[512], – и подтверждает в седальне понедельника: Господи, направи ны, Пост повторяющая[513], – и еще отчетливее поддерживает свою основную идею в стихире на Господи, воззвах: Даровавый нам во святое поприще вторыя седмицы внити, Сам сподоби, Господи, и к будущему благотещи[514].
В трипеснцах этих дней, все время поддерживая в постящихся внимание к проходящему перед ними постному поприщу, он не забывает дать им слово духовной поддержки, что необходимо человеку, соблюдающему нерассеянность своего внимательного делания. Так, в понедельник напоминая братии о начале второй седмицы светотворных Постов[515], во вторник этой седмицы он убеждает с любовию о внутреннем делании: Истинным Постом постимся Господеви... языка, ярости, и лжи, и всякия иныя страсти очуждимся[516].
Позднее с ходом Великого поста напоминания о сроках его станут реже, так как верные психологически уже вошли в постный подвиг, но 3-я седмица – еще вся во внимании Преподобного. Поста наченше седмицу третию, – восклицает он, – Троицу Честную восхвалим, вернии, прочее радостно преходяще[517]. Богословием Святой Троицы, Которую он непрестанно восхваляет в заключительных тропарях своих трипеснцев, преподобный Феодор особенно поддерживает церковных людей в эту седмицу Великого поста. Троице... Честная, – восклицает он в понедельник этой седмицы, – Пост в седмицах триех совершающия сохрани целы и неосуждены[518].
Здесь же и духовное напоминание о смысле Поста: Ныне в седмицах триех... очистившеся, братие, в гору молитв достигнем[519] Во вторник на утрени Преподобный не устает напоминать о необходимости внутреннего делания: Постов пресветлую благодать приемше, добродетельми облистаимся, тихая лица, тихия и обычаи показующе душевнаго устроения[520]. Эти и подобные увещания необходимы человеку, держащемуся за постное делание, уже немного и изнемогающему; ему необходимо напоминание, ради чего он несет постное истощание. Отрадно, что Преподобный предлагает все время смотреть внутрь себя, следить за дыханием своего внутреннего человека.
Но преподобный Феодор идет и дальше. Ему мало только напоминать постящемуся о духовной жизни, ему необходимо уверить младшего брата, сказать ему опытное слово поддержки, внушить ему надежду и радость. Поэтому ниже он восклицает: Да никтоже нас унынием и леностию обложится, о братие! Время делания, час торжества; кто премудр убо во един день приобрести вся веки?[521]
Когда мы говорили о том, что образ преподобного Феодора Студита становится особенно впечатляющим и отчетливым, когда он предстает перед нами как СОСТАВИТЕЛЬ Постной Триоди, мы имели в виду главным образом ту неуклонную воспитующую линию Преподобного, которую постарались проследить, приводя выдержки из его трипеснцев. Изо дня в день он внимательно строит последование Постной Триоди, воистину как бы ткет одну прочную ткань, ведет одну единственную нить, поддерживающую в людях постный подвиг. Эта нить будет идти до самой Страстной седмицы, заканчиваясь только в дни 6-й седмицы ваий.
Отмеченная нами нить мыслей преподобного Феодора Студита о последовательности дней и недель Великого поста имеет продолжение и после упомянутой 3-й седмицы. В понедельник 4-й седмицы он полон мыслями о грядущем Воскресении Христовом, почему и убеждает: Пост преполовивше, дерзаим духом на грядущее юношески, благотекуще с Богом, братие[522]. В вечер недели преподобный Феодор вещает: Преполовивше сей священный пощения путь, к будущему радостию потецем и, предлагая помазать души благотворения елеем, опять направляет мысль постящихся к Страстям Христовым, к тому, чтобы предварити и страшное и Святое Воскресение[523].
На 5-й Неделе – только упоминание о предварении седмицы, предсияющую светло Лазарево от мертвых востание страшное, и дальше опять устремление преподобной души Феодора к Страстям Христовым: ко пристанищу Страстей Христовых достигнути помолимся[524]. Седмица 6-я обозначена только в своем начале: Шестую от честных Постов седмицу усердно начинающе, Господеви предпразднственное пение ваий принесем, вернии[525], а затем уже идет счет дней умершего Лазаря. Двоеденствует Лазарь во гробе, – размышляет Преподобный, – сущия от века видит умершия, тамо зрит страхи странныя[526], – и душа преподобного Феодора устремляется ко Христу, благословляя Его вход в Иерусалим.
Эти выдержки из великопостных творений преподобного Феодора, в которых становятся особенно отчетливыми его заботы о спасении души человеческой, имеют ближайшее отношение к одному из сказаний о нем, которое приводится во многих списках его жития и подробно изложено в Четиих Минеях святителя Димитрия Ростовского.
Некий благочестивый муж, живший «во острове Сардийстем», говорится в этом сказании, имел обычай прочитывать молебные песни преподобного Феодора Студита. Однажды к этому мужу пришли некие иноки, которые недоброжелательно отозвались о трудах Преподобного, и муж этот «не пояше трипеснцев онаго (преподобного Феодора) на утреннем пении». Тогда «единая нощи преподобный отец Феодор явися ему, мал возрастом, якоже бе жив, блед лицем, плешив главою». Вслед него шли иноки, державшие в руках жезлы. «Глаголаше отец [этому мужу]: почто неверием отвергл еси моя творения, яже прежде любил и почитал еси; почто сего не рассудил еси, яко аще бы не видела Церковь Божия в них пользы, не бы их прияла; не ухищренным бо лжесловием, ни витийством речи составлена суть, но по всему здравая и смиренная имут словеса, могущая сокрушити сердце и умилити душу: сладка бо суть и полезна истинно хотящим спастися». Муж был наказан иноками, пришедшими с преподобным Феодором. По пробуждении от сна он различил на теле своем следы наказаний, понял свою ошибку, удалил «зловерных иноков» из своего дома и опять стал неукоснительно воспевать трипеснцы преподобного Феодора на своей молитве.
Сказание это очень поучительно; его приводит в своем обзоре песнопевцев и преосвященный Филарет Черниговский. Из него видно, какое место занимают в богослужении Церкви трипеснцы преподобного Феодора Студита. Ибо воистину, как это очевидно из приведенных выше цитат, все они «сладка суть и полезна истинно хотящим спастися», так как имеют «здравая и смиренная словеса, могущая сокрушити сердце и умилити душу».
Близко к творениям преподобного Феодора, в которых раскрывается изложенная выше тема его душепопечительной любви, стоят и строки его канона в субботу мясопустную, когда Святая Церковь поминает всех прежде усопших отцов и братии. Здесь преподобный Феодор не столько авва кающихся, сколько многопопечительный отец всех человеков, всех когда-либо живших христиан, умерших при тех или иных обстоятельствах. Живая любовь к человеку подсказывает Преподобному возможные причины и обстоятельства кончины, почему, от первой песни и до последней, он с глубокой любовью вникает в судьбы людские, связывая их с судьбами Божиими.
Глубиною судеб Твоих, Христе, – пишет преподобный Феодор уже в 1-й песни, – ...Ты предопределил ecи коегождо кончину жизни, предел и образ[527]. В следующих песнях дается уточнение многообразных причин кончины человеков, во все эти причины вникает душа Преподобного; в любви своей духовной он как бы сооблекается в смерть каждого верного и с ним соумирает. Усопшия в мори, или на земли, или в реках, источницех, или езерех, или в ровенницех... вся упокой[y][528], – пишет Преподобный. Дальше он поминает напрасно (внезапно) восхищенныя, попаляемыя от молнии, и измерзшия мразом, и всякою раною[529], или тех, кто в горе, на пути, на местех пустых оставили житие, монахи же и бельцы, юноши и старцы[530], или тех, кто от печали и радости прешедшия ненадежно (неожиданно) ...в благоденствии пострадавшия или злоденствии[531]. Преподобный Феодор знал, что умирают люди в благоденствии своем, умирают и от радости. А дальше – молитва за тех, яже уби мечь, и конь совосхити, град, снег и туча умноженная; яже удави плинфа, или персть посыпа[z][532].
Для любви Преподобного нет недостойного образа смерти, все уходящие в иной мир должны быть им помянуты; все отражены, запечатлены в его сердце. От стремнины всяческия падшия, древа, железа, всякаго камене[533] поминаются им, так же как умершие от клича... зельнаго, и скораго течения, заушения, удавления же и лягания[aa][534]. О всех ушедших печалится Преподобный, всех их поставляет в своей молитве перед Богом, Христом воскресшим, и восклицает: Возсияв, яко солнце из гроба, сыны воскресения Твоего сотвори, Господи славы, вся умершия в вере, во веки, – и продолжает: Безвестных и сокровенных Сведетелю, егда имаши открыти дела тьмы и советы сердец наших, тогда не истяжи слова со всеми верою усопшими[535].
Перечислив все возможные причины смерти, вникнув во все виды исшествия, пострадав с каждою душою, ушедшею в иной мир, преподобный Феодор мирно кончает свою долгую молитву. Всякий возраст, – вздыхает он в заключительной песни канона, – старцы и юныя, младенцы и дети, и ссущия млеко, мужеское естество и женское, упокой, Боже, яже приял ecи верныя[536].
В других канонах преподобного Феодора Студита, помещенных в Постной Триоди, можно найти немало свидетельств попечения его о спасении души человеческой, но здесь мы ограничимся тем, что написано, чтобы коснуться и других сторон песнотворческой деятельности Преподобного, выступающих в его гимнографическом творчестве на страницах Постной Триоди.