Мнение епископа Игнатия о монашестве его времени.

Несмотря на то, что во времена святителя Игнатия на Рус­ской земле были сотни обителей, открывались новые мона­стыри, во многих обителях воздвигались великолепные хра­мы и монастырские здания, многие обители изобиловали насельниками, духовный взор богомудрого архипастыря за всем этим внешним благоустройством видел картину весь­ма малоутешительную.

Как при встрече с человеком Владыка видел состояние души того, с кем он беседовал, и никогда внешность чело­века и его мирское положение не имели преобладающего значения для составления мнения о нем, так и внешнее благоустройство Российских монастырей не остановило Преосвященного Игнатия произнести весьма скорбные для его сердца слова. В конце своей жизни в 1864 году Влады­ка писал своему другу игумену Антонию: «О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, дан­ный ему срок, отживает оно век свой вместе с христиан­ством. Восстановления не ожидаю. Восстановить некому...»[1865]. В другом письме к нему же епископ Игнатий сравнивает положение монастырей с весенним снегом в последних чис­лах марта и первых апреля; снаружи кажется, что «снег как снег», а под низом его уже повсюду весенняя вода, которая растворит снег при первой «вспомогательной атмосферной перемене». С большой грустью великий поборник монаше­ства в России отмечал, что в обителях «весьма часто актер­ской наружностью маскируется... безнравственность», и что «истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актеров».

В чем скрывались причины столь бедственного состояния монастырей при их видимом благоденствии и процветании?

Епископ Игнатий ясно указывает эти причины. Мы уже говорили о тесной связи, которую видел Преосвященный между христианским миром и монашеством.

В ослаблении христианства вообще в людях заключа­лась первая и основная причина ослабления монашества: «Ослабела жизнь иноческая, как и вообще христианская, ослабела иноческая жизнь и потому, что она находится в неразрывной связи с христианским миром, не может требо­вать от монастырей сильных иноков, подобных древним, когда и христианство, жительствовавшее посреди мира, преизобиловало добродетелями и духовной силой»[1866].

Вторая и не меньшая причина ослабления монашества, по мнению епископа Игнатия, состояла в почти повсемест­ном оставлении в монастырях внутреннего духовного дела­ния, которому он, вслед за святыми Отцами, придавал пер­востепенное значение. «В современном монашеском обще­стве, — пишет он, — потеряно правильное понятие об умном делании. Даже наружное благочинное поведение ...почти всюду оставлено...» «Теперь всё искоренилось, осталась одна личина благочестия, сила иссякла. Может быть, кроется где-либо, как величайшая редкость, какой-либо остаток прежнего. Без истинного умного делания монашество есть тело без души»[1867].

Как следствие оскудения духовного подвига в монаше­стве явилось в России почти полное оскудение истинных старцев-руководителей, способных вести за собой монаше­ствующих к духовному преуспеянию.

Несмотря на столь плачевное состояние монашества в ду­ховном отношении, епископ Игнатий имел в себе столько внутренней силы, основанной на вере во всеблагой Промы­сел Божий, что умел и в современном ему монашестве отыскать положительные стороны и верил в духовное преуспеяние будущих иноков. Он писал: «...Еще монастыри, как учрежде­ние Святаго Духа, испускают лучи света на христианство, еще есть там пища для благочестивых, еще есть там хранение евангельских заповедей, еще есть там строгое догматическое и нравственное Православие; там, хотя редко, крайне редко обретаются живые скрижали Святаго Духа»[1868].

Такой живой скрижалью Святаго Духа был прежде всего сам Преосвященный. Он, проведя бблыпую часть своей жизни в обителях, несмотря на многие несовершенства мо­настырей своего времени, выражал перед кончиной полное удовлетворение избранным путем. В 1861 году Святитель писал своему другу Михаилу Чихачову: «Великая к нам милость Божия, приведшая нас в монастырь. Это благо выше всех земных благ».

Посвящение владыкой Игнатием пятого тома своих тво­рений специально в «приношение современному монашест­ву» наглядно говорит о том, что он верил в возможность духовного преуспеяния иноков в его время и в будущие времена.

Сознавая истинное положение монашества своего време­ни, Владыка с любовью писал, а в конце своей жизни со­брал и напечатал свои произведения и принес их в «дар возлюбленным отцам и братиям, современным инокам». И несомненно, епископ Игнатий верил, что его творения, со­держащие учение о духовном подвиге инока, будут способ­ствовать воспитанию многих истинных иноков.

Епископ Игнатий о мерах возвышения духовной жизни монашества.Относясь к монашеству с большой любовью и благоговением, епископ Игнатий признавал, что в Боже­ственное установление, каковым он признавал монашество, может в практической жизни проникнуть злоупотребление человеческое.

Хорошо зная положительные и отрицательные стороны монашеской жизни, Владыка лучше чем кто-либо понимал, чем можно возвысить монашескую жизнь.

Во время епископа Игнатия многих интересовал вопрос возрождения монастырей. Предполагались всевозможные меры к этому. Но все эти предложения, исходившие чаще всего от холодного ума, полного незнания практической монашеской жизни, а иногда и открытой неприязни к мона­шеству, не могли, конечно, принести ему пользы.

В одном из писем к игумену Антонию Владыка с полной решительностью осуждал все предложения «теористов» — так называл он лиц, практически не знакомых с монаше­ством. Преосвященный писал: «...Ныне некоторые... берут­ся за поддержание монашества, не понимая, что оно — великая Божия тайна. Попытки таких людей лишь смешны и жалки: они обличают их глубокое неведение и судеб Божиих, и дела Божия: такие умницы и ревнители что ни сделают, все ко вреду. Заметно, что древний змий употреб­ляет их в оружия умножения в монастырях житейской попечительности и подъяческого характера, чем решительно уничтожается дух монашества, исполненный святой про­стоты»[1869].

Одной из мер к улучшению монашества, по мнению мно­гих «теористов» того времени, было издание закона, вос­прещавшего вступление в монастырь молодым людям. Этой мерой светские люди думали устранить всякие соблазны в монастырях. Епископ Игнатий решительно осуждал это намерение. По данному вопросу он писал: «Мера, по на­ружности столько благоразумная, долженствующая, по те­ории плотского мудрования, оградить и возвысить монаше­ство, в сущности есть не что иное как мера, сильная и решительная к уничтожению монашества»[1870].

На основании своего собственного опыта Преосвящен­ный Игнатий считал, что к изучению «науки из наук» — монашества нужно приступать в юном возрасте со свежими способностями, с полной восприимчивостью и с неизречен­ной душевной энергией.

Монашество доставляет человеку самые глубокие и осно­вательные познания в «экспериментальной психологии и в Богословии» — сообщает деятельное живое познание о че­ловеке и Боге. Если к светским наукам, для лучшего вос­приятия их, лучше приступать в юном возрасте, то тем более монашество — наука, открывающая путь к христианско­му совершенству, — должно быть изучено с раннего возра­ста.

Каждому монаху предстоит борьба с греховным естеством. Вступивший на этот путь борьбы в юном возрасте достигает больших результатов, так как он не окован еще греховными навыками и его воля не расслаблена греховными похотями.

Епископ Игнатий из опыта знал, что лучшими монахами бывают те, кто вступил в монашество в юном возрасте.

Преобладающее большинство поступающих в монастыри состоит из юношей. В зрелом возрасте в монастыри вступа­ют очень немногие, а в старости редкие.

Вступившим в обитель в зрелом и в пожилом возрасте очень трудно бывает привыкнуть к монастырской жизни, они часто возвращаются в мир и, по замечанию епископа Игнатия, даже не могут понять, что значит «монашество».

Те же из них, кто остается в обителях, редко бывают способны к истинному монашескому деланию и чаще всего способны усвоить лишь внешнюю сторону монашеской жизни.

На основании тщательного изучения житий святых епис­коп Игнатий убедился, что большинство преподобных ино­ков вступило в монастыри в юном возрасте (около 20 лет).

«Старость была признана святыми Отцами не способной к монашеской жизни[1871], — пишет Преосвященный Игнатий, — ...она окрепла в навыках и образе мыслей, притуплены ее способности... Напротив того, многие отцы вступили в мо­настыри в детском возрасте и достигли высокого духовного преуспеяния по причине цельности произволения, непороч­ности, прямого стремления к добру и восприимчивости, столько свойственной детскому возрасту»[1872].

На основании всего вышеизложенного епископ Игнатий в долгие годы управления тремя обителями всегда с радостию принимал в свою обитель юных и очень был осторо­жен, принимая поступающих в зрелом возрасте.

Зная из своего целожизненного опыта, что как воспре­щение молодым людям вступать в обители, так и другие надуманные меры не принесут пользы монашеству, епископ Игнатий в то же время всей душой осознавал необходи­мость возрождения монашества. При этом он понимал, на­сколько трудное это дело и с какой осторожностию и осмотрительностию нужно приступать к нему.

В одном из писем он писал епископу Леониду (Краснопевкову): «Спаси Вас, Господи, за любовь Вашу к монаше­ству... Старые здания должно исправлять с большой осмотрительностию и знанием дела: иначе исправление может превратиться в разрушение»[1873].

Владыка Игнатий в глубине души свой сознавал, что никакие внешние мероприятия не способны улучшить со­стояние монашества, что возродить его могут лишь «мужи духоносные», знающие как теорию, так и практику мона­шеской жизни, что возрождение монашества должно на­чаться изнутри, из самого монашества.

Знал святитель Игнатий и то, что возрождение монаше­ства не произойдет до тех пор, пока каждый инок не будет вести правильную духовную жизнь.

В своих богомудрых творениях он преподал как совре­менному ему монашеству, так и всем последующим поколе­ниям иноков прекрасное руководство для прохождения пра­вильного внутреннего подвига, который один может возро­дить греховное человеческое естество. «Духовный подвиг образует истинных, сознательных монахов... Он, один он может ввести в монастыри и поддержать в монастырях стро­го-нравственный порядок... образуя в братстве духовную силу и связь», — писал епископ Игнатий[1874].

Лишь правильная духовная жизнь инока приводит его к духовному обновлению, и в этом обновлении каждого ино­ка заключается тайна возрождения всего монашества.