Она изменит мир. небеса падут.

Эти слова могли ничего не значить, но он кричал их в абсолютном ужасе.

На седьмом экране была красивая пятнадцилетняя девочка с рыжими волосами, одетая в скромную пижаму, лежащая на кровати, пропитанной потом. Она ворочалась во сне, и постель сбилась вокруг нее. Над ее кроватью вспыхивали разноцветные огоньки, как маленькие фейерверка, но они появлялись и исчезали из ниоткуда, не оставляя ни следа. Никто в Синдикате не понимал, что это за огни.

– Нет… – она стонала. – Прошу… нет…

Дэнни сказал:

– Хоть кто–то из них знает, что происходит?

– Некоторые знают, – сказал Герлак. – Многие – нет. А что?

– Кажется, что им больно. Откуда нам знать, что это их не убьет?

Герлак и второй мужчина переглянулись.

Они молчали.

ГЛАВА 14

Дом Скалли

Апреля, 12:33

Сон не помогал сбежать.

Совсем.

Глубоко ночью Дана проснулась во сне, зная, что спит, но боясь, что все так же реально, как наяву. Она знала, что не сможет описать это ощущение словами. Стены между фантазией и реальностью рушились.

И это ужасало.

Такое бывает, когда проблемы с головой? Это определение безумия?

Сон разворачивался, как фильм.

Она проснулась в комнате, но была не в пижаме. Она была в темном костюме, почти мужском. Темно–синие штаны и пиджак, белая рубашка, образ смягчала только тонкая золотая цепочка, на которой висел крестик, и отсутствие галстука. Ее волосы были жестче, короче и уложены в строгом стиле. Туфли на каблуках.

Это была не ее одежда, но она ей подходила. Они словно принадлежали ей. Но, когда она встала, было что–то странное. Вес на ее бедре. Дана пересекла комнату, у зеркала расстегнула пиджак, отогнула его и увидела пистолет.

Пистолет.

Он был небольшим, скрывался в кожаной кобуре, пристегнутой к ее поясу.

– Что…? – пробормотала она.

Дана знала пистолеты. Дети военных всегда знали. Ее братья и папа брали их с Мелиссой в тир в любой городе, где они жили.

– Пистолет нужно трогать с умом, Старбек, – сказал ее папа, когда они впервые пошли в тир. Он называл ее Старбеком. Он был Ахавом. Все началось, когда они впервые прочитали вместе «Моби Дика». Эту книгу она любила, а Мелисса ненавидела. Книга создала связь с отцом, которую Дана не всегда ощущала. Связь, казалось, часто прерывалась. Порой он казался далеким, холодным, и его холод передавался ей, отталкивал ее. А потом он улыбался, и глаза хитро блестели, ярко, как Полярная звезда, и он звал ее Старбеком, а она его Ахавом, и все было хорошо.

Пистолет в кобуре был неизвестной модели. Она посмотрела на отражение оружия, но не трогала его.

«Он не твой, – сказал голос в ее голове. – Пока что».

Тут она заметила, что отражение у нее не такое. Другое. На нее смотрело такое же хмурое лицо, но старше. Лицо женщины, не девочки. Но не сильно старое. Лет на десять старше? Чуть меньше. Достаточно старое, чтобы было видно, что годы были непростыми. Лицо было напряженным, блеск сомнений и подавленного гнева виднелся в глазах.

И страха.

Там был настоящий страх. Скрытый, подавленный, загнанный подальше. Но там.

– Мне страшно, – сказало ее отражение. Ее голос тоже был другим. Старше, строгим, контролируемым.

– Из–за чего? – спросила Дана у своего отражения, говоря так, словно это был другой человек.

Отражение ответило:

– Страшно верить.

Дана облизнула губы.

– Мне тоже.

Отражение было печально, словно это был не тот ответ.

– Из–за чего?

Дана сказала:

– Я боюсь, что бог говорит, а его никто не слушает.

– Знаю, – сказала другая Дана. Пыль парила в воздухе вокруг зеркала, она двигалась синхронно с отражением, хотя две Даны были разными.

Женщина с ее лицом склонилась и прошептала:

– Он идет за тобой.

– Что? Кто?

Женщина вдруг охнула и вытащила пистолет. Так быстро, с плавной грацией, которая была способна только через годы практики. Она отцепила пальцы от края пиджака, отпустила его, большой палец открыл кобуру, пальцы сжались на пистолете. Она выхватила оружие, подняла его, взяла обеими руками, держала его уверенно, один палец лежал на курке. И это все так быстро. Удар сердца, и пистолет был нацелен. На Дану… нет, мимо нее.

Дуло пистолета было черным глазом, уверенным и опасным, но лицо за пистолетом было маской ужаса.

– Он здесь!

Дана развернулась к тьме, вдруг заполнившей комнату. Один миг там ничего не было.

А потом он вышел из тени.

Мужчина.

Ангел света.

Дьявол, чудовище или обычный человек. Она не знала, кто именно.

Высокий, залитый холодным голубым светом луны, проникающим в окно. Его одежда была такой темной, что казалось, что он одет в тень. Крылья были сложены за широкой спиной.

Но лица у него не было.

Вьющиеся черные волосы обрамляли лицо с высокими скулами и сильной челюстью, но у него не было носа, рта и глаз. Не маска. Просто ничего не было.

Но она знала, что он ее видит. Что он улыбается со странным голодом. Что он знает об ее обеих версиях – старшей в зеркале и настоящей.

Ангел поднял руки, и Дана увидела, что он держит то, что хотел, чтобы она увидела.

В правой руке было несколько длинных острых железных гвоздей.

В левой руке – молоток из прочного дерева и стали.

Пальцы обеих рук были в крови.

– Беги, – прошептала старшая Дана. – Я попытаюсь задержать его. Беги… беги!

Дана не могла бежать. Не могла двигаться. Едва могла дышать.

Крылья за спиной ангела зашелестели, и они расправились, широкие, заполнившие комнату за ним. Лунный свет показывал их с четкой ясностью. Они не были мягкими и красивыми пернатыми крыльями ангела небес.

Это были кожистые черные крылья кого–то из глубин ада.

Дана проснулась с криком.

ГЛАВА 15

Крейгер, Мэриленд

3:58

Ангел сидел на полу, скрестив ноги, окруженный тысячами осколков зеркала, в каждом отражались разные версии его лица.

Некоторые показывали его таким, каким видел мир, и он лишь ухмылялся им. Он знал, что людям нравились маски, потому что правда была слишком пугающей для маленьких обычных умов.

Некоторые осколки показывали лицо ангела. Не одно, а много лиц, потому что ангел был другим для тех, кто его видел. Не он, а нечто. Ангелы были без пола. Они были выше всего, что делало бы их людьми. А он, как он сам думал, был другим.

Были и другие лица в осколках. Лица чудищ, красивые лица, лица из камня, металла и дерева. Лица таких абстрактных форм, что только из–за глаз их можно было назвать лицами.

И было одно лицо, смотревшее на него из самого большого осколка. Настоящее лицо. Лицо, которое никто не видел, не замечал, кроме моментов, когда он сам открывался им.

Обычно люди, увидев его истинный облик, были так заняты криком, что не могли оценить все его великолепие.

Ему было интересно, сможет ли девочка увидеть его истинное лицо, когда придет время. Он на это надеялся.

Он хотел этого. Хотел, чтобы она была с ним, хотел поделиться тайнами Красной эры, григори и нефилимов. Он был уверен, что она примет правду, услышав ее.

Фотография девочки лежала на полу рядом с особенным осколком зеркал. Там было цветное четкое изображение. Девочка стояла в спальне, застегивала кофту пижамы. У нее были красивые рыжие волосы. Рыжие, как у предателя Иуды. Он провел пальцем по картинке, замерев на миг на ее нежном юном горле.

Вокруг него трепетали в свете свечи тени.

ГЛАВА 16

Комната наблюдения

4:01

Техник Дэнни снял наушники и бросил на стол. Он зажег сигарету, устроил ноги на краю стола и скрестил лодыжки, а потом выпустил поток дыма в воздух. Герлак сидел за столом позади него, медленно размешивал сахар из пакетиков в чашке кофе. Восемь пустых пакетиков лежали на столе, и Герлак потянулся за девятым.

– Некоторые из них видят его, да? – спросил Дэнни.

– Некоторые, – сказал Герлак.

– Это не опасно? Город–то маленький.

Герлак фыркнул.

– Это часть его умений.

– Не понимаю.

– Он управляет то, каким его видят, – сказал агент.

– О… это…

– Жутко? – предположил Герлак.

– Как–то так, – признал Дэнни. – Страшно. Странно. Не из этого мира. Не знаю, как лучше описать.

Агент посмотрел вдаль на миг, а потом медленно покачал головой.

– Не думаю, что есть способ описать это. Никто так далеко еще не заходил.

– Даже русские? Я слышал кое–что дикое, – сказал техник.

– Русские на два года позади нас, – сказал Герлак. – Может, на четыре. Когда они нас догонят, мы уже перейдем на другой уровень.

– Что за другой уровень?

Герлак посмотрел на него.

– Это тебе знать не положено.

– Простите.

– Не извиняйся. Просто не лезь.

– Да, сэр.

– И хватит меня так называть. Терпеть не могу.

– Да, сэр… то есть, конечно, – сказал Дэнни, а потом начал выключать видео. – Вы слышали? Сегодня прибудет новый водитель.

Герлак кивнул.

– Знаю.

– Сказали, предыдущий отравился.

– Угу.

– Вы верите?

Агент открыл девятый пакетик, высыпал в кофе и размешал.

– Не все подходят для этой работы, – сказал он.

ГЛАВА 17

Дом Скалли

6:43

Дана прошла босиком на кухню и обнаружила за столом бабушку, ладони лежали на горячей чашке чая, тост с маслом лежал на блюдце. Бабушка редко вставала раньше полудня. Радио было включено, играло старые песни Второй мировой войны, которые Дана не знала.

– Привет, бабуля, – сказала Дана, подошла и поцеловала бабушку в щеку. Хотя лицо бабушки было морщинистым, оно всегда было мягким. От нее пахло мылом и пудрой.

– Там кофе, – сказала бабушка, но это было не так. Кофемашина была пустой. Дана не возмутилась. Чайник был еще горячим, и она налила себе чай. Мятный. Бабушка говорила, что ромашка была для успокоения, а мята – для бодрости.

Она поставила чашку на стол и села. Бабушка улыбнулась и придвинула тост.

– Ты позволила ему остыть.

Дана кивнула, словно это имело смысл, отломила уголок и принялась грызть. Она придвинула блюдце к бабушке. Снаружи на деревьях словно были тысячи птиц, и все пели, заявляя, что весна уже точно пришла. Это было приятно. Громко, но приятно.

– Бабуля…? – спросила она.

– Да, милая?

– Что такое ангелы?

Глаза бабушки редко были ясными, обычно взгляд был рассеянным, словно она забывала, как на что–то смотреть. Но теперь они изучали ее, они были ясными и синими, как небо после хорошего дождя.

– Зачем тебе знать об ангелах?

– Они мне снятся.

Бабушка сделала глоток чая, глаза были напряженными и не мигали долгое мгновение. А потом она посмотрела на чашку.

– Ты боишься тех ангелов?

– Немного, – Дана смягчила правду.

Бабушка кивнула.

– Так и нужно.

– Что?

Синие глаза снова посмотрели на нее.

– Как ты думаешь, что такое ангелы?

– Эм… посланники бога, наверное.

– Ты не уверена.

– Так говорили нам в воскресной школе.

Бабушка скривилась. В отличие от дочери и внучек, она редко ходила в церковь.

– Тогда, видимо, это так.

– Потому я и спрашиваю тебя, – сказала Дана.

Часы на стене отсчитали половину минуты, бабушка молчала. Дана знала, что это. Когда бабушка такой, стоило подождать, пока она сообразит, продумает, что хочет сказать. Если перебить, можно было отправить ее в туман, в котором бабушка проводила большую часть времени.

Бабушка кивнула, словно соглашалась со своими мыслями.

– Есть разные ангелы, – медленно начала она. – Их имя значит «посланник», и многие думают, что они только посланники бога. Ха! Едва ли. Люди думают, что они весь день стоят, крича «осанна», и играют на арфах, облаченные в свои длинные одеяния. Но это ведь глупо, да? Люди молятся ангелам, словно они готовы помогать пережить плохой день. Они молятся им, будто святым. Но святые хотя бы были людьми. Ангелы – нет.

– Что они? – спросила Дана.

– Они опасны, – сказала бабушка ясным и пронзительным голосом. – Подумай сама. Первый ангел, упомянутый в Библии, охранял вход в Эдем с огненным мечом. Он не защищал там Адама и Еву, поверь. Ангелы–хранители есть в Библии, но они не защищают нас. Они показываются, чтобы наказать, уничтожить, – она покачала головой. – Не забывай. Люцифер был ангелом.

– О… верно…

– И они не красавцы. Они – монстры.

– Монстры?

– Серафимы – большие шестикрылые змеи. Херувимы – не милые розовощекие дети с картинок. Нет. Это крылатые львы. Не хотелось бы видеть таких существ рядом с колыбелью ребенка. Почему, как думаешь, ангел, являясь человеку, говорит: «Не бойся»? Дай подумать. Есть там цитата в Иезекииле, но не спрашивай главу и строки. Что–то о двух парах крыльев и копыт… Как там? «Лицо человека и лицо льва с правой стороны, и лицо тельца, а еще орла с левой стороны». Не совсем точно, но довольно близко.

Глаза бабушки были яркими в свете утра, и не было ни намека на туман. Слова бабушки сделали кухню холодной.

Бабушка покачала головой.

– Если тебе снятся ангелы, Дана, то тебе нужно быть осторожнее. Не все страшные ангелы плохие, но и не все красивые – хорошие. Они не люди, их нельзя судить как людей. Так люди вредят себе. Все в них отличается от того, что кажется на первый взгляд, – она рассмеялась. – Может, так дьявола и стали звать принцем лжи. Если он ангел, в нем нет правды.

– Как мне понять, реальность это или просто сон? – спросила Дана.

Бабушка обдумала вопрос, но ее лицо начало при этом меняться, и Дана помрачнела. Она видела, как облака тумана затемняют ясность голубых глаз, словно буря закрывает солнце. Это произошло быстро. Через пару секунд бабушка ушла в тени разума.

– Бабуля…? – осторожно спросила Дана.

Ее бабушка улыбнулась.

– О, доброе утро, Мелисса, – бодро сказала бабушка. – Там кофе.

Дана встала, обошла стол и поцеловала бабушку в щеку. В мягкую щеку.

– Я тебя люблю, бабуля, – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю, Маргарет. Прибери в комнате, а потом можешь идти с этим мальчишкой Скалли. Он – негодяй.

Маргарет звали ее маму.

– Хорошо, – сказала Дана.

– Дана…? – позвала мама из коридора. – Бабушка с тобой?

– Мы на кухне.

Мама вошла в комнату, через пару мгновений и папа. Чарли тоже пришел, но он точно еще не проснулся, он все еще был в маске супергероя, в которой и спал. Он сел и посмотрел немигающими глазами на миску хлопьев. Скалли редко завтракали вместе, но Дана не сказала об этом. В воздухе было ощутимое напряжение. Мама с папой стали делать кофе, готовить завтрак, они почти не говорили. Бабушка ушла глубже в себя, Дана села на стул. Мелисса пришла, зевая, одетая для школы, но с еще спутанными волосами. Она издала несколько звуков, пока наливала кофе, сыпала четыре ложки сахара, а потом села на стул. Ее чашка наполовину опустела, и она стала видеть яснее и огляделась.

– Что с вами всеми сегодня? – спросила Мелисса.

Мама опустила перед ней тарелку с яичницей и тостом.

– Это тебе. Скорее ешь, а то опоздаешь.

Мелисса посмотрела на отца, его губы были сжаты, а потом на Дану. Им не нужно было говорить, чтобы понять, в чем дело. Мама с папой поссорились. Здесь это происходило чаще.

Завтрак проходил в арктическом холоде.

Только бабушка улыбалась, пока смазывала маслом обе стороны тоста.

ГЛАВА 18