Латиняне – еретики, потому что искажают вероучение

В своем знаменитом «Окружном послании ко всем православным христианам, живущим на материке и на островах», написанном в ссылке на Лесбосе примерно через год после окончания Собора (1440-1441) с целью проинформировать христиан о том, что происходило во Флоренции и что обсуждалось на Соборе, святитель Марк приводит, между прочим, некоторые аргументы «латиномудрствующих»[8]. Разбирая один из них (о котором упоминает и Сиропул), Святой пишет: «Никогда, – говорят нам, – мы не считали латинян еретиками, но только раскольниками»[9]. Раскольниками же, поясняет он далее, мы называем их потому лишь, что они сами нас так именуют, ибо в отношении нашего вероисповедания они не могут нам сделать никакого упрека и укоряют нас только в том, что мы не признаем над собою власти папы. Но надлежит разобрать, не правильнее ли будет почитать их еретиками, как искажающих вероучение.

Святителю Марку было хорошо известно то, о чем надлежало бы знать всем клирикам и богословам, а именно – общепризнанное в Православии и являющееся органической частью Предания Церкви суждение Василия Великого[10] о различиях между нарушителями церковного единства: еретиками, раскольниками и представителями самочинных сборищ. Разбирая вопрос о действительности или недействительности Крещения, совершенного еретиками, святитель Василий в своем Первом Каноническом Послании к Амфилохию Иконийскому пишет, что такое Крещение ни в коем случае не может быть признано состоявшимся – в отличие от Крещения, которое совершили раскольники или члены самочинных сборищ. «Древние положили принимать Крещение, ни в чем не отступающее от веры; поэтому иное наименовали они ересью, иное расколом, а иное самочинным сборищем. Еретиками назвали они совершенно отторгшихся и в самой вере отчуждившихся; раскольниками – разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих уврачевание; а самочинными сборищами – собрания, составляемые непокорными пресвитерами или епископами и ненаученным народом»[11]. Итак, согласно этой классификации и градации степеней отторжения от Церкви, ересь, как отчуждение в вере, совершенно отторгает еретиков от церковного сообщества и делает их Крещение, а также все другие таинства недействительными, так что еретику, если бы он, отказавшись от своего заблуждения, захотел присоединиться к Церкви, надлежит заново креститься, как некрещеному. По снисхождению к католикам, латинствующие современники святителя Марка Ефесского причисляли их не к еретикам, то есть к худшему разряду отступников, а к раскольникам, подчеркивая тем самым, что разделение между ними и православными касается малозначительных вопросов, «допускающих уврачевание», и легко может быть преодолено.

Святитель Марк, касаясь «филиокве» – то есть богохульного искажения латинянами Символа Веры путем добавления в него в том месте, где говорится об исхождении Святого Духа от Отца, слов «и от Сына», – пишет, что православные отсекли их от тела Церкви,«потому что они замыслили недопустимое и беззаконное и ввели ни на чем не основанное прибавление». И далее: «Мы их оставили, как еретиков, и отделились от них. И почему так? Благочестивые постановления гласят: „Еретиками называются и подвергаются законам против еретиков также и те, которые в малом отступают от Правоверия”. Если бы латины ни в чем не отступили от Правоверия, то мы не имели бы основания отделиться от них; если же они совершенно отступили от оного, – а именно в исповедании о Святом Духе, чрез самое опасное и богохульное нововведение, – то они сделались еретиками и мы отделили их от себя, как еретиков»[12].

3. «Латиняне – не еретики, не раскольники, но братья,
придерживающиеся иного вероучения»

Филокатолики времен святого Марка Евгеника и Ферраро-Флорентийского лжесобора не оправдывали совершенно латинян. Просто обвиняли их не в самом тяжелом антицерковном преступлении – ереси, что должны были бы сделать, руководствуясь решениями Соборов и суждениями на этот счет Великих и Святых отцов, которые в любой момент готов был им представить Святитель. Латиномудрствующие возлагали на них меньшую, вторую по значению, вину – вину раскола, чтобы облегчить достижение тайно готовившейся унии, той цели, к которой стремятся и их нынешние единомышленники, делающие более смелые и решительные шаги по пути апостасии.

И сегодня симпатизирующие католикам, «латинства возжелавшии», православные, в когорту которых после кончины блаженной памяти Архиепископа Серафима[13] «веселыми ногами»[14] вступили руководители Элладской Церкви, открыто заявляют, что разделяющие нас с латинянами различия не существенны, что богохульное, еретическое и соборно осужденное «филиокве» не является препятствием для объединения и вообще проблемой[15], что Крещение и другие таинства у католиков действенны, что, в соответствии с современной экклесиологией, латиняне – не еретики, не раскольники, но «церковь сестра», такая же сестра, как другие Поместные Православные Церкви.

Многие из них, искажая, в соответствии с обычной практикой еретиков, документальные источники и тексты книг, утверждают, что «филиокве» никогда не являлось причиной разделений и расколов в Церкви. Оно было лишь частным богословским мнением, возобладавшим на Западе, теологуменом[16]. Причину же разделения Церквей следует искать не в богословии, а в политике. Так, некий епископ, чтобы подтвердить тезис о том, что «филиокве» не следует придавать большого значения, ибо это не догмат, а теологумен, – по неведению или сознательно – ссылается на авторитетного церковного историка В. Стефанидиса. В книге последнего, действительно, можно прочитать следующее: «В отношениях между Западной и Восточной Церквами данное учение осталось теологуменом – то есть вопросом, который может обсуждаться»[17]. Далее, однако, историк пишет: «Учение о „филиокве” с того времени, когда оно официально утвердилось в Болгарской Церкви (в результате деятельности западных миссионеров), перестало быть теологуменом и начало выступать уже в роли церковного догмата. И именно в это время патриарх Фотий[18] первым ополчился против данного учения, заклеймив его, как ересь, в своем Окружном послании Восточным патриархам, а позже в специальном трактате»[19].

Ныне латиномудрствующие все более активно заявляют о своих взглядах. Этому способствует общая атмосфера благожелательного отношения к экуменизму и синкретизму[20], которая начинает доминировать в Церкви и богословии, а также молчание епископата. Ни один епископ не высказывается против филокатоличества, ни у кого не вызывает протест наше тесное взаимодействие и сосуществование с ересью и схизмой[21]. Никто не дерзает назвать папистов и протестантов еретиками или хотя бы раскольниками. Сегодня для них находятся иные наименования. Епископы протестуют только тогда, когда дело касается их властных полномочий, когда решается вопрос об архиерейской кафедре, о «кресле», как говорит народ, когда им не удается посадить на него кого-то из «своих», или когда речь идет о каких-то экономических вопросах, и затрагиваются материальные интересы их епархий. Тогда они протестуют и говорят о нарушении соборности и искажении норм церковной жизни. А то, что экуменистами и латиномудрствующими искажается вера Церкви и принимаются соответствующие официальные решения: о совместном причащении православных и монофизитов в Антиохийском Патриархате, об утверждении Баламандского соглашения[22], в соответствии с которым православные признают таинства католиков действительными, о признании Константинопольской Церковью действенности лютеранского Крещения и многие другие, имже несть числа, – все это не обременяет совесть епископов. И при их молчаливом согласии уничтожается Православие, разрушаются «границы, установленные Отцами», бесчинствуют ереси и заблуждения, ликует дьявол...

На вопрос о папистах: «Кто они – еретики или схизматики?» – с самых высоких церковных трибун дается ответ: «Ни то, ни другое. Они – наши братья, придерживающиеся римо-католического исповедания». Сегодня принято считать, что существует много христианских вероучений – православное, римо-католическое, протестантское, монофизитское и др. Между представителями всех этих конфессий установились отношения братского сотрудничества и взаимопонимания. Такое воззрение – грубейшая экклесиологическая ошибка и наихудшая из ересей. Не существует множества исповеданий и церквей. Есть одна единственная Церковь – Православная Соборная Церковь и только одно правое исповедание – православное вероучение. Только его держались Святые отцы, подвизавшиеся сохранить правую веру и не допустить ее искажения ложными учениями, за что претерпевали поношения, изгнания и клевету со стороны инославных «братьев» и их адептов из числа православных, таких как современные экуменисты и филокатолики. Где в житиях Святых, в каких святоотеческих текстах можно найти экклесиологию, допускающую наличие «замечательного взаимопонимания», достигнутого с еретиками и инакомыслящими?[23] Нигде, только у богословов экуменизма – этой всеереси XX столетия, к которой с недавнего времени, отнюдь не по принуждению, стала благоволить Элладская Церковь.