Глава 5. Съезд в Новомиргороде

Стало чуть светать, когда из местечка Малая Виска выехали одна за другой с небольшими интервалами около десятка подвод с людьми. Все было чинно, нормально, и никакого подозрения это не вызывало.

Помещение в Новомиргороде ожидало прибывших в полной готовности: в амбаре стояли приготовленные из досок скамьи, укрытые дорожками, одеялами, простынями. Во всем была видна любовь и старание. Стены были украшены

зелеными ветками, стол для руководящих стоял на возвышенном месте. Ровно в 10 часов утра начался съезд евангельских христиан на юге Украины.

Для ведения съезда были избраны Герасим Балабан, Василий Тимошенко и Иван Козинский. Съезд начался молитвой, перед которой Семеренко прочел слово из Послания Иакова 1,5. Все преклонили колени и долго молились. После молитвы все стоя пропели молитву «Отче наш» и Псалом 120: «Возвожу очи мои

к горам, откуда придет помощь моя». Пели торжественно, хотя и не очень слаженно. На съезде присутствовало из всех окружающих городов и сел восемьдесят восемь человек. Внятно и отчетливо Балабан прочел повестку дня и зачитал каждый пункт предлагаемых установлений. И присутствующие внимательно выслушивали каждый пункт. Все ли охватили? Не противоречит ли что Евангельскому учению? Приемлемо ли для всех? Исполнимо ли? Вопросы, вопросы...

И на все вопросы терпеливо отвечали Балабан, реже Тимошенко. На вопросы о проповеди Евангелия и его печати отвечал Козинский. Он был молод, горяч и ревностен. Было отмечено, что главный тормоз в печатании Новых Заветов была доставка бумаги: и далеко, и трудно с самой бумагой. Требовалась безграничная самоотдача достающих. И эта отдача была и радовала.

— Дорогие братья! - поднялся с места плотный, с красным обветренным лицом человек, Макаренко Степан Степанович. - У меня пять сыновей, я жертвую на эту работу одного моего сына Андрея. Он очень любит дело распространения Евангелия. И давно просит Бога и меня, чтобы ему работать в этом деле. Вот он здесь, возьмите его в ваше распоряжение, а мы всей семьей предадим его воле Божьей. Пусть он идет и трудится.

Макаренко смахивал с глаз слезы. Любовь без жертвы не бывает, и это была любовь истинная.

Поднялся человек из другого угла, худощавый житель из хутора.

— Дорогие братья, у меня две пары лошадей. Я жертвую на дело евангелизации пару молодых лошадей и новую бричку. Делайте с ними, что вам угодно. Они здесь со мною, теперь они ваши.

Один за другим люди брали на себя обязательства, ложили на стол деньги. Жертвовали и себя, и свои средства.

В каждом деле, да и в каждой семье, большой или малой, чтобы жизнь шла нормально, должно быть единое мнение. Но поскольку люди разные и единое мнение обо всем выработать невозможно, то необходимо, чтобы там, где разномыслие о важном предмете недопустимо, одна сторона, более слабая, подчинила свое мнение более сильной стороне. «Я люблю уступать», - эти слова может сказать только мудрый, сильный в победе над собой человек. И он, именно он, созидает жизнь семьи, общины, народа. Кротостью и смирением

назвал эти качества человека Иисус Христос. И этот дух жил в первых общинах евангелистов, и был у них мир и порядок.

В деле ведения съездов не было опыта. Многие присутствовали на таком мероприятии впервые. Но Бог не дает Духа мерой, и это помогало приходить к общему мнению в каждом пункте установления.

Зная, что идет съезд, люди пришли пораньше и все подходили и подходили. Скоро весь амбар был заполнен людьми. Незаметно съезд перешел в собрание. Стали раздаваться голоса: «Хотим слушать брата Онищенко».

Поднялся Балабан и сказал:

— Дорогие братья и сестры, сегодня у нас праздник: мы приняли решение, как нам жить и в общине, и дома. С нами по воле Бога брат Иван Онищенко. Возблагодарим за все Господа, и тогда нам брат скажет слово назидания.

После молитвы за стол вышел Онищенко. От усталости и волнения он был бледен, но в глазах горел огонь жизни. И бодрым голосом он стал говорить:

— Дорогие в Господе братья и сестры! Видимо, мы с вами встретились сегодня в последний раз. Бог знает, встретимся ли мы еще с вами на земле. Но мы должны верить и верим, что встретимся там, у ног Христа, поэтому я хочу вам дать краткое наставление и пожелание от Господа.

Пламенная проповедь Онищенко была выслушена с огромным вниманием. Он приводил на память много мест Священного Писания, побуждая слушающих следовать за Христом, «сиять» добрыми делами, чтобы люди, видя их, воздавали хвалу Отцу нашему небесному. Слушающие вздыхали, женщины плакали. Жизнь во Христе, жизнь в покое души, жизнь не по велению плоти - кто не хочет этого? Кто не сокрушается о том, как он живет, часто и сердясь, и плача,

и осуждая себя. И все готовы были слушать и слушать...

Иван пригласил всех к молитве, молились все. Молились вслух те, кто не мог удержаться в тихой молитве. Изливались скорби, поднимались к небу благодарения.

После молитвы, тихо переговорив о чем-то с Тимошенко, поднялся Козинский

и сказал:

— Дорогие гости, приехавшие издалека! Время уже четыре часа, мы в обилии получили духовную пищу и благодарим за нее Бога. Но мы живем во плоти, и ей требуется хлеб насущный. Сестры во дворе приготовили обед и приглашают всех к столу. Милости просим. А потом, как уже было объявлено, в 6 часов будет прощание наше у ног Христа с пением и Словом Его.

В просторном дворе усадьбы, расположенной на краю города, были установлены столы, устланы лавки. Сестры постарше наливали в миски вкусный украинский борщ, а молодые разносили. В вазах красовались яблоки, груши, сливы. В стороне стояла бричка, до краев наполненная арбузами и дынями.

Девушка прочитала брату Ивану рассказ «Великое свершение». Затем юноша по имени Петя прочитал свое стихотворение на путь дорогому брату Ивану Онищенко.

Вечеря! Вечеря в духе братства, в духе любви. Юноши пели, рассказывали стихи, делились всем, чем богаты их сердца, мысли. Вдоль забора и во дворе жители ближайших дворов слушали, смотрели и удивлялись.

После обеда многие гости, приехавшие на съезд, стали разъезжаться. Ведь стояла уборочная страда, когда так много надо успеть сделать. А ехать многим было далеко. Местные же и кто жил недалеко остались и в 6 часов вечера заполнили амбар.

Сказали проповеди Балабан, Тимошенко, Семеренко. Пели юные, рассказывали рассказы и стихотворения. Рассказывал о себе и отвечал на вопросы Онищенко. Весь вечер был посвящен ему. Все знали, куда он идет, понимали всю печаль и все значение этого. И когда в полночь надо было расходиться, все подходили к нему, благословляли и плача целовали.

С рассветом он уже уходил в дорогу. Прошло время его пребывания на Фаворе. Увидел он и почувствовал жизнь в духе Евангелия. Всем сердцем прикоснулся к ней и теперь шел в дальнюю дорогу смело, с благодарением и доброй надеждой, с любовью в сердце к Богу и человекам...

Глава 6. Днепр широкий

Не так просто оторваться от любящих и нуждающихся в тепле людей. Онищенко уходил от одних, а его ждали другие. Вот и сейчас его ждал посланник села Смелы с берегов широкого Днепра. И рано утром ожидавшие его братья увезли Ивана. Четыре дня длилась дорога. Четыре раза заезжали в попутные села: Каменку, Михай-ловку и другие селения. И всюду весть о Евангелии и несущих ее проникала и согревала. Уже всюду были евангелисты, и во многие места гонение на них еще не приходило.

В село приехали, когда уже стемнело, их уже второй день ждали. Собрались в доме руководящего брата Павла Мищенко, но пришли с опасением: была вероятность прихода священника и еще нескольких лиц из сельской управы. Как они отнесутся к пришельцу?

Мищенко рассказал Ивану, что крещенных по вере у них еще нет, что все уверовавшие ходят и в церковь, и собираются у него, что иконы у всех висят, хотя им и не молятся. И что еще многие из них не определили, как и что делать по исповеданию новой веры.

— Самое обязательное, - улыбнувшись сказал Онищенко, - это жить по Евангелию, любить друг друга, любить гонящих и обижающих, жить чинно в семьях, чинно вести себя среди людей, жить Евангелием, читаемым по самой жизни. И ничего не страшно. Тогда и люди станут уважать и любить.

— Да наш батюшка в церкви, - сказала жена Мищенко, - ради нас и проповеди стал говорить.

Онищенко видел, что здесь надо дать наставление о многом, что необходимо для деятельности их общины: о крещении, о хлебопре-ломлении, о браке и семейной жизни и о многом другом, без чего община не могла существовать. Проведя общий вечер в чтении Евангелия, проповедях и в молитве, решили на завтра негласно для мирских собраться у брата, который живет за селом на кирпичном заводе. Там рассмотреть все, заодно решить вопрос о крещении.

На следующий день туда собрались братья не только из Смелы, но и окрестных сел, и Онищенко рассказал им все, что было необходимо. Договорились о том, что завтра Онищенко преподаст крещение трем руководителям общин, а они уже будут преподавать остальным. Онищенко был доволен, что пришли и те верующие, которые во многом были не согласны с большинством. Долго пришлось им разъяснять и обосновывать, пока не пришли к единому мнению по всем спорным вопросам. И уже с крещаемыми, среди которых был и Мищенко, договорились завтра утром быть в Согуновке, которая раскинулась на самом берегу Днепра. Там сам Онищенко даст наставление и преподаст крещение.

Но как не были осторожны при объявлении о собрании на кирпичном заводе, пришли туда и несколько человек с намерением остановить собрание, угрожали

и даже пытались применить силу. И только мягкость, с которой Онищенко отнесся к нарушающим, предотвратила плохое. Верны слова, что побеждает уступчивость, способная стерпеть, умалиться, не ответить грубостью на злое.

В Согуновке, куда прибыл Онищенко, крещаемые и десять верующих братьев, общины еще не было, и все собирались в доме родственника Мищенко, богобоязненного старика из православия. Онищенко провел испытание крещаемым. До обеда шел мелкий холодный дождик. После обеда на пустынном берегу Днепра Онищенко совершил крещение. Было прохладно, слегка торопились и в дом вернулись бодрыми, в приподнятом настроении: появились первые крещенные здесь, на этих местах в водах седого Днепра.

С вновь крещенными совершили хлебопреломление, и основной темой беседы были слова Спасителя: «Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». Так крестился Сам Иисус Христос, так крестятся Его ученики.

Просили Ивана еще остаться с ними, еще наставить, еще раз разъяснить. Но уже три дня был здесь ссыльный, три дня идут слухи, толки. Надо идти дальше. Нива Господня широка.

И когда стемнело, братья с помощью рыбаков взялись переправить Ивана на ту сторону Днепра в селение, где жила мать Мищенко, в пяти верстах ниже по Днепру.

Над рекой висел туман. По небу шли темные тучи, когда лодка с двумя гребцами, с Иваном и крестившимся братом Павлом отчалила от берега. На берегу стояли десять человек и, сняв картузы, благоговейно шептали слова молитвы: «Да будет воля Твоя».

— Павел, к утру вернись, чтоб мы знали все, - крикнула в темноту жена Мищенко.

— С Божьей помощью все совершится во благо, - ответил твердый голос мужа.

Долго плыла лодка по реке в южной ночи. Из темноты то выплывали силуэты крутого правого берега, то шумели ветвями раскидистые вербы левобережья. Плыли молча, сосредоточенно налегая на весла. Время, казалось, остановилось. Вдруг впереди блеснул огонек, Онищенко сказал:

— Огонек! Уже скоро приплывем.

Но один из гребцов оглянулся и сказал:

— Еще далече!

И действительно, еще долго плыли на лодке по водам Днепра. Огонек то выступал из-за поворота, то снова исчезал, скрываясь за берегами реки. До огонька действительно было далеко. Свойства ночных огоньков на реке такие: кажется близко, вот он, а плыть далеко. И все-таки впереди огонек! «Так и жизнь человеческая, - подумал Иван. - Плывешь по реке жизни: темно, холодно, опасно,

а впереди огонек. И долго к нему плыть...»

— И все-таки впереди огонек, - сказал Онищенко, и лицо его осветилось внутренним светом веры, надежды, любви.