Преподобный Иларион Оптинский

Дни памяти: 18 Сентября / 1 Октября, 11 / 24 Октября (оптин.)

Преподобный Иларион (в миру Родион Никитич Пономарев) родился в пасхальную ночь с 8 / 21 на 9 / 22 апреля 1805 года в семье Никиты Филимоновича и Евфимии Никифоровны Пономаревых. Наречен он был в крещении Иродионом, в честь апостола от 70 Иродиона. Он был третьим сыном в семье, а всего детей в ней было четверо. Его отец был человек благочестивый и занимался портновским ремеслом. Впоследствии вслед за сыном и он принял монашество в Оптиной пустыни с именем Нифонт, трудился на скитской пасеке и скончался в 1849 году.

Все детство и юность его прошли в родительском доме в Новохоперском уезде Воронежской губернии. Родион в детстве был тихого, кроткого нрава. Будучи при этом еще и неловким, он редко играл со своими сверстниками, любил сидеть дома и помогал отцу в его ремесле.

Мать Родиона предрекала отроку с семилетнего возраста монашество. Он еще с детства чувствовал в себе стремление стать монахом и думал, что портновское ремесло ему пригодится в монашеской жизни.

Для совершенствования в ремесле он отправился в Москву. Именно тогда утвердилось в нем убеждение, что ко всякому делу следует относиться добросовестно: то, что делаешь, надо стараться делать хорошо. А это как раз и есть то самое правило, на которое как новоначальным, так и возросшим в духовной жизни инокам святые отцы указывают как на необходимое условие для спасения и которое они в своих писаниях называют „хранением совести»...

В Москве юноше пришлось поработать в нескольких мастерских и пройти различные жизненные искушения. Позднее о своей жизни и работе в одной из этих мастерских отец Иларион вспоминал: «Когда мы жили у Занфтлебена, то пища нам готовилась скоромная, постов и постных дней, среды и пятка, не соблюдалось. Вся артель человек в сорок ела скоромное; только я не ел скоромного, да один курский молодец, да две благочестивые кухарки, которые хотя и готовили скоромное на артель, но сами постные дни соблюдали. Хозяин мне за это постное не выговаривал, не сердился, только бывало, скажет мне: „Ты, знать, старой веры держишься; это карашо!» Хаживал я на дух к священнику в приход святителя Алексия митрополита, мы в его приходе жили. Священник был старец очень благочестивый, при исповеди я рассказал ему, что по ошибке или искушению ели иногда по постным дням скоромное. Он вошел в мое положение, приходит к хозяину, строго заметил ему, пригрозив, что донесет на него за то, что развращает православных и что его за это проводит за заставу. Угрозы подействовали, хозяин испугался и скоромную пищу по постным дням прекратил. Вот на другой день, на меня вся артель и восстала: такой-сякой, говорят, собственно через тебя мы лишились этой пищи! Это было мое первое искушение за благочестие».

Юноша твердо решил вести благочестивую и добродетельную жизнь, несмотря на различные искушения, и Господь помогал его произволению и ограждал чистую душу Родиона. Об одном из искушений он вспоминал: «Один мастер был хорош ко мне, но, уходя вечерами или праздниками домой, вел жизнь очень неназидательную. Мне часто приходилось ходить или ездить к нему на квартиру, когда хозяин меня за ним посылал. Вся обстановка его домашней жизни отнюдь не согласовалась с хорошею нравственностью. И мне в мои поездки к нему приходилось наталкиваться на вещи и сцены, которые очень бы могли повредить моему устроению, но я по милости Божией твердо держался правила не задерживаться у него более, нежели, сколько было необходимо, во избежание соблазнов. Скажу ему, что, бывало, нужно от хозяина, да сейчас же оттуда опять домой. Господь помог моему произволению и сохранил среди этих искушений». Позднее, когда юноша сам станет мастером и хозяином артели, он будет заботиться о своих работниках, оберегать их от искушений.

В 1829 году, будучи 24 лет от роду, Родион переехал с семейством своим в город Саратов, где провел девять лет жизни. Будучи ревнителем благочестия, он неотступно следовал уставам Православной Церкви и отечески назидал за нравственностью и неуклонным исполнением христианских обязанностей рабочими своей артели, которую здесь создал. Родион Никитич обучил своих рабочих церковному пению и чтению, празднословие и непристойные шутки во время работы всячески воспрещались. Сам Родион был чрезвычайно мягок, кроток и миролюбив.

Во время пребывания Родиона Никитича в Саратове были относительно его два брачных предложения; но в судьбах Божиих было о нем предопределено иное. Оба эти предположения не состоялись: одно по особенному действию Промысла Божия за неожиданной, после скоротечной болезни, кончиною девицы, а другое по нерасположению в этом случае самого Родиона.

Юноша был молод, умен, имел достаток и хорошую репутацию, и ежели бы только захотел – за него со всею охотою вышли бы многие из богатых купеческих дочерей Саратова. Но Родион Никитич, познакомившись с невестой, богатым белоручкам предпочел девушку, способную к деятельности, желавшую и могущую трудиться. Когда дело было уже слажено, девушка поехала к своей матери, имевшей в Пензе свой дом и хозяйство, чтобы распорядиться своим имуществом и, собрав, чем могла располагать, возвратиться в Саратов для венчания. Но вскоре по приезде в Пензу заболела и после непродолжительной болезни скончалась, Господь принял к себе невесту Родиона Никитича, который после сего решился посвятить себя в девстве на служение ближним.

Впоследствии был еще случай сватовства. Желая видеть сына женатым, родители приискали Родиону Никитичу в одном зажиточном купеческом семействе умную и красивую невесту. Отдавая всякую справедливость достоинствам невесты, Родион Никитич, однако, и сам тому удивляясь, нимало не располагался к ней сердцем и старался напротив всячески найти препятствие этому браку. Через близких знакомых открылась-таки причина, по которой не располагалось сердце Родиона Никитича сблизиться с невестой и её родными. Оказалось, что они втайне придерживались какого-то лжеучения, от которого невеста по закоснению никак не хотела отказаться; Родион Никитич обрадовался этому обстоятельству как достаточному поводу покончить с этим сватовством. Таким образом, душевные волнения и искушения, обыкновенно связанные с подобным состоянием, не остались безызвестными и не испытанными для Родиона Никитича, и когда ему настало время вступить на высший путь благоугождения Богу, то он не оказался подобным «носящему оковы на руках и на ногах».

В Саратове под покровительством Преосвященного Иакова Родион Никитич мужественно боролся с раскольниками различных толков за чистоту Православия. В эти годы Саратов был наводнен множеством раскольников. Секты враждовали между собой, сходясь только в одном: в ненависти к православным, которых в сравнении с ними было меньше. Кроме того, многие из православных, долго находясь среди раскольников, пребывали в состоянии двоедушия и сомнения.

Именно в этот период Господь открыл Родиону новую возможность для служения людям – служение миссионерское, апостольское, способствовавшее возвращению в лоно Матери-Церкви многих и многих заблудших и погибельно отпавших от нее душ раскольников. Известный в Саратовской губернии старец Семен Климыч посоветовал благочестивому юноше заняться собеседованием с раскольниками с целью побудить их присоединиться к Православной Церкви...

Родион начал вести беседы о вере, основываясь единственно на Слове Божием и на изъяснениях оного святыми отцами Церкви. Постепенно он подводил отпавших от истинной веры к осознанию того, что, оспаривая Священное Писание и святоотеческое толкование, они превращались в противников Христа, Его слов и учения, то есть в „антихристов». Этот новый оборот, который приняли собеседования, привел в движение раскольников, озадачил их и во многом способствовал убеждению в истине. Раскольники то и дело либо сами приходили к своим противникам, либо зазывали их к себе на беседы. Будущий старец стал с ними заниматься много и успешно...

Братство, возглавленное Родионом, стало известно далеко за пределами Саратова. Видя, что Господь благословил начальные труды успехами, преосвященный Иаков испросил у Святейшего Синода дозволения учредить в своей епархии миссию для обращения раскольников. Сохранились достоверные сведения о том, что Родион Пономарев был одним из самых ревностнейших и деятельнейших миссионеров. Но, рассказывая впоследствии в Оптиной пустыни об этом периоде саратовской жизни, старец Иларион свое личное участие в делах миссии всегда оставлял в тени, проявляя столь свойственные ему скромность и смирение.

Постепенно, с духовной зрелостью, приходит и окончательная решимость оставить все и последовать Христу. Еще не зная, какую выбрать обитель, Родион часть 1837-го и весь 1838 годы проводит в поездках по замечательнейшим монастырям России. Посетив многие обители, он успокоился духом лишь в Козельской Оптиной пустыни, обретя то, что искал на протяжении почти двух лет, — старческое окормление и духоносных мужей, способных с Божией помощью и его соделать достойным наследником Небесного Царствия. 13 / 26 марта 1839 года он был уже принят в число скитской братии.

В то время в монастыре пребывали блаженные старцы Леонид и Макарий. Родиона поселили на жительство по соседству с кельей бывшего валаамского игумена отца Варлаама, оказавшего благодетельное влияние на будущего старца. Исповедовались братья у преподобного Макария, вместе с тем Родион ежедневно ходил на откровение помыслов в монастырь к старцу Леониду. После назначения 1 / 14 декабря 1839 года преподобного Макария скитоначальником Родион был избран им в келейники и в этом послушании пробыл в течение двадцати лет, то есть до дня блаженной кончины старца Макария в 1860 году. 13 / 26 августа 1849 года Родион был пострижен в монашество с именем Иларион. 10 / 23 февраля 1853 года он был рукоположен во иеродиакона, а 21 апреля / 4 мая 1857 года – во иеромонаха. Будучи диаконом, время, назначенное для отдыха и сна, отец Иларион употреблял преимущественно для чтения отеческих писаний. Для сна он до самой своей кончины отводил не более четырех часов в сутки. По благословению старца, отец Иларион завел домашнюю аптечку и занимался лечением братии обители и скита, для чего хаживал к больным и часто исполнял дело фельдшера. Поздней осенью и зимой он занимался еще и ложечным рукоделием...

Взяв на себя спасительный крест послушничества, возрастая во внутреннем делании, преподобный Иларион всемерно понуждал себя к несению и телесных трудов. Кроме послушаний, которые преподобный Иларион нес как келейник своего старца, он также по нуждам скитской братии и хозяйства был огородником, садовником, варил квас, пек хлеб, занимался на пасеке уходом за пчелами.

В последние дни своей жизни старец Макарий благословил преподобного Илариона продолжать старческую деятельность, вручив его духовному руководству многих из своих духовных детей, чем подчеркнул преуспеяние преподобного Илариона во внутреннем делании.

Приняв от своего старца это послушание, преподобный старец Иларион нес его до последнего дня жизни. Старец Макарий до кончины своей держал отца Илариона в тени, и тот не имел явных духовных детей, хотя некоторые из чад еще при жизни старца и по его воле негласно исповедовались у отца Илариона. Это было началом его духовнического пути, облагодетельствованного преемственностью старчества. Сокровенно, в тиши скита, вдали от мира сего, совершалось возрастание смиренного инока в мужа высокой меры духовной, способного руководить и другими.

Внешняя трудовая жизнь отца Илариона была видна для всех, труды же его и преуспеяние во внутреннем делании совершенно невозможно было оценить, настолько они были прикровенны. Однако труды эти имели внимательного и опытного ценителя: их видело просвещенное духовным разумом око мудрого наставника, старца Макария. Он передал в последние дни своей предсмертной болезни отцу Илариону, ставшему двадцать первого апреля (4 мая) 1857 года иеромонахом, продолжение своей старческой деятельности, и вручил его духовному руководительству многих своих духовных детей.

На вопрошения белевской игумении Павлины: „На кого вы нас оставляете, батюшка?» – старец Макарий указал на преподобных отцов Илариона и Амвросия и тут же позвал отца Илариона из другой комнатки, сказав: „Не оставь игумений!» На слова отца Илариона: „Батюшка, я недостоин и сам ничего не знаю», старец отвечал ему: „Не оставь ее!» Мать игумения поклонилась отцу Илариону в ноги.

С 8 / 21 апреля 1863 года, на старца Илариона было возложено новое послушание: он был назначен начальником скита и общим духовником монастыря. Истинным пастырем добрым был преподобный старец Иларион: во всякое время, даже в последние дни тяжелой своей предсмертной болезни, заботился он о своих чадах и был всегда готов прийти на помощь их духовным и житейским нуждам. При занятиях с братством обители у старца не было отказа никому и из посторонних посетителей. Горя любовью к святой вере православной, старец каждого приезжавшего в обитель неверного или раскольника вразумлял и обращал к матери нашей Православной Церкви. Тотчас по кончине старца духовному руководству отца Илариона предали себя, кроме белевской игумении Павлины с большею частью сестер ее обители, еще несколько ближайших учениц покойного старца, сестры Севского монастыря[310], среди которых были и племянницы отца Макария. Чадами его стали также великолуцкая игумения мать Палладия со многими сестрами, настоятельница Каширской

общины мать Макария с сестрами, великоустюжская игумения мать Назарета со многими сестрами и некоторые иные.

Из мирских лиц, предавших себя духовному руководству отца Илариона, следует упомянуть и преданную духовную дочь покойного старца Макария, благотворительницу Наталью Петровну Киреевскую.

Старец Иларион стал достойным продолжателем священных оптинских традиций старчества. Видимым образом и естественным своим порядком началом старчества является духовничество, которое в Оптиной не ограничивалось исповедью, но соединялось с откровением помыслов. Долго пробыв ближайшим учеником старца Макария, отец Иларион, став скитоначальником и духовником, старался и по управлению, и по духовничеству поддерживать те порядки, которые были заведены его дорогим учителем.

Пять раз в году (то есть по единожды в посты, Великим постом дважды) совершалась им исповедь всем относившимся к нему братиям; исповедь не общая, а с подробным опросом каждого исповедывающегося обо всем касающемся до его внутренней жизни и устроения. Каждый по своей нужде получал при этом наставление для дальнейшей деятельности.

Несмотря на такой труд, старец все-таки выстаивал все церковные службы, как известно, особенно продолжительные на первой и седьмой седмицах Великого поста. Затем начиналась исповедь женщин в хибарке: сестер монастырского скотного двора, монахинь или мирян. Мужчины исповедовались им особо в приемной его келлии. Исповедь часто продолжалась до чтения правила на сон грядущий. По субботам и пред праздниками приходили для исповеди чредные служащие – иеромонахи и иеродиаконы.

Кроме исповеди в посты, бывала исповедь и во всякое другое время всем прибывающим и желавшим оной посетителям и богомольцам, каковых бывало много, и никому и ни в какое время у старца отказа не было.

Преимущественно после вечерней трапезы, а старшие монахи или имевшие особенную нужду и во всякое время (а многие почти ежедневно) приходили к старцу для очищения совести откровением помыслов, покаянием и для получения себе от старца в руководство наставлений и совета сообразно с устроением каждого.

Особенностью старческого слова отца Илариона было то, что старец говорил большею частью не от себя, а приводил слова и примеры из Священного Писания или припоминал, что в подобных случаях говаривал, советовал или приказывал батюшка отец Макарий. Слова наставлений старца Илариона были кратки, ясны, просты, и имели силу убедительности, потому что он сам первый исполнял то, что советовал братии, и сам уже опытно побывал в различных случаях, о которых приходилось наставлять братию.

В смиренном воздержании от собственных суждений и мнений, в постоянном обращении к авторитету своего старца и учителя преподобный Иларион вслед за старцем Макарием прокладывает путь для традиции оптинского ученичества и послушничества, на фундаменте которых только и может стоять старчество. Впоследствии на этом пути особенно подвизался смиреннейший ученик преподобного Амвросия – старец Иосиф.

Верность и любовь к Милосердному Спасителю нашему Господу Иисусу Христу, самоотверженное следование по пути евангельских заповедей Его сделали сердце смиренного старца вместилищем многих даров Духа Святого, которые в изобилии изливались на прибегавших к его помощи. Наряду с благодатным даром духовного рассуждения преподобный Иларион имел дар прозорливости, был мужем учительным, ведущим истинно подвижническую жизнь. Однако не только почитание и любовь выпадали на его долю, но иногда и хулу и клевету приходилось терпеть преподобному. Но все это он переносил с великим смирением и снисхождением ко всем немощам людским.

Много приводили к старцу страдающих нервными и душевными болезнями, которых обычно называют порчеными. Старец о. Иларион был твердо убежден, что полное искреннее покаяние, всепрощение обидевших и примирение со враждующими есть лучшее лекарство от недугов душевных. Старец указывал больным не мнимую, а действительно найденную им причину их болезни и приводил к сознанию, раскаянию и сокрушению о своих грехах. Если больные указывали на кого-либо как на причину своей болезни, что часто бывало с нервными больными, то о. Иларион советовал тогда испросить у того лица прощения, если оно живо, а если скончалось, то примириться с ним, отслужить на его могиле панихиду о его упокоении, подавать о поминовении на проскомидиях и дома за него молиться, принести покаяние, принять епитимию и положить начало добродетельной жизни.

Между прочим, в то время к болезням душевным относили и недуг, который уже в XX веке стали рассматривать как «право личности иметь свои убеждения» – неверие в Бога, атеизм. Преподобный старец Иларион врачевал эту нравственную болезнь, и потому ныне так важна нам его помощь свыше. Вот пример исцеления от недуга неверия:

Студент Московского университета, тульский помещик А. П. А. дошел почти до полного неверия в Бога. Будучи проездом в обители, он имел продолжительные беседы со старцем. Полные искреннего участия и душевной доброты слова старца подействовали на молодого человека. Он согласился признать свои заблуждения, провел по предложению старца в обители несколько дней, исповедался, принес покаяние, сподобился принять Святых Таин, к чему пред тем уже несколько лет не приступал, и поехал в Москву верующим и благочестивым христианином.

Любовь старца к страждущим была безгранична. Как-то попала к преподобному Илариону на исповедь упорнейшая душевнобольная, источавшая на него грубую непристойную брань. Не обращая на это внимания, батюшка все же добился, чтобы она пришла в полное сознание и покаялась в том грехе, за который так сильно страждет. „Вы бы ее, батюшка, оставили, коль она такая», – заметил кто-то, на что старец ответил: „А у нее ведь душа такая же, как и у нас с тобой. Весь мир не стоит одной души!»

Одна сорокалетняя крестьянка Одоевского уезда, часто посещавшая обитель, сама рассказывала, что в продолжение многих лет сильно страдала припадками, сопровождавшимися судорогами, криком на разные голоса. В состоянии припадка она неистово кричала, бранилась и обнаруживала такую неестественную силу, что несколько мужчин не могли удержать ее. Много наслышавшись о старце Илларионе, она обратилась к нему за помощью. Как всегда, так и в этом случае старец исповедал ее во всех грехах, особенно нераскаянных, и вот благодатною силою Таинства Покаяния она получила чрез старца совершенное исцеление. Припадки не возвращались, и она стала здорова и покойна, глубоко признательна за полученную помощь. Она жива была еще в 1877 году и лично известна многим братиям.

В 1870 году здоровье старца ухудшилось, но, несмотря на это он посещал все богослужения.

4 / 17 марта 1872 года, в субботу Великого поста, старец служил последнюю литургию. В воскресенье 5 / 18 марта старец слег окончательно, а 9 / 22 марта был пострижен в схиму с сохранением имени Иларион. Врачи опасались паралича сердца, но прозорливый старец так сказал о себе: «Не верю снам, но думаю, что на этот раз останусь жив. Приснилось мне, что вокруг меня сильнейшая гроза: разразился необыкновенный удар грома, но меня миновал, и я остался жив»...

В тяжелые дни болезни отец Иларион сподобился утешения из горнего мира. Ему и прежде неоднократно являлся в сновидениях преподобный Макарий, но теперь эти видения участились. В одном из них явившийся наставник сказал: «А я вот к тебе, Иларион, заехал...» В продолжение своей болезни старец обыкновенно причащался Святых Тайн не реже, чем через два-три дня, а с семнадцатого (30) августа 1873 года стал причащаться уже ежедневно и таким образом причащался в течение тридцати трех дней, до самой своей кончины включительно. Начиная с двадцать второго августа (4 сентября), отец Иларион уже не мог ложиться в постель, не мог сам двигаться и до самой кончины своей сидел в кресле.

За четыре недели преподобный предсказал день своей кончины. Наконец 18 сентября /1 октября 1873 года, причастившись Святых Таин, старец мирно почил о Господе в половине шестого утра в полном сознании и памяти. Видевшие преподобного Илариона на смертном одре зрели перед собой пример удивительного смирения, кротости и терпения.