Беседа преподобного Серафима с Богдановым

В день Рождества Христова 1832 года Богданов удостоился видеть преподобного Серафима в Саровской пустыни.

«Я, — говорит Богданов, — пришел в больничную церковь к ранней обедне еще до начатия службы и увидел, что отец Серафим сидел на правом клиросе, на полу.

Я подошел к нему тотчас под благословение, и он, благословивши меня, поспешно ушел в алтарь, отвечая на мою просьбу побеседовать с ним: «После, после».

По окончании же обедни я осмелился попросить его о назначении мне времени для выслушивания от него спасительных советов.

Старец на то отвечал мне так: „Два дня праздника. Времени не надо назначать. Святый апостол Иаков, брат Божий, поучает нас: если Господь восхищает и живы будем, сотворим сие и сие“.

Наконец, приготовивши заблаговременно вопросы, которые хотел я предложить старцу, я пришел к нему в келию.

Я спросил его: „Продолжать ли мне мою службу или жить в деревне?“

Отец Серафим отвечал: „Ты еще молод, служи“.

„Но служба моя нехороша“, — возразил я.

„Это от твоей воли, — отвечал старец. — Добро делай; путь Господень, все равно! Враг везде с тобой будет. Кто приобщается — везде спасен будет: а кто не приобщается — не мню. Где господин, там и слуга будет. Смиряй себя, мир сохраняй, ни за что не злобься“.

Я спросил еще: „Благополучно ли кончится мое дело?“

Старец отвечал: „Надобно полюбовно разделиться с родными, у кого есть что разделить. Было у двух родных братьев два озера; у одного все множилось, а у другого нет. Тот и хотел завладеть войною. Одному нивы надобно двенадцать сажень, а другому более. Не пожелай“.

После того я спросил: „Учить ли детей языкам и прочим наукам?“ И он отвечал: „Что же худого знать что-нибудь?“

Я же, грешный, подумал, рассуждая по-мирскому, что нужно, впрочем, ему самому быть ученым, чтобы отвечать на это, и тотчас же услышал от прозорливого старца обличение: „Где мне, младенцу, отвечать на это против твоего разума? Спроси кого поумней“.

Вечером, когда я пришел к нему, первым его словом было: „Беседу лучше оставить. За каждое праздное слово воздадим Богу ответ“.

Но я умолил его продолжить спасительную беседу и предложил ему следующий вопрос: скрывание дел, предпринятых во имя Господне, в случае, когда знаешь, что получишь за них скорее осмеяние, нежели похвалу, не похоже ли на отвержение Петра? И что делать при противоречиях?

Старец на это отвечал мне так: „Святой апостол Павел в послании к Тимофею говорит: пей вино вместо воды; а вслед за сим следует: не упивайся вином. На это надо разум. Не воструби; а где нужно, не премолчи“.

Я спросил еще, что прикажет он мне читать? И получил ответ: „Евангелие по 4 зачала в день: каждого евангелиста по зачалу, и еще жизнь Иова. Хотя жена и говорила ему: лучше умереть, а он все терпел и спасся. Да не забывай дары посылать обидевшим тебя“.

На вопросы мои, должно ли лечиться в болезнях, и как вообще проводить жизнь, он отвечал: „Болезнь очищает грехи. Однако же воля твоя. Иди средним путем; выше сил не берись — упадешь, и враг посмеется тебе; если юн сый, удержись. Однажды диавол предложил праведнику прыгнуть в яму. Тот было согласился, но Григорий Богослов удержал его.

Вот что делай: укоряют — не укоряй; гонят — терпи; покоряй волю свою воле Господней; никогда не льсти; познавай в себе добро и зло: блажен человек, который знает это; люби ближнего твоего; ближний твой — плоть твоя. Если по плоти поживешь, то и душу, и плоть погубишь; а если по Божьему, то обоих спасешь. Эти подвиги больше, чем в Киев идти или и далее, кого Бог позовет".

Последние слова отца Серафима относились к желанию моему отправиться на богомолье в Киев и далее, если благословит. Впрочем, я не открыл ему еще этого желания, и отец Серафим узнал о нем единственно по дару прозрения, которое имел он по благодати Божией.

После того я спросил старца: „Обязан ли человек, для поддержания своего звания, вовлекаться в издержки, превышающие его достатки и не составляющие у людей необходимости? “

Он отвечал: „Кто как может; но лучше, чем Бог послал. Хлеба и воды довольно для человека. Так было и до потопа“.

Еще спросил я: „Должно ли угождение людям простираться и на те случаи, которые несогласны с волею Божьей, например праздно проводить время и тому подобное?“

На это отец Серафим возразил: „За эту любовь многие погибли: если кто не творит добра, тот и согрешает. Надобно любить всех, а больше всего Бога".

Я попросил его помолиться обо мне. Он отвечал: „За всех молюсь всякий день. Устрой мир душевный, чтобы никого не огорчать и ни на кого не огорчаться: тогда Бог даст слезы раскаяния“, и опять подтвердил: „Укоряют — не укоряй" и так далее.

На вопрос мой: как сохранить нравственность людей, мне подчиненных, и не противны ли Богу законные, по-видимому, наказания, он отвечал: „Милостями, облегчением трудов, а не ранами. Напой, накорми, будь справедлив. Господь терпит; Бог знает, может быть, и еще протерпит долго. Ты так делай: если Бог прощает — и ты прощай. Сохрани мир душевный, чтобы в семействе у вас ни за что не было ссоры; тогда благо будет".

Я спросил старца: нужно ли молиться Богу об избавлении от опасных случаев?

Старец отвечал: „В Евангелии сказано: молящееся не лишше глаголите: весть об Отец ваш, их же требуете, прежде прошения вашего. Сице убо молитеся вы: Отче наш, и прочее, тут благодать Господня. Не забывай праздничных дней: будь воздержен, ходи в церковь, разве немощи когда; молись за всех, много этим добра сделаешь; давай свечи, вино и елей в церковь: милостыня много тебе блага сделает“.

Когда я спросил о посте и браке, старец сказал:

„Царство Божие не брашно и питие, но правда, мир и радость о Дусе Святе; только не надобно ничего суетного желать, а все Божие хорошо: и девство славно, и посты нужны для побеждения врагов телесных и душевных. И брак благословен Богом: и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся: только враг смущает все“.

Я спросил его: можно ли есть скоромное по постам, если кому постная пища вредна и врачи приказывают есть скоромное?

Старец отвечал: „Хлеб и вода никому не вредны. Как же люди по сто лет жили? Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих. А что Церковь положила на семи Вселенских соборах, то исполняй. Горе тому, кто слово одно прибавит к сему или убавит. Что врачи говорят про праведных, которые исцеляли от гниющих ран одним прикосновением, и про жезл Моисея, которым Бог из камня извел воду? Какая польза человеку, если мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? Господь призывает нас: приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы: иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть, да мы сами не хотим“.

Чем, спросил я, истребить гордость и приобресть смирение?

Он отвечал: „Молчанием. Бог сказал Исаии: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих“.

Касательно духовной гордости он прибавил еще: „Проси Бога, чтобы Он продлил лета твои. Этого без труда не сделаешь. Молчанием же большие грехи побеждаются“.

Прощаясь со мною, он благодарил меня за посещение его убожества, как сам он выразил. Благословляя же, хотел даже поцеловать мою руку, кланялся мне все до земли и, наделяя сухарями, приказывал разделить их с моими подчиненными и, наконец, отпуская, сказал: „Гряди с Богом! Это сухари свежие: только что из печки“».