Несчастный монах, не желавший жить в послушании
Один брат, бросив свой монастырь, духовником которого в то время был отец Харалампий, пришел к нему на исповедь. Однако Старец наотрез отказался его исповедовать. Он сказал:
— Я приму тебя на исповедь только в том случае, если ты вернешься назад, в свою обитель.
— Но это невозможно... Я не могу этого сделать...
Отец Харалампий был непреклонен, но и брат, в свою очередь, тоже не переставал приводить все новые и новые возражения. Тогда мудрый духовник, видя, что нет никакой возможности переубедить этого брата, говорит ему:
— Если не желаешь находиться в послушании у своего Геронды — отца игумена, тогда найди себе где-нибудь другого Старца и подчиняйся ему, пока он не преставится. Тогда я буду тебя исповедовать.
Монах, видя, что надо что-то делать, придумал следующее: он занялся поиском и, наконец, нашел в одном скиту монаха-старичка, которому было уже сто лет. В таком возрасте он нуждался только в заботливом уходе, и больше ему уже, естественно, ни до чего не было дела. Для брата же это был шанс после смерти старичка получить его благословение. «Он проживет еще год-два, — думал он, — похороню его, и буду иметь и его благословение, и его келью».
Радостный он возвращается и говорит, что теперь он находится в послушании, и духовник не может отказать ему в исповеди. Отец Харалампий, хотя и недовольный таким оборотом дела, был вынужден принять его.
Брат возвращается на свое новое место и фактически становится Старцем кельи, ожидая скорой кончины старого монаха. Но Бог, чтобы проверить его, попускает ему новое испытание.
В скиту, где жил этот брат, начались нестроения. Несколько монахов — к ним примкнул и тот брат, о котором идет речь, — желая усовершенствовать некоторые пункты скитского устава, настаивали на том, чтобы внести в него изменения. Остальные отцы скита расценили эти предложения как новаторские, чуждые устоявшимся традициям. Собрался духовный собор, на котором этим братьям было предложено либо отказаться от своих нововведений, либо покинуть скит. Последние были непоколебимы в своих убеждениях и решили уйти. Тогда брат снова идет к духовнику, чтобы рассказать ему о таком неожиданном повороте дела. Отец Харалампий сказал:
— Что касается ваших убеждений, о которых ты мне сейчас рассказал, то вы совершенно правы, но в монашестве не надо искать правды. Монах становится прав, идя путем послушания и терпеливого перенесения несправедливостей и искушений. Если ты хочешь, дитя мое, оставить скит, то ты вправе это сделать. Но теперь у тебя есть Старец. Сколько еще он проживет? Уступи, по крайней мере; хотя бы ради него, подожди, пока он не преставится. После же его смерти, получив его благословение, иди, куда знаешь.
В конце концов, брат с великой скорбью, однако, оставаясь при своих взглядах, покинул скит. Единственным решением, которое пришло ему на ум, было предложить старичку-монаху уйти вместе с ним. Но Старец с негодованием ответил: «Всю жизнь я провел в этой келье, так неужели теперь я умру в другой?» Итак, брат снова вышел из послушания. Не прошло и двух-трех месяцев, как Старец скончался. Таким образом, этот монах, для которого не существовало никого другого мнения, кроме своего собственного, не желая потерпеть еще всего нескольких месяцев, потерял благословение своего Старца.
Глава четвертая: Буразери. В монастыри
В большие кельи
В 1967 году наше маленькое братство, также как и живущее по соседству братство отца Ефрема, было вынуждено переехать в более тихие и большие по размерам кельи. Мы переселились в келью Хиландарского монастыря — Буразери, а собрат нашего Старца со своим братством — в русскую келью святого Артемия в Провате.
Несмотря на то, что кельи находились в крайне ветхом состоянии и требовали немедленного ремонта, духовная жизнь братства протекала неизменно, так же, как и прежде, по ранее заведенному распорядку.
«Папа-Харалампий, брось свои хлопоты». Таковы были последние слова, просьба и настоятельное желание святого Старца Иосифа, обращенные к отцу Харалампию.
Обстоятельства складывались таким образом, что для нашего Старца золотое время его полного уединения безвозвратно прошло. Принимая на себя ответственность за души людей, он неизбежно должен был заботиться и о материальных нуждах все возрастающего братства. Однако, несмотря на это, каждый день в ушах отца Харалампия звучало благословение его Старца: «Брось свои хлопоты». Эти слова его последнего завещания являлись постоянным тормозом в больших жизненных поворотах нашего братства.
Святой отец Иосиф, по опыту зная, какой страшный вред приносят внешние заботы, очень часто называл их «напастью». Разъясняя Божественные слова Господа: «смотрите... чтобы сердца ваши не отягчались объедением, и пьянством, и заботами житейскими», он поражался тому, что Христос ставит житейские заботы рядом с объедением и пьянством.
Но..., хлопоты отца Харалампия неизбежно должны были увеличиться. Этому способствовали как лежащая на нем ответственность за увеличивающееся с каждым днем братство, так и заботы о многообразных нуждах большой келии, которая своими размерами могла соперничать с любым монастырем.
Прибытие такого известного духовника было радостно воспринято многими живущими по соседству с нами монахами Карей, Капсалы и их окрестностей. Слава об отце Харалампий дошла и до церковной школы «Афониада», подавляющее большинство как учителей, так и учеников которой стали часто приходить к нему на исповедь и за советом.
На новом месте приток посетителей из мира увеличился. Очень скоро нам пришлось некоторые кельи приспособить для приема ежедневно приходящих паломников — появилась возможность оставлять их в келье на ночлег. Если кто-либо из оставшихся наутро говорил о своем желании пожить здесь еще какое-то время, Старец показывал ему четки-трехсотицу и говорил: «Если тебе подходит наш распорядок, то бери эти четки, и живи здесь сколько хочешь. Единственное, о чем я попрошу тебя — всегда рассказывать мне о своих ночных подвигах».
Это был выход. Те, кто не чувствовал в себе достаточно сил для того, чтобы подчиниться нашему распорядку, уходили без какого-либо неудовольствия, однако было много и таких, которые присоединялись к нашим целонощным бдениям, выполняя восьмичасовое молитвенное правило. Возвращаясь в мир, они уносили с собой приобретенный здесь духовный багаж, что бы пользоваться им, насколько это возможно, и в своей повседневной жизни, посреди окружающих их искушений и опасностей.