Реформа Никона и церковный раскол.

Никон - человек действия, нетерпеливый, властный, вспыльчивый - берется и за исправление книг, но он не хочет ждать, пока ученые попы разберутся в рукописях. Он привлекает ученых малорусских и греческих монахови их книги, не предполагая, что греческие богослужебные книги печатались в Венеции католическими монахами восточного обряда, вкрапившими в них ряд католицизмов, и не учитывая, что православность Киевской академии настолько размыта, что Собор молдаванских архиереев признал Катехизис Петра Могилы еретическим, а ненавидевший католиков после собственного восьмилетнего польского плена патриарх Филарет даже постановил перекрещивать киевское православное духовенство перед допущением его до совершения богослуженийнаМоскве.

Никону и царю не терпится: опьяненные победами на польском фронте и встречаемые местным православным населением как освободители, они мечтают об освобождении Балкан от турок. Эти мечты имели некоторое основание в обращении к царю и гетману Хмельницкому целого ряда церковных руководителей на Балканах и Ближнем Востоке, в том числе Паисия, патриарха Иерусалимского, Гавриила, патриарха Сербского, Иоанникия Константинопольского, с ходатайством совместными силами ударить по Турции. В 1653 г., принимая делегацию греческих купцов с пасхальными поздравлениями, Алексей спросил, хотят ли они, чтобы он освободил их от турок. Получив положительный ответ, Алексеи пообещал приступить к выполнению этой задачи в ближайшее время. Когда началась война за Украину, на Балканах думали, что по ее окончании русско-казацкие войска придут на Балканы. А для этого надо унифицировать обряд, чтобы после победы служить в Св. Софии совместно со Вселенским патриархом: сделать крестные ходы против часовой стрелки, а не по ней, креститься тремя, а не двумя пальцами (не ясно, знали ли они, что это у греков новшества, а у нас - традиции от крещения Руси, когда греки служили так же, как русские, а не как теперь), петь аллилуйя трижды, а не дважды (в позиции старообрядцев была своя логика. Они говорили: «аллилуйя» - еврейское славословие - должно быть двойным (сугубым) так каким славятся Бог-Отец и Бог - Дух Святой; а новозаветный Христос славится по-гречески - в славянском переводе: «Слава Тебе, Боже!» Если же поется три раза «аллилуйя», а затем «Слава Тебе, Боже», то получается ересь — прославление каких-то четырех лиц.).

В 1653 г. Никон расправляется со своими бывшими друзьями по движению боголюбцев: Нероновым, Аввакумом и другими. На Соборе 1654 г. Никон огульно осуждал все русские обычаи, требовал слепого принятия всего греческого на основании ранее скрываемого постановления восточных патриархов о патриаршестве в России, требовавшего полного согласия с греками и в догматах, и в уставах. Эти круто и без должных объяснений проводимые патриархом и царем новшества вызывают уход в оппозицию почти всех боголюбцев. Они не признают авторитета современных греков. Их посланники побывали на Ближнем Востоке и знали, какой там упадок в православии: патриарх Кирилл Лукарис выпустил от своего имени кальвинистское исповедание веры, некоторые епископы по нескольку раз меняли веру между католичеством, православием и мусульманством. Почему же мы должны беспрекословно признавать авторитет греков, спрашивали боголюбцы. Но выразить свои богословские убеждения и сомнения они не умели иначе как языком внешних форм. Поэтому современному человеку непонятна та страсть и готовность на гибель, с какой старообрядцы защищали именно букву обряда, а не более глубокую суть, которая за этим скрывалась.

Поскольку никоновские реформы полностью поддерживал царь, старообрядцы острие своего меча обратили не только против Никона, но и прямо против царя. Опираясь на учение иосифлян о неподчинении царям-еретикам, они объявляют царя антихристом. Естественно, государство реагирует арестами, ссылками, даже казнями старообрядческих лидеров.

Осложняется положение самого Никона. Вернувшийся с войны царь повзрослел, привыкнув принимать самостоятельные решения вдалеке от Никона, он уже не смотрит ему в рот как раньше. Отношения их становятся холоднее. Заметив это, придворная челядь начинает настраивать царя против Никона. И вот в 1658 г., в конце одного богослужения в Успенском соборе Кремля, получив какую-то записку от царя, доставленную гонцом, Никон публично бросает ее под ноги и со словами «Я на записку царя плюю и сморкаю» именно так и делает. Потом он снял облачение и укатил в свой Ново-Иерусалимский монастырь простым монахом. Поскольку Никон не снял с себя патриаршего звания, до суда над ним на русско-греческом Соборе 1666-1667 гг. у Церкви не было правящего главы. Местоблюститель, митрополит Крутицкий Питирим, в душе старообрядец, все же не имел достаточных полномочий, чтобы полностью заменить патриарха, и церковные дела приходилось разбирать царю. Это был опасный прецедент для дальнейшего самостоятельного бытия Церкви.

Сам Никон в первом добровольном своем уединении завел печатню в Иверском монастыре «и повелел печатать Часовники по старому уставу и обычаю... Там же перепечатаны по-старому Псалтирь, Молитвенник и Каноник». Карташев делает вывод, ссылаясь и на слова Никона по свидетельству современников, что он и царь соглашались: старые славянские рукописи соответствуют греческим подлинникам, а новые греческие книги неправильны. Дело было не в правильности книг, а именно в мечтах о Царьграде и будущем величии Московского патриарха, служащего там, а для этого необходимо было единство обрядов. Тем более с исчезновением Никона со сцены, как считает крупнейший специалист по старообрядчеству С. Зеньковский, буря раскола могла бы утихнуть. Русские Соборы епископов 1665 и 1666 гг. просто единогласно постановили принять новый обряд без осуждения старого и разрешили тем, кто придерживается старого обряда, спокойно и дальше служить по нему, только без шума и рекламы и без осуждения новообрядцев. Но, конечно, такие фанатики, как протопоп Аввакум, молчать не могут. Они проклинают за своими службами новый обряд, фактически осуждают царя и весь епископат, принявший этот обряд.

Помимо вопроса об обряде стоял вопрос о Никоне и его фактически папистском учении о примате патриарха по аналогии солнца и луны. И вот по приглашению царя в Москву в конце ноября 1666 г. для соборного судилища приезжают патриархи Александрийский и Антиохийский с такими советниками-переводчиками, как отлученный от Церкви патриархом Вселенским за аморальное поведение и смены религий (православие, католичество, мусульманство и обратно) «епископ» Паисий. Под сукно кладется письмо Вселенского патриарха о том, что не надо раскола из-за различий в обряде, суть в православном учении, которое едино и у греков, и у русских старообрядцев. Царь богато одаривает восточных патриархов с тем, чтобы получить нужное ему суждение. Греки сначала высмеивают русских за их обрядоверие, но затем за эти самые обряды предают анафеме не только всех старообрядцев но и Стоглавый Собор и все его постановления, поскольку он утверди двуперстное крестное знамя; и даже, впервые в русской истории вводят индекс запрета на следующие писания: «Повесть о белом клобуке» с легендой о приходе белого клобука на Русь из Константинополя после того, как греки предались латинянам на Флорентийском Соборе и «Житие св. Ефросиния», которое тоже решительно утверждает двуперстное знамя.

Что касается учения Никона, то оно было объявлено папистской ересью, и Никон был отправлен в строгое заточение в Ферапонтов монастырь. Греческий Собор осудил, однако, гражданское управление Монастырским приказом и постановил возвратить духовенство и мирян, живущих на монастырских и церковных землях, под судебную власть Церкви. Благодаря энергичному патриарху Иоакиму в 1675 г. Монастырский приказ был ликвидирован и в церковной администрации государственные чиновники были заменены церковными служащими.