Вероучение и культ христианства.

Как уже сказано выше, вероучение и культ христианст­ва складывались в течение длительного времени, вобрав в себя вероучения из различных религиозных и философ­ских систем. В этом плане оно не оригинально, лишь по-своему интерпретирует догмы ранее существовавших религий. В течение сотен лет на различных соборах утвер­ждалось его вероучение. Основные догматы христианства — следующая троичность бога: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой. Такая троичность сформулировалась под влиянием других религий, В частности, древнеегипетской, где поклонялись богам: Осирису, Исиде, Гору, и индий­ской, почитающей Брахму, Вишну, Шиву.

Вера в непорочное зачатие, вера в пришествие Христа, душу, загробное воздаяние, ад, рай, воскрешение из мерт­вых, крещение и т.д.

Из культа христианства можно назвать крещение, вен­чание, миропомазание, елеосвящение, священство, испо­ведь, причащение, молитвы, поклонение кресту, иконам, реликвиям и т.д. Важное место в христианстве занимают праздники. Христианство заимствовало из других религий не только элементы вероучений, но и многие обряды и праздники. За тысячелетия своего существования оно сформировало и утвердило множество празднеств. По важности событий, которым посвящены праздники, они подразделяются на великие, двунадесятые, малые. Здесь мы только перечислим их, ибо детальное знание можно отнести на самостоятельное их изучение. Это Рождество Христа, Сретенье, Благовещение, Вход Господень в Иерусалим, Пасха, Вознесение Христа, Троица. Богородичные праздники, праздники различных святых и т.д. Церковь всегда уделяла внимание праздникам, ибо с их помощью формировалось и укреплялось религиозное мировоззрение. В целом праздники выполняют большую социальную функцию, они удовлетворяют определенные потребности людей. Изучая этот вопрос, студент должен обратить внима­ние на то, что большинство культов, празднеств имеют большую земную основу, мистический характер им придала церковь. Например, крещение связано с почитанием иоды. Исповедь — снимает психическое напряжение людей и т.д. Многие участники церковных служб руководствуются побуждениями нерелигиозного характера, а именно потребностью в общении с другими людьми, нуждающимися в сочувствии, сопереживании, в эмоциональ­ной и психологической разрядке и пр. Это один из способов утешения, успокоения, отвлечения от конфликтных ситу­аций. Не случайно в празднествах довольно много элементов торжественности, мистики, снимающих психический стресс, физическую усталость. То есть празднества — явле­нии объективного порядка и играют положительную роль. Кроме того, религиозные праздники продолжают существовать, в качестве традиций, уклада жизни. В древности они были связаны с определенными природными и социальными явлениями: приходом весны, началом и концом сельхозработ, рождением человека и т.д.

27. «Великий раскол» в России и его роль в истории церкви и государства

Великий раскол

В середине XVII в. раскол, вызванный нужной и правильно задуманной, но неумело, поспешно и жестоко осуществленной реформой русской церкви, стал второй после «московского разорения» национальной трагедией, тяжким испытанием и для государства, и для общества.

Столкновения различных групп населения, произошедшие в России во второй половине XVII в., нашли отражение и в этом общественном движении, каким был раскол в православной церкви. Одни историки подчеркивали в расколе только его церковную сторону и поэтому обращали главное внимание на обрядовые разногласия между старообрядцами и господствующей церковью, другие видели в расколе отражение социальных противоречий в русском обществе. Он был не только религиозным, но и общественным движением, которое облекало в религиозную оболочку имущественные интересы.

По своему значению и последствиям это явление далеко выходит за границы одной только церковной истории. По подсчетам некоторых историков, от /4 до / 3 русских людей XVII в. ушло в раскол. Разделилась не только церковь, но, в известном смысле, сама Святая Русь, сам народ, сама русская душа.

Конечно, и раньше Россия знала разделения, будь то братоубийственные усобицы за великое княжение XIII—XIV вв. или кровопролитная и опустоши­тельная смута. Но тогда боролись разные политические и социальные силы и решался вопрос о государственном единстве и национальном бытии России.

В этом расколе впервые идея разделила граждан одного государства и подданных одного, признавае­мых поначалу обеими борющимися партиями, царя. Идея, которая встала выше классов, сословий, личных привязанностей и вражды.

Поводом к расколу русской церкви послужили разногласия по вопросу об исправлении церковных обрядов и книг. Переводы церковных книг на русский язык делались с греческих подлинников в разное время, причем уже сами подлинники не были абсолютно одинаковыми, а переписчики книг дополнительно вносили в них изменения и искажения. Кроме того, в русской церковной практике утвердились обряды, не известные в греческих и южнославянских землях.

Казалось бы, первое, что бросается в глаза в споре сторонников реформы Церкви и их противников,— это разногласия о «мелочах». «Умру за единый аз»,— писал своим приверженцам из заточения протопоп Аввакум, имея в виду действительно одну только букву «а» в «Символе веры».

Вопрос об исправлении церковных книг и обрядов обострился после постановления на патриаршество Никона. Новый патриарх, сын крестьянина, постригшийся в монахи под именем Никона, быстро выдвинулся в церковных кругах. Возведенный в патриархи (1652 г.), он занял положение первого человека в государстве после царя. Царь благоволил к Никону и называл его своим «собинным другом».

Никон в силу энергичного характера активно приступил к исправлению богослужебных книг и обрядов. Мотивами его действий было стремление привести русскую церковную практику в соответствие с греческой. Однако усилия Никона часто были направлены на мелочные детали религиозной реформы, что распыляло его неуемную энергию и в конце концов ничего, кроме вреда не приносило.

Действительно, после реформы Никона букву «а» в словах «рожденна, а несотворенна» опустили. И ради нее глава староверов готов был идти (и взошел!) на костер.

Были и другие такие же вопросы: как писать имя Сына Божия — Исус (старообрядцы) или Иисус (сторонники реформы), как совершать литургию — на семи или пяти просфорах, как возглашать «Алли­луйя» — дважды или трижды, как ходить крестными ходами — «посолонь», т. е. по солнцу, или против солнца, как слагать персты при крестном знамении — двуперстно, т. е. крестится двумя пальцами в виде буквы «Х»,или трехперстно и т. д. Впрочем, такие ли уже это мелочи? Так может казаться человеку только уж совсем религиозно равнодушному и к тому же лишенному воображения. Если и сейчас вопрос о подчинении той или иной юрисдикции или об отношении к экуменизму (движению за единство христиан всех конфессий) вызывает столь бурные разногласия!

Однако тема обрядов и вообще устоявшейся церковной практики не самое существенное в расколе.

«Ошибочно думать,— писал Н. А. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма»,— что рели­гиозный раскол был вызван исключительно обрядо-верием русского народа. В расколе была и более глу­бокая историософическая тема. Вопрос шел о том, „ есть ли русское царство истинно православное, т. е. исполняет ли русский народ свое мессианское при­звание... В народе проснулось подозрение, что право­славное царство, Третий Рим, повредилось, произо­шла измена истинной вере. Государственной властью и высшей церковной иерархией овладел антихрист. Народное православие разрывает с церковной иерар­хией и с государственной властью. Истинное право­славное царство уходит под землю. С этим связана легенда о Граде Китеже, скрытом под озером. Народ ищет Град Китеж».

Правительство поддерживало реформаторские на­чинания Никона, так как введение единобразия церковной службы и усиление централизации церковного управления соответствовали интересам абсолютизма.

«Удалятися и бегати подобает в антихристово время»,— говорили староверы XVII в., считая, что уж если церковь и общество повреждены антихристом, лучше от них уйти. Это бегство принимало разные формы — от уединения в лесные скиты и пустыни до страшных гарей — добровольных самосожжений иных общин. Тогда казалось, что «настали времена последние», и враг человеческий представлялся в образе патриарха Никона, гонителя старых обрядов.

С известной натяжкой староверов можно сопоставить с казаками. И для тех, и для других характерна обособленность, специфическое самосознание и мировосприятие, по-разному выраженное, но несомненное свободолюбие. Но если для казаков свобода заключалась в отсутствии социального гнета и государственной опеки, то для старообрядцев важнее оказывалась свобода исповедания «старой» веры и сохранения традиционного бытового уклада, отождествляемого с православием. С этой точки зрения старообрядчество уже с самого начала стало своеобразной «культурной оппозицией» новым веяниям.

Культура, носителями которой стали староверы, не была «хуже» или «лучше» господствующей. Она была просто традиционной и самозамкнувшейся. Такое решение вопроса о «старине» и «новизне» вряд ли было бы полезно и даже просто возможно в масштабе всего российского общества. Но в рамках лишь одного его среза, одной тесно спаянной общности и стремление сохранить традицию оказалось осущест­имым и позитивным. Старообрядцы собирали древ­ние «дониконовские» рукописи, книги и иконы, а главное, самим своим укладом жизни являли живой островок Древней Руси. Их при желании можно обвинить в косности, но им нельзя отказать в сохранении русского своеобразия.

Среди источников о расколе церкви важны иностранные свидетельства. Иностранцы оставили более пятидесяти сочинений, многие из которых посвящены исключительно религиозному быту русских. Конечно, авторы этих записок, по большей части протестанты или католики, не могли видеть веру русских изнутри, вполне понять те идеалы, которые одушевляли рус­ских сподвижников и святых, те взлеты духа, которые они переживали. Но зато, бессильные описать внутреннее бытие, иностранцы постоянно наблюдали религиозный быт, и не святых, а обычных людей XVII в. В описаниях этого быта, порой точных и красочных, фиксирующих особенное и характерное, а порой явно предвзятых и недоброжелательных «русофобских», можно почерпнуть немало интересного о Святой Руси.