Просвещение христианством Казани и Астрахани.
В 1552 году совершилось весьма важное для Церкви и отечества событие — завоевание Казанского царства. Отправляясь в казанский поход, царь Иоанн Васильевич просил святителей молиться за него, постился и каялся в грехах. Все чувствовали, что начиналась борьба сколь за свободу отечества, столь же и за свободу Церкви, страдавшей около трех веков под игом неверных. 2 октября Казань была взята приступом. Заметили, что первый ужасный взрыв разразился тогда, когда диакон в царской походной церкви читал в Евангелии: “И будет едино стадо и един пастырь.” Город был освящен с крестным ходом вокруг стен и посвящен имени Пресвятой Троицы. До 60 тысяч христиан, страдавших в плену у татар, получили свободу. Велено было строить храмы: на месте, где стояло царское знамя с образом Спаса Нерукотворенного — в честь этого образа; среди города — во имя Благовещения Божией Матери. На месте, где погребены павшие в битве воины, заложен был монастырь (Зилантов). Татары видели совершавшиеся над ними чудеса силы Божией и во множестве крестились. Через три года по завоевании, в 1555 году, была открыта в Казани архиерейская кафедра. Трудами первого святителя Гурия и сотрудников его, Германа и Варсонофия, святая вера прочно утвердилась в этом магометанском городе и окрестной стране. Торжеству христианства много содействовало явление в 1571 году иконы Божией Матери, сокрытой в земле (вероятно, кем-либо из христиан, бывших в плену у татар), и обилие чудес, совершившихся при этом явлении.
В 1557 году покорено было еще царство татар астраханских. Тогда же крестилась одна из астраханских цариц с сыном, а в следующем году был послан в Астрахань игумен Кирилл для крещения народа и устроения церквей и монастырей. В церковном управлении Астрахань присоединена была к Казанской епархии.
Митрополит Филипп II.
После радостных для Церкви и отечества событий — завоевания царств Казанского и Астраханского, наступило для них тяжелое время. Царь Иоанн Васильевич, по смерти своей кроткой жены Анастасии, сделался мрачным и суровым. Подозревая подданных в изменах, он окружил себя телохранителями, взял себе несколько городов и несколько улиц в Москве, как бы в особое владение (опричнину, в противоположность другим городам и улицам — земству). Эти телохранители-опричники безнаказанно обижали и грабили мирных граждан. В это тяжелое для России время совершен был великий подвиг самопожертвования святителем Филиппом.
Святой Филипп, в миру Феодор, происходил из знатного рода бояр Колычевых. Отец его Степан Иванович Колычев был очень любим великим князем Василием Ивановичем. Феодор был первенец его и богобоязненной супруги его Варвары. С ранних лет Феодор, по выражению жизнеописателя, “с сердечной любовью прилепился к богодухновенным книгам,” отличался кротостью и степенностью и чуждался забав. По высокому своему происхождению он бывал часто в царском дворце: кротость и благочестие его оставили сильное впечатление в душе сверстника его Иоанна.
По примеру своего отца Феодор начал военную службу, и ему предстояла заманчивая будущность, но сердце его не лежало к благам мира. Против обычая времени, до 30-летнего возраста он медлил жениться. Один раз в церкви, в воскресный день, сильно подействовали на него слова Спасителя: “Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть” (Мф. 6:24). Услышав в них свое призвание к иночеству, он тайно от всех, в одежде простолюдина, оставил Москву и отправился в обитель Соловецкую. Здесь в течение девяти лет он безропотно нес тяжкие труды послушника, работая как простой поселянин то на огороде, то в кузнице и пекарне; наконец, по общему желанию братии, был поставлен в пресвитера и игумена. В этом сане он ревностно заботился о благосостоянии обители в материальном, и еще более в нравственном отношении: соединил каналами озера и осушил болотные места для сенокосов, провел дороги в местах, прежде непроходимых, завел скотный двор, улучшил соляные варницы, воздвиг два величественных собора — Успенский и Преображенский и другие храмы, устроил больницу, учредил скиты и пустыни для желающих безмолвия и сам по временам для сего удалялся в одно уединенное место, известное теперь под именем Филипповой пустыни; написал для братии новый устав, в котором был начертан для них образ жизни трудолюбивой и строго воспрещалась праздность. Игумена Филиппа вызвали в Москву ради духовного совета, но при первом же свидании с царем он узнал, что для него назначена кафедра митрополита. Со слезами он умолял Иоанна: “не разлучай меня с моей пустыней, не вручай малой ладье бремени великого.” Иоанн был непреклонен и поручил архиереям и боярам убедить Филиппа к принятию митрополии. Филипп соглашался, но требовал уничтожения опричнины. Архиереи и бояре уговаривали Филиппа не настаивать усиленно на этом требовании из уважения к самодержавию царя и принять сан. Филипп уступил воле царя, видя в ней Божие избрание.
В первое время святительства Филиппова, продолжавшегося с 1567 по 1568 год, утихли ужасы опричнины, но так было недолго: опять начались грабежи и убийства мирных граждан. Филипп несколько раз в уединенных беседах с царем старался вразумить его, но видя, что убеждения не помогают, решил действовать открыто.
21 марта 1568 года, в крестопоклонную неделю, перед началом литургии митрополит стоял на возвышении посреди храма. Вдруг в Церковь входит Иоанн с толпой опричников. Все они и сам царь были в черных высоких шлыках, в черных рясах, из-под которых блестели ножи и кинжалы. Иоанн подошел к святителю со стороны и три раза подклонял свою голову для благословения. Митрополит стоял неподвижно, устремив свой взор на икону Спасителя. Наконец, бояре сказали: “Владыко святый! Царь требует твоего благословения.” Святитель обратился к Иоанну, пристально, как бы не узнавая его, посмотрел на него и сказал: “В этой одежде странной я не узнаю царя православного, не узнаю его и в делах царства. Благочестивый, кому поревновал ты, исказив таким образом твое благолепие? С тех пор, как светит солнце на небе, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали собственную державу... У татар и язычников есть закон и правда, а у нас их нет. Мы, государь, Богу приносим бескровную жертву, а за алтарем льется неповинная кровь христианская. Не скорблю о тех, которые, проливая свою невинную кровь, сподобляются доли святых мучеников; о твоей бедной душе страдаю: хотя и образом Божиим почтенный, ты, однако ж, перстный человек, и Господь взыщет все от руки твоей.” Иоанн кипел гневом, шептал угрозы, стучал жезлом о плиты помоста. Наконец, воскликнул: “Филипп! Или нашей державе ты смеешь противиться? Посмотрим, увидим, велика ли твоя крепость.” “Царь благий, — ответил святитель, — напрасно ты меня устрашаешь. Я пришелец на земле, подвизаюсь за истину, и никакие страдания не заставят меня умолкнуть.” Страшно раздраженный, Иоанн вышел из церкви, но затаил свою злобу до времени. 28 июля, в праздник смоленской иконы Божией Матери, именуемой Одигитрией, святой Филипп служил в Новодевичьем монастыре и совершал крестный ход вокруг стен. Там был и царь, окруженный опричниками. Во время чтения Евангелия святитель заметил опричника, стоявшего позади царя в татарской тафье (шапке), и указал на него Иоанну; но виновный поспешил снять и спрятал тафью, и опричники обвинили митрополита в том, будто бы он сказал неправду с целью посрамить царя пред народом. Тогда Иоанн велел судить Филиппа. Нашлись клеветники с ложными обвинениями против святителя, которому не дали возможности изобличить их, и он был осужден на лишение кафедры.
8 ноября, в праздник Архангела Михаила, святитель в последний раз служил в Успенском соборе и так же, как и в день обличения Грозного, стоял у кафедры. Вдруг отворились церковные двери, вошел боярин Басманов в сопровождении толпы опричников и велел прочесть бумагу, в которой объявлялось изумленному народу, что митрополит лишается сана. Тотчас же опричники сорвали со святителя облачение и, одев в оборванную монашескую рясу, вывели его вон из храма, посадили на дровни и с ругательствами отвезли в один из московских монастырей. Слышно было, что Грозный хотел сжечь исповедника Христова на костре и только по просьбе духовенства определил ему заточение по смерть. В то же время казнил многих родственников Филиппа. Голову одного из них, особенно любимого Филиппом племянника, Ивана Борисовича Колычева, Грозный прислал к святителю. С благоговением принял ее святой Филипп, положил и, земно поклонившись, поцеловал и, сказав: “Блажен, его же избрал и приял есть Господь,” возвратил пославшему. Народ с утра до вечера толпился вокруг обители, желая увидеть хоть тень славного святителя, и рассказывал о нем чудеса. Тогда Иоанн велел перевести его в тверской Отрочь монастырь.
Через год после сего двинулся царь со своею дружиною против Новгорода и Пскова и отправил вперед себя опричника Малюту Скуратова в Отрочь монастырь. Святой Филипп за три дня предсказал о предстоящей своей кончине и приготовился к ней с принятием Святых Тайн. Малюта с лицемерным смирением подошел к святителю и просил благословения царю. “Не кощунствуй, — сказал ему святой Филипп, — а делай то, зачем пришел.” Малюта бросился на святителя и задушил его. Тотчас же вырыли могилу и опустили в нее священномученика на глазах Малюты (23 декабря 1569 г.). Мощи святителя Филиппа почивают ныне в московском Успенском соборе, который был свидетелем его великого подвига.