Последняя борьба язычества с христианством в Римской империи и окончательное торжество христианства над язычеством.
Несмотря на благие меры императора Константина в пользу Церкви, язычество еще было сильно в Римской империи. Сыновья Константина — Константин II, Констант и Констанций не имели его такта и искусства в управлении империей и раздражали языческую партию. Язычники успели подготовиться к борьбе с христианством и нашли себе орудие и руководителя в лице императора Юлиана.
Юлиан — сын Юлия Константа, брата Константина Великого. Боковые линии царского рода не пользовались расположением войска, которое после смерти Константина объявило, что империей должны управлять только его прямые наследники. Впоследствии отец и некоторые родственники Юлиана были умерщвлены если не с согласия, то и не без ведома императора Констанция. Юлиан же с братом Галлом был удален в уединенное поместье близ Кесприи Каппадокийской. В этой мрачной истории детства Юлиана лежит первая причина его нерасположения к христианам. Воспитание в уединении, вдали от двора, предназначение к духовному званию (с целью через это заградить путь к престолу), вредное влияние арианских учителей усилили в Юлиане это неприязненное расположение. Языческая партия приметила удобное для себя орудие, вошла с ним в тайные сношения и сумела разжечь искру вражды в пламя. Ему постарались раскрыть мифы язычества в самом привлекательном виде и, подстрекая самолюбие, уверили его, что он призван богами возвратить древней религии силу и блеск. Впоследствии Юлиан был возвращен ко двору с титулом кесаря, и ему дозволено было продолжать свое образование в Никомидии и Афинах. Здесь для языческих риторов и софистов открылась полная возможность действовать на Юлиана в желательном для них направлении. Преданный уже всем сердцем язычеству, Юлиан, однако же, должен был хитрить и притворяться, чтобы не возбудить подозрений Констанция, а это еще сильнее разжигало его ненависть к христианству. В 361 г. Юлиан, начальствуя войсками в Галлии, возмутился против Констанция, овладел престолом и открыто объявил себя язычником.
Император Юлиан обладал замечательными способностями, отличался как храбрый полководец, неутомимый в трудах, и мог быть хорошим правителем, если бы не был увлекаем враждою к христианам. Эта вражда портила его характер и приводила его к действиям безрассудным. Под мнимой добросовестностью он скрывал бессердечное коварство, под показной терпимостью — глубоко затаенную злобу.
В начале своего правления Юлиан вызвал из заточения православных епископов, сосланных арианином Констанцием, и оставил арианских епископов при их местах. Предоставляя тем и другим свободу действий, он рассчитывал, что среди борьбы и раздоров падет христианство. Он запретил в христианских школах объяснять древних поэтов и философов под тем предлогом, будто бы этим оскорбляются боги, воспетые и прославленные в их произведениях; ввел в войсках знамена с изображением богов и разные языческие церемонии; велел окроплять идоложертвенною кровию съестные припасы, продаваемые на рынках; запретил верующим именоваться христианами и для унижения их дал им новое название “галилеяне.” В то же время перенимал многие обычаи у христиан и старался прививать к язычеству, например, велел жрецам объяснять мифы народу, учредил при капищах странноприимницы и другие благотворительные заведения, отличал жрецов почестями и требовал от них строгой жизни.
От этих коварных средств Юлиан мало-помалу перешел к явным мерам насилия: повелел, чтобы христиане возвратили язычникам те места, где стояли капища, и на их средства восстанавливал эти капища; лишал христиан должностей и имений; в спорах и тяжбах христиан с язычниками всегда были правы у него последние. Для того, чтобы оскорбить христианское чувство, Юлиан дал иудеям дозволение и средства восстановить храм в Иерусалиме. Наконец, задумав поход в Персию, объявил, что если боги дадут ему победу, то он истребит христианство. Христиане с ужасом ожидали возвращения времен Нерона, Декия и Диоклетиана.
Однако все усилия Юлиана восстановить язычество были безуспешны. Жрецы не исполняли требований Юлиана, и вместо них ему самому приходилось говорить проповеди. Христиане же твердо переносили оскорбления и притеснения Юлиана и старались расстроить его коварные замыслы. Наконец сила Божия явно обнаружилась в защиту и ограждение святой веры. По свидетельству не только христианских, но и языческих писателей, землетрясение и клубы огня, вырывавшиеся из-под земли, заставили прекратить затеянное Юлианом восстановление иерусалимского храма. Даже те камни, которые сохранялись в глубине земли от прежнего храма, были выброшены, так что в полном смысле не осталось здесь камня на камне. Враг христианства должен был сам сознаться в своем бессилии, но не раскаялся в своей злобе. В сражении с персами стрела неприятельская поразила Юлиана. Изнемогая в смертных муках, он с горечью воскликнул: “Ты победил меня, Галилеянин!”
Преемники Юлиана уже согласно заботились об утверждении христианства во всей империи. При императоре Валентиниане, управлявшем западной половиной империи (364-375 гг.), язычество называлось уже верой поселян. Сын его Грациан (375-383 гг.) по настоянию святого Амвросия, епископа Медиоланского, сложил с себя титул верховного первосвященника, который еще до сих пор носили римские императоры, велел вынести из сената статую Виктории (победы), лишил языческих жрецов казенного содержания, отменил их привилегии и погасил так называемый священный огонь весталок. На востоке император Феодосий I (379-395 гг.) разрушил языческие храмы (между прочими храм Сераписа в Александрии, причем язычники ожидали кончины века) и издал закон, по которому идолослужение было отнесено к числу самых тяжких уголовных преступлений (наравне с оскорблением царского величества). Язычество, впрочем, еще гнездилось в некоторых местах и находило опору в афинской школе неоплатоников. Император Юстиниан (527-566 гг.) закрыл эту школу и тем нанес язычеству в Римской империи последний удар.
Ереси и расколы.
При самом начале Церкви стали появляться в ней разного рода лжеучения. Истинно верующие (православные) старались принимать и усвоять Откровение Божие во всей его чистоте, как оно передано в своих источниках — в Священном Писании и Священном Предании, а лжеучители искажали учение Откровения примесью сторонних учений. Первоначально эти отступления от истины касались всего строя христианского учения, которое искажалось примесью воззрений либо иудейских, либо языческих; а потом разного рода ереси начали развиваться на собственно христианской почве.
Лжеучители, искажавшие христианское учение привнесением в него иудейских воззрений, назывались иудействующими и евионитами (с еврейского — бедные или по средствам к жизни, или по умственному развитию). Называясь христианами, они отрицали божество Иисуса Христа, признавая Его только великим пророком, и почитали необходимым для спасения соблюдение закона Моисеева во всей его полноте.
Лжеучители, которые примешивали к христианству языческие понятия, назывались язычествующими, или гностиками. Они держались языческих заблуждений в учении о двух началах — Боге и материи, о вечной борьбе между ними, о господствующих между небом и миром низших божествах — эонах, о слепой судьбе, властвующей в делах человеческих. Искупление они полагали в освобождении душ человеческих от уз материи; по их лжеучению, для совершения этого дела, после безуспешных попыток со стороны низших эонов, был послан от Бога самый высший эон — Христос, который явился в призрачном теле (докетизм) или, по мнению других, соединился с святым человеком Иисусом при крещении.
Во втором веке почти одновременно явились заблуждения монтанистов и патрипассиан.
Некто Монтан, применив к себе пророчество Спасителя о ниспослании Утешителя (Ин. 15:26; 16:12-13), объявил, что он именно и послан Богом для обновления Церкви. Отличительными чертами секты монтанистов были чрезмерная возбужденность чувства и самопревозношение, стремление якобы восстановить в Церкви дисциплину и жизнь первых христиан, наклонность к ложным вдохновениям и крайнему изуверству в умерщвлении плоти. Зараженные гордыней, они только себя считали духовными христианами, всех же остальных называли людьми душевными и плотскими.
Патрипассиане признавали только единого Бога, Который именуется Отцом, а Второе и Третье Лица Пресвятой Троицы почитали или божественными силами (динамисты), или только формами откровения единого божества (медалисты). По лжеучению их, сей единый Бог во Христе стал человеком, был распят, страдал и умер; отсюда и произошло их название — патрипассиане.
В третьем веке возникли ереси Павла, бывшего епископом в Антиохии, по месту родины (г. Самосаты) называемого Самосатским, и Савеллия, пресвитера из города Птолемаиды. Первый отвергал учение о божестве Господа нашего Иисуса Христа, признавая Его только человеком, исполненным особенной божественной мудрости; второй, придерживаясь заблуждений патрипассиан, сливал Лица Пресвятой Троицы, уча, что единый Бог являлся в мире то как Отец (давал законы евреям), то как Сын (просветил мир Евангелием), то как Святой Дух (действует в сердцах верующих).
Во всех указанных заблуждениях II и III веков более или менее видны следы гностических ересей; но в III веке явилась секта, которая имела притязание восстановить древнюю языческую религию, именно Зороастрову, и не только исказить христианство, но и совершенно заменить его. Основателем этой секты был некто Манес. По происхождению вавилонянин, он был крещен в христианской вере и даже возведен в степень пресвитера, но вскоре был извержен из нее за приверженность к язычеству. После сего он много путешествовал, и в Туркестане, заключившись в одной пещере, обдумал систему своего лжеучения. Основные черты манихейства следующие: 1) Самостоятельно существуют два царства: света и тьмы. 2) С некоторого времени они находятся в борьбе между собою. 3) Во время этой борьбы отдельные частицы света остались во тьме, и из этого смешения света и тьмы произошел наш мир. 4) Световые частицы, заключенные в мире материи, постоянно жаждут своего освобождения. 5) Освобождению их и вообще мировой души из уз материи помогают Христос и Святой Дух; первый живет в солнце и луне, второй — в эфире, окружающем землю и другие мировые тела. 6) В человеке две души — добрая и злая, которые между собой постоянно воюют. 7) Порок и разного рода злодейства поэтому вовсе не преступление, а только несчастье.
Вместе с ересями появились в Церкви расколы. Так называются отпадения от единства церковного из-за разномыслия не по вопросам вероучения (каковы ереси), а по вопросам, касающимся обрядов, богослужения и управления церковного. Из расколов Древней Церкви в особенности известны расколы новациан и донатистов.
Раскол новациан вышел из враждебных отношений пресвитеров (Новата в Карфагене и Новация в Риме) к власти их епископов (Киприана и Корнилия) и сосредоточился на вопросе о падших, т. е. изменивших вере во время гонения Декиева. Вопреки постоянной практике Церкви и постановлению поместных соборов, новациане требовали, чтобы падшие во время гонения и вообще подвергавшиеся смертным грехам были принимаемы в Церковь не иначе, как чрез повторение крещения.
Раскол донатистов возник в Африке по поводу постановления Карфагенского епископа Цецилия. К избранию его не были приглашены епископы из Нумидии, которые и объявили это избрание недействительным и, под влиянием одной богатой женщины — Лукиллы, избрали в Карфаген другого епископа, по имени Маиорин. По смерти Маиорина тою же партиею был избран Донат, который был главным виновником всей этой смуты и дал свое имя возникшей из нее раскольнической секте. Донатисты поносили Церковь, якобы заразившуюся ересями, и себе одним присвояли право называться истинною Церковью Христовою. Насильственно отнимая у православных храмы, они тщательно вымывали их, многое соскабливали и сожигали, как бы какую нечистоту.
В особенности еретики стали волновать Церковь в то время, когда прекратились внешние гонения на нее и христианская вера была объявлена господствующею в Римской империи. Люди, обладавшие иногда довольно значительной ученостью, фарисейски набожные, но непреклонной духовной гордости, вследствие каких-либо обманутых надежд и оскорбленного самолюбия распространяли между верующими свои лжеучения, находили себе покровителей и приверженцев в сильных мира и иногда на долгое время возмущали мир Церкви. Но, по устроению Промысла Божия, то зло, которое нанесли Церкви еретики, обратилось к благу ее. По поводу этих лжеучений были созваны Вселенские соборы, на которых было выяснено и определено, насколько это было возможно, учение об основных истинах (догматах) веры; с другой стороны, в борьбе с еретиками возвысились и прославились великие святители и учители, которые в своих творениях раскрыли истину Православия и служат украшением и славой Церкви.
Вселенские соборы.
Первый Вселенский собор был созван по поводу лжеучения Ария, который утверждал, что Сын Божий есть только первое и совершеннейшее творение Божие, но не Бог, и не безначален, но сотворен во времени, и если называется Богом, то не по существу, а только потому, что Он выше всех тварей по своим совершенствам.
Воспитанник антиохийской школы, Арий был одним из наиболее видных пресвитеров в Александрии (настоятель церкви в Бавкалии — лучшей части города) и отличался, с одной стороны, дарованиями и ученостью, с другой — непомерной гордостью. Самолюбие его было оскорблено тем, что при избрании арихиепископа в Александрии ему предпочтен был пресвитер Александр, в противность Арию отличавшийся кротостью и смирением. Начав с осуждения проповеди, сказанной епископом, он постепенно перешел к отрицанию совечности Сына Божия Богу Отцу и Божества Его. Архиепископ Александр старался вразумить заблуждавшегося кротостию, но безуспешно. Арий не покорился и определению поместного собора, бывшего в Александрии, и бежал в Азию, где нашел себе сообщников и сильного покровителя в лице товарища по школе Евсевия, епископа Никомидийского, который был особенно близок ко двору императора. К усилению арианских споров, сверх сего, содействовало давнее соперничество между школами александрийской и антиохийской, пристрастие многих к софистическим спорам и желание сблизить христианскую веру с учением философских школ последнего времени. Император Константин делал попытки к примирению, по его мнению, враждовавших лиц, чтобы прекратить волнения в Церкви. Но попытки эти не имели и не могли иметь успеха, так как дело касалось самых основ веры. Тогда по совету, как думают, Осии, особенно уважаемого им епископа Кордовы, и на основании заповеди Христовой (Мф. 18:17), он решился созвать епископов по возможности из всех христианских стран и областей для утверждения истинного учения веры и благочиния христианского.
По приглашению императора Константина 318 епископов собрались в городе Никее. 20 мая 325 г. торжественно открыт был собор в одной из зал императорского дворца, в присутствии самого императора. Многие из этих святителей были прославлены святостью жизни, силой чудес и страданиями за веру во время последних гонений. Из них в особенности замечательны святой Николай, архиепископ Мирликийский, Иаков, епископ Низибийский, Спиридон Тримифийский, Пафнутий из верхней Фиваиды и др. Все они бодро встали на защиту православной веры. Участие в соборных суждениях принимали некоторые священники и диаконы, прибывшие вместе с епископами. Среди них в особенности отличался даром красноречия, знанием Святого Писания и искусством в спорах архидиакон Афанасий, впоследствии Александрийский архиепископ. После многих совещаний лжеучение Ария было отвергнуто, и утвержден был догмат единосущия Сына Божия с Богом Отцом, а чтобы все православные христиане могли точно знать истинное учение веры, оно было ясно и вразумительно изложено в Символе. Это изложение почти без изменения вошло в первые семь членов ныне употребляемого у нас Символа веры.
Кроме сего собор постановил праздновать Пасху в первый воскресный день после весеннего полнолуния, дал первенство пред прочими митрополитами трем — Римскому, Александрийскому и Антиохийскому и сравнял с ними не по власти, а по чести епископа Иерусалимской Церкви, дозволил священникам, вступившим в брак до рукоположения, удержать при себе своих жен и дал некоторые другие правила (всего 20).
После первого Вселенского собора не окончились арианские смуты. Ариане имели при дворе сильную покровительницу в лице Констанции, сестры императора Константина. Она убедила своего брата возвратить из заточения Ария и некоторых из его сообщников. Обманутый двусмысленными выражениями Ария, император повелел даже присоединить его к Церкви. Присоединение это предложено было совершить в Александрии, так как из клира сей Церкви вышел Арий. Но когда Александрийский архиепископ, святой Афанасий, отказался принять в Церковь еретика, осужденного Вселенским собором, то постановлено было с особенною торжественностью ввести его в общение с Церковью в Константинополе. Суд Божий постиг нечестивца на самом пути в храм: пораженный внезапной болезнью, Арий умер. Но со смертью ересеначальника арианство не прекратилось и даже нашло себе приверженцев на самом престоле. Императоры Констанций (337-361) и Валент (364-375), горячие приверженцы арианства, употребляли все усилия, чтобы сделать его господствующим в империи. Многие из православных потерпели изгнание и мученическую смерть. Между тем арианство успело уже разделиться на несколько сект, и между прочими выделилась из него ересь Македония. Македоний в царствование арианина Валента был епископом в Константинополе, но, по проискам самих же ариан, был низложен с кафедры. Поссорившись с своими единомышленниками и издавна враждебный православию, Македоний вскоре после сего и выступил со своим лжеучением.
Лжеучение Ария уже содержало в себе семена для развития лжеучения Македониева. Отрицая божество Второго Лица Пресвятой Троицы, ариане этим самым уже подрывали веру и в божество Святого Духа. Однако же, до некоторого времени, они сдерживались в своих выражениях относительно Третьей Ипостаси Пресвятой Троицы. Во второй же половине IV века был сделан Македонием определенный вывод из арианской ереси в учении о Святом Духе, впрочем, с некоторыми чертами, противными арианству.
Македоний отрицал божественную природу Святого Духа и называл Его тварью или силой, но эту силу признавал равно подчиненной как Отцу, так и Сыну. Император Феодосий I созвал второй Вселенский собор для прекращения арианских споров вообще и в частности против новой македонской ереси в Константинополе в 381 году. На этом соборе присутствовало 150 православных епископов. Здесь были знаменитые ученостью и святостью жизни святители: Григорий Богослов, Григорий Нисский, Мелетий Антиохийский, Амфилохий Иконийский, Кирилл Иерусалимский. Отцы собора единогласно осудили все отрасли арианства и лжеучение Македония и утвердили догмат о равенстве и единосущии Бога Духа Святого с Богом Отцом и Богом Сыном. На Константинопольском соборе Никейский Символ был несколько дополнен, в особенности в 8 члене, в котором ясными и определенными чертами изложено учение о Святом Духе. Кроме сего, к Символу были присоединены еще четыре члена: о Церкви, о таинствах, о воскресении мертвых и о загробной жизни. Таким образом составился Никео-Цареградский Символ веры, который и служит руководством для Церкви на все времена.
Из семи правил, составленных на этом соборе относительно церковного благочиния, в особенности замечательно то, которым Константинопольский архиепископ сравнивался в преимуществе чести с четырьмя первенствующими архиепископами (патриархами), с предоставлением ему в управление всей области Фракии. Имя его, по уважению к тому, что он был архиепископом столицы — Нового Рима, было поставлено непосредственно после Римского архиепископа, выше архиепископов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского.
Третий Вселенский собор созван был в 431 году императором Феодосием Младшим в Ефесе, по поводу лжеучения Нестория, который учил, что пресвятая Дева Мария родила человека Христа, с Которым Бог был соединен только нравственно, обитал в Нем, как в храме, подобно тому, как прежде обитал в Моисее и других пророках. (Воспитанник антиохийского училища, Несторий был в Антиохии пресвитером и отличался красноречием, за что и был возвышен на кафедру Константинопольского патриарха, которую незадолго перед сим занимал знаменитый антиохиец Иоанн Златоуст; но Несторий далеко не был подобен своему великому предшественнику. На свою высокую кафедру он явился с заимствованным у своего учителя Феодора Мопсуетского мнением о том, что человек Иисус и Бог Слово суть отдельные лица, и почитал возможным только внешнее их соединение, или соприкосновение одного к другому. Эти еретические мысли он начал высказывать в своих проповедях. Против лжеучения Нестория восставали Кирилл, патриарх Александрийский, и Целестин, папа Римский, и после некоторых безуспешных попыток к вразумлению еретика осудили его на поместных соборах в Риме и Александрии. Кирилл, сверх того, составил и обнародовал 12 анафематизмов против Нестория, в которых ясно и точно определялось учение Церкви о неразрывном соединении двух естеств в лице Господа Иисуса Христа. На эти анафематизмы было написано возражение знаменитым ученым того времени Феодоритом, епископом Кирским, который был вначале единомысленным с Несторием. Споры эти разгорались и принимали острый характер: для разрешения их требовалась власть Вселенского собора.) Поэтому и Самого Господа Иисуса Христа Несторий называет богоносцем, а не Богочеловеком, Пресвятую Деву Христородицей, а не Богородицей. Собор отверг ересь Нестория и определил исповедовать, что Господь Иисус Христос есть совершенный Бог и Человек. Посему Пресвятую Марию Деву, хотя Она родила Его по человечеству, признал достойным и праведным именовать Богородицею. Из других постановлений собора в особенности примечательно седьмое правило, которое утверждает Никео-Цареградский Символ Веры и строго воспрещает делать в нем какие бы то ни было изменения и дополнения. (Вместе с заблуждением Нестория на третьем Вселенском соборе была осуждена и явившаяся на Западе ересь пелагианская. Пелагий, родом из Британии, не принимая иночества, вел строгую аскетическую жизнь и, впав в духовную гордость, начал отрицать первородный грех, умаляя значение благодати Божией в деле спасения и усвояя всю заслугу жизни добродетельной и собственным силам человека. В дальнейшем своем развитии пелагианство вело к отрицанию нужды в искуплении и самого искупления. Для распространения этого лжеучения Пелагий прибыл в Рим, а потом явился в Карфаген, но здесь встретил сильного противника в лице знаменитого учителя Западной Церкви, блаженного Августина. Испытав собственным тяжким опытом немощь воли в борьбе со страстями, Августин со всей силой опровергал ложное учение гордого британца и раскрыл в своих творениях, какое великое значение имеет Божественная Благодать для делания добра и достижения блаженства. Осуждение ереси Пелагия было произнесено еще в 418 году на поместном соборе в Карфагене, и только подтверждено было третьим Вселенским собором.)
Одним из горячих противников Нестория был Евтихий, архимандрит в Константинополе. Опровергая его, Евтихий увлекся в противоположную крайность и начал учить, что в Господе Иисусе Христе человеческое естество было поглощено божеством, и потому в Нем следует признавать только одно божеское естество. Это лжеучение, известное под именем монофизитства, приняло более широкое распространение, чем несторианство.
В Александрии в это время патриархом был Диоскор, не имевший такого глубокого богословского образования, каким отличался предшественник его святой Кирилл. Он принял под защиту лжеучение Евтихия и даже склонил в пользу его императора Феодосия, который уважал в нем преемника знаменитых борцов за Православие — Афанасия и Кирилла. Тогда на защиту истинного учения восстали Флавиан, патриарх Константинопольский, и папа Римский Лев Великий. Настаивая на своем мнимом православии, Диоскор убедил императора назначить собор, который, под председательством его, был открыт в Ефесе в 449 году. Диоскор употребил во зло доверие императора и, не дожидаясь разрешения споров путем рассуждений, прибег к насилию; православные епископы были изгнаны из залы заседания. Флавиан и другие провозвестники истинного учения были осуждены. Монофизиты торжествовали; но вскоре обстоятельства изменились в пользу православных.
Император Маркиан, по убеждению папы Льва Великого и благочестивой супруги своей Пульхерии, созвал в 451 году в Халкидоне четвертый Вселенский собор, который осудил Евтихия и его единомышленников и определил истинное учение Церкви, а именно, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог и истинный Человек: по божеству Он вечно рождается от Отца, по человечеству Он родился от Пресвятой Девы и во всем подобен нам, кроме греха; при воплощении божество и человечество соединились в Нем, как едином лице, неслиянно и неизменно (против Евтихия), нераздельно и неразлучно (против Нестория). Кроме сего, собор составил 30 правил, относящихся к церковному благочинию; между прочим окончательно определил права и указал округи пяти первенствующих епископов (патриархов).
После Халкидонского собора не прекратились волнения в Церкви.
Главным предметом споров были сочинения трех учителей Сирийской Церкви, которые пользовались в свое время известностью широкой и почетной, именно Феодора Мопсуетского, Феодорита Кирского и Ивы Едесского. Они жили в первой половине V века, писали в защиту еретика Нестория и однако же не были осуждены IV Вселенским собором. Это давало повод монофизитам упрекать этот собор в пристрастии к несторианству, а несторианам толковать определение его в свою пользу. Среди этих церковных волнений взошел на престол знаменитый император Юстиниан I. Испытав некоторые частные меры к умирению Церкви, оказавшиеся безуспешными, он в 553 году решил созвать в Константинополе пятый Вселенский собор.
Отцы собора, рассмотрев сочинения указанных сирийских учителей, осудили одного их них, именно Феодора Мопсуетского, безусловно, так как до конца жизни он оставался при еретическом заблуждении, а относительно двух остальных осуждение ограничилось теми сочинениями, которые были написаны ими в духе несторианства, сами же лица были пощажены, как скончавшиеся в мире с Церковью.
И после пятого Вселенского собора продолжались монофизитские споры и производились бедственные разделения в империи. Император Ираклий, по совету некоторых епископов, в видах политики решился склонить православных к некоторой уступке монофизитам, а именно, чтобы они признали, что в Иисусе Христе при двух естествах одно действование, или, что то же, одна воля. Один из этих советников, епископ Кир, был возведен в сан Александрийского патриарха. К этой уступке, по настоянию императора, присоединились, хотя нерешительно, Сергий, патриарх Константинопольский, и Гонорий, папа Римский. Приверженцы нового учения получили название монофелитов. Но этим, измышленным политикой, способом соединения были недовольны как православные, так и многие из самих монофизитов. Защитниками и изъяснителями истинного учения Церкви явились Софроний, патриарх Иерусалимский, и Константинопольский инок Максим Исповедник. Между тем церковное разделение делалось более и более опасным для государства, так как им пользовались для целей завоевания магометане. Тогда император Константин Погонат решился созвать для умиротворения Церкви шестой Вселенский собор в 680 году в Константинополе. На этом соборе было осуждено учение монофелитов и определено признавать в Иисусе Христе два естества — божеское и человеческое, и по этим двум естествам две воли, так, впрочем, что человеческая воля во Христе не противна, а покорна Его воле Божеской.
По истечении одиннадцати лет собор вновь открыл заседания в царских палатах, называемых трулльскими, для решения вопросов, по преимуществу относящихся к церковному благочинию. В этом отношении он как бы дополнил пятый и шестой Вселенские соборы, почему и называется пято-шестым. Принято также называть его Трулльским, потому что заседания его происходили в зале императорского дворца, которая так называлась от сводчатого потолка. (Это же название принадлежит и шестому Вселенскому собору, имевшему заседания в том же зале, в особенности же усвоено пято-шестому.) Собор принял в руководство для Церкви восемьдесят пять правил апостольских, правила шести Вселенских, семи поместных соборов и некоторых святых отцов. Впоследствии эти правила были дополнены правилами седьмого Вселенского собора и еще двух поместных. Эти правила лежат в основании церковного управления и содержатся в книге, по-гречески называемой “Номоканон,” а по-русски “Кормчая.”
Седьмой Вселенский собор был 787 году в городе Никее по поводу ереси иконоборцев.
Иконоборческая ересь возникла за 60 лет до собора, при императоре Льве Исавре. Он одержал блестящие победы над магометанами и составил план обратить их в христианство, для чего, по его мнению, необходимо было уничтожить почитание икон. Сначала он велел ставить иконы в церквах как можно выше, чтобы нельзя было к ним прикладываться, а потом велел выносить их из храмов и домов и жечь на площадях. Над воротами царского дворца с давнего времени находился чудотворный образ Спасителя. По приказанию Льва один воин поднялся по лестнице, чтобы снять и разрушить икону. Бывший тут народ в пылу негодования опрокинул лестницу и убил воина. Лев казнил всех заподозренных в этом убийстве и вслед за тем начал, как фанатик, преследовать православных. Гонение Льва на святые иконы продолжали сын его Константин Копроним и внук Лев Козар. Супруга Льва Козара Ирина, ревностная почитательница икон, прекратила гонение и для умиротворения Церкви созвала Вселенский собор. На этом соборе была отвергнута иконоборческая ересь и определено поставлять и полагать в церквах вместе с изображением Честного и Животворящего Креста и святые иконы и воздавать им почитательное поклонение, возводя ум и сердце к Господу Богу и святым, кои на них изображены.
После седьмого собора иконоборчество снова возникло и около 25 лет волновало Церковь. Почитание икон окончательно было восстановлено и утверждено на поместном Константинопольском соборе в 842 году при императрице Феодоре. На этом соборе, в благодарность Господу Богу, даровавшему Церкви победу над иконоборцами и прочими еретиками, установлен праздник Православия, который совершается в Православной Церкви в первое воскресение Великого Поста.
Поместных соборов было много. Из них особенное значение в Церкви имеют девять: Анкирский, Неокесарийский, Гангрский, Антиохийский, Лаодикийский, Сардикийский, Карфагенский, Константинопольский I и II.