Житие и подвиги святой Горгонии, просиявшей IV веке

Родиной сей блаженной Горгонии был город Назианз в Кесарии Каппадокийской, отца ее звали Григорием, а мать - Нонной. Мать была христианкой в нескольких коле­нах, а отец - язычником по родителям. Он много времени провел в идольской прелести, однако, благословенная его супруга Нонна, испробовав множество способов, сумела на­конец привести мужа в христианское благочестие. Был он добрым по натуре человеком и до того как познал истину, поэтому Бог не мог оставить такую добрую душу без про­свещения. После Крещения Григорий настолько просиял в добродетелях, что был рукоположен во епископа своего родного города Назианза. А достойная удивления Нонна настолько была предана Богу и имела такое благоговение, что, как говорит ее сын Григорий Богослов, никогда не по­ворачивалась спиной к восточной части церкви, то есть туда, где находилась Святая Трапеза, никогда не плевала на пол храма, никогда не разговаривала в церкви во время службы и в любое другое время, а только на улице, и то, если была крайняя необходимость. Да и что еще сказать?.. Достаточно уже и того, что примером своих добродетелей и молитвами к Богу денно и нощно она смогла привести своего мужа из нечестия в благочестие.

Вот от такой святой матери родилась и была воспитана святая Горгония, с детства имевшая столь благочестивого учителя. Естественно, она стала подобна матери в добродетели. Другой Нонной в благочестии. Хотя ее и выдали замуж, но даже в этом законном и честном браке она превзошла всех женщин своего времени в целомудрии (если не сказать и всех древних, которых так восхваляют за целомудрие), ибо совместила с браком добродетель девства и показала всем что девство, само по себе, не соединяет человека с Богом также и брак, сам по себе, не связывает человека с миром тем самым разлучая его с Богом. Поэтому, с одной стороны брака лучше совершенно избегать, а девство, с другой сторо­ны, восхвалять. Но именно ум добре управляет браком и дев­ством: он либо соединяет человека с Богом, либо привязы­вает его к миру и разлучает с Богом, но присноблаженная не разлучилась с Богом ни тем, что вышла замуж, ни тем, что главой ее был муж. Она не много служила миру и естеству по закону плоти, который установил Бог, всю же себя посвя­тила Богу. Прекраснейшим и честнейшим ее подвигом было то, что и мужа своего она привела в добрый нрав. И был он ей не господин, но добрый советник в богоугодных делах. Причем не только мужа, но и плод чрева - детей своих, и детей своих детей, - она сделала плодами Духа Святаго с по­мощью душеполезных наставлений, являя добрый пример в браке. Состоя в браке, она еще и потому угодила Богу своими добродетелями, что принесла добрый плод брака - детей.

Премудрый Соломон в Книге "Притчи Соломона" похваляет ту жену, которая пребывает в доме и безмолвствует. Она любит своего мужа, занимается домашними делами, да и вообще Премудрый много говорит в похвалу честной и цело­мудренной жене. Но посредством этой похвалы он сравнива­ет ее с нечестивой и невоздержной женой, которая скитается по дорогам в развратной одежде и своими словами наносит вред душам не только нечестивых, но и уважаемых людей. Однако то, что говорит Соломон в похвалу целомудренной и честной жене, ничтожно для похвалы в высшей степени честной и целомудренной Горгонии, ибо какая другая жена была равной ей в благочестии и скромности? И вместе с тем, какая другая, кроме нее, столько безмолвствовала в доме и не показывалась на улице, будучи невидимой для мужчин? Какая другая так берегла свой взор от нескромных воззре­ний? У кого еще был такой тихий и спокойный смех? Она улыбалась лишь по необходимости, хранила свой слух от суетных и праздных слов, слушая только божественные и спасительные поучения. Горгония не любила празднословия, говорила только о заповедях Божиих.

Досточудная не носила золотых украшений, жемчугов с бриллиантами, не заплетала волосы на своей честной гла­ве в косы, не одевала дорогих одежд, не употребляла омо­вений и косметики, как это делают прочие бесстыжие, ко­торые, будучи созданиями Божиими, покрывают лицо свое красками и мастями. Эти жены не довольствуются лицом, которое сотворил Господь, но хотят сделать его лучше, тем самым лишь оскверняя образ Божий. Блаженная же заботи­лась лишь об украшении своей души христианским нравом и добродетелями. Она любила красный цвет лица, который можно лицезреть у скромных и честных жен от стыда и бла­гоговения, а также белый, который появляется от воздержа­ния и поста. Раскрашивание себя и излишнее внимание к временной рукотворной красоте несравненная оставила тем женам, кто бесстыдно скитается по улицам, любя красоту не души, а тела.

И такова была божественная Горгония во всем. Какими словами можно достойно показать ее разум, знание, благо­честие и веру в Бога? Немного найдется примеров таких доб­родетелей, пожалуй, только у ее родителей. Им приснобла­женная старалась подражать во всем и достичь уровня их святости. Ум ее был настолько острым, что все советовались с ней о своих нуждах, причем не только родные и соотечественники, но и чужеземцы. И премудрые ее изречения были для всех законом, который непреложно и нерушимо испол­нялся. Она, по слову апостола, соделала себя храмом Божиим (ср.:2Кор. 6: 16). Горгонию от прочих жен всегда отли­чало великое почтение к священникам, благоговение перед странниками; она с большой приветливостью принимала их своем доме. Досточудная жена сострадала страждущим, помогала милостынями нищим. Ее дом, подобно жилищу Иова, был гостеприимен, и никакой чужеземец никогда не оставался на улице. Ибо, как и Иов, она была оком сле­пых, ногой хромых, матерью сирых. Нищие всегда находили у нее прибежище, все ее имущество служило нуждавшимся, милость всегда была на стороне вдовиц. Единственное богатство, которое она оставила детям, было подражание и ревность по Богу, то есть свой добрый пример. Через эти свои добродетели, которые она творила не открыто, а, по возмож­ности, тайно, Горгония сподобилась принять Христа.

Часто случается: человек творит одно добро, но впадает в другой грех. Например, если дает милостыню нищим, то больше уже не имеет никаких забот и предается телесным наслаждениям, как если бы он купил их этой милостыней. Но не так поступала блаженная Горгония: вместе с милос­тыней она предавалась посту, вместе с милосердием и со­страданием к нищим - смиряла свое тело воздержанием, никогда святая не оставляла чтения Священного Писания. Ее молитвенным бдением были долгие стояния или теплые сердечные коленопреклоненные моления. Свой ум она воз­водила к Горнему, и в этом умном созерцании превосходи­ла не только жен, но и многих мужей, и духовно была выше всех прочих.

Если Горгония замечала в других высшие добродетели, тут же старалась достичь их. Однако чаще всего именно она была образцом для подражания. Во всем она была совер­шенной, во всем она была достойна удивления: ее немытые одежды и тело, сиявшее одной лишь добродетелью, ее душа, удерживавшая тело почти без пищи, будто невещественное. Плоть Горгонии была умерщвлена еще до разделения с ду­шой, она была свободна от страстных чувств. Как не удив­ляться бессонным ночам, проводимым ею в псалмопении и стоянии, или лежании на земле, от которого члены ее тела из мягких делались противоестественно грубыми, или ее слезам, посеянным скорбью, чтобы после смерти пожать плоды радости, или ее горячему духу, желавшему молиться и совершенно не обращавшему внимания ни на собак, ни на холодный воздух, ни на дождь, ни на гром, ни на град, ни на ночное время. Подвизаясь в подвиге спасения, она поняла, что различие мужей и жен существует только по естеству, не по душе. Она стяжала воздержание и, тем самым, по­бедила горький вкус праматери Евы - грех, льстивого змея-иавола и смерть. Своим животворящим умерщвлением она достойная всякой похвалы, почтила умаление Христа до образа раба, принявшего великие страдания. Нет, никто не сможет исчислить все подвиги блаженной Горгонии.

В рассказе о ее добродетелях не хватает лишь повествова­ния о наградах, которые она получила от Праведного Мздовоздаятеля уже на земле.

Как-то ехала святая в повозке, запряженной мулами. Вдруг скотина взбесилась и побежала с такой скоростью, что повозка перевернулась, святая выпала из нее и запуталась в упряжи. В таком состоянии мулы протащили ее на довольно большое расстояние. В результате она повредила все члены и переломала кости. Этот случай вызвал великий соблазн среди верующих: как это Бог попустил такой святой жене столь сильно пострадать?

Однако Горгония, хотя и испытывала крайнюю нужду в лечении, не стала звать врача, дабы чужой человек не ви­дел ее тела. Всю свою надежду она возложила на Создателя, твердо веря: «Если Всемогущий попустил это, то Он и исце­лит меня». Так и случилось на самом деле - Всемилостивый полностью, без врача, исцелил ее чудесным образом. Это вы­звало изумление у всех и, прежде всего, у тех, кто вначале соблазнился.

И в другой раз так же внезапно напала на Горгонию бо­лезнь, причем недуг был настолько необычным и странным, то никакое врачебное искусство не помогало: сначала от жара стало гореть все тело, а кровь как бы кипела. Затем кровь охладевала, святая покрывалась желтизной, ум ее ослабевал, члены тела были парализованы. Подобные приступы случались довольно часто, и все родные и близкие пролили немало слез в молитве за блаженную. Но что же на этот делает божественная Горгония? После наступившего отчаяния она стала просить помощи у Общего Врача для всех - Бога. Выждав наступления ночи, когда никто ей не мог помешать, она пошла и с верой припала к Святому Жерт­веннику, громко призывая на помощь Вездесущего. Подра­жая Евангельской кровоточивой жене, у которой от прико­сновения к краю одежд Христа высох источник крови, она прикоснулась головой к Святому Престолу и такие же слезы, которыми омочила блудница ноги Христа, Горгония стала возливать на Престол, говоря, что не уйдет отсюда, не полу­чив здоровья. Потом она помазала этими слезами все тело. И - о чудо! - в ту же минуту получила исцеление, после чего вернулась домой. За возложенную на Господа печаль и на­дежду блаженная получила облегчение телу, душе и уму, и вместе с крепостью души - телесное здоровье.

Но каково же тогда было успение досточудной, если вся ее жизнь достойна изумления? По причине своего великого дерзновения у Христа более всех земных радостей благосло­венная желала смерти и единения с Господом. И Создатель не посрамил ее в этой надежде по Богу. Как-то, после долго молитвенного бдения, Горгония впала в дрему. Во время сна ей было видение, в котором приснопамятной был открыт день кончины. Вседержитель открыл ей дату для того, что­бы она подготовилась и не смущалась, когда внезапно при­дет смерть. Но святая не имела нужды в подготовке, потому что незадолго до того приняла очищение Святого Креще­ния. По правде говоря, вся ее жизнь была очищением и со­вершенствованием, уверенность же в спасении она черпала в добродетели и богоугодных делах. Единственное, чего ей не хватало, чтобы добавить к добродетелям - крестить му­жа, тогда ни одно из дел не осталось бы незавершенным, и пошла бы она ко Христу до конца исполнившей долг. Имен­но об этом она молилась Всемилостивому, творящему волю боящихся Его.

После исполнения ее последнего желания приблизился назначенный день смерти. В преддверии этого момента, со­гласно законам естества, святая заболела и слегла в постель. Тогда она позвала мужа, детей, друзей и дала наставления, также преподала им поучение о Небесном жительстве, создав тем самым обстановку торжества, в которой досто­чудная и сподобилась преставиться ко Господу. Горгония не была старой, но не желала более жить и находиться в этом мире, тем более что добродетелями она была богата более многих, достигших глубокой старости.

Добавим еще кое-что доброе и полезное к нашему расска­зу о кончине святой. Все, стоявшие у одра Горгонии, очень скорбели о разлуке с блаженной и хотели услышать напо­следок ее божественные слова, однако никто не дерзнул по­просить ее об этом. Скорбь и сердечная печаль у всех были неисцельными, слезы нескончаемым потоком текли из глаз, но никто не мог проронить и слова - всем казалось неразум­ным почтить плачем ту, которая разлучалась с этим миром как угодница Всевышнего. Все стояли в глубоком молчании, как будто совершалось какое-то неизреченное таинство. Пре­подобная лежала почти бездыханной - без движения и гла­са. Только ее отец заметил, что Горгония слабо пошевелила губами и, в надежде услышать последние слова, наклонил­ся к ней. «В мире вкупе усну и почию», - прошептала в этот момент Горгония стих из псалма Давида, что было явным свидетельством и доказательством дерзновения и святости, с которыми отошла блаженная Горгония ко Христу, у Кото­рого по безграничной милости и ее молитвами да сподобим­ся и мы, грешные и осужденные, благого и спасительного конца в покаянии и исповедании, да прославим вместе со спасенными крайнюю благость Его во веки веков. Аминь.

Выбрано из слов иже во святых отца нашего Григория Богослова</i>