Элвис Пресли (Elvis Presley)

Элвис Пресли официально заявлял, что его семья была «религиозной» и регулярно посещала богослужения и евангелизационные собрания. Семья ходила в пятидесятническую церковь сначала в г. Ист Тапело (штат Миссисипи), а потом – в Мемфисе (штат Теннесси), куда переехала в 1948 г. Но, по воспоминаниям пасторов этих церквей, родители Пресли были не из тех, кто полностью посвящает себя церковной жизни.

– Я мог бы рассказать, каким был Элвис до начала своей певческой карьеры, – говорит преподобный Джеймс Хэмилл, прежний пастор мемфисской церкви. Ему надоели рассказы о том, будто Элвис начал петь в церковном ансамбле.

– Он никогда не пел в церкви. Он никогда не принимал участие в музыкальном служении церкви. Более того: я даже не знал, что он поет, пока он не стал звездой. Нужно сказать еще вот что: Элвис никогда не был членом церкви – официально не был членом церкви. Подростком он ходил в церковь, причем довольно регулярно, но членом церкви так и не стал.

Таким образом, Хэмилл старается подчеркнуть следующее: хотя Пресли и был религиозен, но он так и не прошел через покаяние, водное крещение, не стал членом церкви. Он наблюдал и слушал, но никогда не принимал участия в жизни церкви.

– Мы верим, что человек обращается к Иисусу Христу, осознав, что именно Христос – его Спаситель. Затем он приходит в церковь, становится ее членом и старается помогать церкви, не жалея для нее своего труда, времени, таланта, – продолжает Хэмилл. – Элвис этого не делал.

Можно провести параллель между Элвисом Пресли и Джерри Ли Льюисом (Jerry Lee Lewis). Оба выросли под влиянием музыки госпел, слушали проповеди, испытывали уважение к христианской вере, но ни один из них так и не отдался вере без остатка. Глубоко в душе они верили в истинность христианства, но алкоголь и свободная любовь – то, чего их учили избегать, – имели над ними большую власть.

Хэмилл рассказал мне, как в конце 50-х годов, когда Элвис уже стал всеамериканской легендой, когда карьера его была в самом расцвете, певец по завершении воскресного богослужения пришел в ризницу к Хэмиллу. «У меня сердце болело за Элвиса. Ведь он вырос в нашей церкви. Слушал мои проповеди, но какую жизнь вел! Так или иначе, он пришел ко мне и сказал: «Пастор, я самый несчастный человек на свете!.. У меня столько денег, сколько мне и не потратить. У меня миллионы фанатов. У меня есть друзья. Но я постоянно делаю то, чему вы меня не учили, и не делаю того, чему вы меня учили». В тот вечер я наконец-то понял Элвиса».

Да и ближе к концу жизни Элвис испытывал огромные сомнения относительно своей карьеры. Вокалист Дж.Д. Самнер (J.D. Sumner) – исполнитель госпелов, один из героев Элвиса Пресли – вспоминает, как однажды в Лас-Вегасе Элвис встретился за кулисами с телепроповедником Рексом Хамбардом и совершенно серьезно стал расспрашивать его, не перейти ли ему исключительно на госпелы.

– Хамбард сказал, что не стоит этого делать, – вспоминает Самнер. И пояснил: – Элвис собирает полные залы и вставляет в программу церковные гимны, например, «Почему именно я?» («Why me?»), «Сколь Ты велик» («How Great Though Art»), и таким образом готовит сердца людей к принятию веры, т.е. делает огромную работу. Хамбард сказал, что исполнять только госпелы будет неверно.

Церковь, которую посещал Пресли, принадлежит к объединению «Ассамблея Бога» – пятидесятнической деноминации. К началу Второй мировой войны это была вторая по численности деноминация в Америке. В основе ее учения лежала доктрина святости и исполнения Святым Духом. Обе эти доктрины получили совершенно необычную интерпретацию в рок-н-ролле – такую, которую церковь одобрить никак не могла. Под действием Святого Духа верующие могли совершенно спонтанно говорить, петь, танцевать, восклицать, пророчествовать. Именно эту особенность и переняли светские певцы: Элвис Пресли, Литтл Ричард и Джерри Ли Льюис.

Бешеные фортепианные пассажи Джерри Ли Льюиса (Jerry Lee Lewis), абракадабра типа «Тутти Фрутти» («Tutti Frutti») – все это было явной имитацией увиденного и услышанного в пятидесятнической церкви. «Моя музыка – целительна. Она заставляет немых говорить, а хромых – ходить», – говорил он.

Элвис тоже придавал большое значение спонтанности выступлений. Когда в 1954 г. он записывал «Блюз дойной коровы» («Milkcow Blues Boogie»), то начал исполнять его в медленном темпе. Потом вдруг остановил музыкантов. На сохранившейся пленке можно услышать, как он говорит: «Подождите, ребята. Это меня не заводит. Давайте по-настоящему, по-настоящему взлетим!». Когда его спрашивали, почему он так вольно ведет себя на сцене, Элвис отвечал: «Меня ведет ритм. Если музыка нравится, если ты ее чувствуешь, то и двигаешься так, как она велит. Со мной именно так и происходит. Я ничего не могу с собой поделать». Очень похоже на наставления пятидесятников: «Не противиться Святому Духу», «Отринуть себя и отдаться Богу», не так ли?

Джерри Ли Льюис (Jerry Lee Lewis)

Понятие о святости, бытовавшее в церквях «Ассамблеи Бога», основывалось на библейских заповедях, но зачастую выходило за рамки Библии. Помимо блуда, прелюбодеяния и пьянства церковь отрицала и все «мирское». Мирским считались табак, косметика, телевизор, кино, танцы. Для подростков, таких как Элвис Пресли и Джерри Ли Льюис, это было невыносимо. Замеченный в «мирских» делах мог заслужить не только бесчестье, но и проклятье.

Рок-н-ролл, допускавший выпивку и танцы, что подспудно вело к свободной любви, был абсолютно неприемлем.

– Я не одобрял рок-н-ролл, – говорит преподобный Хэмилл. – До сих пор не одобряю по той же причине.

Играть рок-н-ролл, тусоваться в подозрительных заведениях, где люди напиваются и танцуют, предаются животной страсти, значило уйти в порочную жизнь. Нельзя было усидеть на двух стульях. Если рок-н-ролл считался грехом, то все ожидали от впавшего в него именно телесного греха.

Рой Орбисон (Roy Orbison), воспитывавшийся в пятидесятнической церкви в г. Винк (штат Техас), вспоминает свой юношеский кризис: «В моей церкви танцы были под запретом, и потому я старался играть на танцплощадках. Я еще не мог объяснить себе, почему так поступаю. Я просто перестал ходить в церковь. Не хотел ходить, потому что чувствовал там себя неловко. Мне было приятнее играть на танцах».

Рок-н-ролл считался запретным плодом, что придавало ему определенный шарм, в противном случае отсутствовавший бы. Совет белых граждан Алабамы вынес вердикт, в котором говорилось, что ритмы рок-н-ролла «пробуждают в человеке низменные страсти и животные инстинкты, разжигают в нем похоть». Это бы еще ничего, но и сами музыканты подозревали, что рок-н-ролл был музыкой дьявола. Музыкальный критик Роберт Палмер отмечает, что напряжение и накал музыки Джерри Ли Льюиса (Jerry Lee Lewis) происходят от того, что «Льюис изначально знал: за рок-н-ролл он отправится в ад, а потому шел напролом и играл всем назло».

В случае с Джерри Ли Льюисом конфликт между верой и музыкой был глубок и продолжителен. Джерри Ли вырос в пятидесятническом приходе в г. Ферридея (штат Луизиана). Всю жизнь он считал, что недостаточно силен, чтобы быть христианином. В молодые годы он то пил, то каялся, то проповедовал, то играл блюзы в местных пивнушках. Подростком он поступил в Юго-Западный библейский институт в г. Уаксахачи (штат Техас), но через три месяца его оттуда выгнали за то, что он сыграл церковный гимн «Мой Бог жив» в стиле буги-вуги.

Многие годы Джерри Ли Льюиса считали блудным сыном, так как его приключения резко контрастировали с карьерой его двоюродного брата – известного даже в России американского телепроповедника Джимми Ли Сваггарта, который очень резко выступал против рок-н-ролла, пока не канул в небытие в 80-х годах после ряда скандалов. Сам Сваггарт рассказывал, что рос вместе со своим двоюродным братом. Они сидели рядом в церкви, оба имели необыкновенный музыкальный дар. Разница была лишь в том, что Сваггарт посвятил свой талант Богу, а Льюис не смог этого сделать.

В автобиографии «Перейти реку» Сваггарт вспоминает, как на одном из музыкальных конкурсов он нарушил данное Богу слово и сыграл блюзовую композицию. Он утверждает, что, как только он коснулся пальцами клавиш, его одолело странное чувство.

«Я играл такие пассажи, которые никогда раньше не мог сыграть. Мне казалось, что мной завладела какая-то сила. Мои пальцы просто летали по клавишам. Впервые в жизни я почувствовал себя «помазанником дьявола». Иначе никак не могу описать свои ощущения. Ничего подобного и раньше в жизни не испытывал. Я знал, что все это было не от Бога... Когда я закончил играть, вышел Джерри Ли. Он пел и играл, и также заводил толпу. То же самое «дьявольское помазание», которое испытал я, было и на нем».

Как бы то ни было, эти слова стали проклятьем для Льюиса. Он так никогда и не избавился от мысли, что вдохновение может исходить только от Бога или от дьявола. Об этом он думал и в 1957 г., когда записал свой самый известный хит «Языки пламени» («Great Balls of Fire»). Песня очень двусмысленная: в ней сексуальные образы переплетаются с образами библейскими – речь идет о тех самых «языках пламени», которые сошли на учеников Христа в День Пятидесятницы. Тут же его начала мучить совесть, и благодаря проворному звукооператору все, сказанное Льюисом в студии, было записано для потомков. Эта запись позволяет нам понять, в каком страшном душевном напряжении находился Льюис.

Он закончил запись словами, что рок-н-ролл – музыка мирская, что приблизиться к Богу можно, только уйдя от мира. Продюсер Сэм Филлипс, работавший и с Пресли, знал Библию не хуже любого южанина. Он попытался было спорить с Льюисом, говоря, что рок-н-ролл пробуждает добрые чувства, а потому несет миру добро. Он напомнил Льюису, что Иисус Христос не только проповедовал, но и исцелял, творил добро.

«Мистер Филлипс, творить добро можно, – отпарировал Льюис. – Вы меня неправильно поняли. У человека может быть доброе сердце... Он может помогать людям».

Филлипсу показалось, что он успокоил Льюиса, а потому вполне авторитетно он добавил: «Ты можешь спасать людей».

Тут Льюис взорвался – в нем разгорелся праведный гнев. Это уже была ересь! «Нет. Нет. НЕТ! Нет! Нет! – закричал он. – Как может дьявол спасать души?! О чем вы говорите?!!».

Филлипс постарался успокоить его, но Льюис не поддавался на уговоры. Он знал, что рок-н-ролл не может спасать души, потому что сам был тому живым примером. «Во мне дьявол! – орал он. – Не будь во мне дьявола, я был бы христианином!!».

Уверенность в том, что он проклят, никогда не покидала его. Он пил, принимал наркотики, буянил, разводился, похоронил двух жен и сына. Казалось, что он не живет «достойно призванию своему», как говорит об этом Новый Завет. Он жил так, будто на нем и вправду лежало проклятие.

«Я знаю верный путь, – говорил он в 1970 г. в интервью журналу «Роллинг Стоун». – Я был воспитан христианином. Но ничего не вышло. Наверное, я оказался слишком слабым».

И тут на ум приходят слова известной писательницы Флэннери О’Коннор, которая в 1960 г. заметила: «Нельзя сказать, что юг живет по Христу, скорее, юг посещается призраком Христа. Если какой южанин и сомневается во Христе, то уж он наверняка опасается, что, может, и впрямь сотворен по образу и подобию Божьему. Призраки иногда бывают хорошими наставниками».

Карьера Льюиса с ее скандальными срывами (в 1958 г. его выдворили из Великобритании за то, что он путешествовал с несовершеннолетней женой; обстоятельства смерти его предыдущей жены были крайне подозрительны) выглядит как долгое бегство от Бога. «Спасение не дает мне покоя, – сказал он в интервью журналу «Пипл» («People») в 1980 г. – Я не хочу умереть и попасть в ад. Но мне не кажется, что я двигаюсь в верном направлении... Я заблудшая, беспокойная душа, без Сына и без Бога. Мне следовало бы быть христианином, но я слишком слаб, чтобы принять Благую весть. Я рок-н-ролльщик. Всем нам придется держать ответ перед Богом в Судный день».

Обдумывая все это, я поехал к Льюису в пасхальное воскресенье 1982 г. Он был одет в черный вельветовый пиджак и синие джинсы, непринужденно курил огромную сигару. С места в карьер с озабоченным выражением на бледном лице он начал говорить мне, что дела в церкви г. Ферридея идут вовсе не так, как прежде. «Прежде всего они лишились славы Божьей, – заявил он, выпуская изо рта облако дыма. – Эта пятидесятническая церковь теперь больше походит на баптистскую. Но мы не верили баптистам, потому что они урезали Евангелие*. До сих пор не верим...».

Такая живая забота о доктринальной чистоте своей деноминации – часть внутреннего конфликта Льюиса. Он никогда не отрицал силы и сути Евангелия, но всегда считал, что слишком слаб, чтобы ему следовать. Он сообщил, что если бы ему довелось снова проповедовать Евангелие, как он делал это прежде, то он говорил бы: «Если человек не спасен, не освящен, не исполнен Святого Духа, не рожден от крови Христа, то он не попадет на небо». Он пояснял: чтобы спастись, нужно покаяться в своих грехах. «И тут же становишься новым человеком! Все грехи смыты! Все стало новым! При этом жить становится сложно... мне кажется. Однако я знаю людей, которые умеют так жить».

О «дьявольском помазании» он рассуждал с неохотой. Не сам ли он считал, что движется в неверном направлении? «Мне не кажется, что я поступаю неправильно, – начал он. – Это не мои слова. Посмотрим, что будет дальше». Не говорил ли он в интервью, что ведет слушателей за собой в ад? «Если бы я так думал, то не поступал бы так. Я никогда не встречался с дьяволом. Ну если только пару раз был женат на дьяволицах...».

О своем срыве во время записи «Языков пламени» («Great Balls of Fire») он сказал: «Мне было двадцать лет. Я постоянно ходил в церковь. Мы говорили о Библии. Я загнал его (Сэма Филлипса) в угол. Он не мог ответить мне цитатой из Писания, а я ему мог».

Казалось, что он теперь совершенно по-другому понимает свою жизнь. Он ничего плохого не делал. Рок-н-ролл не был музыкой дьявола. Так есть ли в христианстве место рок-н-роллу? И вдруг создалось впечатление, что мы перенеслись в 1957 год. Я был Филлипсом, а он так и остался Льюисом.

Он тут же с возмущением спросил:

– Как вы себе представляете: можно ли в церкви сыграть «Языки пламени» или «Тряску» («А Whole Lotta Shakin»)? Можете себе представить, чтобы Иисус Христос пел эти песни? Например, в пасхальное воскресенье... Можете? А он – может?

– Нет, не могу, – ответил он сухо.

Я спросил, почему. Он медленно обвел взглядом комнату и положил сигару на край пепельницы.

– Зачем Ему петь эти песни? – жестко спросил Льюис. – Ом всегда был против того, о чем в этих песнях поется.

Я стал размышлять вслух: видимо, Льюис считает, что противится Богу, играя рок-н-ролл. Его аргументы ни на йоту не изменились за 25 лет.

– Это ваши домыслы. Я просто отвечаю на вопросы, – Обиженно бросил он. – Вам не удастся припереть убийцу к стене. Что касается музыки дьявола – я в это не верю. Нет. Это Божья музыка. Все принадлежит Богу, не так ли? Но ведь и у Сатаны тоже есть сила, правда? У него силы больше, чем у Иисуса Христа. Люди даже представить себе не могут, какая у Сатаны сила.

Казалось, что он согласен с обвинением Сваггарта. Он не понимал, что чувства, которые пробуждаются у человека в церкви, сходны с эмоциями зрителей на рок-концерте.

Они разнятся, как Божья радость и радость сатанинская – говорил он. – Вы сами решаете, какая вам по вкусу. Невозможно усидеть на двух стульях. Я не лицемер. Я не бегаю то в церковь, то из церкви.

Так какая же сила вдохновляет Джерри Ли Льюиса? Сила вуду, – ответил он, стараясь выпутаться из сложившейся ситуации. – Я знаю, о чем вы говорите: Божья сила может пасть на людей; сатанинская сила может пасть на людей.

Я повторил вопрос.

Моя сила, – ответил он и довольно рассмеялся. – Что скажете? Есть сила, заключенная в крови Иисуса. Но и в Джерри Ли Льюисе есть сила! Бог дает мне силу. Большую часть я, видимо, растерял, но кое-что осталось.

Было совершенно ясно, что по крайней мере в тот день он решил не следовать своей собственной логике. Он не хотел назвать имя своего беса. Потом он сказал:

– Я вовсе не пытался увиливать от вопросов. Мне просто не хотелось говорить о религии.

Выходя из комнаты, он бросил своему менеджеру:

– Он спросил, что у меня за сила. Я ответил – моя сила. Он меня здорово пронял своим вопросом!

Литтл Ричард (Little Richard)

У Литтла Ричарда похожая судьба. Первый его духовный кризис произошел в 1957 г. во время австралийского турне. Тогда он решил оставить рок-н-ролл, чтобы поступить в библейский колледж. Подобно Пресли и Льюису, он записывал церковные гимны, но в конце концов вернулся в рок-н-ролл. Второй кризис наступил в 1977 г. Тогда он решил продавать Библии. Теперь, став евангелистом в «Церкви остатка Божьего», он старается лавировать между верой и музыкой: записывает рок-музыку и одновременно отвергает рок-н-ролл, читая проповеди о значимости Десяти заповедей, иллюстрируя их откровенными рассказами о своем греховном прошлом, которые придают проповедям небывалую остроту.

Богословие его церкви никак нельзя назвать ортодоксальным. Очень трудно понять, о каком покаянии и смирении идет речь – слишком уж одиозна фигура Литтла Ричарда. Сегодня он считает, что рок-н-ролл – это «дьявольская» музыка. Он говорит: «Ритмы современной музыки во многом пришли из вуду. В них слышится бой барабанов вуду. Если изучать музыкальные ритмы, это становится очевидным. Мне кажется, что такая музыка уводит людей от Христа. Она заразна. Я думаю, Бог хочет, чтобы люди отвернулись от рок-н-ролла и вернулись к Скале спасения. Только так они смогут подготовиться к вечной жизни».

Но на самом деле пропасть между рок-н-роллом и Скалой спасения оказалась не так велика, как считал Ричард. Его музыкальный стиль целиком и полностью берет начало из церковных песнопений. Он сам исполнял госпелы, восхищался такими звездами этого жанра, как брат Джо Мэй (Joe May) и сестра Розетта Тарп (Rosetta Tharpe). Первую свою запись он сделал для лейбла, занимавшегося музыкой в стиле госпел; представители этой студии искали исполнителей, способных сымитировать «церковный звук». Им это нужно было для того, чтобы укрепиться на рынке ритм-энд-блюза.

Поведение пятидесятнических проповедников, особенно чернокожих, отличалось свободой и экспрессией. Они могли от проповеди перейти к песне, свободно общаться со слушателями. Главным для них было затронуть человека и привести его к покаянию*. Когда Ричард визжал и кричал на сцене, он воспроизводил поведение проповедников и тех, кто «падал в Духе». Естественно, что, будучи нераскаянным грешником, он нес на сцену не экстаз Духа, а экстаз плоти: он пел о неприкрытом и безудержном половом влечении. Но та сила, которую он выказывал, была отражением радений чернокожих пятидесятников. «Это как гипноз, – сказал Мик Джаггер, увидев Ричарда на концерте. – Возникает ощущение, что ты на евангелизационном собрании. Иначе не скажешь. Ричард – пастырь, слушатели – овцы, следующие за ним».

Влияние госпела

Истоки раннего рок-н-ролла восходят больше к кантри и блюзу, которые предполагали, что спасение можно обрести в оргазме или истинной любви. Но вот гармонию, вокальный окрас, сценическое движение, эмоциональный накал рок взял у госпела – белого и черного. И Пресли, и Льюиса на музыкальную карьеру вдохновили именно проповедники. Льюис был поражен, когда увидел, как заезжий проповедник одной рукой играет на пианино, а в другой держит Библию. Пресли восхищался пастором церкви в Ист-Тапело, который во время проповедей использовал акустическую гитару.

Бадди Холли (Buddy Holly), большой поклонник Махалии Джексон (Mahalia Jackson), создавая звук для группы Крикетс (Crickets), взял за образец стиль своего церковного хора и кантри-спиричуэлы группы Лувин Бразерз (Louvin Brothers). Незадолго до смерти он решил записать альбом госпелов. Песня «Пути истинной любви» с его последнего альбома была переложением церковного гимна «Все будет хорошо» («It'll be All Right»), исполненного группой Анжелик Госпел Сингерс (Angelic Gospel Singers). «Его вера всегда была движущей силой его жизни, – писал в его биографии Джон Голдрозен. – По правде говоря, это немало, когда видишь, каким убежденным христианином он был: песни его призывают к вере и терпению».

Пресли совершенно сознательно взял на вооружение блюз, кантри, негритянский госпел и квартетное пение. Он был любознательным подростком: в клубах слушал блюзы, по радио – кантри, в церквах – госпелы. Блюз и кантри дали его музыке чувственность, свинг, определенный стиль, однако госпел, как он часто любил говорить, так и остался его первой любовью.

Госпел-квартеты

В 50-х годах Пресли обратил взгляд на госпел-квартеты, которые в те времена были не менее безудержны, чем негритянские госпел-певцы. Они играли на публику, собирали толпы зрителей, в них рождались звезды. В г. Атланта (штат Джорджия) проводились всенощные госпельные пения. В 1956 г. газета «Сэтердэй Ивнинг Пост» сравнила ажиотаж на концерте квартета Оак Ридж (Oak Ridge) с безумием на концертах Фрэнка Синатры. «Женщины визжали. Парочка девиц ринулась к сцене, чтобы сфотографировать тенора, который мастерски держал высокую ноту, как это делают трубачи. Даже взрослые мужчины (а их там было немало) одобрительно кричали и свистели. Вскоре толпа начала притопывать. Это было нечто среднее между высшей точкой евангелизационного богослужения и реакцией разогретой публики на светском концерте».

Пресли боготворил звезд госпела до конца своих дней. Его любимцами были Самнер (Sumner) – высокий обладатель мощного баса из группы Блэквуд Бразерс (Blackwood Brothers), который ходил с Пресли в одну церковь, Джейк Хэсс и Хуви Листер из Стейтсмен Квартета (Jake Hess, Hovie Lister, Statesmen Quartet). Листер был рукоположенным священнослужителем. Но именно он привнес в госпел элементы шоу-бизнеса. Он говорил: «Если нужно трясти головой, барабанить по клавишам, чтобы удержать молодежь от пивнушек и секса на задних сиденьях автомобилей, то я буду это делать. У дьявола есть свои развлечения. У нас – свои. Меня осуждают. Говорят, что я слишком буйный для христианина. Но я могу предъявить результаты. А результат – это главное».

Белые госпел-квартеты появились в 20-х годах. Как ни удивительно, создавали их издательства, продававшие христианские песенники – по шестьдесят центов за штуку. Обычно такие группы состояли из сопрано, альта, тенора и баса. Они исполняли самые трудные песни из этих песенников, чтобы «показать товар лицом». Накануне Второй мировой войны квартеты почувствовали свою силу, и их связи с издательствами начали ослабевать. Они становились самостоятельными исполнителями.

Именно тогда-то, в 40-х годах, квартеты начали работать над своим сценическим образом, выдумывать разные трюки для привлечения слушателей. Пионерами в этом деле стали Рэинджер Квартет (Ranger Quartet). Они переоделись техасскими рэйнджерами и ездили на свои концерты на велосипедах. Музыканты хвастались, что в их группе самый лучший ирландский тенор и величайший бас в мире. Потом они отрастили тонкие усики и стали носить двубортные пиджаки в тонкую полоску. В таком виде они больше походили на чикагских гангстеров, чем на Божьих посланцев. Они также первыми обзавелись спонсорами – их пятнадцатиминутные радиопередачи оплачивали фармакологические фирмы.

Блэквуд Бразерс (Blackwood Brothers) и Хармонирз (Harmoneers) пытались выглядеть респектабельно, а вот Хуви Листер (Hovie Lister), энергичный молодой человек с волнистыми длинными черными волосами и усами, любил играть динамичную музыку для Господа. Вместе с Крамплером (Crumpler) и Джейком Хессом (Jake Hess) они собрали Стэйтсмен Квартет (Statesmen Quartet), который и стал одной из первых супергрупп белого госпела. Благодаря им эта музыка приобрела коммерческий успех и задала тон целому поколению рок-музыкантов, воспитывавшихся на духовной музыке.

Сколько бы ни говорили о греховности танцев, шоу-бизнеса, музыкальных автоматов, телевидения, успех госпел-квартетов объяснялся в большой степени тем, что они несли зрителям радость и демонстрировали блестящее мастерство и христианские ценности. Они пели о любви к ближним, святости, стойкости в вере, в то время как их исполнительская манера напоминала блюз, кантри, рэгтайм и джаз. Те, кому стыдно было ходить на танцы и в кино, смело приходили сюда порадоваться и повеселиться.

«Бог не для того создал религию, чтобы все мы ходили с постными лицами. – говорил Листер. – Я не думаю, что кто-нибудь считает, будто восклицания мужчин и женщин на евангелизационных собраниях непристойны. Мы делаем то же самое. Мы несем людям Духа Святого».

Джон Батлер был менеджером квартета в 50-е годы. Он вспоминает: «Это была сенсация. Хуви Листеру не было равных среди шоуменов. Он умел наладить контакт со зрителем, умел зажечь публику и успокоить ее».

Элвис поет госпелы

В июне 1945 г. главные конкуренты Стейтсмен Квартета (Statesmen Quartet) – группа Блэквуд Бразерс (Blackwood Brothers) – понесли огромную утрату. При посадке разбился двухмоторный самолет группы и погибли Блэквуд (R.W. Blackwood) – баритон и Билл Лайлс (Bill Lvles) – бас. Молодой Пресли скорбел: он знал их как исполнителей и ходил с ними в одну церковь. Воскресную школу он посещал вместе с Сесилом Блэквудом, сыном погибшего и членом юношеского квартета Сонгфеллоуз (Songfellows). Сесил занял в группе Блэквуд Бразерс место отца, а Пресли предложили место Сесила в Сонгфеллоуз. Но спустя уже четыре дня после похорон Пресли записывал свою легендарную «Все в порядке, мама» («That's All Right») на Сан Студиоз.

Место Лайлса занял кумир Пресли – Самнер (Sumner), музыкант, который остался с Пресли до конца и был с ним на его выступлениях в Лас-Вегасе. «Он слушал только госпелы, – рассказывает Самнер. – В Лас-Вегасе после каждого выступления мы приходили в его номер и пели госпелы. Он очень любил петь госпелы для собратьев-звезд, таких как Фрэнк Синатра, Чарльтон Хестон, Рэд Скелтон, Сэмми Дэвис. Мы пели им, потому что все они неизменно восхищались музыкальным совершенством и текстами госпелов».

Любовь к госпелам делили с Элвисом и другие молодые музыканты, работавшие на Сан Студиоз. Сохранилась запись, которую впоследствии выпустили в качестве альбома. Как-то вечером Элвис, Джерри Ли (Jerry Lee), Джонни Кэш (Johnny Cash) и Карл Перкинс (Carl Perkins), случайно встретившись в студии, собрались вокруг пианино и стали петь. Они пели не популярные песни, не рок-н-ролл, а госпелы: «Короткий разговор с Иисусом» («Just a Little Talk with Jesus»), «Мир в долине» («Peace in the Valley»), «Возьми мою руку, Иисус» («Blessed Jesus Hold Му Hand»), «У реки» («Down by the Riverside»).

Карл Перкинс, написавший знаменитые «Голубые ботинки» («Blue Suede Shoes»), рассказывал: «Госпел в те дни оказывал на рок-н-ролл такое же сильное влияние, как и на все остальное. Госпел вдохновлял всех нас. Прихлопывание, южная манера исполнения – все это просвечивает в моей фразе «Не смей наступать на мои голубые ботинки». Госпел очень многое дал рокабилли».

Гитарист Элвиса Скотти Мур (Scotty Moore) придерживался того же мнения. В одном из интервью он говорил: «Мы играем не рок-н-ролл, а музыку Элвиса». Разницу между тем и другим он объяснял так: «Вы сами понимаете: на наш стиль оказала огромное влияние духовная музыка». С ним соглашался и другой член группы – Билл Блэк (Bill Black): «Каждый раз мы заканчивали репетиции тем, что пели вместе с Элвисом и Джорданирз (Jordanairs) духовные песни».