Браки совершались под угрозой насилия, без документов, удостоверяющих возраст.

В Томской епархии (село Чемское), как сообщал в центр один корреспондент, пьяная толпа большевистски настроенных товарищей молодого человека, который хотел обвенчаться без таких документов, не выпустила священника из церкви, побила и насильно заставила венчать.

После доклада члена Собора Н. Медведкова о случаях насилия по отношению к Церкви, ее служителям и православным христианам, Соборный Совет поручил епархиальному начальству о всяком случае арестов, убийств, пролития крови во время религиозных манифестаций или при исполнении духовенством своих обязанностей, «учинять на местах через особые Комиссии надлежащие расследования о случившемся и акты таковых расследований препровождать в Священный Синод».

30 мая 1918 года член Собора проф. Н. Кузнецов подал в СНК следующее заявление:

„В последнее время из разных мест все более и более поступает сообщений, что советская власть на местах предъявляет к священникам разные требования, которые они по долгу своего служения и по каноническим правилам не могут исполнять без разрешения на это епархиальной, а иногда и высшей церковной власти. К таким требованиям относятся предписания священникам сдать церковное имущество. Так недавно случилось, например, в Москве с протоиереем Казанской (у Калужских ворот) церкви А. Полозовым (см. выше — В. Р.). Подобного же характера требование предъявлено в настоящее время священникам Гжатского уезда Смоленской губернии о передаче метрических книг.

Когда священник села Рождестена Иоанн Березкин и четверо других отказались выполнить это требование, не имея на то права, они были вызваны в Гжатский военно-революционный трибунал. Повестка о вызове была вручена накануне вечером и без всякого обозначения в чем они обвиняются. Только в самый день суда из краткого разговора с казенным защитником выяснилось, что священники обвиняются в непередаче советской власти метрических книг. Затем начался этот неожиданный для священников суд.

Защитник просил отложить судебное дело, ссылаясь на позднее получение повесток, на невозможность для обвиняемых вызвать свидетелей и на то, что обвиняемые до начала суда не знали, в чем они обвиняются.

Суд не удовлетворил эту справедливую просьбу, а председатель заявил, что Гжатский военно-революционный суд должен судить не только обвиняемых священников, но все духовенство. Передача книг имеет, мол, второстепенное значение. Высказался и казенный обвинитель, прочитав написанное на 5-6 листах обвинение, в котором шла речь не о доказательстве вины пяти подсудимых священников, а о порицании духовенства вообще и даже о толковании Евангелия.

Защитник из публики, крестьянин, справедливо указал суду, что судить священников, по долгу своей службы не имеющих права выдавать метрики без разрешения Высшей церковной власти, нельзя. Тем не менее, четыре священника, в том числе и 68-летний старец о. Иоанн Березкин, были приговорены к тюремному сроку «за саботаж». Приговор решили привести в исполнение, несмотря на заявление об его обжаловании.

В тексте обжалования среди прочего было сказано:„Прошу возможно скорее сделать распоряжение о приостановлении исполнения приговора Гжатского военно-революционного Трибунала до рассмотрения высшей инстанцией жалобы осужденных. Иначе хорошо же будет положение священников, отбывших наказание, если высшая инстанция отменит приговор. Подобное положение осужденного человека не допускалось даже в военных судах павшего государственного строя, и приговор их приводился в исполнение лишь по рассмотрении дела высшей инстанцией".

Кроме того, я обращаю внимание, что Гжатский военно-революционный Трибунал вопреки требованию справедливости вовсе не принял во внимание отсутствие у священников права выдавать метрики, не выяснил всех обстоятельств этого факта, и совершенно неправильно квалифицировал само преступление как саботаж. Поэтому я уверен, что обжалованный приговор трибунала не может быть оставлен в силе и приостановление его исполнения тем более необходимо.

Мало того, заключение в тюрьму 5 священников, а затем, невидимому, и всех других в Гжатском уезде, с которыми собираются поступить таким же образом, вызывает прекращение богослужения в уезде и закрытие храмов, а это может дать повод к большим волнениям в православном населении, что едва ли в интересах самой же советской власти.

Вопрос о передаче метрических книг, как выяснилось из разговора моего с представителями СНК, не так прост, как представляется иным агентам местной советской власти, и будет подлежать суждению и разрешению Комиссии, учрежденной для разъяснения декрета от 23 января 1918 года.

Это обстоятельство еще более свидетельствует о необходимости прекращения или по меньшей мере приостановления всех дел о передаче священниками метрических книг.

Наконец, дела, подобные Гжатским, и многие другие, возбуждают общий вопрос, правильно ли поступает советская власть, обращая к священникам разного рода требования, которые они по ₍ долгу своего служения не должны исполнять без разрешения Высшей церковной власти. Такой порядок, не соответствующий положению священников, и, нужно прямо сказать, совершенно несправедливый. Он ставит священников в безвыходное положение, — не передав метрических книг, подвергнуться наказанию от революционного суда или репрессиям советской власти, а передав книги, потерпеть наказание церковное. Сколько излишних конфликтов и недовольства создается на этой почве. Сколько появляется бесцельных судебных дел, которые многие начинают рассматривать прямо уже как борьбу против церковного строя вообще.

Поэтому в интересах справедливости и умиротворения населения я прошу СНК немедленно разъяснить местным властям, что все подобные требования, которые находят нужным предъявлять по делам церковным, во избежание насилия над совестью священников, должны быть обращены не к священникам, а к епархиальной власти. Этим сразу будет устранено много недоразумений, судебных дел и вызываемой неправильностью их вражды и злобы.

Прошу возможно скорее уведомить о принятом решении по этому срочному вопросу".

В Донецкой области по распоряжению СНК были конфискованы и заняты советами Покровский и Курянский монастыри. Вокруг монастырей собралась огромная толпа народа.

Для разгона собравшихся были посланы красногвардейцы. Толпа встретила их враждебно. На помощь красногвардейцам был послан отряд матроса Самушкина, который предупредил людей, что «матросы будут решительно бороться с черносотенной агитацией».

Что значит в устах большевиков слово «решительно», объяснять, видимо, не стоит.

В Смоленской епархии, по сообщению «Утра России», комиссар по внутренним делам губернии Генкин организовал форменное гонение на Церковь.

Очередной номер «Смоленских епархиальных ведомостей» был задержан местной цензурой в корректуре и не допущен к выходу только за то, что в нем был описан крестный ход.

«Братские речи» повествовали об ограблении священника села Шороховка Тамбовской епархии. Подробности — обычные для тех дней: четверо грабителей в солдатских шинелях, избиение священника, тщательный обыск в доме, реквизиция денег и платья. Грабители, естественно, скрылись, оставив семью священника без денег и совершенно раздетую.

В применении репрессий по отношению к духовенству Совдепы на местах часто практиковали пожизненную ссылку, хотя такая мера не была предусмотрена ни одним законом.