Ноября, день ухода Прабхупады

Сейчас 18.40. Через двадцать минут я должен буду спуститься вниз, в комнаты Прабхупады. Меня попросили провести арати. Эта церемония проводится здесь каждый год. Вриндаван – лучшее место в мире для того, чтобы отмечать уход Прабхупады, поскольку именно здесь это произошло.

Я начал лучше понимать, что уход Прабхупады – вовсе не печальное событие, хотя так может показаться. Прабхупада ушел в духовный мир, чтобы снова войти в вечные игры Кришны. Для него это миг блаженства, завершение грандиозной проповеди, которую он совершил в этом мире. Мы должны быть рады за него. С другой стороны, наша скорбь естественна. Она тоже духовна. Однако в настоящий момент «духовное счастье в разлуке» остается для нас абстрактным понятием. Нам известна лишь скорбь и оцепенение перед лицом того, что мы считаем смертью.

Вспоминая о тех временах, мы всегда испытываем смешанные чувства и не можем забыть о пережитых страданиях, даже поняв высшие истины о бессмертии души и о блаженном вступлении чистого преданного в свою нитья-правишта-лилу. Мы все больше понимаем, особенно в этом году, как мало мы знаем о духовной жизни вайшнава и как она глубока в сравнении с другими религиями мира. Только в сознании Кришны можно узнать о супружеских играх Радхи и Кришны. Только сейчас мы узнали о том, что Прабхупада пришел, чтобы рассказать нам об этих играх, и что он может привести нас к этой конкретной цели (обратно к Богу). Наши познания начали углубляться, и мы снова испытываем простые эмоции от того, что осознаем себя учениками Прабхупады.

В любом случае, моя преданность Прабхупаде еще очень далека от совершенства. Это он проливает на меня свои благословения, а не я облагодетельствую его своей верностью. Помни: ты не представляешь собой ничего особенного и не являешься гордостью своего духовного учителя. Просто он подобрал тебя и продолжает поддерживать твою духовную жизнь, несмотря на твое падшее положение. Милость Прабхупады – все, из чего я состою. У него есть Кришна, и я бегу за ним, взывая: «Кришна! Кришна!»

Я хочу спуститься вниз и подождать наступления точного момента, когда должно быть проведено арати в вашу честь. Арати будет предлагаться вашей кровати, которая будет полностью усыпана цветами. Преданные до отказа заполнят вашу комнату, но они не будут убиты горем, как в 1977 году. Мы будем исполнены серьезности и торжественности, и одновременно удовлетворенности от служения вам в разлуке. Я молю о том, чтобы меньше заботиться о нуждах тела и больше думать о потребностях души.

Прабхупада, вы освобожденная душа. Пожалуйста, помогите мне понять, что я тоже вечно свободен, хотя и покрыт сейчас этим телом с его привязанностями. Пожалуйста, спасите меня, пожалуйста, дайте мне освобождение в преданном служении вам.

Итак, арати завершилась. Где сейчас Прабхупада? Да, он покинул нас, но ведь он ушел обратно к Богу. Во время арати я испытывал подобные смешанные чувства, как, наверное, и все остальные преданные. Кровать была замечательно украшена цветами, но в 1977 году цветов не было. Усыпанная цветами кровать символизирует возвращение Прабхупады на Голоку Вриндавана.

В 1977-м мы были просто плачущими младенцами. Прабхупада был всем для нас; мы полностью зависели от него в своей духовной жизни. Теперь он уходил. Мы должны были, преодолевая боль, научиться черпать силы в его наставлениях, а не только в его физическом присутствии.

Мне было приятно находиться сегодняшним вечером в обществе стойких последователей Прабхупады – Харишаури, Маханидхи Свами, Тамал Кришны Махараджа. Бхуриджана ходил с чадаром Прабхупады и касался головы каждого. Джагадиша Махарадж пел. Находиться в таком обществе – особое событие. Мы чувствовали себя сиротами – мы потеряли нашего отца.

Я также подумал, насколько ограниченно наше восприятие реальности, как материальной, так и духовной. Мы слышим лишь небольшой диапазон звуков и видим тоже далеко не все. В духовной жизни мы тоже воспринимаем лишь каплю из океана. Так что в момент ухода Прабхупады всё, что мы чувствовали, – это скорбь детей, разлученных со своим отцом. Хотя мы склонны считать, что теперь, в 1991 году, знаем больше, я в этом не уверен. Почему тогда слезы не льются непрестанным потоком из наших глаз? Где глубина наших чувств?

Я снова задумался над тем, что мне и всем остальным в этой комнате суждено умереть. Завтра цветы с кровати Прабхупады уберут; во всяком случае, они утратят свежесть. Мы тоже уже потеряли свежесть, и скоро, один за другим, уйдем. А затем снова вернемся. Ибо тот, кто родился, обязательно умрет, а тот, кто умер, обязательно родится. И однажды мы сможем вновь встретиться с Прабхупадой в том мире, куда он звал нас, в мире, который Кришна явил Балараме: «Посмотри, дорогой Господь Баларама, на этот дивный лес Вриндаван…»

Ноября

Сегодня мы ходили на мероприятие в Гаудия-матх. Выступающий рассказал об истории гаудия-вайшнавизма, берущего начало от Господа Чайтаньи и дошедшего до нас через Бхактивиноду Тхакура и Бхактисиддханту Сарасвати Тхакура. Он сказал: «ИСККОН тоже является частью гаудия-вайшнавизма. К сожалению, его члены так не считают. Вы не признаете себя частью гаудия-вайшнавизма, и мне очень жаль это слышать». Как только он произнес эти слова, сразу несколько наших преданных стали возражать против этого утверждения. ИСККОН гордится принадлежностью к гаудия-вайшнавизму. Оказалось, что еще в 1967 году этот представитель Гаудия-матха услышал от какого-то неопытного преданного, что ИСККОН не признает своей связи с гаудия-вайшнавизмом.

Выступления были главным образом на хинди. Я думал, что нам предложат выступить, но аудитория в основном состояла из тех, кто понимает только хинди. И все же, на всякий случай, я решил подготовить тезисы выступления.

Я собирался объяснить, что ИСККОН, несомненно, признает связь с гаудия-вайшнавизмом. Прабхупада учил нас этому с самого начала. Те члены ИСККОН, которые считают, что мы не являемся гаудия-вайшнавами, пребывают в заблуждении. Однако возможно, что и некоторые члены движения гаудия-вайшнавов не считают ИСККОН частью этого движения. Прабхупада предостерегал нас в отношении этого. Возможно, именно это и было причиной того, что ИСККОН почувствовал отстраненность от семьи гаудия-вайшнавов, однако эта отстраненность является лишь внешней. Во времена Прабхупады были люди, которые не признавали брахманами и санньяси людей, родившихся на Западе; не признавали они и некоторых нововведений в проповеди. К примеру, того, что женщины могут вступать в это движение и получать посвящение. Некоторые из членов Гаудия-матха были обеспокоены тем, что ИСККОН называет своего основателя титулом Прабхупада.

Как бы то ни было, обе стороны должны признать ИСККОН частью гаудия-вайшнавизма, и мы надеемся на дружелюбное отношение к нам со стороны других гаудия-вайшнавов. Мы также понимаем, что не обладаем никакой особой квалификацией, поэтому нам, членам ИСККОН, родившимся на Западе, не следует гордиться своим происхождением. Мы должны быть очень смиренными. Прабхупада всегда повторял, что мы не являемся телом. Таким образом, никто – ни индусы, ни американцы – не должны думать: «Я – американский вайшнав» или «Я – индийский вайшнав», «Я – индийский Госвами» или «Я – американский Госвами». Так я репетировал свою речь, но она мне не пригодилась.

Но я все равно рад возможности поразмышлять над могуществом учения Прабхупады. Лекции докладчиков были в контексте жизни Гаудия-матха, и в них часто упоминалась их проповедническая деятельность. Я же думал о Прабхупаде. Сидя и слушая доклады на хинди, я радовался тому, что, во-первых, присутствую в Гаудия-матхе от имени Прабхупады и ,мне кажется, он этим очень доволен. Я думаю, его радует, что я пытаюсь получить опыт Индии, вместо того, чтобы постоянно искать западного комфорта. Он рад, что я могу познакомиться с ритуальной практикой гаудия-вайшнавских храмов. В ИСККОН есть свои устоявшиеся традиции, включая принятие прасада, совершение ачамана и пение бхаджанов на определенные мелодии. Я думаю, Прабхупаде понравилось бы то, что мы знакомимся с другим подходом к этим традициям. В этом смысле я чувствую себя человеком Прабхупады.

С другой стороны, я остаюсь членом созданного Прабхупадой ИСККОН, и это тоже наполняет меня счастьем. Такие мероприятия всегда утомительны, поскольку практически все речи произносятся на хинди. Мне также было трудно без удобств, которые есть в храме ИСККОН, который больше ориентирован на нас, западных людей. И все же посещение Гаудия-матха было хорошим поводом для развития сознания Прабхупады. Я осознал, что состою исключительно из наставлений и указаний Прабхупады. Он подобрал нас и дал возможность быть преданными. Другие вайшнавы могут смотреть на нас как на чудаков, они могут даже отвергать нас, однако мы остаемся особым гибридом, созданным Прабхупадой. Ничто не изменит этого нашего отождествления. Я могу многое узнать о высоких ступенях сознания Кришны, но все равно навсегда останусь творением Прабхупады. Те, кто понимают это и хотят защитить наше сознание Прабхупады, являются нашими истинными друзьями.

Вопрос: стр. 294: «Я не хочу быть претенциозным» или «я хочу быть претенциозным».

Ноября

Сегодня рано утром я читал молитвы, начиная с молитв Прабхупаде. Мне понравилось молиться, не фиксируя своих слов на бумаге, поскольку это позволяет избежать «публичной» молитвы. Если ты подсознательно думаешь, что однажды люди прочтут твои молитвы, это до некоторой степени лишает твой духовный опыт интимности.

Я много раз сталкивался с этим в своей практике. Поскольку я писатель, у меня есть склонность рассматривать все как писательский материал, будь то молитва, джапа или поклонение в храме. Так или иначе, я смирился с этим фактом и рассматриваю сочетание потребности творить с развитием внутренней жизни как разновидности проповеди.

Печально, что преданные в ИСККОН порой так ссорятся друг с другом. Разочаровывает также и чрезмерный консерватизм, который приводит к тому, что мы недоброжелательно относимся к каждому, кто хоть в чем-то отклонился от прямого и узкого пути, начертанного авторитетами. Я предпочитаю смотреть на такие отклонения со снисходительностью. В конце концов, каждый старается доставить удовольствие Прабхупаде. Я уповаю лишь на то, что все мы когда-нибудь избавимся от всех своих анартх и научимся сотрудничать ради распространения сознания Кришны, как того хотел Прабхупада.

Последние дни я начал испытывать настоящее удовольствие от посещения самадхи-мандира в 4 утра. Мне нравится созерцать большой золотой образ Прабхупады. В это время довольно холодно, и Прабхупада с головой закутан в чадар. Сегодня утром он выглядел чрезвычайно таинственно, освещаемый тусклым светом и закутанный в серый чадар.

Не могу припомнить, чтобы когда-то мне удавалось по-настоящему сконцентрироваться на молитвах «Гурваштаки» и увидеть их связь с Прабхупадой, но, по-крайней мере, я нахожусь здесь и смотрю на Прабхупаду. В эти утренние часы присутствие Прабхупады настолько сильно, что даже самый толстокожий человек способен это почувствовать. Сразу после арати мы спешим в храм и там снова кланяемся его мурти, тоже закутанному в чадар. Лишь затем, по его милости, мы можем приблизиться к Радхе-Шьямасундаре. Так и нужно начинать день.

Ноября

Сегодня началась Бхишма-панчака, последние пять дней Карттики. Я спустился в одиночестве в храм и предложил Радхе-Шьямасундаре горящий фитилек, а затем отправился к себе. Проходя мимо дома Прабхупады, я неожиданно почувствовал желание зайти туда: «Иди, там никого нет».

Комната была залита светом, горели все светильники. Смотритель, Нрисимха деви, вместе с другой женщиной сидели за прилавком магазинчика у входа. В апартаментах Прабхупады никого не было. Я зашел за бархатный шнур, ограждающий Прабхупаду, и сел напротив него. Я почти облокотился на его стол, пытаясь быть к нему как можно ближе, но затем подумал, что это слишком фамильярно. Я почувствовал ограниченность мурти. Мурти – это застывший Прабхупада. Это подлинный Прабхупада, но не тот подвижный, живой, говорящий Прабхупада, чье потрясающее присутствие было способно пробуждать в нас благоговение, страх, любовь и доверие.

Мы привыкли к тому, что у нас есть мурти, и, как и все остальные, я счастлив, что могу видеть этот облик Прабхупады. Глядя на мурти в комнате Прабхупады во Вриндаване, я подумал: «Вы – мой хозяин, и я хочу лучше служить Вашей Божественной Милости. Я хочу углубить свое понимание ваших книг». Затем я попытался вспомнить старые добрые времена и заглянул в письмо, лежащее перед Прабхупадой на столе. Это письмо было написано Прабхупадой как раз во время его пребывания в Кришна-Баларам мандире и адресовано Рамешваре. «М-да, это была не слишком славная история». В моем уме возникла некоторая ирония по этому поводу, и я не стал ее подавлять. И все же те времена были проникнуты искренностью, и они стали частью истории Прабхупады. Полагаю, что даже великие гуру сталкивались с трудностями, когда им приходилось руководить большим Движением, и полагаю, все великие гуру имели дело с учениками, которые вначале помогали им, но затем оставляли миссию.

Мое состояние сознания было не слишком глубоким, однако я был счастлив возможности провести несколько мгновений наедине с Прабхупадой. Некоторое время я продолжал сидеть, пытаясь медитировать на него, но затем решил, что стоит пройтись по музею. Я стал подходить к витринам и рассматривать выставленные экспонаты. Там был последний кусок мыла, которым пользовался Прабхупада, конверт с последним брахманским шнуром, который он носил, тапочки, которые он одевал в самолете во время его последнего полета в Лондон, приготовленная в домашних условиях зубная паста и многое другое. Я вспомнил, что один из моих духовных братьев, который был в то время секретарем Прабхупады, сказал как-то, что раздал практически все, что осталось от Прабхупады, оставив себе лишь его зуб. Сейчас он носит на шее маленькую сумочку, в которой находится этот зуб. У меня нет никаких особых вещей, принадлежавших Прабхупаде, которые можно было бы носить с собой. Должно существовать что-то, что я мог бы всегда иметь при себе. В моем уме даже проскользнула мысль открыть одну из витрин музея и взять что-нибудь, но все они были закрыты на замок. Мне хотелось иметь у себя что-то осязаемое.

В одной из витрин я увидел три изначальных тома «Шримад-Бхагаватам», подписанные Прабхупадой. На другой витрине не было замка, и я попытался открыть ее, но безуспешно. Дома у меня есть собственный «Бхагаватам», но я искал чего-то такого, что более осязаемо подтвердит мою верность Прабхупаде, мое ученичество. Я зашел в другую комнату и увидел там паланкин, на котором носили Прабхупаду, кресло-качалку, в котором он сидел под деревом тамала в свои последние дни, магнитофон, которым он пользовался в 1977 году, тампоны для чистки ушей, пилюли, раковины, которые, как здесь написано, использовались для массажа. Подойдя к его кровати, я коснулся лбом ее края там, где я сидел в последние часы Прабхупады.

Не пробыл в комнате Прабхупады я и пяти-семи минут, как туда зашел молодой преданный и начал громко повторять джапу. Это положило конец моим мечтаниям. Я посидел еще некоторое время в другой комнате, где тоже есть мурти Прабхупады, но потом решил вернуться к себе. Дорогой Шрила Прабхупада, пожалуйста, позвольте мне помнить вас и служить вам.