Ослабление внешнеполитической активности Патриархии

1948 г. стал во многом поворотным во внешней политике СССР. Начиналась «холодная война». Еще 5 марта 1946 г. бывший премьер-министр Великобритании У.Черчилль произнес свою знаменитую речь в Фултоне, которую И.Сталин в интервью «Правде» расценил как «призыв к войне с СССР»*1. А через год — в марте 1947 г. президент Г.Трумэн декларировал «право» США оказывать влияние на политику других стран, вскоре продемонстрировав его на практике в Греции и Турции. Блокада Берлина показала, что Запад готов активно сопротивляться, появились проблемы с Югославией. В таких условиях советское руководство отказалось от наступательной стратегии и переориентировало внешнюю политику на укрепление и консолидацию сил образовавшегося восточноевропейского лагеря. Кроме того, началась эпоха ядерного противостояния. Правительство СССР было сильно встревожено значительным военным перевесом стран Запада и опасалось нападения.

Существовавшее военное неравновесие было призвано частично компенсировать активно развернувшаяся «борьба за мир». В этих обстоятельствах появился новый фактор заинтересованности советского руководства в международных акциях Московской Патриархии — ее миротворческая деятельность. Новая роль Церкви оказалась неизмеримо скромнее прежней. Она была очень полезным, но не необходимым элементом внешней политики Советского Союза.

Многомиллионное движение за мир, охватившее весь земной шар в конце 1940-х гг. отнюдь не было «целиком и полностью» инспирировано СССР, однако активно использовалось советским руководством в пропагандистских целях. И с первых шагов движения в его работу включилась Московская Патриархия. «Проблема мира, как таковая, во многих аспектах представляла собой идеальную сферу для сотрудничества между церковью и государством потому, что здесь существовала большая возможность оправдать христианскую заинтересованность и христианское участие в деятельности, инициатива в осуществлении которой исходит от нехристианского государства»*2. Подобная деятельность также позволяла Патриархии укреплять свой международный авторитет, оказывать влияние на собственных верующих и священников, выражая их желание предотвратить новую войну. Мирная политика вообще заложена в самом существе Церкви, тогда как у государства она может быть преходящим этапом.

Движение сторонников мира оформилось в апреле 1949 г. на конгрессе в Париже, положившем начало работе Всемирного Совета Мира (ВСМ). Представлявший Московскую Патриархию митрополит Крутицкий Николай выступал на одном из заседаний конгресса и оказался избран в состав постоянного комитета ВСМ. Делегаты от Русской Православной Церкви участвовали в августе 1949 г. в деятельности I Всесоюзной конференции сторонников мира, а также и всех последующих, были представлены в «Советском комитете защиты мира». Постепенно иерархи и священники включились в работу республиканских и областных комитетов защиты мира. Епископат и духовенство стали систематически выступать с проповедями на миротворческие темы. С мая 1949 г. в «Журнале Московской Патриархии» появился постоянный раздел «В защиту мира». Большой вклад Церковь внесла в 1950 г. в сбор подписей под Стокгольмским воззванием постоянного комитета ВСМ о запрещении ядерного оружия. В аналогичных кампаниях патриархия сразу заняла руководящее положение в отношении всех других конфессий в СССР. Так, в мае 1952 г. в Троице-Сергиевой Лавре состоялась «Конференция всех Церквей и религиозных объединений в СССР в защиту мира». Не оставлялись в стороне и дружественные Православные Церкви других стран. В июле 1954 г. собравшиеся на праздновании памяти преподобного Сергия Радонежского главы 4 Патриархий и Болгарский митрополит приняли «Обращение к христианам всего мира» с призывом умножить усилия в деле защиты мира. Естественно, подобная деятельность носила во многом односторонний, выгодный СССР характер. Роль «поджигателей войны» предназначалась исключительно западным державам. Не случайно Патриарх Алексий в ноябре 1952 г., как и в 1946 г., был награжден орденом Трудового Красного Знамени*3.

Кроме того, Московская Патриархия своим авторитетом поддерживала разнообразные меры советского правительства или осуждала действия его противников. После начала войны в Корее Патриарх и Священный Синод 21 августа 1950 г. послали обращение в Совет Безопасности ООН, настаивая на прекращении американских бомбардировок и выводе иностранных войск из страны. Протестовали они против вооруженной борьбы с греческими коммунистами и т.п.*4. Исходившие от духовенства заявления оказывали гораздо более сильное воздействие на верующих капиталистических стран, чем обычная советская пропаганда.

В конце 1940-х — начале 1950-х гг. блок восточно-европейских Православных Церквей в основном сохранялся, хотя интерес к нему со стороны правительства СССР значительно снизился. Выделяемые государством валютные ассигнования на международную деятельность Московской Патриархии резко упали. В ноябре 1951 г. ею официально была предоставлена автокефалия окрепшей Чехословацкой Православной Церкви, причем решение об этом заранее принял Совет Министров СССР в своем секретном постановлении от 30 января 1950 г.*5. Главой новой Поместной Церкви остался прежний экзарх митрополит Елевферий (Воронцов), Совмин в декабре 1951 г. разрешил принять ему чехословацкое гражданство. За 1947-1953 гг. количество православных приходов в стране увеличилось с 47 до 315 основных и 1037 бывших «филиальных». Такой резкий рост объяснялся прежде всего переходом в Православие униатов. 14 августа 1954 г. Г.Карпов писал в ЦК КПСС, что «организация экзархата была вызвана необходимостью ликвидировать униатскую церковь в Чехословакии» и эта ликвидация «успешно завершена» в 1950 г. — православными стали 230 греко-католических приходов*6. Униатский епископ Словакии в январе 1951 г. был приговорен к длительному сроку заключения. К середине 1950-х гг. чехословацкие власти высказали пожелание, чтобы во главе Православной Церкви стоял чех, но приемлемую кандидатуру подобрать не удалось. В результате было решено «не спешить», тем более, что положение в Церкви оставалось по их оценке «еще напряженным, особенно в Восточной Словакии»*7.

Ликвидация униатских приходов была проведена во всех странах «социалистического содружества». В 1948 г. перестала существовать Греко-Католическая Церковь в Румынии — 700 ее священников перешли в Православие. В августе 1949 г. в Мукачевском Успенском монастыре закарпатские греко-католики приняли решение о ликвидации Ужгородской унии 1649 г. Два их епископа попали в лагеря. Всего в СССР из 590 униатских священников и монахов, отказавшихся от перехода в Православие, арестовали 344. Около 3000 приходов влилось в Русскую Церковь, 230 не воссоединившихся были сняты с регистрации, закрыли и 48 греко-католических монастырей*8. Кроме того, лишь небольшая часть униатских приходов сохранилась в Болгарии, Венгрии, Югославии, Польше.

Предоставление в 1948 г. автокефалии Польской, а в 1951 г. -Чехословацкой Православным Церквам объяснялось не только пожеланиями правительств этих стран. Продолжалась, хотя и со все меньшей активностью борьба с Ватиканом. В январе 1950 г. в Польше состоялся процесс ксендзов — «участников диверсионных банд», в 1950-1951 гг. в Праге и Братиславе прошли 3 крупных процесса над католическим духовенством, как «диверсантами, террористами, шпионами, спекулянтами»*9. И дарование автокефалий в немалой степени предназначалось для пропагандного воздействия. Утверждалось, что в католицизме социалистические правительства не устраивает только власть папы и независимые национальные Церкви Польши, Чехословакии, Венгрии не имели бы никаких конфликтов. Поэтому католикам было продемонстрировано, что православный «Папа» — Московский Патриарх не проявляет такого «властолюбия», как Папа Римский и тем самым указывает путь для устновления нормальных взаимоотношений между церковными организациями и народно-демократическими государствами. Правительства Польши и Чехословакии покровительствовали православным. Историк Г.Рар в 1954 г. справедливо отмечал: «Им нужна «процветающая» православная церковь, чтобы доказать гонимым католикам, что стоит им стать столь же «лояльными», как православные и их перестанут преследовать»*10. Подобная тактика приносила результаты. Например, 27 сентября 1951 г. в Праге состоялся общегосударственный съезд католического духовенства, на котором большинство примкнуло к движению борьбы за мир. Попытки использовать для указанных целей Православную Церковь предпринимались и в Венгрии, но не могли увенчаться успехом из-за крайней малочисленности православного населения в стране.

В свою очередь Папа Пий XII продолжал занимать ярко выраженную антикоммунистическую позицию: отлучал священников, принимавших участие в движении за мир, протестовал против ликвидации Униатских Церквей, наложил суровые дисциплинарные санкции на участников возникшего во Франции движения священников-рабочих и т.д. Одной из кульминационных точек «холодной войны» стал декрет конгрегации священной канцелярии от 13 июля 1949 г., который отлучал от Католической Церкви верующих за принятие коммунистического учения и его пропаганду, членство в компартии, сотрудничество с ней, чтение и распространение ее прессы*11. Конечно Патриарх Алексий осудил декрет. Митрополит Николай (Ярушевич) на Всесоюзной конференции сторонников мира в августе 1949 г. также публично выступил с резкой критикой «агрессивной деятельности» Ватикана*12. Но это были одни из последних подобных акций. Без мощного давления советского государства конфронтация православных и католических иерархов заметно ослабевала.

В конце 1940-х — начале 1950-х гг. в основном удавалось удерживать в сфере влияния Москвы Антиохийскую, Александрийскую и Иерусалимскую Патриархии. Последние две порвали каноническое общение с Зарубежной Русской Церковью. Хотя именно они периодически дистанцировались от Московской Патриархии. Александрийский Первосвятитель даже писал протесты против гонений на духовенство в странах народной демократии. Приходилось оказывать давление. Так, Г.Карпов 7 февраля 1949 г. писал в ЦК ВКП(б), что по его рекомендации Патриархом Алексием разработан «проект письма главам православных церквей, участвовавшим в июле прошлого года в Московском совещании. Это письмо имеет целью побудить глав церквей, подписавших все решения Московского совещания, к реализации этих решений»*13. Проект получил одобрение.

Ярко выраженную прорусскую позицию занимал Антиохийский Патриарх Александр III, хотя на него неоднократно пытались повлиять со стороны США. Например, Нью-Йоркский митрополит Антиохийской Церкви Антоний в 1954 г. передал Первосвятителю большую денежную сумму с призывом «избавиться от русского влияния»*14. Впрочем, СССР также оказывал владыке через Московскую Патриархию значительную помощь: в 1950-1952 гг. ему подарили 60 тыс. долларов, а в 1954 г. во время визита в Советский Союз вручили 220 тыс. рублей, 35 тыс. долларов, различные драгоценности. Часть денег выделялась на строительство Духовной семинарии, по словам Патриарха «для составления в будущем кадров священнослужителей преданных и обязанных Русской церкви»*15. Выражая свою благодарность, члены антиохийской делегации заявили, «что во главе всех православных церквей должна встать Русская православная церковь, т.к. Константинопольская церковь намного слабее Русской и потеряла свой былой престиж, являясь орудием американской политики»*16.

В 1954 г. у советского руководства вновь пробудился усиленный интерес к Ближнему Востоку и с Патриархом Александром III обсуждались пути полного привлечения на сторону Московской Патриархии других восточных первосвятителей, им послали ценные подарки. Интересно, что в это время архиепископ Севастийский Афинагор просил у Русской Церкви денег на кампанию избрания его Иерусалимским Патриархом. Но, к чести Владыки Алексия, он посчитал эту просьбу «странной и морально неприемлемой»*17. За все время своего Патриаршества он ни разу не пошел на участие в подобных сомнительных акциях.

Помимо Православных Церквей Московская Патриархия поддерживала контакты с христианскими конфессиями западных стран. В 1951-1953 гг. СССР неоднократно посещали представительные делегации Англиканской и Германской Евангелическо-Лютеранской Церквей. Значительно хуже обстояло дело с влиянием Москвы в среде русской эмиграции. Так, во Франции у Московской Патриархии осталось всего 10 приходов и функционировали они в очень тяжелых условиях. Французское правительство так и не допустило в страну назначенного экзархом Западной Европы архиепископа Фотия (Топиро), Патриархия была вынуждена освободить его и поручить управление экзархатом проживавшему в Берлине архиеп. Борису (Вику). Для непосредственного руководства приходской жизнью в Париже был образован совет при экзархе из местных граждан СССР. Но власти неоднократно угрожали выслать из страны (и высылали) наиболее активных его членов. К примеру, 4 февраля 1952 г. М.Суслов и З.Вышинский писали в Бюро Президиума Совета Министров СССР, что французское правительство угрожает выслать всех священников Московской Патриархии из эмигрантов, принявших советское гражданство, и поэтому необходимо осуществить поездку в эту страну архиеп. Бориса*18. И только в 1953 г. такого разрешения удалось добиться.

Негативно сказывались не только противодействие западных государств, но и утрата в значительной степени интереса руководства СССР к зарубежным приходам Московской Патриархии. Глава Российской Духовной Миссии в Китае архиепископ Пекинский Виктор (Святин) во второй половине 1940-х гг. послал целый ряд рапортов Патриарху Алексию с просьбами прислать священников из СССР, подчеркивая, что может пропасть огромное имущество. Весной 1949 г. в очередном рапорте он почти молил о помощи: «Ваше Святейшество, помогите Миссии выйти из тупика, в котором она находится не по своей вине, введите в ее организм новые животворные силы, протяните ей в наступающий 12-й час спасительную отеческую руку». Но помощь не поступила. В 1954 г. по соглашению между правительствами СССР и КНР Миссия прекратила свое существование, архиеп. Виктор в 1956 г. был вызван в Советский Союз и назначен на Вологодскую кафедру*19.

Начальник Российской Духовной Миссии в Корее архимандрит Поликарп (Приймак) за отказ перейти в юрисдикцию Американской Русской Церкви дважды подвергался арестам южнокорейскими властями и 29 июня 1949 г. был выслан из страны, как принявший советское гражданство. Правда, Миссия недолго принадлежала «американцам», 25 декабря 1955 г. съезд корейских православных христиан принял решение присоединиться к Константинопольской Патриархии*20. В Манчжурии деятельность Русской Церкви оказалась прервана уже советскими репрессиями. Ставший после смерти митр. Мелетия экзархом в Харбине митр. Нестор был в начале 1950-х гг. арестован вместе со своим секретарем свящ. В.Герасимовым и другими священнослужителями, и вывезен в лагерь на территории СССР*21.

Неудачей закончились последние попытки привести Финляндскую Православную Церковь в юрисдикцию Московской Патриархии: 18 января 1952 г. Г.Карпов еще писал В.Молотову о необходимости проведения новых переговоров с главой этой Церкви митр.Германом для выяснения условий, на которых он согласен вернуться в Русскую Церковь. Московской Патриархии в свою очередь рекомендовалось: выступить в «ЖМП» с заявлением о незаконности пребывания Финляндской Церкви в юрисдикции Константинопольского Патриарха, обратиться к последнему с письмом протеста, призвать глав других Церквей присоединиться к протесту. Кроме того, намечалось оказать соответствующее влияние через Карело-Финскую ССР на правительство Финляндии*22. Но успеха указанные акции не имели.

Тяжелая ситуация для Московской Патриархии сложилась и в США. Если в 1948 г. она имела в этой стране 70 приходов, то через 10 лет всего 20. В 1955 г. экзарх архиеп. Борис был выдворен из Соединенных Штатов и под давлением американских властей экзархат оказался на грани развала. Но в 1958 г. виза для группы московских священнослужителей была все же получена и положение постепенно стабилизировалось*23. Со второй половины 1950-х гг. вновь началось оживление связей Патриархии со своими зарубежными приходами. Так, например, удалось добиться разрешения советских властей на отправку в 1955-1958 гг. группы монахинь из украинских областей в Горненский монастырь под Иерусалимом*24.

К этому времени у руководства СССР, пересматривавшего «сталинскую» внешнюю политику начала 1950-х гг. опять стало появляться желание активно использовать Московскую Патриархию в своих международных акциях. 24 марта 1956 г. из Совета по делам РПЦ писали в ЦК КПСС о том, что «надо сделать значительно больше в деле использования церкви в международном отношении в наших государственных интересах»*25.

Вновь резко увеличились валютные ассигнования Церкви, которые она правда с лихвой компенсировала многочисленными рублевыми взносами в государственный бюджет. В результате Патриархия активизировала миротворческую деятельность. Так, в июле 1955 г. собравшиеся в Москве на торжества преподобного Сергия Радонежского делегации 8 Православных Церквей приняли послание «К христианам всего мира» с призывом поддержать мирные чаяния человечества. Особое внимание на них уделялось Александрийскому Патриарху Христофору. 9 мая Совет Министров принял решение выделить ему 5 тыс. египетских фунтов и передать храм в качестве подворья в Одессе с тем, чтобы ежегодные доходы в пользу Патриарха составляли 10-15 тыс.долларов. Руководство СССР стремилось всячески упрочить связи с новым правительством Египта. Не случайно после окончания интервенции войск Великобритании, Франции и Израиля против этой страны, Московская Патриархия выделила еще 3,5 тыс. фунтов для помощи пострадавшим Александрийской и Коптской Церквам*26. Интересно, что приезжавший в августе 1954 г. в СССР глава Эфиопско-Коптской Церкви архиепископ Мир-Лукос просил о присоединении ее к Русскому Православию, ему порекомендовали обратиться к Александрийскому Патриарху и заверили в своей поддержке*27.

К середине 1950-х гг. Московская Патриархия вынужденно постепенно отказывалась от централизаторских устремлений. Она передала свои приходы и монастыри, расположенные в Болгарии, Румынии и Югославии местным Церквам. В ноябре 1955 г. сложил с себя полномочия главы Чехословацкой Церкви митрополит Елевферий, его преемник уже не являлся гражданином СССР. В 1957 г. была предоставлена автономия Китайской Православной Церкви, восстановлено молитвенно-каноническое общение с Финляндской, с признанием ее автономного статуса в составе Константинопольской Патриархии и передачей Валаамского монастыря. Подобная тактика приносила некоторый успех. В февральской 1956 г. справке Совета по делам РПЦ для ЦК КПСС указывалось, что из 14 автокефальных Православных церквей 11 в той или иной мере поддерживают Московскую Патриархию и лишь с тремя — Константинопольской, Греческой и Кипрской она имеет только формальную связь*28. Происходило улаживание спорных вопросов и со Вселенским Престолом.

Большую роль руководство СССР отводило Русской Церкви в налаживании советско-югославских контактов, прерванных в конце 1940-х гг. Уже в начале 1955 г. Сербский Патриарх Викентий демонстративно отслужил молебен в русском храме Белграда. Начал готовится его приезд в Москву, состоявшийся в октябре 1956 г. А ровно через год ответный визит в Югославию нанес Патриарх Алексий, причем обоих Владык принимали высшие руководители страны*29. Значительный вклад в осуществление международных акций Русской Церкви продолжал вносить митрополит Николай, не случайно в августе 1955 г. он был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Новые мотивы зазвучали в отношениях Московской Патриархии с Ватиканом, экуменическим движением, протестанскими организациями. Окончательно прекратилась прямая конфронтация. Произошел обмен делегациями богословов с Англиканской и Западногерманской Евангелической Церквами. После Эванстонской ассамблеи Всемирного Совета Церквей 1954 г. Патриархия фактически стала принимать эпизодическое участие в экуменической работе. В марте 1956 г. состоялся приезд в СССР многочисленной делегации «Национального Совета Церквей Христа» США. В ходе переговоров столкнулись две разные точки зрения на способы охраны мира на Земле. Более успешно протекал ответный июньский визит представителей Христианских Церквей СССР. На этот раз совещание закончилось опубликованием общего компромиссного «коммюнике». Предполагалось продолжить обмен мнениями. Однако 8 ноября 1956 г. президент «НСЦХ» Е.Блейк письменно попросил Московскую Патриархию сделать «представление властям Вашей страны о том, чтобы венгерскому народу было предоставлено право самому определить свою судьбу»*30. Патриарх ограничился в конце ноября заявлением об участии в посылке материальной помощи пострадавшим в Венгрии. Это в свою очередь вызвало негодование властей. 15 декабря член Совета по делам РПЦ И.И.Иванов с возмущением писал в ЦК КПСС: «До сего времени ни патриарх, ни митрополит Николай... не сказали ни слова против реакции»*31. В результате встречи с американскими христианами прервались на несколько лет.

Неприятный инцидент, связанный с венгерской революцией, был несколько сглажен активным участием Московской Патриархии в подготовке и работе VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Мероприятия фестиваля состоялись в июле-августе 1957 г. в Москве и включали несколько встреч, собеседований, диспутов молодых христиан западных стран и СССР, которые должны были убедить иностранцев в существовании свободы совести в советском государстве. Все намеченное прошло достаточно успешно*32. Стали готовиться новые крупные внешнеполитические акции Русской Церкви.

В 1948 г. международная деятельность СССР претерпела серьезные изменения. Начиналось ядерное противостояние, балансирование на грани «горячей войны». В этой связи советское руководство потеряло интерес к использованию Московской Патриархии в мировой политике, стала очевидной ограниченность возможностей последней в новых условиях. Однако Церкви все же «нашлась» определенная роль — участие в движении за мир, призванном компенсировать отставание СССР по военному и экономическому потенциалу странам Запада. В целом же в конце 1940-х -начале 1950-х гг. позиции Московской Патриархии на международной арене значительно ослабли. Их новое укрепление началось с 1955 г. и происходило по мере того, как советское руководство опять стало проявлять все большую заинтересованность в использовании Церкви в своих внешнеполитических целях.

Примечания

1. Правда, 1946, 14 марта.

2. Fletcher W. A Portrait of the Most Praised and Vilified of Modern Churchmen, p.109.

3. Цыпин В. История Русской Православной Церкви 1917-1990, с.147,149; Русское православие. Вехи истории, с.655-656.

4. Известия, 1952, 21 марта; Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке, с.265.

5. РЦХИДНИ, ф.17, оп.132, д.569, л.254.

6. ЦХСД, ф.5, оп.16, д.669, л.118.

7. Там же, лл.119-120; Рар Г. Плененная церковь. Очерк развития взаимоотношений между церковью и властью в СССР. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1954, с.64.

8. ЦХСД, ф.5, оп.33, д.53, л.1; РЦХИДНИ, ф.17, оп.132, д.111, л.47.

9. Рар Г. Указ.соч., с.85.

10. Там же, с.86.

11. Лозинский С.Г. История папства. М.: Политиздат, 1986, с.367; Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР 1917-1968, с.201-202.

12. РЦХИДНИ, ф.17, оп.132, д.109, лл.107-108.

13. Там же, л.23.

14. ЦХСД, ф.5, оп.16, д.669, л.62.

15. Там же, л.175; РЦХИДНИ, ф.17, оп.132, д.250, л.261.

16. ЦХСД, ф.5, оп.16, д.669, л.156.

17. Там же, л.176.

18. РЦХИДНИ, ф.17, оп.132, д.569, л.33.

19. Православие на Дальнем Востоке, с.98.

20. Буевский А.С. Православная Церковь заграницей // ЖМП, 1950, N10, с.31; Анисимов Л. Православная Миссия в Корее // ЖМП, 1991, N5, с.57; Известия, 1949, 21 июля.

21. Вестник института по изучению СССР, 1957, N1(22), с.123-124.

22. РЦХИДНИ, ф.17, оп.132, д.569, лл.48-49.

23. ЦХСД, ф.5, оп.33, д.126, л.65.

24. ГАРФ, ф.6991, оп.2, д.530, л.2.

25. ЦХСД, ф.5, оп.16, д.642, л.164.

26. Там же, д.704, лл.136,153.

27. Там же, д.669, л.215.

28. Там же, д.754, л.32.

29. Там же, д.704, л.164; ГАРФ, ф.6991, оп.2, д.201, лл.26-27.

30. Боголепов А.А. Церковь под властью коммунизма, с.73-74.

31. ЦХСД, ф.5, оп.33, д.53, л.36.

32. Поспеловский Д.В. Указ.соч., с.302-303; ЦХСД, ф.5, оп.33, д.53, лл.134-136.