Религиозное искусство Великороссии XIV- начала XVI в.: зодчество и живопись.
Монгольское иго над Россиею сопровождалось погромами и разорением в том числе и церквей и монастырей. Но в мирное время монголы не препятствовали русским исправлять, сооружать вновь и украшать церкви.
Даниил Романович Галицкий после опустошения, произведенного Батыем в Южной России, создал многие города, и церкви поставил, и украсил их. Как о лучших и богатейших летопись говорит о трех церквах, которые соорудил он в городе Холме: о церкви святого Иоанна Златоуста, о церкви святых бессребреников Косьмы и Дамиана, о церкви Пресвятой Богородицы, где впоследствии князь был и погребен. Владимир Василькович, князь галицкий. создал многие церкви, в числе их каменные и богатые: в Каменце-церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, в Любомли-церковь святого Георгия великомученика и в Бересте - церковь святого Петра. В Москве святитель Петр заложил (1324) первую в этом городе каменную церковь, собор Успенский, оконченный уже после его кончины. Иоанн Данилович Калита соорудил каменную церковь святого Иоанна Лествичника (1328) и собор Архангельский (1332), сделавшийся усыпальницею московских князей. Супруга Димитрия Донского воздвигла (1393) каменную церковь Рождества Пресвятой Богородицы, а сын Донского Василий Димитриевич создал собор Благовещенский. Роман Владимирович угличский построил в разных местах до 15 храмов. В Москве в 1336 г. сгорело 18 церквей; в 1342 г. 28 церквей. В Нижнем Новгороде татары сожгли в 1377 г. 32 церкви. В Ростове во время пожара 1408 г. сгорело 14 церквей. Когда в 1413 г. погорели Тверь и Кострома, то в первом городе сгорело 20 церквей, а в последнем 30.
В Великим Новгороде было больше всех церквей: в 1340 г., когда пожар охватил обе стороны города, сгорело 50 церквей. Из числа Новгородских владык: Климент воздвиг Воскресенскую церковь на кремлевских воротах (1296); Давид - церковь святого Владимира, князя киевского, на других кремлевских воротах (1311); Василий - Входоиерусалимскую в кремле как придел Софийского собора (1336) и Благовещенскую на Городище. Случалось, что в иной год строилось в Новгороде по нескольку церквей разом. В 1300 г.- пять церквей: одна каменная и четыре деревянных, в 1305 - четыре деревянных, в 1402 - три каменных, в 1417 - шесть каменных.
Одним из побуждений к сооружению церквей служили чувства благодарности Богу за избавление от бедствий или за дарованные победы над врагами. Иоанн Данилович Калига основал Архангельский собор в Москве по случаю избавления России от голода. Димитрий Донской построил церковь во имя всех святых в посаде на Кулижках в память Куликовской битвы. В Новгороде владыка Климент поставил (1296) каменную Воскресенскую церковь на кремлевских воротах по случаю победы новгородцев над шведами и разграбления города Корелы, а владыка Иоанн II поставил (1412) каменную церковь архангела Гавриила по случаю другой победы новгородцев над шведами и опустошения города Выборга. Иногда строились церкви по обету всего народа для умилостивления Бога, в отвращение каких-либо общественных бедствий, и строились обыкновенно в один день, назывались обетными. Такую церковь построили новгородцы в 1390 г., когда между ними свирепствовало моровое поветрие, за Софийским собором во имя святого Афанасия: в один день привезено было дерево из леса, срублена церковь, поставлена, освящена самим владыкою Иоанном и в ней совершена литургия.
Все церкви до XV в. были холодные. Новгородский архиепископ Евфимий первый, сколько известно, построил в 1439 г. каменную церковь Иоанна Богослова с теплою трапезою в Вяжицком монастыре, а в 1445 г. построил каменную теплую церковь преподобного Евфимия Великого у себя на сенях. Впервые упоминаются церкви походные. В городах, где много церквей, главнейшие назывались соборными. По крайней мере, известно, что в Новгороде в 1417 г. было семь соборов, а в Пскове с 1417 г. три собора.
В архитектуре не произошло перемены. Церкви строились небольшие, освещавшиеся чрез узкие слюдовые окна с железными решетками. Только церковь Пресвятой Богородицы, созданную князем Даниилом галицким в Холме, летопись называет "превеликою" и, как бы за редкость, рассказывает, что другая холмская церковь во имя святого Златоуста имела три окна, "украшенные стеклами римскими". В настоящий период уже не встречаем таких богатых церквей, какие существовали прежде, особенно в Киеве и княжестве Владимирском. Но и теперь некоторые храмы отличались ценностию своих украшений и утвари. В новгородском Софийском соборе крыша была свинцовая, главные двери (с 1336 г.) медные, позлащенные, и большая глава, или маковица (с 1408 г.), также позлащенная. В тверском Спасском соборе пол был мраморный и одна дверь, обращенная к дому епископа, медная. Собор псковский Троицкий покрыт был свинцом, а ростовский Успенский - оловом, и имел пол из красного мрамора. В холмской церкви святого Златоуста четыре свода стояли на четырех головах человеческих, изваянных каким-то художником; при входе в алтарь помещены были два столпа из цельного камня, на которых опирался верх алтаря, украшенный золотыми звездами по лазурю; пол был слит из меди и чистого олова, так что блестел подобно зеркалу; двое дверей были обложены камнем белым - галицким и зеленым - холмским, с разными золотыми узорами и прилепами, устроенными каким-то "хитрецом Авдеем"; иконы украшены драгоценными камнями и золотым бисером. Особенно известен богатыми приношениями в церкви Владимир Василькович, князь галицкий. В городе Каменце он украсил Благовещенскую церковь золотыми иконами и серебряными сосудами и пожертвовал в нее окованное серебром Евангелие. Во Владимире Волынском для Дмитриевской церкви устроил серебряные сосуды и серебряную ризу с драгоценными камнями на икону Пресвятой Богородицы, а в церкви епископской, или соборной, оковал серебром большой образ Спасителя и дал ей Евангелие, обложенное серебром, сосуды из жженого золота с драгоценными камнями и образ Спасителя в золотой ризе с драгоценными камнями и др.
Главное украшение и святыню церквей составляли святые иконы, которые помещались преимущественно в иконостасах. Но многие каменные храмы в городах и монастырях, особенно в Москве и Новгороде, были украшались стенною иконописью по сырому грунту. С этой целию у нас существовали даже целые дружины, или товарищества, иконописцев, греческих и русских, имевшие своих старейшин и начальников и находившиеся иногда под особым покровительством или на содержании властей духовных и светских. Так, в Новгороде Входоиерусалимскую церковь расписывал (1338) грек Исаия "с други". В Москве Успенский собор расписывали (1344) греки, иконописцы митрополита Феогноста, а собор Архангельский - русские мастера, иконописцы великого князя Симеона Иоанновича Гордого
Лучшими из всех иконописцев были Феофан Грек, Даниил иконник и Андрей Рублев. Первый- преславный мудрец, искусный философ. Он собственноручно расписал свыше сорока каменных церквей своею рукою - в Константинополе, Халкидоне, Галате и Кафе, а потом в Великом и Нижнем Новгородах и три в Москве. Когда писал он, то никогда и нигде не видели его взирающим на образцы, изображая что-либо руками, он ногами стоял неспокойно и беседовал с приходящими. Иконника Даниила и Андрея Рублева называет "чудными и пресловущими иконописцами" преподобный Иосиф Волоцкий (1516), последний был учеником первого, оба иноки московской Андрониковой обители и отличались духовною, подвижническою жизнию. Изображения, какими украсили они Троицкую церковь в Сергиевой лавре, еще в его время удивляли всех. Отцы Стоглавого Собора в половине того же века указывали на произведения Рублева как на образцы для русских иконописцев. В этом отношении известны: преподобный Пахомий Нерехтский, основатель Сыпановой обители, и инок Иринарх, много помогавший ему своим искусством иконописания при украшении монастырской церкви.
Немало икон были принесены к нам из Греции. Святой Алексий, митрополит Московский, привез из Константинополя после вторичного своего туда путешествия чудную икону Нерукотворенного Образа Христова и поставил ее в основанной им во имя этого образа Спасо-Андрониковой обители. Святой Дионисий, архиепископ Суздальский, долго пребывая в Константинополе, снял там две точных копии, с сохранением самого размера, с образа Пресвятой Богородицы - Одигитрии, находившегося в Софийском соборе, и одну из этих копий прислал (1381) в суздальский собор, а другую - в нижегородский Преображенский. Преподобный Арсений Коневский, еще до основания им обители проживший три года на святой горе Афонской, принес оттуда с собою (около 1393 г.) икону Божией Матери, данную ему на благословение афонским игуменом Иоанном, икона эта как чудотворная доныне чтится в Коневском монастыре.
Некоторые иконы чтутся как чудотворные: икона Благовещения Пресвятой Богородицы Устюжская, пред которой молился (1290) святой Прокопий Устюжский, когда силою молитв своих отклонил от Устюга страшную каменную тучу, находящаяся ныне в московском Успенском соборе и икона Божией Матери Донская, сопутствовавшая великому князю Димитрию Иоанновичу Донскому на Куликовом поле. Икона Знамения Пресвятой Богородицы Курская или Коренная. Она явилась в 1295 г. на корне дерева в лесу одному жителю города Рыльска, занимавшемуся звериною ловлею. Едва только он поднял ее, как на месте, где она лежала, открылся источник. Когда вслед за тем она перенесена была в Рыльск, то местный князь Шемяка получил от нее исцеление от слепоты и начались другие чудотворения. На месте ее явления сначала построена была часовня, а ныне существует обитель Корейская, где святая икона и находится.
2) Икона Божией Матери Толгская. В 1314 г. Ростовский епископ Трифон, путешествуя по своей епархии, остановился для ночлега на горном берегу Волги неподалеку от Ярославля и первый удостоился увидеть эту икону ночью на противоположном берегу реки, окруженную огненным столпом на воздухе, и усердно молился пред нею. В следующий день ее увидела в лесу и вся свита архиерейская стоящею уже не на воздухе, а на земле между деревьями, и при ней посох своего архипастыря. Немедленно сам епископ и находившиеся с ним начали рубить деревья и строить церковь, которая в тот же день при содействии поспешивших на помощь жителей Ярославля была окончена и освящена. Событие сопровождалось многочисленными чудесными врачеваниями от иконы, и на месте ее явления тогда же основан Толгский мужеский монастырь.
Странным может показаться появление лжеучителя - противника святых икон в Ростове во дни Ростовского епископа святого Иакова (1385-1392). Это был некто Маркиан, арменовер. Он проповедовал, что иконам не должно поклоняться, что иконы суть идолы, и вместе распространял и другие зловредные мысли. Он имел успех и поколебал не только простой народ, но и бояр и самого князя. Тогда святитель Ростовский для противодействия лжеучителю признал лучшим иметь с ним открытое прение в присутствии духовенства, князя, бояр и народа. Во время состязания Маркиан был торжественно обличен и посрамлен, а вслед за тем и изгнан из Ростова.
В каком виде употреблялся святой крест, свидетельствуют сохранившиеся памятники. В Никольской часовне, принадлежащей к новгородскому Софийскому собору, вделаны в стену два каменные четвероконечные креста. При входе в новгородский Софийский собор на западной стене с наружной стороны, близ корсунских врат находится большой каменный крест с раскрашенными барельефами, вставленный в стену по повелению владыки Алексия (1359-1389) самый этот крест четвероконечный, но на нем посредине помещен небольшой крест с распятием осьмиконечный.
Москва как стольный город великого князя и местопребывание первосвятителя всей России считалась главным в ряду городов русских. Но по храмам она уступала Новгороду и Пскову: почти все храмы в Москве были деревянные, за исключением пяти-шести каменных. С падением системы уделов московские князья сделались государями всей России и, вступив в сношения с более просвещенными странами Европы, начали вызывать оттуда художников и украшать столицу, она прежде всего украсилась новыми храмами, так что и в этом отношении, если не по числу, то по благолепию их, заняла в нашем отечестве первое место. Великий князь Иоанн III вновь соорудил почти все важнейшие храмы Кремля. Успенский собор пришел в ветхость. Митрополит Филипп I собрал много серебра с монастырей и церквей, которые обложил для того тяжкою данью, от бояр и торговых людей, принесших добровольные пожертвования. Работы поручил двум русским мастерам, чтобы они построили собор по образцу владимирского, только шире, и длиннее, и выше на полторы сажени. Но через год сам святитель скончался, а храм обрушился. Тогда великий князь Иоанн вызвал из Венеции славного зодчего Фиоравенти. Он за пять лет на старом месте возвел храм. Торжественное освящение Успенского собора совершено 12 августа 1479 г. митрополитом Геронтием. Таким же образом, по повелению Иоанна, разобраны и созданы вновь еще три древние обветшавшие храма Кремля: собор Благовещенский на великокняжеском дворе, собор Архангельский и церковь святого Иоанна Лествичника (Иван Великий). В других городах и вообще местностях России каких-либо замечательных храмов, вновь сооруженных или только обновленных и богато украшенных, почти не встречаем, хотя в Новгороде и Пскове храмы сооружались довольно часто, иногда по четыре разом. Как на более замечательные в этом отношении случаи можно указать на следующие: в Новгороде архиепископ Макарий устроил (1528) в Софийском соборе новые царские врата, чудно изукрашенные, шестьдесят шесть икон для иконостаса, обложенные серебром и золотом, и особый, позлащенный амвон с тридцатью иконами, который поддерживали на себе двенадцать деревянных одетых фигур в образе человеческом; а со вне, над западными дверями собора, приказал написать настенные изображения Пресвятой Троицы, Софии, Премудрости Божией, и Нерукотворенный Образ Спасителя, остающиеся доселе.
О числе церквей при описании происходивших тогда пожаров. Во Владимире на Клязьме, который в 1491 г. выгорел весь с посадами, сгорело 9 церквей в городе и 13 в посаде; в Угличе, - 15. В Пскове к середине XVI в. было около 60 церквей (40-каменные) В Новгороде к концу XV или в начале XVI в. 89 церквей и в 44 из них совершались ежедневные службы. В храмах чувствовался избыток. Случалось, что миряне, оставляя в пренебрежении свои прежние церкви, строили новые; многие созидали церкви по тщеславию и гордости и ради своих жен; некоторые, увлекаясь сновидениями, давали обеты воздвигать церкви и молитвенные домы, но, соорудив церковь, не имели средств снабдить ее иконами, книгами и содержать при ней причт или если вначале кое-как и делали все это, то вскоре, совсем оскудев, оставляли церковь без всякой поддержки и пустою; еще некоторые строили церкви самовольно, без благословения епископа.
Обычай строить обетные церкви более и более усиливался. Ему следовали сами великие князья: Иоанн III поставил (1468) в Москве обетную церковь святого Симеона Дивногорца, а Василий Иоаннович по случаю рождения от него сына Иоанна IV поставил (1531) такую же церковь на старом Ваганькове во имя святого Иоанна Крестителя с двумя приделами. Церкви обетные всегда строились из дерева и в один день, отчего и назывались обыденными, в тот же день они и освящались и в них совершалось богослужение. Поводом к сооружению их большею частию служили общественные бедствия, особенно моровая язва: церкви строились тогда по обету и при участии всего народа с целию умилостивить Бога. Иногда созидалась только одна обыденная церковь, а чрез несколько времени, если мор не прекращался, то созидалась и другая; иногда строились разом две обыденные церкви. Впоследствии случалось, что на местах этих деревянных обыденных церквей воздвигаемы были каменные во имя тех же святых, как бы по завету от предков, и назывались заветными.
Соборною церковию называлась та, к которой причислялось несколько других приходских церквей и при которой учреждался Собор из священнослужителей всех этих церквей, представлявший собою особую корпорацию из местного духовенства, особое церковное общество, или братство. Число священнослужителей, составлявших Собор, простиралось иногда до ста и более. Хотя каждая соборная церковь находилась в городе, но в состав Собора при ней входили и пригородные, и сельские, по крайней мере, в Псковской области. Все они обязывались собираться в свою соборную церковь для рассуждений и совещаний о делах церковных, для совершения в ней соборных богослужений; обязывались отправлять в ней ежедневно очередную службу по неделе. Во главе каждого Собора находился один поповский, староста, которого избирали из среды своей и который имел наблюдение как над всеми ими, так и над их приходскими церквами и заправлял делами Собора. Таких Соборов и соборных церквей в Новгороде было семь.
Церкви украшались иконописью, а иногда и стенописью. Искусством занимались многие, особенно из лиц монашествующего и белого духовенства. Некоторые из них приобретали в свое время известность, даже славу. Во дни Иоанна III более всех славились иконописцы Митрофан инок и Дионисий, расписавшие в 1466 г. главный храм в монастыре преподобного Пафнутия Боровского. Через пятнадцать лет этот самый Дионисий, а с ним поп Тимофей, Ярец и Коня написали три яруса в иконостасе (деисус, праздники и пророки) нового московского Успенского собора. Еще через пять лет тот же Дионисий вместе с двумя сынами своими, старцем Паисием и двумя племянниками преподобного Иосифа Волоколамского - старцем Досифеем и старцем Вассианом (который впоследствии был епископом Коломенским) расписали новый каменный храм в Иосифо-Волоколамском монастыре. При Василии Иоанновиче известны были своим искусством иконописцы. а) в Москве - сын Дионисия Феодосий и Феодор Едикеев, расписавшие в 1508 г. придворный Благовещенский собор, а также митрополиты Симон и Варлаам. От первого доселе сохранилась икона Божией Матери Владимирской, им писанная, а последний в 1518 г. поновил собственными руками две старые иконы - Спасителя и Богоматери, принесенные из Владимира.
Собор постановил: 1) иконописцам писать иконы Господа Бога, Богоматери и всех святых по образу, и по подобию, и по существу с древних образцов, а не по своим догадкам. 2) Иконописцам быть смиренными, кроткими, благоговейными, трезвыми, целомудренными, вообще благочестивыми. 3) Таких иконописцев царю жаловать, святителям беречь и, а вельможам и простым людям во всем почитать. 4) Таким живописцам принимать к себе учеников, обучать их своему искусству и благочестию и не скрывать от них своего таланта, а по окончании обучения приводить успевших учеников к местному святителю, чтобы он благословил их на дело иконописания; причем мастер-иконник должен делать отзывы. 5) Если кто из мастеров-живописцев или их учеников начнет жить не по правилам, святители полагают таковых под запрещением и отлучают от иконного дела. 6) Тем, которые дотоле писали иконы, "не учася ", запретить это, пока не научатся; кто научится писать иконы правильно, пусть пишет, а кто не научится, пусть навсегда оставит это занятие. 7) Архиереи должны избрать нарочитых мастеров-иконописцев и через них иметь постоянное наблюдение за всеми иконописцами. 8) Иконы Пресвятой Троицы писать с древних образов, как писал Андрей Рублев. 9) Можно изображать на иконах, кроме святых, и других людей, живых и умерших. Некоторые древние иконы, когда открывалась нужда обновить их, были переносимы из дальних мест в Москву с особенною торжественностию, и здесь над обновлением их иногда трудились сами митрополиты. В 1518 г. по повелению великого князя и митрополита принесены были в Москву две обветшавшие иконы из Владимира - икона Спасителя и икона Божией Матери. Пред Москвою они встречены были Крутицким епископом Досифеем с Собором духовенства и множеством народа, а у Сретенского монастыря - самим митрополитом Варлаамом и бесчисленными толпами жителей столицы. Особенное уважение было оказываемо иконам чудотворным и новоявленным. Когда в 1540 г. принесены были из Ржевы в Москву две чудотворные иконы: икона Пречистой Богородицы Одигитрии и другая, изображавшая Честной Крест, они встречены были самим митрополитом Иоасафом и всем освященным Собором, а также самим государем с князьями, боярами и множеством народа, и на месте сретения великий князь повелел поставить церковь во имя Пречистой.
Относительно резных икон любопытный рассказ встречаем в одной псковской летописи. В 1540 г. какие-то прохожие старцы из чужой земли привезли в Псков ко дню Успения Пресвятой Богородицы резные иконы в небольших храминках, или киотах: две иконы святителя Николая и икону святой Параскевы Пятницы. Псковичи пришли в недоумение, так как подобных икон на рези в Пскове не бывало. Многие стали говорить, что поклонение таким иконам то же, что поклонение идола. Обратились к священникам, а священники донесли о народном смятении царским наместникам и дьякам. Старцы с иконами были взяты и самые иконы отправлены в Новгород к архиепископу Макарию. Макарий приложился к этим святым иконам, пел пред ними соборне молебен, воздал им честь и велел псковичам, отпуская иконы обратно, встретить их также соборне и с честию и выменять у старцев. Псковичи, действительно, встретили иконы честно, всем городом, пели пред ними молебен и, выменяв, поставили одну икону святителя Николая у Николы на Гребли, другую - у Николы в Песках, а икону святой Параскевы Пятницы - у святой Пятницы на Бродех. Рассказ этот свидетельствует, что резные иконы у нас не были в употреблении согласно с уставом Церкви.
В церквах наших равно употреблялись и чтились кресты всех видов: и четвероконечные, и шестиконечные, и осьмиконечные. Но на Стоглавом Соборе возбужден был вопрос, какого вида кресты ставить на церквах. Отцы Собора определили, что кресты, искони водруженные на церквах и на них пребывающие, должны оставаться неприкосновенными, но и крест воздвизальный, поставленный царем на соборной церкви, достойно поставлен во славу Божию, и "таковые св. кресты на церквах и впредь да поставляются". По достоверному свидетельству, новый крест, поставленный царем на соборной церкви, был осмиконечный, а прежде кресты на церквах были четвероконечные. Следовательно, Стоглавый Собор своим решением вопроса безразлично и с одинаким уважением отнесся к крестам того и другого рода.
О колоколах, особенно во 2-й половине XV в., сохранилось весьма мало известий. В 1450 г. привезли в Москву великий колокол из Городка с Низу. В 1460 г. псковичи во время набега своего в Немецкую землю разорили там какую-то божницу и сняли с нее четыре колокола, которые и привезли в Псков. В 1478 г. великий князь Иван Васильевич, уничтожая вольность Новгорода, взял оттуда в Москву вечевой колокол и велел повесить на колокольне Успенского собора для церковного звона вместе с другими колоколами, В 1481 г., когда войска московские вместе с новгородцами и псковичами овладели городом Велиядом (Феллином), псковичи привезли великому князю "немецкаго полону восмь колоколов велиядских" Знаменитый Аристотель, соорудивший московский Успенский собор, был также искусен и в литье колоколов, но о вылитых им колоколах не упоминают летописи. В самом почти начале XVI столетия вылит в Москве колокол в 350 пудов, мастером был иностранец Петр Фрязин. В 1510 г. великий князь Василий Иванович велел перевезти из Пскова в Москву вечевой колокол, а с ним и другой, но взамен их чрез восемь лет прислал из Москвы в Псков два других колокола для Троицкого собора. В 1532-1533 гг. слиты в Москве два больших колокола: один в 500 пудов Николаем Фрязиным, а другой, благовестник,- в 1000 пудов Николаем Немчином, хотя оба эти Николая, вероятно, одно лицо. Тогда же лились колокола и в Новгороде. В 1530 г., в ту самую ночь и даже в тот самый час, когда родился царь Иван Васильевич IV, отлит для Софийского собора повелением архиепископа Макария колокол в 250 пудов, удивлявший своим звуком всех, так как подобной величины колокола ни в Новгороде, ни во всей Новгородской области дотоле не бывало. Затем, в 1531-1542 гг. благословением архиепископа Макария вылито еще несколько колоколов для монастырей Хутынского и других, четыре из этих колоколов сохранились доныне, и на одном из них, в 120 пудов, показан мастер Андреев, сын Михайлов, псковитин, а на двух - мастер Иван. Еще пять колоколов новгородского литья, уцелевших доселе, относятся уже ко 2-й половине XVI в., когда вылит был архиепископом Пименом для Софийского собора и самый большой новгородский колокол, благовестник, в 500 пудов. Недолго, однако ж, пришлось новгородцам услаждаться звуком этого благовестника: в 1570 г. по приказанию Грозного царя он был перевезен в слободу Александровскую, а взамен его через два года вылит в слободе для Новгорода другой колокол мастером Иваном Афанасьевым. В том же 1570 г. по воле царя, совершавшего свои страшные казни над новгородцами, взяты были в Москву из новгородских церквей и монастырей и многие другие колокола.
22. Автокефалия Русской Церкви и учреждение Московского патриархата (1448 - 1589 гг.).
Иларион (митроп. киевский)— митроп. киевский. Он был родом русский, одно время был священником в княжеском селе Берестове. По образованию и подвижнической жизни приобрел известность, его полюбил великий князь и, по желанию последнего, в 1051 г., собором русских епископов И. был поставлен русским митрополитом. Это был первый случай поставления митрополита из природных русских и в России. С именем И. связано составление церковного устава (номоканона) кн. Ярослава, относящееся к последним годам княжения этого князя. По-видимому, И. недолго оставался митрополитом: уже под 1055 г. в летописях упоминается другой митрополит, Ерем. Время кончины И. также неизвестно. Митроп. И. один из знаменитейших писателей нашей начальной литературы. Из соч. И. до нас дошли: "Слово о законе и благодати", написанное еще до поставления И. в митрополиты, "Исповедание веры", произнесенное, предполагают, по случаю поставления, "Поучение о пользе душевней ко всем христианам" и "Слово к брату-столпнику
С падением Константинополя (1453) Греческая империя пала, пали югославянские царства. Православные Церкви попали под власть мусульман. Русская Церковь оставалась благоденствующею: Россия свергла монгольское иго, укреплялась с каждым новым царствованием. Государь был единственный самостоятельный православный государь в мире.
В 1588 г. Федор Иванович получил известие из Смоленска, что туда приехал Цареградский патриарх Иеремия II, и грамоту от самого патриарха с просьбой разрешить прибыть в Москву. Федор Иванович отправил почетного пристава навстречу патриарху с приглашением в столицу. приглашал его пожаловать в свою столицу, и с указом к воеводам, чтобы они с честию отпустили В Москве патриарха встретили бояре и народ, а от лица государя у самой столицы приветствовал почетный пристав Григорий Нащокин, который и проводил патриарха со свитой на рязанское подворье. Их устроили с возможною почестию и без ведома приставов никого к нему и его свите, особенно из иноземных, не допускать. Иеремии не доверяли. Он не привез грамоты от патриархов об учреждении патриаршества в России, чего здесь и ожидали.
21 июля государь велел патриарху быть у себя. Шествие патриарха в царский дворец было торжественное. С большими почестями ввели патриарха и его спутников в Золотую палату. При входе Иеремии Федор Иванович встал и переступил с полсажени навстречу ему. Иеремия благословил царя, выразил ему свои благожелания и поднес дары царю и царице в виде частей мощей (Животворящего Древа, Крови Христовой, ризы Христовой, ручную кость св. царя Константина и левой рукой святого Иакова Севастийского, малый перст руки св. Иоанна Златоуста и части других мощей). Царь в свою очередь преподнес серебро, ткани и меха. Затем Иеремия удалился в малую ответную палату с Борисом Федоровичем Годуновым. Тот наедине с патриархом расспросил его о положении в Константинополе, где в св. Софии строилась мечеть. Иеремия оставался в России как почетный пленник. Он не хотел предоствлять России патриаршество, но был согласен сам перенести свой патриарший престол в Россию. Однако у нас соглашались разместить его во Владимире, в Москве же хотели видеть только своего патриарха, каковым прочили митрополита Иова.
Спустя полгода, в 1589 г., Годунов посетил патриарха с предложением назначить патриарха в Москве и Владимире из Российского Собора. Патриарх согласился при условии, что его отпустят в Константинополь.
В 17 января в Москве на Собор собрались государь царь Федор Иванович, митрополит Иов, архиепископы, епископы, многие архимандриты, игумены и соборные старцы. Государь произнес на Соборе речь, в которой подробно изложил, как изначала поставлялись Русские митрополиты от Цареградских патриархов, а потом начали поставляться от своих архиепископов и епископов, как сносился он с Антиохийским патриархом Иоакимом об учреждении патриаршества в России и затем с патриархом Цареградским Иеремиею и как последний согласился наконец поставить для России патриарха. К Иеремии послали дьяка Андрея Щелкалова, чтобы расспросить о патриаршеском. Иеремия дал чин, по которому совершилось в 1581 г. поставление нашего митрополита Дионисия.
23 января собрались в Успенский собор все русские архиереи, кроме митрополита Иова, оставшегося в своем доме, и отправили из среды своей двух епископов с несколькими настоятелями монастырей и старцами пригласить туда же Вселенского первосвятителя. Встреченный у собора с величайшею торжественностию. Когда Иеремия вошел в церковь, митрополит греческий Иерофей, архиепископ Казанский Тихон, Елассонский Арсений и епископы - Суздальский Иов, Смоленский Сильвестр, Рязанский Митрофан, Тверской Захария, Коломенский Иосиф и Крутицкий Геласий избрали на патриаршество трех кандидатов, предуказанных в приговоре: Иова, митрополита Московского, Александра, архиепископа Новгородского, и Варлаама, архиепископа Ростовского, составили акт, или грамоту, избрания и собственноручно подписали его. Затем точно так же избрали трех предуказанных в приговоре кандидатов на митрополию Новгородскую: архиепископа Новгородского Александра, архимандрита троицкого Киприана и архимандрита рождественского во Владимире Иону - и трех также прежде указанных кандидатов на митрополию Ростовскую: Ростовского архиепископа Варлаама и архимандритов - новоспасского Сергия и чудовского Феодосия - и составили акты их избрания. Эти акты избиратели представили патриарху, который вместе с ними и отправился к государю. Федор Иванович, окруженный боярами, встретил патриарха и всех архиереев у дверей Золотой палаты и, приняв от патриарха благословение, пригласил их сесть. Чрез несколько минут Иеремия встал, возвестил царю о совершившемся избрании и поднес ему самую грамоту избрания кандидатов на патриаршество. Государь приказал дьяку Щелкалову прочитать эту грамоту вслух и из числа названных в ней избрал на патриаршество митрополита Иова, а вслед за тем послал трех архиереев и двух бояр звать его к себе. Когда Иов явился, государь встретил его в дверях своей палаты вместе с патриархом Иеремиею и со всем Собором и принял благословение от Иова. Последний принял благословение от Иеремии и поцеловался с ним в уста по обычаю патриархов. Государь сказал Иову речь, в которой объявил ему об его избрании в патриархи и просил его молитв. А Иеремия благословил Иова как "нареченного" в патриарха Московского и всея России. После того Иеремия поднес государю два остальные акта избрания кандидатов на митрополии Новгородскую и Ростовскую. Акты были прочитаны тем же дьяком Щелкаловым, и государь избрал и утвердил кандидатов на эти должности.
Так совершилось наречение первого нашего патриарха, в палатах государя, а не по тому чину, который дан был Иеремиею и по которому оно должно было совершиться в церкви. И хотя из царских палат оба патриарха пошли в Успенский собор, но там уже не происходило никакого наречения, а только после краткого молитвословия приложились они к святым иконам, сотворили между собою братское о Христе целование и расстались. Иеремия тотчас отправился на свое подворье. А Иов выслушал в соборе литургию и уже тогда пошел в свой двор.
26 января, совершилось в Успенском соборе и поставление Иова в патриарха, для чего также предварительно составлен был подробный "чин и устав". Оба патриарха отслужили литургию вместе. По окончании ее святители вывели новопоставленного патриарха из алтаря на возвышение посреди церкви и три раза сажали его на кафедру при пении ему многолетия. Здесь Вселенский патриарх вручил Иову посох святого Петра митрополита, а царь, взошедши на то же возвышение, пожаловал новому патриарху золотую панагию с драгоценными камнями, мантию и белый клобук с украшениями и, вручая ему другой посох, произнес ту самую речь, с некоторыми приспособлениями к случаю, которую прежде говаривали наши государи митрополитам при вручении им жезла, на что Иов также отвечал обычною речью государю. Потом оба патриарха благословляли народ на все четыре стороны, а все духовенство, и бояре, и певчие дьяки многолетствовали государю и патриархам.
27 января Иов отслужил обедню на своем дворе у Соловецких чудотворцев и давал обед для патриарха Иеремии, всего высшего духовенства, русского и греческого, и нескольких бояр и дворян по назначению самого государя.
В первых числах февраля (4 - 11) с дозволения государя Вселенский патриарх ездил в Свято-Троицкую Сергиеву лавру и провел там пять дней.
В мае, незадолго до отъезда Иеремии из Москвы, царь Федор Иванович приказал написать на пергамене золотом и червленою краскою "для утверждения от рода в род и навеки" уложенную грамоту о Русском патриаршестве, в которой можно различать две главные части. В первой части говорится о пришествии святейшего Иеремии в Москву и о том, как действительно учреждено патриаршество в России и поставлен первый Русский патриарх Иов.
Установлено впредь Русским патриархам поставляться в царствующем граде Москве от своих митрополитов, архиепископов и епископов по избранию Собора, с утверждения государя, и новопоставленному Московскому патриарху извещать о своем поставлении Вселенского патриарха, который также будет отписывать ему о своем поставлении; всех же митрополитов, архиепископов и епископов русских по избранию Собора и соизволению государя поставлять Московскому патриарху. Эту уложенную грамоту скрепили: сам царь своею печатью, оба патриарха печатями и подписями, три русских митрополита и греческий, пять русских архиепископов и греческий.
В последний раз пред отъездом Иеремии государь принимал его у себя еще с большею торжественностию, чем в первый; вновь одарил его, и его родственников, и всех прибывших с ним весьма щедро. Когда Иеремия, отправившийся в Литву и провожаемый на всем пути по России со всеми почестями, переехал русскую границу, его настиг посланец царский и вручил ему от имени царя тысячу рублей на сооружение патриархии в Царьграде и вместе с грамотами от царя и от Годунова к самому Иеремии грамоту к турецкому султану Мурату, в которой Федор Иванович просил Мурата, чтобы он не трогал Иеремию.
Отпуская Вселенского патриарха из Москвы, государь выразил желание, чтобы учредившееся в России патриаршество было еще утверждено Собором Восточных иерархов и вместе было определено отношение Русского патриарха к прочим. Иеремия, немало замедливший на пути в Западной России и Молдавии и возвратившийся в Константинополь только весною 1590 г., в точности исполнил желание Федора Ивановича. В мае 1591 г. прибыл в Москву от святейших патриархов Тырновский митрополит Дионисий, происходивший из рода бывших греческих императоров Кантакузенов и Палеологов, и 20 июня представил государю соборную грамоту о Русском патриаршест