Русская Церковь при Александре II (1855-81).

Великие ре­формы Александра II затронули и Церковь, хотя носили односторонний характер и основывались на предложе­ниях не духовенства, а обер-прокурора графа Дмитрия Толстого. Он был одновременно и министром народного просвещения, приобретя власть над Церковью, которой не имели обер-прокуроры без министерского портфеля. В качестве министра просвещения Толстой прослыл крайним реакционером. Но в церковных делах Толстой проводил либеральные ре­формы в пользу приходского духовенства. Благодаря его и царско­го двора заступничеству священнику Беллюстину сошла с рук его революционная по отношению к епископату книга «Описание сельского духовенства в России». Толстой расширил права приходского духовенства в церковном управлении на местах, облегчил процедуру снятия священником с себя сана и последствия этого акта, расширил сеть церковно­приходских школ и уровень преподавания в них, академический уровень семинарий, открыл выпускникам се­минарий доступ в университеты, улучшил материальное по­ложение духовенства. Причиной этих реформ была боязнь распространения атеизма как предвестника революции. Открывая семинаристам доступ в университеты, он надеялся усилить консерватизм студенчества. Ук­репляя и поддерживая церковно-приходские школы, Толстой пы­тался замедлить рост земских школ, где учителями были радикалы-народники. Попытки расширить сеть церковно-приходских школ за счет части земского школьного на­лога не увенчались успехом, поскольку земцы предпочитали отда­вать эти средства на развитие земской школы. Усиление приход­ского духовенства нужно для борьбы с епископатом и мона­шеством, в которых Толстой чувствовал стремление к обособле­нию и независимому от государства бытию Церкви. Он презирал преимущественно плебейский по происхождению епископат. Толстой допускал мужика в качестве батюшки, но не в качестве князя Церкви; поэтому он командовал Синодом грубо. Назначая синодальные комиссии для разработки реформ церковных училищ, он запросто распускал их, как только их предложения расходились с его планами. Первая комиссия предложила превратить семинарии в общеобразовательные гимназии с усиленным бо­гословским профилем по сравнению с обычными. Они предназначались для детей духовенства без обязательства со стороны выпускников идти в богословские учебные заведения. Гимназии предлагалось подчи­нить Министерству просвещения при попечительстве со стороны местного епископа. Желающие посвятить себя Церкви выпускни­ки церковных гимназий принимались бы в богослов­ские институты с четырехлетним образованием. Туда же могли бы поступать выпускники обычных средних школ после сдачи зачетов по предметам элементарного богосло­вия. И наоборот, двери университетов должны были быть откры­ты для выпускников церковных гимназий. Толстой отверг этот проект и провел реформу 1869 г., которая сохраняла старые семинарии, но с усилением богословских дисциплин, особенно в трех старших классах. Выпус­кник новой семинарии мог теперь поступать в университет. Положительный побочный продукт толстовской реформы - ежегодные епархиальные съезды духовенства, вызванные незначительностью отклика земств на возросшие финансовые нуж­ды реформированной духовной школы. Главной целью этих съез­дов стало изыскивание дополнительных источников внутреннего финансирования: богатые церковные общины облагались дополнительным налогом Средства шли на рас­ширение сети церковных школ, особенно женских, на повышение оплаты педагогов, необходимое для привлече­ния квалифицированных преподавателей, на улучшение бытовых и культурных условий студенчества и школьников. Но семинаристы оказались радикальнее мирских студентов и их приток радикализировал ВУЗы. Семинаристы ринулись в ВУЗы, епископы жаловались на сокращение кандидатов в священники. Пользуясь возможностями получения стипендий и бесплатного образования в семинариях, их заполняла молодежь,не имевшая намерения принимать сан. В 1879 Толстому пришлось провести контрреформу: закрыть семинаристам свободный доступ в университеты - они теперь должны были сда­вать весьма сложные вступительные экзамены, а детям не из духовных семей - в семинарии; последние принимались в семи­нарии только с обязательством принять сан после окончания. Эле­мент принудительности отрицательно сказался на нравственном климате в духовной школе. Семинарские моления в храме перед и после вкушения пищи, были для многих формальны; многие семина­ристы были атеистами, либо прохладными христианами, не собиравшимися рукополагаться: дети духо­венства не должны были давать обязательства о принятии сана: их родители не имели средств для выбора между церковной и государ­ственной школой. Будь у них выбор, многие не пошли бы в семинарии, а их места заняли бы глубо­ко верующие юноши из светских семей. И тогда дух в семинариях был бы совсем другой. Большин­ство семинаристов были детьми сельских батюшек - бедняков с большими семьями. Когда дети выросли и их надо было от­правлять в город на учебу, а денег не было, попам приходилось унижать­ся перед кулаками, просить у них помощи, а за это кор­мить и поить их, и речи не могло быть об укорах в пропове­дях. Дети краснели за отца, а христианскоевоспитание детей духовенства развивало в них обострен­ную реакцию на социальную несправедливость.

Поэтому разночинцы радикалы, революционеры интеллигенты были в XIX веке преимущественно выходцами из духовных семей, семинаристами или бывшими семинаристами.