Начало архиерейского служения

Святейший Патриарх Тихон 24 января 1919 г. издает указ о назначении архимандрита Петра на кафедру Епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии. 1/14-го фев­раля 1919 г. в покоях Святейшого Патриарха состоялось наре­чение настоятеля Тверского Успенского Желтикова монастыря архимандрита Петра в Епископа Балахнинского. При нарече­нии его в Епископа, архимандрит Петр произнес слово:

„Ваше Святейшество и Ваше Преосвященство, Богомудрыя архипастыри и отцы, в настоящие знаменательные дни моей жизни, мысль моя все время останавливается на той дивной, величественной и в высшей степени умилительной картине, которую так просто и такими яркими красками изо­бразил во Святом Евангелии Апостол любви, возлюбленный ученик и наперсник Христов, святой Богослов Иоанн.

Моему мысленному взору представляется тихая, спокой­ная, ничем не возмущаемая гладкая зеркальная поверхность моря Тивериадского. Вижу я на морском берегу сети, только что вынутые после обильного чудесного улова рыбы. Вижу я на берегу разложенный огонь и рыбу, на нем лежащую, и хлеб (Ин. 21, 9). Вокруг огня сидит несколько человек Апостолов, которые совершают свою дневную трапезу. Среди них при­сутствует внезапно явившийся им их воскресший из мертвых Божественный Учитель. В глубоком молчании проходит тра­пеза. Но вот благоговейную тишину нарушает неземной голос Воскресшего, Который обращается к одному из Апостолов — Симону — Петру и кротко вопрошает его: «Симоне Ионин, любишь ли ты Мя паче сих?» (Ин. 21,15). Что должен был по­чувствовать и пережить при этом вопросе пылкий ревност­ный ученик. Сердце его трепетно билось, грудь волновалась от прилива покаянного чувства, краска стыда за содеянное

покрывала ланиты. С быстротою молнии в одно мгновение пронеслось в голове его все недавнее прошлое. Вот он простой, бедный, незнатный и необразованный рыбак призывается к апостольскому служению Тем, о Котором «больший среди рожденных женами» (Мф.п, 11), великий Креститель Иоанн, свидетельствовал как об Агнце Божием, вземлющем грехи мира (Ин. 1, 21). Мало того — Галилейский Пророк и Учитель еще более приближает его к Себе, делает его одним из 12-ти самых близких учеников Своих. Он с тех пор всюду следует за Исусом Назарянином. Он видит творимые Им бесчисленные чудеса и сам Его именем творит их. Он ходит по водам, как по твердой земле. Он присутствует на горе Преображения. Он видит небесную славу своего Учителя. Он слышит Глас Бога Отца, называющего его Учителя Своим Сыном возлюблен­ным. В его собственном доме Иисус Христос творит чудо — возвращает здоровье его больной теще. По озарению свыше он называет Учителя Христом, Сыном Бога Живого. Ему да­ются ключи от Царства Небесного. Он получает власть вязать и решить грехи человеческие. Все это с быстротою молнии проносится в его голове и вызывает чувство глубокого рас­каяния. Как после всего этого он мог пасть? Как после столь­ких милостей он мог не просто, а с клятвою и не один раз, а трижды отречься, яко не знает Человека Сего (Мф. 26,70-74)? Да, он пал так низко, он согрешил тяжко... Теперь этот огонь, около которого сидит он, напоминает ему другой огонь, около которого он грелся в ту злополучную ночь, когда беззаконные судии судят Праведного Судию. И самый милостивый вопрос Воскресшего: «Любишь ли Мя паче сих?» напомнил ему его смелые самоуверенные слова, произнесенные им: «Аще и еси соблазнятся, аз никогда же соблазнюся» (Мф. 26,33). Но Серд­цевед знал, что падение камня веры было хотя и глубокое, но отнюдь не безнадежное. Он знал, что ученик пал вследствие неопытности в духовной жизни, вследствие неровности свое­го характера. Он знал, как велика слабость нашей природы, когда ее оставит Бог, и как худо не возлагать всего упования на Бога, а надеяться на себя (свят. Иоанн Златоуст). Он видел

всю горячую любовь Апостола, всю глубину его покаянного чувства и, открывая их, вопрошает его: «Любиши ли Мя?» Что иное мог ответить искренно и горячо любящий ученик, как только из глубины смиренного и благодарного сердца воскликнуть: «Господи, Ты вся веси: Ты веси, яко люблю Тя» (Ин. 21:17). И на это удостоился услышать: «Паси овцы Моя, паси агнцы Моя» (Ин. 21), чем возвращалось апостольское до­стоинство. Теперь взор свой от моего небесного покровителя Святого Апостола Петра я перевожу на самого себя и всякого человека, превосшедше грехами себя зрю (Канон св. Андрея Критского). Не трижды, подобно Апостолу, я в течение жиз­ни своей отрекался от Бога моего, а постоянно и делами, и словами, и помышлениями я отступал от Него, нарушал Его Святые Заповеди, не сохранял повелений Его. А когда я смо­трю на пройденное пространство жизненного пути моего, о какое многое множество и столь великих благодеяний, вижу я, было оказано мне многомилостивым Господом...

Я имел счастье родиться от благочестивых родителей, кото­рые научили меня первоначальным понятиям Святой Право­славной Веры. Через таинство Святого Крещения я сподобился войти в Церковь и стать членом Тела Христова, единственной, истинной Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Я имел счастье при обучении светским наукам в гимназии слушать уроки по Закону Божию у верующего, благочестивого, умного и сердечного законоучителя. Жажду богословских познаний я удовлетворял в православной Академии. Там, в Академии, я уже дважды слышал обращенный ко мне небесный глас: «Любиши ли Мя?» Один раз при пострижении в монашество, другой при посвящении меня в сан иеромонаха. Ныне слышу в третий раз и, может быть, уже в последий, Божественный зов: «Любиши ли Мя? Аще любиши Мя, Петре, паси агнцы Моя, паси овцы моя, паси избранный Моя». Что же иное могу я сказать на это, как только из глубины благодарного сердца воззвать: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое, я иду; да будет воля Твоя». Но я сознаю хорошо свое полное недо­стоинство, свою великую немощь, я знаю, что мне надо горячо

и много молиться о ниспослании мне Божественной помощи для предстоящего служения; но я чистосердечно признаюсь, что за 19 лет монашества я не научился молиться, у меня нет той могучей действенной молитвы, которая способна была бы пройти небеса, достичь Престола Божия и преклонить Госпо­да на исполнение моего моления. Мне остается лишь одно — смиренно и усердно молить Вас, Святители Божии, паче же Тебя, Архипастырь Церкви Нижегородской, благоволивший избрать меня своим помощником, когда будете низводить на меня Божественную Благодать, не в виде огненных языков, как в день Святой Пятидесятницы, а чрез возложение словес Св. Евангелия и чрез возложение Ваших Святительских дес­ниц. О, помолитесь тогда, Святители Божии, Вашими много­мощными и действенными молитвами, да даст мне Бог Отцов и Господь милости Престолу Своему приседящу премудрость и да не отринет меня от отрок Своих, ибо я человек грешный, немощный и слабый в ведении Суда и законов. Да ниспошлет ее от Небес Святых Своих и от Престола Славы Своея, да бла- гопоспешит мне во всех делах моих (Притчи Соломоновы), да вразумит «не к тому себе жити, но нашему общему Владыце и Благодетелю, да наставить творити всегда волю Его святую и совершенную», и сподобит прочее время живота моего в мире и покаянии скончати, «непостыдно стати пред Лицом Его и восприяти мзду верных служителей в день страшный воздая­ния Его праведного».

Архимандрит Петр говорит о том, что за 19 лет монашества он не научился молиться, у него нет той могучей действенной мо­литвы, которая способна „была бы пройти небеса, достичь Пре­стола Божия и преклонить Господа на исполнение его моления". Смиренно осознает свое полное недостоинство. Он говорит: „Не трижды, подобно Апостолу, я в течение жизни своей отрекал­ся от Бога моего, а постоянно и делами, и словами, и помыш­лениями я отступал от Него, нарушал Его Святые Заповеди, не сохранял повелений Его". Так говорит о себе человек, службы

которого любили посещать многие богомольцы. На его служ­бах не было никакого перешептывания, безучастия к службе, а только невольно хотелось молиться и хотелось, чтобы „такое чарующе-тихое, грустное настроение" оставалось как можно дольше. Как горяча и искренна была его молитва! Такое обая­ние от служб отца Петра приносило соответствующие плоды. Сам архимандрит Петр считал, что многие люди только слуша­ли его слова, но почти никто и не подумал провести их в жизнь. Его охватывало беспокойство, что он, может быть, трудился всю свою жизнь напрасно. Об этом он говорил в своих пропо­ведях в Желтиковом монастыре. Но это было не так, влияние архимандрита Петра на его паству было очень велико. Многие мечтали хоть маленькую частицу из виденного и слышанного благодаря отцу Петру запомнить и осуществить на деле.

2-го февраля 1919 г. на праздник Сретения он был хирото­нисан в Москве Святейшим Патриархом Тихоном во Еписко­па Балахнинского и назначен викарием в Нижний Новгород. Владыке Петру 18 февраля исполнилось 43 года и началась новая страница его жизни, полная забот и переживаний за вверенную ему Богом паству.

Правящим архиереем Нижегородской епархии в то время был Архиепископ Евдоким (Мещерский). Владыка Петр знал его еще с тех пор, когда он был настоятелем Белевского Спасо- Преображенского монастыря. В 1909 г. состоялось знакомство архимандрита Петра с Епископом Евдокимом Каширским. В октябре 1909 г. Преосвященный Евдоким прибыл в Белев на празднование 200-летия со дня смерти святителя Дмитрия Ростовского и служил в Белевском мужском монастыре. Епи­скоп Петр приехал в Нижний Новгород сразу же после хиро­тонии и поселился, как и его предшественники, в архиерей­ском доме в Печерском монастыре.

В 1919 г. Ближние Печеры насчитывали не менее трехсот лет со своего основания. Монастырь находился в упадке. Братия была малочисленна. С Владыкой Петром приехали несколько монахов. В Печерах он сразу завел полную уставную службу. Владыка особенно любил и соблюдал в точности церковный Устав. Даже канон всегда пели.

Епископ Петр служил на все большие и малые праздники, при этом во время всенощной всегда стоял сам в храме на на­стоятельском месте против чтимой иконы Печерской Божией Матери, часто сам читал шестопсалмие, особенно когда говел. В малые праздники всенощная продолжалась пять часов; по воскресеньям — шесть часов, а в двунадесятые — семь часов, то есть с пяти вечера до двенадцати ночи. Владыка часто не успевал после всенощной выпить чашку чая. Иногда всенощ­ная продолжалась всю ночь. Акафистов за всенощной Влады­ка никогда не читал, а требовал полностью вычитывать все кафизмы; акафисты же читал на молебнах. Владыка особенно любил Псалтирь. Всегда всем велел ее читать. Однажды его пригласили служить всенощную в один из Нижегородских храмов. Там во время службы кафизмы почти выпустили. Епископ Петр подозвал настоятеля и сказал ему:

— Почему ты не любишь царя Давида? Люби царя Давида. Под Рождество всенощная начиналась в десять вечера, а по­сле нее сразу ранняя обедня, на которой многие причащались Святых Тайн. После литургии он говорил проповедь. По будним дням Владыка Петр, когда имел время, служил раннюю литур­гию в домовой церкви.

Кроме того, организовал в монастыре преподавание Закона Бо­жия для детей и сам преподавал в ней. Дети так привязались к нему, что, бывало, так и стояли толпой у его крыльца, ждали, не пойдет ли он куда, и провожали его гурьбой. Владыка всегда им что-нибудь рассказывал, чаще из своей жизни, из детских воспоминаний.

Певчие не могли выдержать продолжительные монастыр­ские службы, и Владыка привлек к церковному пению народ. За правым клиросом стоял аналой, здесь находился управ­ляющий службой келейник Владыки — брат Алексий. И все желающие пели и читали. Владыка служил неспешно, ясно и громко произнося каждое слово. Голос у него был сильный, с очень хорошей дикцией. Кадил по церкви неторопливо. За это время успевали пропеть весь полиелейный псалом. „Хва­лите имя Господне" пел весь народ на два хора по афонскому распеву, полностью оба псалма. Во время первого часа и по­сле литургии Владыка благословлял всегда весь народ. Он был высокого роста, худощавый, волосы носил очень длин­ные, никогда их не подстригал, борода рыжеватая, глаза яс­ные, голубые.

Несмотря на продолжительность службы и самое простое пение, церковь всегда была полна молящихся. И среди них было много молодежи, которая не тяготилась столь продол­жительными службами и оставалась всегда до самого конца.

Епископ Петр был необык­новенным молитвенником, всегда искренним в своем отношении к людям и этим притягивал к себе молодежь.

Однажды Владыка Петр заметил одну молоденькую девушку. Это была Таня Мель­никова. Ей было тогда 16 лет, она очень любила богослуже­ния и всегда усердно посеща­ла храм. Их семья только что переехала в Нижний Новго­род. На одной из служб, во время помазания, Владыка Петр обратился к Тане Мель­никовой с вопросом, не хочет ли она потрудиться у него в должности секретаря? Таня ответила, что об этом Владыка должен спросить ее маму. Когда подошла Танина мама — Ека­терина Ивановна, — Владыка, улыбаясь, сказал:

— Спрашиваю Вашу Таню, не хочет ли она быть моим се­кретарем? Она ответила: „Спросите мою маму“.

Екатерина Ивановна не возражала. Таня стала исполнять секретарские обязанности и заниматься с детьми в Воскресной школе. Имея от природы хороший голос, Таня пела с детства. Была она певчей и у Владыки Петра. Под руководством Епи­скопа Петра Татьяна основательно изучила церковный устав и знала его наизусть, так что впоследствии в любых условиях

помогала священникам, даже при отсутствии богослужебных текстов. В эти же годы, по благословению Владыки, Таня выу­чила наизусть Евангелие от Марка и несколько канонов и ака­фистов. Позднее, в тюрьмах и ссылках, при отсутствии книг, это очень помогало ей и окружавшим ее верующим людям. Воспоминания Татьяны Борисовны о Епископе Петре были очень теплыми, несмотря на то, что Владыка был строгим и требовательным.

Епископ Петр не только был необыкновенным молитвенни­ком, но и неутомимым тружеником, не чурался он и физическо­го труда. В Печерском монастыре древний собор в честь Успе­ния Божией Матери был запущен. Стены и потолок чернели от копоти. Владыка пригласил народ помочь в уборке храма и сам первый влез на лестницу и промыл часть потолка. Перед празд­ником Успения Божией Матери в храме каждый день после ве­черни совершались молебны со службой и акафистом Успению Божией Матери по образцу Киево-Печерской лавры. Так гото­вился Владыка к встрече праздника Успения.

В другой раз перед Пасхой весь монастырский двор был завален снегом и Епископ Петр на Страстной седмице вышел очищать его. Кто-то из прихожан спросил его:

— Что Вы так трудитесь, Владыко святый?

— Да как же? Надо будет в Великую Субботу с крестным ходом идти, а кругом снег, идти негде.

У Тани Мельниковой была очень близкая подруга Соня Булгакова. Епископ Петр приехал в феврале. Но Соня долго не ходила на службы в Печерский монастырь, так как после Владыки Лаврентия она долго не могла свыкнуться с мыс­лью, что вместо него служит кто-то другой. Уже будучи Дивеевской монахиней Серафимой, она вспоминала, что когда она впервые услышала о назначении Владыки Петра на Балахнинскую кафедру, подумала: „Кто же достоин заменить Владыку Лаврентия?" Она, как и другие, привыкла видеть в Печерах Владыку Лаврентия — высокую святую личность.

Епископ Лаврентий жил и служил в Печерском монастыре. Служил часто. Особенно он любил служить молебны с акафистом перед афонским образом Божией Матери „Скоропослушница". После каждой службы говорил пропо­веди и благословлял весь народ. Три последние свои проповеди заканчивал одними и теми же словами: „Возлюбленные братья и сестры, мы переживаем совсем особое время — всем нам предстоит исповедничестве, а некоторым и мученичество". Ему была предсказана мученическая кончина.

В Нижнем Новгороде Владыке Лаврентию пришлось управлять епар­хией. Архиепископ Иоаким (Левицкий) летом 1917 г. уехал в Москву на По­местный собор и не вернулся. Из Москвы поехал в Крым к сыну, и там был повешен бандитами.

В заботах о епархиальных делах, в тревогах за пастырей и паству прошли вся весна и лето 1918 г. В конце августа 1918 г. чекисты арестовали Владыку Лаврентия. Когда ему предложили занять отдельную камеру, он отказался и предпочел остаться в общей. Первую ночь Владыка провел на голом полу, а на следующий день ему передали постель. Об этой постели ходило поверье, что того, кто полежит на ней, отпустят домой. И это исполнялось. Многие просились отдохнуть на его койке и их освобождали.

В свободное от принудительных работ время (чистки тюремного двора, метания сена, поездки с бочками за водой), Епископ Лаврентий непрестанно молился, не обращая внимания на сыпавшиеся в первое время замечания и насмешки сокамерников. Но вскоре, видя с каким усердием молился Влады­ка, многие невольно сами стали подражать и насмешки прекратились.

Немалым утешением для Епископа было разрешение священнодей­ствовать в тюремном храме. И он не пропускал ни одного праздника и воскресного дня, чтобы не принести Господу Бескровную Жертву о себе и о других людях. Духовные дети Владыки передали ему через келейника архиерейское облачение.

14 сентября, на Воздвижение, в тюремную церковь, когда там служил Епископ Лаврентий, пришли представители советской власти, чтобы по­смотреть, как он служит. И увидев духовный облик святителя, его горя­чую веру, они единодушно решили убить его, чтобы не допустить религи­озного подъема среди населения города.

24 октября Епископу Лаврентию предложили отказаться от сана, чтобы сохранить свою жизнь. Но чекисты и сами не верили, что такое возможно, и потому, не дожидаясь ответа, принялись избивать Владыку, а затем объявили окончательный приговор — расстрел.

Перед расстрелом Владыка Лаврентий стал пламенно молиться с воз­детыми руками. Русские солдаты услышали в этот момент пение Херу­вимской и отказались стрелять. Вместо них привели латышей, которые и привели приговор в исполнение. Тело его отвезли на Мочальный остров и оттуда сбросили в Волгу.

Епископ Лаврентий (Князев) был прославлен Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 г.

После смерти своей матери Соня нашла в ее бумагах письмо от Оптинского старца Анатолия, с которым она вела переписку. По его благословению она обращалась за духовными советами к прежнему Владыке Лаврентию, а после его расстрела спро­сила благословение обращаться к Владыке Петру. На этот во­прос старец ответил: „Вы просите благословение обращаться к Владыке Петру. Бог благословит. Какая Вы счастливая, что Господь посылает Вам таких мудрых руководителей".

Познакомилась Соня с Владыкой только летом 1919 г. Было ей тогда, как и Тане Мельниковой, только 16 лет. Владыка Петр еще раньше интересовался Соней, спрашивал о ней у ее мамы. Но Соня переживала потерю Владыки Лаврентия и думала, что никто не сможет его заменить. В конце концов ее уговорили прийти на службу в Печерский монастырь. Это было на празд­ник преподобного Антония Печерского, Соня вместе с мамой и младшей сестрой пришла на всенощное бдение. Когда Владыка Петр вошел в храм, Соня увидела вокруг него сияние. Это пере­вернуло всю ее жизнь. Он пристально посмотрел на девушку (она не видела этого, но только почувствовала на себе его взгляд, и от того ей стало очень неловко). После этого он сказал ее маме, что, наконец, узнал теперь ее старшую дочь.

Вскоре Владыка позвал Соню к себе. Он дал ей читать три книжки и велел не просто читать, а так, чтобы каждое слово доводить до сердца. Затем он благословил ее читать в церкви. Соня не решалась, она смущалась тем, что от природы карта­вила, но после благословения Преосвященного Петра стала читать ясно. После этого он подарил Соне Псалтирь.

Владыка был истовый монах. Посты Владыка соблюдал в точности, по уставу. В среду и пятницу ел пищу без масла. Лю­бил монастырь и монашество всей душой, и поэтому многих благословлял на монашеский путь. После смерти матери Сони он благословил ее на монашество. Последний раз Соня видела Владыку в 1923 г. В 1924 г. летом она поступила в Дивеевский монастырь.

Уже после смерти Архиепископ Петр приснился монахине Серафиме (Булгаковой) в 1936 г. Об этом сне она вспоминала впоследствии: „Я нахожусь в соборе, стою на правом клиросе. Идет служба, я слышу отчетливое пение, возгласы священ­ника и т. д. Вдруг служба останавливается, образуется пауза. Я схожу с клироса и вижу, что священники о чем-то спорят между собой, оттого и служба остановилась. Я направляюсь к выходу из собора и вижу, как в него входят два архиерея. Смотрю: один из них мой Владыка Петр. Я кланяюсь ему в ноги, он меня поднимает и держит за голову и говорит:

— А, раба Божия заключенная...

— Нет, Владыко, я не заключенная, я освободилась, отве­тила матушка.

— Тебе надо еще сидеть.

— Но я не хочу, я уже сидела...

— Тебе это необходимо.

Проснулась она с ощущением, что все видела наяву. Шел 36-й год — пора затишья. Люди возвращались из ссылок. Но вот подошел 37-й год, и ее снова арестовали и отправили в ссылку.

Последние годы жизни монахиня Серафима Булгакова прожила в Выездном под Арзамасом. Жили они вместе с инокиней Дивеевского мо­настыря Матроной. Молиться ходили в храм Смоленской Божией Матери. Как и Татьяна Борисовна Мельникова, м. Серафима устав знала наизусть, терпеть не могла сокращений и ошибок. Следила, чтобы правильно чита­ли по церковно-славянски, чтобы вычитывались полностью все кафизмы, каноны, паремии. В те годы, когда духовная литература нигде не продава­лась, матушка сама перепечатывала творения святых отцов, переплетала и отсылала знакомым. По благословению Архиепископа Николая Ниже­городского (затем Митрополита), она писала иконы, кресты, расписыва­ла антиминсы. Монахиня Серафима была духовной дочерью отца Тихона Пелих до самой его смерти. Она и другие дивеевские сестры часто бывали у него дома и подарили ему крест своей работы.

Духовный мир матушки был очень богат. Встречала она всех ласко­вым, любящим взглядом, а слова ее шли из самого седца, так что каждый приходящий к ней человек мог открыть ей самое сокровенное. Матушка Серафима с сочувствием относилась ко всем человеческим переживани­ям, понимала их и могла найти слова утешения. Она была великодуш-

на и отзывчива, никому не отказывала в помощи. Приезжающих к ней обязательно кормила и приглашала погостить. Была она гостеприимной хозяйкой, любила готовить, а в праздники сама накрывала стол. Поэтому бывать у матушки Серафимы было настоящим праздником.

Монахиня Серафима дожила до открытия Троицкого собора в Дивеево. 1 Августа 1990 г. она была на праздничной службе, посвященной па­мяти преподобного Серафима Саровского. Когда она вошла в собор, уви­дев распятие Христа, приложилась к нему и сказала:

— Это наше Распятие Дивеевское чудотворное.

Память у матушки была ясная. Она прекрасно помнила расположе­ние канавки, всех монастырских корпусов и захоронений преподобных и блаженных, и сделала хороший чертеж. Умерла м. Серафима 4 марта 1991, отпевали ее в Смоленском храме. Похоронили на кладбище в Выездном рядом с ее духовной сестрой инокиней Матроной.

Таня Мельникова тоже очень хотела быть монахиней. Но Господь распорядился по-другому. Как и монахиня Серафи­ма, она также была в ссылках. А потом вышла замуж и стала надежной помощницей иерея Тихона Пелиха.

Посещение сельских храмов

Когда Епископ Петр прибыл в Нижегородскую епархию, между ним и правящим архиереем завязались друже­ские отношения. Владыка Петр в начале свои рапорты и до­клады, которые направлял Архиепископу Евдокиму, всегда подписывал: „Вашего Высопреосвященства покорнейший послушник Петр, Епископ Балахнинский“. Но со временем ситуация изменилась.

По благословению правящего архиерея, Епископ Петр ча­сто ездил в поездки по Семеновскому уезду для посещения сельских храмов. Возвращаясь с этих поездок, он направлял на имя правящего архиерея доклады и рапорты, в которых освящал положение сельских приходов, ту нужду, в какую попали они из-за отсутствия там клириков.

Епископ Петр, посещая сельские храмы, интересовался разными сторонами приходской жизни. Все замечал Вла­дыка: и неряшливость в содержании храма, отсутствие пса­ломщиков и священнослужителей на приходах, исполнение Устава на богослужениях. Много внимания он уделял благо­честивому поведению священнослужителей, миссионерской деятельности, делу проповеди, народному пению на богослу­жениях, занятиям с детьми по Закону Божию, нравственно­му воспитанию детей и молодежи. Беседовал с членами при­ходских советов, определял их нужды и обо всем докладывал Архиепископу Евдокиму. В рапорте от 18 марта 1919 г. о посе­щении с. Мокрого Епископ Петр подробно сообщает о своей беседе с церковным советом. Он обратил их внимание на со­временное положение Церкви и указал на то, что верующим нужно сплотиться около храма своего, быть в единстве с па­стырями и архиереями. Владыка учил православных: „Надо не только заботиться о спасении своей души, но и устраивать внешнее благополучие Церкви, самим заботиться теперь обо всем, что касается Церкви“. Он призывал верующих всеу-

сердно помогать как цен­тральным церковным учреж­дениям, так и местным епар­хиальным. И члены приход­ского совета обещали дать на нужды епархии 500 руб., а впоследствии и еще собрать.

С 31 мая по 14 июня Вла­дыка проехал по селам Кан- таурово, Быдреевка, Пурех, Святицы, Развилье, Васильково, Юрасово, Городище, Заскочиха, Межуйки, Рожново, Собчино Семеновского уезда, находящихся между собой на большом расстоянии в ра­диусе примерно 50 верст и бо­лее. Везде он служил литур­гии или молебны, совершал

крестные ходы на местные кладбища, где служил вселенскую панихиду. Па­нихиды Владыка служил всегда полно­стью, по уставу, с семнадцатой кафизмой без всякого сокращения. Он говорил:

„Кто отслужит по мне такую панихиду? “

Также и отпевание у него длилось по не­сколько часов без сокращений.

Во время объезда приходов Семенов­ского уезда Епископ Петр выяснил, что в некоторых приходах отсутствуют пса­ломщики, так как прежние мобилизова­ны, а новые не хотят идти из-за низкого жалования. Владыка пишет доклад пра­вящему архиерею и просит „разрешить этот вопрос в самом скором времени, так как нужда в замещениях очень большая".

В некоторых селах были мобилизованы и священники, а неко­торые после обысков арестованы, хотя ничего нелегального при обыске у них не было найдено. Верующие были крайне опеча­лены тем, что громадный район остался без священнослужите­лей и просили направить к ним временно других священников, пока они будут хлопотать пред властями о возвращении своих.

При посещении сельских приходов Преосвященный Петр столкнулся с небрежным отношением священнослужителей к своим обязанностям. В некоторых храмах и даже в алтаре он видел копоть, паутину, пыль, беспорядок. А в одном храме он нашел, что срачица на престоле была порвана, антиминс был завернут в прохудившийся плат. Но местные дьякон и псалом­щик совершенно не заботились о чистоте и благолепном виде в алтаре. Они все свои силы отдавали посторонним занятиям, из-за которых они опускали и службу. На замечания благо­чинного они не реагировали, и состояние храма оставалось таким же заброшенным в продолжении длительного времени. Владыка Петр не мог терпеть такого небрежения к святыне и об этом он написал доклад правящему архиерею.

Священномученик Петр от самой юности старался сам быть достойным звания священнослужителя, так как священники своим недостойным поведением вызывают большой соблазн среди мирян. Поэтому он всегда был строгим в этом отноше­нии к другим священнослужителям. В своем докладе Владыке Евдокиму Епископ Балахнинский пишет о поведении едино­верческого священника Феодора Разумова в селе Городец на митинге по вопросу „Об отделении Церкви от Государства". Священник выступал на митинге в поддержку декрета с сига­ретой в зубах. Случился этот митинг после отъезда Владыки Петра из с. Городца. Понятно, что такое поведение священни­ка на виду у всех людей являлось соблазном для верующих, и поэтому Владыка не мог остаться равнодушным к сообщенно­му ему факту и принял соответствующие меры.

В документах Нижегородского архива встречается еще один доклад Преосвященного Петра в Епархиальный совет о недо­стойном поведении дьякона Феодора Матвеева села Неклюдо­ва Семеновского уезда от 9/22 декабря 1920 г.: „Дьякон Матве­ев жаловался гражданским властям на священника и членов церковно-приходского Совета, вследствие чего священник был арестован на несколько дней, а один член церковно-приходского Совета находился в тюрьме три недели". По жалобе прихожан Владыка Петр вызвал дьякона и предложил ему раскаяться в совершенном поступке, попросить прощения у священника и прихожан. А затем просил представить от священника и при­хожан церкви письменное заверение, в котором они указали бы о своем прощении дьякона и согласии на то, чтобы дьякон оста­вался далее на этом приходе. Но священник сообщил, что дья­кон Матвеев не только не смирился и не попросил прощения, но и продолжает угрожать всем и вести себя недостойно свое­го звания, а также позволяет себе кощунственные разговоры. Владыка Петр направил доклад в Епархиальный совет вместе с протоколом общего собрания и подписями прихожан, а дьяко­на Матвеева отстранил от должности.

Из приведенного случая мы видим не только ревность Балахнинского Епископа о чистоте и благом поведении свя­щеннослужителей, но и его миротворческую деятельность, его стремление с любовью, мирными средствами вразумить оступившегося клирика и восстановить добрые отношения между ним и прихожанами. Конечно же, нерадивые священ­нослужители не могли спокойно относиться к замечаниям Епископа Петра, и совсем им было не по сердцу, когда им приходилось сослужить Владыке на его продолжительных службах. Некоторые из них не выдерживали и уходили еще до окончания богослужения.

Остался Владыка Петр недоволен работой некоторых благочинных. Некоторые из них в течение года не подавали никаких признаков своего существования, и поэтому в при­ходах этих благочиний верующие не знали последних указа­ний Епархиального Совета и архиерея. Владыка Петр сам во время своей поездки разъяснял людям соборные определе­ния и давал необходимые указания. Он обратился к Архиепи­скопу Евдокиму с просьбой о замене нерадивых благочинных другими более достойными и ревностными священниками, предлагая свои кандидатуры.

О 1-м благочинии Преосвященный Петр также остался плохого мнения. Неудовлетворительное положение этого благочиния он объяснял тем, что благочинный отец Кон­стантин Милотворский много болел, но, кроме того, у него недавно умерла жена и сын сидел в тюрьме, а на руках у отца Константина осталась большая семья. Помимо того, Владыка Петр в своем рапорте указывает еще одну весьма серьезную причину, почему на приходах Семеновского уезда не была на­лажена церковная жизнь, верующие не знали соборных по­становлений — это то, что все духовенство города Семенова запугано обысками и угрозами.

Особое внимание Балахнинский Епископ обратил на то, что службы совершались не по Уставу. Он писал в докладах о том, что на службах „пропускаются кафизмы, стихиры, ка­нон и вместо стихир на Хвалитех поются всегда одни лишь

стихи“. Проповеди священники давно уже не говорили, так как это было „весьма рискованно". Вместо проповедей Владыка рекомендовал поручить кому-либо из верующих читать жития святых. Обратил он внимание и на то, что во всех храмах по-разному совершают поминание страны, нет даже двух храмов, где была бы принята одинаковая форма поминовения иерархов Церкви. В своем докладе Архиеписко­пу Евдокиму он рекомендовал ввести однообразие повсюду в поминовении Святейшего Патриарха, правящего архиерея и державы Российской.

В некоторых храмах даже отсутствовал приходской совет. Дети на этих приходах ничего не знали, взрослые ни к чему не были приучены. Владыка Петр обратил внимание на то, что на службах молящиеся не клали земных поклонов, кре­стились „неистово". В этих храмах Владыка Петр объяснял, как необходимо устраивать приходскую жизнь согласно со­борным определениям.

Но не везде было так мрачно и печально, были и другие приходы. Там Епископ Петр встречал достойных священни­ков, готовых всеми силами служить Богу и ближним, любя­щих дело проповеди. Они ободряли верующих в столь тяже­лое время, старались о чистоте и благолепии храмов. В этих храмах были певчие. Эти священники не бежали с приходов, несмотря на трудности и опасности. Такие священники поль­зовались всеобщей любовью и уважением. Верующие в таких храмах любили часто посещать службы, чаще исповедоваться и причащаться. Несмотря на то, что доходы сельских священ­ников были малы, они находили возможность иметь дома не­большие библиотеки с книгами по Священному Писанию, по расколоведению и сектантству, по аскетике, с творениями св. отцов. Это очень утешало Епископа Петра. Он остался очень доволен посещением 2-го благочиния и пишет о нем: „2-й Се­меновский Благочинный округ много счастливее, так как в нем, благодаря деятельному, энергичному и уважаемому ду­

ховенством благочинному, приходская жизнь налаживается. Всюду есть приходские советы, во многих селах они собира­ются, работают, ведут журналы, производят сборы на нужды епархии и интересуются жизнью Церкви".

Во время посещения сельских приходов Преосвященный Петр служил всенощное бдение, литургию, молебны с ака­фистом. Он много и часто беседовал с людьми. Об этих встре­чах Владыка пишет: „Повсюду принимали верующие с лю­бовью и радостью и, несмотря на будние дни, прекращали работы, одевались по-праздничному, переполняли храмы и при отъезде моем усердно просили не забывать их, еще к ним приехать". Это было время посевных работ, многие кре­стьяне по несколько дней проводили в полях. Но несмотря на это на каждом богослужении Епископа Петра собиралось „громадное стечение богомольцев", храмы не могли всех вме­стить. „Народ до тесноты переполнял храм, так что свечи еле горели". Среди богомольцев видно было многих „в солдат­ских шинелях". И не только на архиерейскую службу шли люди. Они шли к Владыке и в другое время в дом, где он останавливался на отдых, чтобы взять у него благословение. И Епископ Петр, не жалея себя, беседовал с людьми, как в старые добрые времена, когда он был иеромонахом в Москве и в Новгороде, когда служил настоятелем в Белеве и в Твери. Как всюду, так и здесь, в Нижегородской епархии, Владыка ис­кренне любил всех приходящих к нему, наставляя их, помогая им чем мог. К нему шли не только простые люди, крестьяне, рабочие, но и интеллигенты, учителя. В одной из своих поез­док Владыке довелось беседовать с красными комиссарами. В своем докладе от 4 июля 1919 г. он пишет: „В Медведевском женском монастыре в течение двух с половиной часов ночью беседовал с четырьмя молодыми красноармейцами, которых монахини называли комиссарами, о Богослужении и бытии Божием. Молодые люди сами пожелали говорить со мной,

прислав монахинь спросить меня, могут ли они задать мне некоторые вопросы. Держали себя они и говорили вежливо, без горячности и без задора".

Шел верующий народ к любимому и почитаемому Влады­ке не только за мудрым советом, добрым словом, получая ар­хиерейское благословение и назидания. Несли к нему своих немощных, больных, которые сами уже не в состоянии были прийти своими ногами. В том же докладе Владыка Петр пи­шет: „После литургии и моей беседы