Человек с мозолистыми коленями

Жизнерадостный, атлетического сложения парень стоял среди грубоватой и шумной компании, и по всему было видно, что их внимание приковано к нему благодаря его та­ланту подражать голосу и манерам других людей. Как же они смеялись, когда он имитировал медлительную речь, плакси­вые интонации и характерные жесты некоторых известных лиц, посещавших молитвенные собрания в Кадуэрте! Нево­льному свидетелю было бы невероятно трудно поверить, что тот самый Джон Смит, который развлекал таким образом своих почитателей, станет со временем святым Божьим слу­жителем, тружеником жатвы для Христа.

Джон Смит родился 12 января 1794 г. в Йоркшире, в Ан­глии, в семье светского проповедника и его доброй жены. Как они ждали рождения сына, как предавались молитвам о нем, взывая к Всевышнему, чтобы он добился успеха в буду­щем и приносил пользу людям. Так и случилось, но только спустя годы, словно Бог не слышал этих горячих просьб, ибо в возрасте 14 лет мальчика больше привлекало общество порочных и распущенных друзей. Неудивительно, что скоро его стали тяготить строгие правила их богобоязненной семьи, и он принял решение погрузиться в дела мира.

Родители послали его работать у бакалейщика в Шеф­филде, но поведение их сына было настолько несносным, что спустя два года его пришлось отослать обратно. Роди­телям удалось устроить его еще на одно место — в Барнсли, в Йоркшире, но и там, вопреки их молитвам и увещеваниям, он предавался азартным играм, пороку и сквернословию. Будучи шести футов ростом и атлетического сложения, он решил тренироваться, чтобы стать борцом.

Когда юноше было 18 лет, до него дошла весть о духов­ном пробуждении в его родном Кадуэрте. Его двоюродный брат обратился к Богу. По-видимому, из любопытства он решил посетить родные места, чтобы понять, что же там происходит. Но он абсолютно не был готов к тому, что эта короткая поездка домой так сильно подействует на него. Чувствуя сильное душевное смятение, он решил как можно скорее уехать оттуда. «Джон, — сказала ему мать,— ты ски­таешься в поисках счастья, но ты никогда его не найдешь, пока не обратишься к Богу». Прощальные слова матери за­дели юношу за живое.

Резко повернувшись, он пошел прочь, дрожа всем телом, готовый разрыдаться. Встретив по дороге своих беспутных друзей, он поспешил присоединиться к ним, словно стре­мясь заглушить в себе духовное пробуждение. Но прежде шумную их компанию окружала теперь плотная завеса мол­чания. Неожиданно Джон воскликнул: «Я решил жить по-новому!»

Тут же он вернулся в Кадуэрт и направился в маленькую часовню, где шло служение. Теперь он уже знал, что являет­ся презренным грешником, и поэтому он, склонившись на колени, стал молиться вместе с окружавшими его христиа­нами, пока еще не закончилось служение. Несколько любя­щих душ, которые знали, как поддержать его на пути к Богу, проводили его до дома, и там все вместе снова стали мо­литься за новообращенного. Прежде чем наступило утро, Джон Смит знал, что теперь он — дитя Божие, и в сердце его воцарился покой. Отца тогда дома не было, но когда он вер­нулся, то нашел сына, за которого он так долго молился, искупленным от грешной жизни. Бремя многих лет свали­лось с его плеч, когда он понял, что из смерти сын его пе­решел в жизнь.

Теперь новорожденное дитя во Христе свидетельствова­ло о духовной жизни своей неутолимой жаждой к молоку Слова Божьего — Библии. На следующий день после своего обращения бывший сквернослов и азартный игрок прочел тридцать глав из Библии. Он положил эту высоко почитае­мую им Книгу на прилавок в магазине, где он работал, и когда не было посетителей, пользуясь возможностью, выпи­вал глоток-другой животворного Слова. Обладая великолеп­ной памятью, он заучивал наизусть большие отрывки из Свя­щенного Писания, что оказалось чрезвычайно полезным для его будущего служения.

Вполне понятно, что энергичному и обаятельному юноше необходимо было остерегаться всякого рода посягательств врага его души, что он и делал, часто уходя в лес или другое уединенное место, где он мог бы без помех общаться с Тем, Кто, будучи невидимым, был так бесконечно близок его страждущей душе. Один из его ближайших друзей рассказы­вал, как «однажды, после их беседы, он, переживая сильное искушение, ушел в пещеру и находился там, пока все его существо не исполнилось чувством божественного присутст­вия. Он имел все основания утверждать, — добавляет м-р Кларксон, — что, если бы не эти частые общения с Богом, он никогда бы не был в состоянии вести духовную войну за Христа».

Прежде чем расстаться со своими прежними друзьями, Дж. Смит засвидетельствовал им, что сделал для него Бог. Он порицал их пороки и говорил им о необходимости повер­нуться к Спасителю, Который всегда готов принять их. В ре­зультате этих пылких увещеваний двое из его бывших при­ятелей обратились к Богу. И теперь, когда у него была со­всем иная шкала ценностей, Смит ясно понял, как непра­вильно он провел все эти годы, которые следовало бы потратить на приобретение полезных знаний. Ему так необ­ходимо было усовершенствовать свой английский язык, что он убедил нескольких друзей присоединиться к нему в заня­тиях по приобретению более глубоких знаний.

Оставив свою работу в Барнсли, Джон стал посещать ака­демию в Лидсе, где одним из его первых наставников был Дэвид Стоунер, прекрасный человек, подготовленный Госпо­дом. Известный своей набожностью, этот преподаватель яв­лялся авторитетом праведности в колледже и никогда не пе­реставал убеждать Джона начать проповедовать. В письме к родителям, описывая этот период, он рассказывает:

Еще немного — и война будет окончена. Преодолев еще не­сколько противоречий, мы окажемся в славе. В моем Боге я чув­ствую себя поистине счастливым. Слезы благодарности льются из моих глаз от бесконечной Его любви ко мне. Молитесь, чтобы Бог помог мне, потому что я желаю, чтобы вся моя жизнь была проведена в Нем и для Него.

В другом письме, написанном примерно в то же время, он искренне признается:

Моя душа жаждет тех мыслей, что были во Христе: в результате я сталкиваюсь с противостоянием сатаны, но Господь со мной и всегда поддерживает меня во всех трудностях. Хотя я верю, что во Христе — вся полнота жизни, я все же недостаточно обра­щаюсь к Нему за помощью и защитой. В искушении я часто на короткое время падаю и уже не настолько бываю уверен в Боге, как тогда, когда у меня все нормально или когда мне так кажет­ся. Но когда я просто прихожу к Господу, рассказываю Ему о своих делах, признаю свою слабость, прошу о милосердии, верю во Имя Его, Он освобождает меня от искушения, является при­чиной моей несказанной радости в Нем как моем Спасителе. Я могу прийти к Нему благодаря Иисусу Христу и назвать Его своим Отцом. Сам Святой Дух свидетельствует моему духу, что я — дитя Божие.

Впервые Джон Смит попытался проповедовать именно в той самой классной комнате, где Дэвид Стоунер, его настав­ник и учитель, произнес свою первую проповедь. Он говорил на стих: «...бывает друг, более привязанный, нежели брат» (Пр. 18:24), но вскоре, к сожалению, запутался. В конце концов, он признался своим слушателям, что больше ничего ска­зать не может и, глубоко огорченный, сел. Однако эта неуда­ча была только кажущейся, и она не отвратила Джона от дальнейших попыток проповедования.

Между тем, некоторые его друзья-христиане старались оказать на него давление относительно доктрины «совер­шенной любви», что, судя по выдержке из приводимого ниже письма, глубоко огорчало его:

Мое сердце отдано Богу. Во всех своих мыслях я стремлюсь быть в Иисусе Христе. Да будет благословен Господь, что я так вдохновляем Его драгоценными обетованиями в своих упорных поисках полного спасения. Я стремлюсь обрести эту чистоту сердца. Об этом я молюсь, читаю, этому учусь, этого жду и в это верю. Это Твоя работа, благословенный Господь! Позволь мне радоваться этому. В ваших молитвах не забывайте того, кто бла­гословляет Бога за таких родителей и кто каждый день молится за вас.

Требования, предъявляемые к принятому им служению, связанному с постоянными поездками, заставили его осоз­нать необходимость такого глубокого преобразования своей жизни, когда он верой принял бы полноту схемы искупления во Христе. Он понимал, что Христос приходил с целью «раз­рушить дела дьявола». И где эти «дела» занимали более про­чное положение, если не во всех фибрах его собственной души? Старая природа Адама в нем, конечно, не приняла Бога, да и не могла принять никогда.

Для Джона Смита вера была самой логичной вещью в мире. Его биограф так характеризовал его в этом отноше­нии: «Сила его веры не знала границ. Когда один человек, который был злым, словно дьявол, нес на себе все когда- либо совершенные грехи, лишь один Смит был способен по­верить, что Бог спасет его». Ему довелось услышать:

Это тот путь, на котором я поднимаюсь. Я не стану мучиться, живя в своем неверии: если бы так было, я бы утратил всякую надежду.

Поистине, этот человек обладал замечательным понима­нием самой сущности веры.

Хорошо взять на себя смелость принять Бога в Его Слове, по­ложиться на обетования до такой степени, как мы можем, вопре­ки всем препятствиям и трудностям, пока это легко — ухватиться за благословение, чтобы объявить его нашим во всей его пол­ноте и славе... Мы не в состоянии верить слишком много; мы неспособны поверить слишком быстро. Мы можем обрести покой во Христе ради прощения наших прошлых грехов, ради разрушения тела греха и ради Бога как нашей участи... Мы ох­раняемы тогда, когда мы доверяемся Божьей Силе через веру.

Его биограф добавляет: «Он был недоволен, когда люди так молились, как будто Бог не расположен дать им Свое благословение, или когда кто-то рассматривал неверие как заурядную слабость».

Отвратительно, когда люди говорят так, будто они благословля­ют более охотно, чем Бог. Со стороны Бога нет никакой прегра­ды. Он дал нам Своего Сына. Всецело будучи на стороне Бога, я уже не в силах удержать себя от спора. Но эта необходимость сражаться исходит не от нерасположения Бога, а от нас самих или от сатаны; Бог же — неизменен.

Во время своей девятимесячной поездки в Йорк Джон обрел чувство уверенности во всепронизывающей любви Христа, излившейся в его сердце. Его молитвенная жизнь стала во много раз интенсивнее. Теперь существовало нечто, что невозможно было объяснить, но что наделяло энергией этого человека.

С получением этого дара Святого Духа в Его очищающей и укрепляющей благодати стиль проповедования Смита пол­ностью изменился. «Он отказался от рассчитанных на внеш­ний эффект приемов гомилетики, чтобы предоставить как можно больше простора Святому Духу действовать через него. Он считал, что его проповедование должно быть не привлекательными для людей словами человеческой муд­рости, а свидетельством Святого Духа, Который никогда не отдает Своей славы человеку. Он увидел путь, на котором плоть может возвыситься даже в служении, и решил пропо­ведовать иначе. Это означало гибель его репутации в отно­шении даже некоторых духовных аспектов в церкви. Прене­брежение своими способностями явилось для него сложней­шим уроком смирения и самоотречения. Исключительность его положения была в том, что он прекрасно знал, что на­делен дарованиями, которые могли бы украсить его пропо­веди перлами человеческой мудрости, но он неуклонно от­казывался проявлять их».

Теперь этот ревностный молодой христианин побуждал своих слушателей не ожидать сколько-нибудь значительных успехов в христианской жизни, пока человеческое сердце не очистится от своей развращенности. В письме к родителям он отмечает:

Развращенность сердца делает нас неспособными к исполне­нию Божьей воли: это болезнь, бессилие, немощь; это распрос­траняется на все стороны человеческого существования. Но есть «бальзам» в Галааде, там исцеление (Иер. 46:11).

Теперь Джон Смит видел нужду в божественном руковод­стве даже в самых незначительных повседневных делах. Го­раздо легче советоваться с плотью и кровью, чем ожидать полной ясности от Бога прежде, чем что-либо предпринять. Один из его друзей как-то отмечал: «Я помню его замечание об одном случае, когда он поступил правильно, но при этом не выяснил прежде воли Бога. Он определял этот шаг как главную ошибку своей христианской жизни, последствия ко­торой наложили негативный отпечаток на весь его последу­ющий опыт».

При изучении биографии необычайно интересно просле­дить, как пути преданного христианина пересекаются с жиз­нями тех, кто в своей жизни испытывает голод в большем познании Бога. Как мы уже знаем, Дэвид Стоунер помогал Джону, когда этот совсем юный христианин только подходил к выбору верных принципов. Затем для дальнейшей помощи ему Господом был использован Джон Нельсон. Однако пер­вое впечатление, полученное Джоном Смитом от собрания этого ревностного и успешного служителя Бога, было не слишком благоприятным. Часто благочестивые люди подо­бны бесценным самоцветам, скрытым в почве поля этого мира. Их необходимо обнаружить, и нередко понять их спо­собны лишь близкие им по духу люди. Зная цену смиреннос­ти ума и кротости духа, они не стремятся произвести впе­чатление, скорее они предпочитают оставаться незначитель­ными и неизвестными. Лишь благодаря Джону Нельсону Смит усвоил множество практических уроков в искусстве за­воевания душ для Христа. Ораторских взлетов, которые, как он знал, понравились бы людям, ему приходилось избегать, чтобы вся слава доставалась Богу.

Под влиянием служения Джона Нельсона он окончательно убедился в вечно возобновляющейся потребности в жизне­утверждающем Духе Божьем.

Я слышал несколько таких проповедей м-ра Нельсона, каких мне прежде никогда не доводилось слышать. Я никогда ни перед кем не сознавал своей незначительности как проповедника так, как я чувствовал ее, когда проповедовал м-р Нельсон. У него было помазание, и это делало его великим. Он сказал мне, что я до­лжен благословлять Бога за бесплодность своих попыток. «Я тащу свое холодное и жесткое сердце на гору Голгофы: если истекающий кровью Агнец не сможет согреть и растопить его, тогда это никому не под силу. Я нуждаюсь, чтобы любовь уми­рающего Христа излилась в мое сердце. Господи, помоги мне!»

Его биограф рассказывает нам, какое важное значение придавал Джон Смит способности прозревать глубины чело­веческого сердца. «Развращенность человеческого сердца, как она изображена Иисусом и Словом Божьим, стала пред­метом его изучения. Но кому дано знать глубины того, что сокрыто внутри человека? Тот, кто проповедует, чтобы обес­печить безопасность церкви, должен быть знаком с бо­лезнью греха, и это Джон Смит определил своей целью... Человеку, который не в состоянии определить ценность своей собственной души, не дано знать цены души другого. Человек, не чувствующий горечь и ужас греха в своем серд­це, не различит болезнь греха в мире. Человек, не приходя­щий в трепет, осознавая грозящую опасность, не ощутит и гибельности безбожия. Человек, совесть которого не окроп­лена Кровью Христа, не постигнет истинной цены искупле­ния. Ровно настолько, насколько религия становится делом глубокой личной заинтересованности, проявляется забота человека о спасении душ других людей.

У него появились признаки опасной болезни, которая и станет причиной столь раннего завершения этой прекрасной жизни. В письме к родителям он признается:

Я совсем заболел. Был ужасный кашель, который совершенно лишил меня сил, так что я не мог ни читать, ни заниматься. Это сделало мое состояние просто невыносимым: несколько ночей я почти не сомкнул глаз. Я думал, что если бы Бог призвал меня проповедовать, то Он благословил бы меня более здоровым телом. Но, да будет благословен Господь, я гораздо более обод­рялся зрительно и слухом, зная, что Бог усиленно действует через меня. Если Господь настолько милостив, что использует меня, то Он имеет на меня права. Ему подвластно все: тело, душа, время, способности — ВСЕ!

Многие из тех, кто прошел подобный опыт освящения, становятся чопорными и самодовольными, не пребывая в каждый миг в зависимости у Бога. Не так с Джоном Смитом! Он понимал, что следствием этого опыта должна быть уси­ленная молитва и истинно молитвенная жизнь, при которой человек весь уходит в Библию, позволяя Богу говорить через Его Слово. Поистине, не существует праведности помимо той, что каждый день через веру исходит от престола благо­дати. В одном из писем Джона Смита мы читаем:

Общение с Богом невозможно заменить ничем. Не общаясь с Богом, душа увядает и умирает, она становится испорченной. Но какой же жизнью, красотой и благословенностью Бог может на­полнить душу!

Я понимаю, что ничто не заботит нас так, как постижение плана Бога. Он желает сделать нашу святость совершенной и напол­нить нас всей Своей полнотой. Это должно стать нашей целью: не просто достигнуть небес, но быть настолько годными для Царства Божьего, насколько сможем, и иметь в себе столько от неба, сколько это возможно, пока мы еще в этом мире. Для этого мы должны обладать очень сильной верой. Давайте же доверим­ся Божьему Слову и осознаем благословение в обетовании... Да­вайте взывать к Крови Иисуса!

О, в каком смирении я был последнее время! Моя душа была во прахе перед Господом, и в то же время я чувствовал уверенность малого дитя. Я люблю находиться в этом состоянии... В ваших упражнениях делайте упор на чистоту сердца; покажите, что она обретается и утверждается верой; покажите, что она является привилегией. О, какое счастье освободиться от всякого гнева, недовольства, гордости, злобы и исполниться нежности, мягкос­ти, терпения и смирения... Давайте праздновать себя в Иисусе. Давайте размышлять о Нем, нашем младенце Спасителе в Виф­лееме, и быть смиренными. Давайте слушать Его.

Дж. Смит, будучи близким другом Дж. Нельсона, увлекся его племянницей мисс Хаймер. Из письма к ней мы узнаем, что более всего занимало его мысли в то время:

Давайте пристально вглядимся в наши сердца, вглядимся в на­писанное Слово и обратим свой взор на Бога, дабы Святой Дух озарил Своим светом сердце и Слово. Какое бы мы не заметили в себе несоответствие Слову, давайте предоставим действовать Господу (ибо мы не в состоянии избавиться от него сами) и будем умолять Его до тех пор, пока не почувствуем в себе силу позволить Иисусу уничтожить его. Когда Бог, обращаясь к самым потаенным уголкам души, скажет: «Будь чист», всякая ис­порченность и развращенность уйдут и душу наполнит чистота.

Давайте не будем терять бодрости духа, какой бы ужас не все­лялся в наши души, и какую бы слабость мы не испытывали, и как бы беспомощны мы не были: Кровь Иисуса очищает все, благодать Иисуса всесильна. Иисус наш по вере. Бог предлагает Его нам. Давайте же всецело доверимся Спасителю. Давайте сконцентрируемся у подножия креста, поднимем наши глаза и будем взирать на Иисуса, пока наши сердца насквозь не проник­нутся Его любовью до смерти. «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». «Будьте святы, ибо Я свят». «Для сего-то и явился Сын Божий», во плоти, — для какой цели? — «чтобы разрушить дела дьявола». О, тогда давайте скажем, как говорит Бог: «Погибель — полная погибель — для греха». Вера, которая является постоянным и сознательным актом, сохранит нас чистыми. Давайте взывать день и ночь к Богу о Его вере — вере совершенной. Мы встретимся с сильным противодействи­ем. Мир не в состоянии принять это, дьявол люто это ненавидит; лишь некоторые исповедующие будут стоять на этом, лишь Божья воля! воля Бога!

Многие преуменьшают значение переживания такого рода, дабы не возносить неподобающим образом индивиду­альность. Одна из дневниковых записей Дж. Смита наглядно свидетельствует, насколько низко он ставил свое «я»:

Весь этот день у меня не было живого чувства присутствия Бога и Божьего благоволения, которым я так желаю наслаждаться. Я прекрасно сознаю свое невежество и недостаток способностей для дела служения. Все же Господь является все достаточным, и Он даст мне необходимую квалификацию и помощь. Я верю, что буду более компетентным, чем был до сих пор. Мне следует сетовать на мою неуверенность во всем. Я не молился об этом столько, сколько мне следовало молиться. Божьей милостью я возобновлю мои усилия.

В одном из писем к мисс Хаймер, теперь уже ставшей его невестой, он писал;

Достигайте большей глубины христианства, явного свидетельст­ва Божьей любви в вашем сердце. Опыт Слова; чувствую, что в вас тот же дух, который вдохновлял святых авторов Книг Библии. В последнее время у меня были исключительные и суровые ис­кушения, но благословенный Господь, даровав мне особую силу и милость, помог выстоять в них.

Со временем, женившись, он переехал в графство Нот­тингем, где его радовали сцены духовного пробуждения, и мы имеем возможность наблюдать подготовку душ и, которая продолжила начатое Богом дело. Однажды утром один из друзей Смита сказал ему, что он плохо выглядит, и Джон объяснил, что целые сутки провел в посте и молитве. Он был уверен, что Бог скоро начнет великое духовное пробуждение в Ноттингеме и его окрестностях.

«Некоторое время спустя несколько его друзей как-то ве­чером зашли к нему домой и нашли его в состоянии глубокой депрессии. Он размышлял о положении грешников в этом городе, об их порочности и много слез проливал из-за их бесчестия по отношению к Богу и Его законам. Он предло­жил своим друзьям присоединиться к нему в молитве. Один или двое последовали этому приглашению, затем Дж. Смит излил свои скорби перед Господом, исповедуя и оплакивая грехи людей неистово и с невыразимым чувством. Его само­забвенная агония была настолько необычной, что миссис Смит, хотя и привыкшая к его напряжению в молитве, оказа­лась не в состоянии переносить это зрелище и вышла из комнаты. Его друзья поднялись с колен и во все глаза смот­рели на него с изумлением, смешанным с чувством тревоги. Один из них отважился дружески увещевать его и умолял его прекратить. Мистер Смит повернулся к нему и тоном без­утешного горя воскликнул: “Ступай человек, склони колени и плачь день и ночь о мерзостях этих людей”.

Почти два часа он продолжал призывать Бога, с необык­новенной силой вкладывая в молитву тело и душу, и принуж­ден был прерваться только потому, что довел себя до пол­ного истощения. Такая истовая мольба повлекла за собой признаки грядущего духовного пробуждения и в скором вре­мени “там прошел великий дождь”».

Ричард Треффри, биограф Дж. Смита, вначале с пред­убеждением отнесся к отзывам, которые он слышал об этом исключительном человеке, но приехав в Ноттингем, он по­лучил отличную возможность самому как следует узнать его. Понадобилось лишь пять минут личного общения, чтобы гость устыдился своего предубеждения. Он вспоминал: «Я быстро понял безграничное духовное несоответствие между нами, но его религия была такого свойства, что вселяла уве­ренность в тех, кто размышлял о ней. С одной стороны, в ней не было ничего мистического, с другой — исключительного или отталкивающего. В этом плане не было никакого духов­ного эмпиризма, если можно так выразиться. Никто из тех, кто понимал (а не заметить этого было невозможно) мощь его веры, не мог ни на минуту усомниться, что она полностью соответствовала степени его христианской зрелости».

Его биограф отмечал: «Сразу чувствовалось, что в про­стоте его веры никакое духовное благословение не было для него ни трудным, ни далеким; и никто не смог бы распознать природу его веры, не уяснив, что подняться до нее способна любая душа, которая по-детски проста, чиста и искренна. И мне лишь остается признать это главной причиной его успе­ха как проповедника.

Он сам стремился найти наисовершеннейшие модели хрис­тианского переживания и ликовал, когда кто-то из верующих успешно переживал этот опыт. Для Джона Смита это было рав­носильно его собственному успеху. Он рассказывал:

Читая биографию Флетчера, я видел узкий путь: не тот, выбран­ный мной для себя, но другой, который был еще уже.

Слушая, как некоторые из друзей на вечере любви рас­сказывают об испытаниях, которые поставили их на колени, он одобряет их поступок, однако советует:

Существует неизмеримо более прекрасный путь: должно быть достигнуто такое состояние ума, когда человеку не потребуется кнут, чтобы он склонил колени, но он станет относиться к этому как к своему долгу, привлекательному наслаждению, которое

будет в этом находить.

Его смирение было в высшей степени потрясающим. Когда он уже был настолько болен, что жизнь, казалось, вот- вот оставит его, он высказал пожелание начертать на его гробу слова: «Неверный Джон Смит».

Естественным было бы заключить, что характеру челове­ка, ведущего подобную молитвенную жизнь и несущего такое бремя за других, было чуждо чувство юмора. Но Свя­той Дух может дать человеку гармонию, которой тот не спо­собен добиться сам. «Доброта его характера не имела пре­дела, — отмечал Треффри, — и в его речах часто сквозил спокойный, беззлобный, но острый юмор, придававший его человеческим суждениям необыкновенную живость... М-р Смит редко отказывался прийти на чашку чая или от других приглашений такого рода. Он полагал, что для выдающегося человека такое “проповедование в гостиных” — важная мис­сия, в числе прочих обязанностей священнослужителя.

Другой характерной чертой его набожности было его светлое и ясное понимание сути мира невидимого. Мне бы не хотелось много распространяться на эту тему, душа моя этому противится, но очень немногие христиане могли по достоинству оценить эту сторону характера Дж. Смита. Я воспользуюсь возможностью привести тут высказывание од­ного из его друзей о том, что “он обладал чуткостью умст­венного восприятия, что позволяло ему верно оценивать положение тех, о ком и с кем он ходатайствовал перед Богом”. Кроме того, он как никто распознавал проявления дьявольских сил, противопоставляя им силу веры и, как следствие, спасение людей. Иногда эта его способность проявлялась настолько выразительно, что он действительно обращался к ним как к зримо присутствующим и тоном тор­жественным и непостижимым, но исполненным уверенности, лишал их возможности действовать в дальнейшем. Однажды в частной беседе, он утверждал, что они давали о себе знать периодически».

Джон Смит отличался сильной тягой к знаниям. В его ка­бинете была собрана библиотека, где были книги как по бо­гословию, так и по другим отраслям знаний, а также худо­жественная литература. Он одалживал свои литературные сокровища даже самым скромным служителям, чтобы они могли пополнять свой запас знаний. Давайте, однако, поду­маем, чем же объяснялась его удивительная способность достигать самых сокровенных уголков душ других людей. Секрет его дара крылся ни в чем ином, как в молитве — не­престанной молитве. И лишь Слово Божье было принято им в качестве руководящего принципа. Биографы и друзья Дж. Смита приоткрывают завесу над святилищем его души и дают нам возможность познакомиться с некоторыми из его почти невероятных молитвенных привычек.

«После домашнего утреннего служения, перед которым м-р Смит несколько часов молился в одиночестве, он вновь возвращался в свою комнату, где на коленях, а часто и пав ниц, боролся с Богом. Нередко под конец этих молитвенных сражений пол в комнате оказывался мокрым от его слез. Как-то он откровенно признался своему другу м-ру Кларксо­ну, что временами его молитва длилась по два-три часа, прежде чем он достигал блаженства, наслажадясь ничем не сдерживаемым общением с небом, к которому он постоянно стремился и в котором непрерывно совершенствовался».

«Часто, — рассказывает другой его друг,— когда я прихо­дил к нему с теми, кто искал спасения, мне приходилось прерывать его молитвы, которые порой продолжались без перерыва по семь-восемь часов». Случалось, что он прово­дил в молитве всю ночь или почти беспрерывно несколько ночей подряд. Когда ему доводилось проводить ночи вне дома, люди, у которых он останавливался на ночлег, нередко просыпались среди ночи, разбуженные его стенаниями, ко­торые он не в силах был сдерживать».

Мало кто из людей столь глубоко проникался той страстью, что жила в сердце нашего Спасителя, когда Он молился за весь мир, страстью, которая, бесспорно, движет Им, когда Он, в этот самый момент, ходатайствует о Своих святых. Однажды, когда доктора советовали этому воину мо­литвы воздержаться от публичных выступлений, он предпо­чел пренебречь своим выздоровлением. Будучи у Дж. Нель­сона, он услышал, что проходит служение, и, чувствуя себя немного лучше, просил дать ему слово хотя бы на короткое время. Но переполнявшая его сердце страстная любовь к душам, заставила его говорить гораздо дольше, чем позво­ляло состояние его здоровья. У него пошла горлом кровь, и есть основания думать, что именно это несвоевременное на­пряжение сил ускорило приближение его кончины.

Его последним местом назначения был Линкольн, но из-за быстро прогрессирующего туберкулеза легких ему прихо­дилось значительную часть времени тратить на поддержание не слишком большого запаса своих сил. Дж. Смиту при­шлось наконец-то провести какое-то время среди самых близких ему людей. Если бы ему был обеспечен лучший уход, его жизнь продлилась бы дольше, но его жена была не в состоянии поехать с ним в Кадуэрт. По его собственному признанию, он прервал работу на три месяца раньше, чтобы постараться вновь восстановить силы.

Сатана яростно атаковал его душу, но израненный воин креста постоянно свидетельствовал этому злостному созда­нию о своем искуплении Христом. И он силой крови Агнца одолевал своего противника. Он признавался:

Отец, — у меня снова была битва с силами тьмы; но, слава Гос­поду, Он вызволил меня. Благодаря крови Агнца, я вышел из нее «больше, чем победителем».

В других случаях его утешения являлись поистине вели­кими.

Дж. Смиту, которого быстро прогрессирующая болезнь лишала последних сил, приходилось, невероятным напряже­нием, превозмогать себя, чтобы писать. Этот воин ростом в шесть футов, некогда крепкий атлет, теперь был измотан от беспрестанного непосильного труда. Ему было всего 37 лет, когда он тихо и мирно встретил конец своего земного пути. Тех, кто был рядом с ним, незачем было убеждать в том, что их умирающий брат в преддверии своего триумфа пребыва­ет в радости. Вся его жизнь являлась свидетельством при­нятия уготованной ему стези.

Потом, преодолев внутреннее борение, умирающий сказал:

Теперь все ясно. Я кое-чего добился в своей работе, но счастлив я вовсе не поэтому. Мое счастье в другом. Теперь я узнал Бога. Я являюсь величайшим грешником и спасаюсь лишь благодаря чудесной Божьей любви, явленной в Иисусе Христе. И к Его сто­пам слагаю я себя самого и все мои труды.

Посетитель, находившийся у постели больного, произ­нес: «Слава Богу!»— и умирающий святой ответил: «Аминь». И потом его голос замолк на земле навеки, чтобы он мог присоединиться к искупленным для поклонения Агнцу в Цар­стве Небесном.

Слишком непомерное божественное напряжение беско­нечной любви к душам изливалось через этот канал, ограни­ченный человеческим естеством. И он не мог не сгореть пре­ждевременно. Такую цену уплатил Дж. Смит за то, что ежед­невно в него изливался исходящий от Бога поток любви к погибающему человечеству. Поступал ли он вопреки муд­рости? На этот вопрос у нас нет ответа. Но спасти чью-либо жизнь, дав человеку достичь почтенного возраста, лишив его при этом притока божественной любви, — расточительство гораздо большее, чем внешне опрометчивое расходование энергии. Такая жизнь являет собой не менее грустную кар­тину, чем зрелище бездумной растраты огромного челове­ческого потенциала на пустяки. Человек был создан для об­щения с Богом и исполнения своей роли, назначенной ему Богом в судьбе мира.

На этом мы завершаем очерк о Джоне Смите. Он испол­нил предназначенные ему труды. Его победа не вызывает ни малейшего сомнения, а духовное влияние этого человека от­кроется нам в полной мере в великий день Суда, когда каж­дый христианин даст отчет о своих делах.

О, дай мне, Господи, молящееся сердце,

Что изнывает в муках агонии за тех,

Кого держат в плену рождающие грех дьявольские силы.

О, дай мне почувствовать острую боль

Тех, кто познает искусство молитвы заступника

И успешно дерзает вмешиваться в дела

Между Богом и человеком, кто принимает сторону грешника.

Подобно Моисею, в горестном сочувствии

К согрешающему Израилю, позволь мне

Просить заступничества перед Тобой,

О, Святой наш Отче: лицом к лицу!

И, вослед за Спасителем, позволь свою кровь пролить

И принять муки за пребывающую во тьме греховную расу,

Готовому, как Павел, любой ценой

Привести грешный народ на небеса.

Д. А. Саймонс

Энн Катлер