Классы феодального общества в новых исторических условиях.
Причины усиления королевской власти и абсолютизма коренились в социально-политической ситуации, сложившейся в западноевропейских странах на рубеже XV-XVI вв. Деформация средневековых сословий и прежних форм их организации приводит к тому, что социальные группы, причастные в той или иной степени к политической власти, оказываются в большей зависимости от короны, чем раньше.
Дворянство делится теперь на «старое» и новое». «Старое» (оно же «дворянство шпаги»), ориентировавшееся на прежние методы хозяйствования, в результате разложения феодализма, развития товарно-денежных отношений и «революции цен» оскудевает и приходит в упадок. Желая поправить положение, оно устремляется на королевскую службу, пополняя собой ряды армии и чиновничьего аппарата. Казалось бы, ситуация «новых дворян» (в Англии – «джентри», во Франции – «дворянства мантии») в смысле зависимости от королевских подачек была особенно предпочтительна в Англии. Они успешно совмещали титул с предпринимательской деятельностью в самых различных областях. В этом отношении вертикальная мобильность была очень высока в Англии. Человек с годовым доходом в 40 фт. ст. был просто обязан принять дворянское звание, как повелось еще с XIII в. Новые дворяне, занимавшиеся бизнесом, были просто сказочно богаты по сравнению со «старым» дворянством. Согласно английским источникам конца XVI в. (данные Т. Уилсона: «Государство Англии в 1600 г.» – документы государственного секретаря и книги шерифов) мелкому и среднему дворянству в Англии (рыцарям и джентльменам), которых тогда было 16500 чел., принадлежало от 8,5 до 17 млн. фт. ст. Совокупный доход английской знати составлял приблизительно 220 тыс. фт. ст. Многие джентри могли тратить в год от 5 до 7 тыс. фунтов. [Очень яркими являются данные по одному только графству Ланкашир. Мелкие ланкаширские джентри, в 30-х гг. XVI в. огородившие каких-нибудь 200 акров земли (80 га), располагали годовым доходом в 1000 фт. ст. В то же самое время крупнейший земельный магнат этих мест, граф Эдуард Дерби имел годовой доход не более 200 фт. ст. ].
Эти цифры ярко говорят о преимуществе капиталистической аренды над феодальным способом производства. Однако и эти «бизнесмены» были горой за короля, поскольку ждали от него новых земель, которые и дала в их руки Реформация, проведенная королевской властью в 1530-х гг.
Быстрыми темпами шло имущественное и социальное расслоение крестьянства. В XVI – первой половине XVII в. с одной стороны, выделялась зажиточная верхушка: т.н. «крепкие хозяева», фермеры-арендаторы и пр., использовавшие наемный труд. С другой стороны, в результате прямой или косвенной экспроприации размывался слой среднего крестьянства, которое лишалось средств производства и шло работать по найму, либо превращалось в бродяг.
Эволюция сельского, но особенно городского населения – купцов, ремесленников, прослойки городских интеллектуалов (юристов, врачей, преподавателей университетов и пр.) в конечном счете, привела к возникновению новой социальной структуры и появлению таких слоев (а в будущем и классов) как буржуазия и предпролетариат.
Буржуазия происходила, прежде всего, из городской торгово-ростовщической и ремесленной верхушки. Термин «буржуазия» (от фр. «bourgeoisie») происходит от слова, которым в средние века называли жителей города – бурга, т.е. горожан. В процессе исторического развития значение термина изменилось, и им стали называть класс, который владеет денежными богатствами и средствами производства, и эксплуатирует наемный труд. В класс буржуазии помимо купечества и цеховых мастеров входили чиновная бюрократия, высший слой интеллигенции, часть дворянства, занявшаяся предпринимательством, верхушка крестьянства. На первой стадии своего развития буржуазия развивалась в условиях политики протекционизма и имела двойственную природу, поскольку оставалась в целом частью политически и юридически неполноправного третьего сословия. Молодая буржуазия была очень нерешительной, даже трусливой. Она боялась народа, не будучи уверенной в том, что ей удастся справиться с ним, подчинить его себе. Долгое время буржуазии не удавалось выдвинуть из своей среды влиятельных политических лидеров – ей не хватало опыта государственного строительства, сотрудничества в органах государственной власти. Даже в условиях буржуазных революций буржуазия долго еще звала в руководители дворянство и знать. Поэтому в течение длительного времени буржуазия мирилась с абсолютизмом, довольствовалась плодами политики протекционизма, «аноблирования» и третьими ролями в обществе. Но постепенно могущество буржуазии росло и в наиболее передовых странах того времени она обрела свою «готовую боевую теорию» – кальвинизм (Швейцария, Нидерланды, Англия). Буржуазия стала превращаться из «класса в себе» в «класс для себя». С этого времени абсолютизм начинает прибегать к политике ограничения и подавления буржуазии. Здесь-то и наступает вторая фаза в развитии буржуазии, когда она складывается в класс и ниспровергает феодализм и монархию, для того, чтобы создать новое буржуазное общество.
Пролетариат прошел долгий путь развития и стал классом лишь с момента появления фабричного производства. До этого момента можно говорить о предпролетариате (Ф. Энгельс), состоявшем из самых разных слоев: цеховых подмастерьев и учеников, мелких горожан и ремесленников, эксплуатируемых скупщиками-раздатчиками, экспроприированных крестьян и пр. Наиболее «продвинутой» частью названного конгломерата были мануфактурные рабочие. Вся эта масса, подвергшаяся в ходе процесса ПНК безжалостной маргинализации, не была классом и не обладала своей идеологией. Еще в начале XIX в., когда уже возник фабричный пролетариат, он и тогда все еще не имел собственного учения. В то время последователи некоего англичанина Недда Лудда, жившего в XVIII в., прозванные за это луддитами, видели корень своих бед в машинах и поэтому ломали их. Во Франции такие прецеденты случались и еще позднее (в Лионе). Отсюда видно, что пролетариат (а что уж говорить о предпролетариате!) долго еще был классом в себе.
3.Особенности духовного развития аграрного общества. Реформация церкви в Европе в раннее новое время, ее истоки и особенности в различных странах.
В начале раннего нового времени сознание широких народных масс, как и в средневековье, было религиозным. Доминирующее положение в обществе, по-прежнему, занимала католическая церковь, которая контролировала все сферы жизни человека. Существовавшие социальные и политические институты были легитимизированы церковью. В глазах подданных король был наделен властью самим Богом. Поэтому восстания при королевском режиме по большей части были направлены не против короля, а против его «плохих» советчиков и чиновников, дворян-притеснителей. Бытовала вера в сверхъестественные способности королей, например, по существовавшей во Франции традиции считалось, что король своим прикосновением может излечивать от скрофулеза (золотухи). Поэтому короли были объектами культа и пользовались широчайшей поддержкой в народе, который, как правило, был настроен промонархически.
Но наряду с официальной религией, как и в средневековье, существовала и «народная религия», тесно связанная с народной культурой. Сознание людей, несмотря на их принадлежность к католицизму, было во многом еще пронизано магизмом – верой в видения, заклинания, пророчества, черную и белую магию, порчу и т.п., которыми можно было пользоваться для того, чтобы, якобы, добиться урожая или погубить его, наслать болезнь на скот, причинить какой-либо вред человеку (бесплодие, импотенция и пр.), причем способностью к этим занятиям в народном сознании наделялись чаще всего «ведьмы». Отнюдь не исчезла вера в духов, волшебников, троллей, эльфов и т.п. Иначе говоря, человек того периода был подвержен суевериям. Причем это следует сказать не только о простых необразованных крестьянах или горожанах, но и о тогдашней интеллигенции. Л. Февр приводит яркий пример того, как один квалифицированный врач XVI в. проводя, выражаясь нашим языком, судебно-медицинскую экспертизу, был удивлен, как это из трупа убитого не начала течь кровь в присутствии предполагаемого убийцы. Ведь этот признак тогда считался самым верным доказательством виновности. А один из виднейших юристов и, так сказать, политологов того времени, впервые обосновавший понятие «государственный суверенитет» и убежденно отстаивавший абсолютизм как наилучшую форму правления, один из оригинальных и могучих умов эпохи, сумевший, между прочим, еще задолго до Гамильтона связать рост дороговизны в Европе с притоком драгоценных металлов из Америки, француз Жан Боден написал труд «Демономания колдунов» - одно из одиозных сочинений эпохи.
Подобные воззрения были тесно связаны с другими проявлениями народной культуры – праздниками урожая, календарными празднествами, карнавалами со всевозможными ряжеными, танцами и т.п., когда имели место и элементы заклинания. Эти праздники оказывали большое влияние на общественную жизнь. Они противостояли коллективным страхам, вызываемым эпидемиями, голодным годами, войнами, представлениями о кознях дъявола, ожиданием Страшного суда и т.п. Таким образом, они давали выход социальной напряженности и обеспечивали возможность противостоять превратностям повседневного существования. Эти праздники со временем стали вызывать все больше недовольства у светской и особенно, духовной, верхушки как своей связью с «язычеством» и «демонизмом», так и тем, что в народной культуре присутствовали элементы насилия и эротики – кулачные и петушиные бои, определенная символика и содержание в песнях, играх и пр. – присущие для многих культур населения мира. Социальные верхи начинают переходить к активному подавлению народной культуры, что весьма ярко выразилось в таком знаменитом феномене, который уже упоминался в теме 5, как преследования «ведьм». Историография этой интересной и сложной проблемы в основных чертах изложена нами в «Методических заметках по истории», вып. 2 (Армавир, 2000. С.27-37). Отсылая студентов к этой работе, а также целому ряду других новейших публикаций (работы Н. Бессонова, У. Монтера, Р. Мюшембле, сборник «Бич и молот. Охота на ведьм» и др.) заметим, что период наиболее интенсивной «охоты на ведьм» приходится именно на эпоху раннего нового времени, особенно XVI-XVII вв. В эту переходную эпоху (а именно так она и понималась современниками, например, тем же Ж. Боденом) поиск ведьм, по существу, превратился в поиск «козла отпущения» [В качестве такового выступали не только женщины (чаще всего красивые), но и мужчины (причем самых неожиданных профессий, например, демобилизованные солдаты); не только бедняки-маргиналы, но и богатые люди с положением в обществе (бургомистры и др.)] для людей, которые теряли привычные социальные, жизненные ориентиры, тем более в обстановке резкого роста эсхатологических настроений, очередного ожидания конца света. Как писал замечательный голландский историк и философ Й. Хайзинга: «Призыв «memento mori» [«Помни о смерти» (лат.)], пронизывал все ее / этой эпохи – С.Д./ наличное существование». Собственно, сами эти ожидания также не удивительны на переломе времен.
Эсхатологические ожидания, как полагает ряд специалистов, особенно зарубежных, послужили одним из сильных стимулов к Реформации церкви (reformatio – лат. преобразование), которая в сложившейся обстановке стала императивом общественного сознания.
Разумеется, это была не единственная (и отнюдь не самая главная) причина Реформации, которая была подготовлена всем предшествующим развитием западноевропейского общества и католической церкви. Кризис церкви и папства, как известно, начался задолго до 1517 г., т.е. выступления М. Лютера со знаменитыми 95 тезисами, от которого и ведет свой отсчет европейская Реформация. Он был связан как с политическими, социальными, так и духовными причинами.
В XIII-XV вв. в Западной Европе происходил процесс возникновения сословно-представительных монархий, что ознаменовало собой начало политического обособления европейских народов в своих национальных государствах. С конца XV в., как мы уже выяснили выше, в Европе начал складываться абсолютистский тип монархии, что вывело суверенизацию на более высокий уровень. Возникновение суверенных государств не могло не привести к обособлению европейских народов в своих национальных церквах, что является выражением культурного обособления, являющегося необходимой стороной суверенизации. Тем более, что для этого уже существовали необходимые предпосылки, вызревавшие как «сверху», так и «снизу». Так, французская монархия уже с XII-XIII вв. вела политику по созданию такой модели взаимоотношений с папством, которая, не порывая с ним, привела бы к установлению необходимого контроля французской короны над «своей» церковью, ее землями, доходами, церковным аппаратом, что и удалось ей, в конце концов, осуществить в 1516 гг. (Болонский конкордат). Кроме того, в ряде церковных округов Франции уже с конца XV в. по инициативе монархии шла определенная перестройка католического культа, которая повышала доверие верующих католиков к церкви и священнослужителям. Одновременно, в церковных приходах проявлялась «низовая инициатива» по изменению управления приходом.
В Чехии же, как известно, имел место путь «снизу», который привел к созданию национальной чешской церкви в результате гуситской революции.
Но подготовка Реформации шла не только в политической и организационной, но и в религиозной сфере. Мы уже говорили о деятельности еретических движений средневековья, об учениях предреформаторов - Д. Виклифа и Я. Гуса, которые предвосхитили ряд положений, высказанных в XVI в. М. Лютером и другими реформаторами. В теме 5 уже говорилось о том, что после 1000 г. в Западной Европе шел процесс евангелизации религиозного сознания масс, для которых теперь все более понятными, доступными и желаемыми становились морально-этические ценности христианства, чуждые ранее как низам, там и верхам населения Западной Европы. Акцент все более делался на индивидуальное благочестие, уход от излишнего увлечения внешней стороной католического культа, как в учении знаменитого флорентийского доминиканца Д. Савонаролы (конец XV в.). Показательно, впрочем, то, что последний старался не выходить за пределы официальной церковной доктрины (см. с.59-60).
В идейной подготовке Реформации важную роль сыграло также гуманистическое движение эпохи Возрождения – своей борьбой против схоластики как теоретической опоры католицизма [Схоластика – средневековая философия в Западной Европе XI-XIV вв., стремившаяся дать теоретическое обоснование религиозному мировоззрению. Основная идея ортодоксальной схоластики – «рациональное» обоснование религиозных догм путем применения логических методов доказательства], едкой и острой критикой церковной обрядности, пышного культа, невежества и развращенности духовенства. Гуманизм подготавливал Реформацию разработкой рационалистических методов изучения Священного писания, стремлением дать новое решение коренных социально-этических и политических вопросов, сатирическим высмеиванием сословных предрассудков, социальных пороков того времени, пропагандой патриотических идей (Э. Роттердамский, С. Брант, И. Рейхлин, У. фон Гуттен и др.).
Оба эти крупные явления были вызваны общими причинами, связанными с экономическими предпосылками: разложением феодальных порядков и зарождением элементов раннего капитализма. Оба были связаны с растущим самосознанием личности, высвобождавшейся от засилья корпоративных учреждений и представлений, которое наиболее активно пробуждалось в раннебуржуазной среде, т.е. индивидуализацией. Но если гуманизм как движение за новую светскую культуру обращался к наиболее образованной части общества на языке греко-римской древности, то Реформация, ставившая целью обновить на основе Евангелия жизнь каждого христианина, обращалась к широким народным массам на наиболее понятном им языке Священного писания. Гуманисты ограничивали свою деятельность научными трудами и пропагандой новых идей среди интеллигентской элиты, за редким исключением, не стремясь к прямому участию в событиях. [Исключение составляет У. фон Гуттен – этот «трагический ландскнехт Реформации», один из вождей рыцарского восстания. Показательно высказывание Э. Роттердамского, который писал, что его напрасно упрекают в отсутствии смелости. Это было бы, по его мнению, уместно, будь он все тем же германским ландскнехтом. «Но я ученый и для работы мне нужен покой» - заявлял Эразм].
Реформаторы же выступали, практически, в качестве агитаторов, а некоторые из них даже непосредственно утверждали свои идеалы с оружием в руках на поле боя. И хотя Гуманизм и Реформация проявляли себя по-разному, тем не менее, они, наряду с развитием раннекапиталистических отношений и технических достижений послужили важной предпосылкой для того явления, которое Макс Вебер назвал «расколдованием» мира, т.е. его рационализацией, переходом от иррациональных способов решения своих проблем к рациональным, научным способам.
Рассмотрим теперь характерные черты Реформации в различных западноевропейских странах. Они зависели от местных условий и исторических особенностей стран. Очень остро протекала Реформация в своем наиболее раннем центре – в Германии и прилегающей Швейцарии. Здесь она началась как мощное движение «снизу», причем в отличие от Чехии и Нидерландов, разные сословия восставали порознь, и выставляли разные требования, поэтому терпели поражения: рыцари Франца фон Зиккингена, боровшиеся за сильную единую империю, были разбиты войсками католических князей в 1523 г., крестьяне Томаса Мюнцера, мечтавшие об установлении «царства Божия» – в 1525 г. Эти поражения не остановили немецкую Реформацию, но она приобрела уже сугубо княжеский характер. Заинтересованная в секуляризации церковных земель часть немецких князей приняла лютеранство, а затем добилась от рейхстага права определять религию своих подданных. Когда в 1529 г. новый император Карл V приостановил секуляризацию, а рейхстаг отменил свое постановление по вероисповеданию, эти князья заявили протест. Отсюда и пошел термин «протестанты», «протестантизм». Началась борьба между князьями-католиками и князьями-протестантами. После двух тяжелых войн (1 и 2 Шмалькальденские войны) по условиям Аугсбургского религиозного мира 1555 г. было решено, что каждый германский князь свободен в выборе религии, и эта религия становится государственной в его княжестве (принцип «Чья власть, того и вера»). Германия оказалась разделенной на два враждующих лагеря, конфликт между которыми в начале XVII в. перерос в первую общеевропейскую Тридцатилетнюю войну.
В Швейцарии борьба шла между католическими («лесными») и протестантскими («городскими») кантонами, причем на первом этапе городские кантоны во главе с Цюрихом потерпели поражение, а их вождь, видный реформатор, создатель одного из главных протестантских учений, У. Цвингли погиб в бою, как простой солдат (он был полковым капелланом). Затем инициатива в Реформации переходит от Цюриха к Женеве, где на много лет, хотя и не без упорной борьбы, утвердился прозванный «женевским папой» Жан Кальвин – создатель самого боевого протестантского учения (кальвинизма). Женева стала признанным центром, «столицей» европейского протестантизма на длительный период, куда стекались эмигранты из Франции, Англии и др., и откуда они несли учение Кальвина к себе на родину.
В Англии, где уже была сильная королевская власть и влиятельный парламент, религиозная Реформация вылилась в борьбу за и против королевского абсолютизма в делах веры. Она началась здесь «сверху», по инициативе короля, поддержанного парламентом. Король был объявлен главой англиканской церкви, которая в отношении вероучения поначалу оставалась по сути католической («Акт о супрематии», 1534). Церковные земли были секуляризированы, а монастыри закрыты. Имущество церкви перешло в собственность сторонников королевской власти. Первый, королевский этап Реформации завершился принятием англиканского символа веры («39 статей»), в котором в компромиссном духе в интересах правящей верхушки были соединены положения католицизма, лютеранства и кальвинизма (1571). На втором этапе Реформация пошла вглубь народных масс. В Англии появились сторонники кальвинизма – самого радикального реформационного вероучения, т.н. пуритане (от лат. purus – чистый), которые боролись за очищение вероучения от остатков «папизма» [Эта кличка была дана сторонникам кальвинизма при дворе Елизаветы I].
Они делились на умеренных (т.н. пресвитеритан, от греч. Presbyteros – старший, старейший), к которым относилась, в основном, крупная буржуазия и джентри, и радикалов, т.н. индепендентов (от англ. Independent – независимый)(мелкая и средняя городская буржуазия). Пресвитериане предлагали положить в основу церковного устройства самоуправляющуюся общину верующих, которая возглавляется консисторией, в которую входили старейшины-пресвитеры и проповедники. При этом церковь не должна подчиняться королям и епископам. Над церковными общинами должен был стоять общенациональный церковный Синод (либо т.н. конвокации). В то же время пресвитериане стремились лояльно относиться к королевской власти, не ссориться с ней. Индепенденты признавали главенство королевской власти в гражданских делах, но требовали ее невмешательства в церковные дела, отстаивали независимость церковных общин, отрицая королевскую супрематию (верховенство). По словам главы английского политического сыска, сэра Уолсингема, индепенденты якобы утверждали, что «их дело восторжествует путем бунта и насилия». В начале XVII в. организации радикальных пуритан были разгромлены. Многие индепенденты впоследствии эмигрировали в Америку. Но дело пуритан не пропало. Английская революция в недалеком будущем прошла именно под знаком пуританского вероучения.
Во Франции Реформация началась в 20-30 гг. XVI в. вначале под знаменами лютеранства. Но постепенно здесь побеждает кальвинизм, который доминирует с 1540-х гг. Реформация во Франции была наиболее сложным движением в Западной Европе. Дело в том, что в обоих лагерях были представлены одни и те же социальные силы – среди католиков и гугенотов (это слово происходит от западно-швейцарского «товарищи по клятве») были и дворяне и буржуазия. Реформация утвердилась, прежде всего, в низших слоя буржуазного класса. Высший слой буржуа (особенно парижских), сохранявший связи с королевской властью, оставался приверженным католицизму. Зачастую для многих участников событий, прежде всего дворян, религия (как католическая, так и протестантская) была знаменем политической борьбы и проявлением неудовлетворенных амбиций. Выделяют гугентов религиозных, и гугенотов политических. Среди последних преобладали дворяне. В то же время, среди знати, особенно Юга, были и убежденные, истовые гугеноты, вроде Жанны д’Альбре, матери будущего короля Франции Генриха IV Бурбона, искренне боровшиеся за торжество своей веры. Крестьянство было затронуто новой религией меньше, чем городские жители, но кальвинизм распространялся и в деревне тем заметнее, чем больше провинции страдали от роста податей. С 1562 г. (а фактически – даже и раньше) начинается эпоха гражданских войн во Франции. При этом кальвинизм получает наибольшее распространение на юге страны, где сильны были сепаратистские тенденции. Впрочем, четко разделить Францию на католический Север и гугенотский Юг невозможно – представители католицизма и кальвинизма во множестве жили по всей стране. Длительная и кровопролитная борьба (чего стоят одни только события печально знаменитой Варфоломеевской ночи!) закончилась взаимным истощением боровшихся сторон и Нантским эдиктом 1598 г., по которому кальвинистское вероисповедание получило «права гражданства» в королевстве при общем доминировании католицизма.
В Испании и Австрии католическая церковь издавна была организатором борьбы христиан против мусульман (мавров или турок), которая к началу XVI в. еще не кончилась: в Испании было много мавров и евреев, которые приняли христианство только для вида, но готовы были восстать, т.е. они рассматривались как внутренние враги; Австрия же противостояла натиску турок-османов, и главные силы общества были направлены именно в это русло. Поэтому в Испании, Португалии и Австрии Реформация не имела успеха: там победили католики и закрепили свою победу учреждением постоянно действующей инквизиции и новых монашеских орденов (иезуиты, обновленные францисканцы и доминиканцы), которые имели своей целью пропаганду католической веры среди язычников и иноверных христиан, а также строгий надзор за единомыслием всех католиков. Точно также католики победили в Италии: все еще сильный класс феодалов и объединившаяся с ним городская верхушка поддержали Контрреформацию. Симпатии городской буржуазии к католицизму объясняются кризисом раннебуржуазных отношений, начавшимся по социально-экономическим и геополитическим причинам, в связи с чем верхушка городов стала нуждаться в сильной, олигархической власти и тяготеть союзу со старыми классами. Реформация в Италии имела и свои идеологические особенности: в ней возникли собственные религиозно-философские учения, отличные от лютеранства и кальвинизма, имевшие здесь глубокие корни и стремившиеся решать задачи, выходившие уже за рамки собственно реформационного движения. Движение здесь, как и в Германии и Швейцарии, носило антифеодальный характер, и было затяжным. Здесь инквизиция больше занималась преследованием свободы мысли и слова итальянцев, которая широко распространились в эпоху Возрождения [Яркими примерами свободы мысли служат взгляды Джузеппе Чезаре Ванини и Джордано Бруно. Первый подвергал сомнению божественность Иисуса, бессмертие души, отождествлял Бога с природой. Что же касается Д. Бруно, то он говорил о единстве и бесконечности Вселенной, множественности миров и т.п., цель познания видел в постижении законов природы и был близок к атеизму].
Напротив, в странах Северной Европы, которые прежде не имели тесных связей с Римом, Реформация победила быстро и легко; там образовались национальные церкви лютеранского или кальвинистского направления.
В Нидерландах же победа Реформации имела наиболее знаковый характер. Ее удалось достигнуть лишь на севере, в Голландии. На юге и в центре Нидерландов победили сторонники испанской монархии, чьей колонией были Нидерланды. Но, если в Германии, где имела место первая буржуазная революция в форме Реформации и Крестьянской войны, революционно-реформаторские силы потерпели поражение, то в Голландии осуществилась первая в мире победоносная буржуазная революция, прошедшая под флагом кальвинизма, где возникла Республика Соединенных провинций. Об особенностях этих революций мы поговорим попозже, а сейчас настало время остановиться на главных реформационных учениях – М. Лютера, У. Цвингли, Ж. Кальвина, а также затронуть и революционное учение Т. Мюнцера, без чего понимание реформационных процессов было бы явно неполным.