Развитие монастырского обряда
Для истории византийского церковного обряда – важна его внутренняя эволюция (то, как иерусалимский православный обряд повлиял на константинопольский обряд). Это также зависело от внешних обстоятельств. К этому времени центр литургической жизни сместился в сторону монастырей: сначала Палестины и Константинополя, затем, в 14 веке, горы Афон. Ниже обозначим общие контуры этого взаимодействия.
После первой фазы иконоборческого кризиса (726-787 гг.), когда все уже сформировавшиеся обряды Великой церкви продолжали свое существование даже после того, как империя уже вступила в эпоху своих темных веков (610 – 850гг.), первые семена новой весны уже начали давать ростки в студийских монастырях. Ко времени студийской реформы новый предметно-изобразительный вид богослужения уже укоренился, и глава студийской реформы Св. Феодор принял его безоговорочно:
«Разве вы не думаете, что божественное миро должно рассматриваться как символ Христа, божественный престол – как животворящий гроб, плащаница – как та, в которой Он был погребен, копие священника – как то, что пронзило Его бок, губка – как та, из которой Он получил питье из уксуса. Отвергните это, и что тогда останется, чтобы истолковать божественные таинства?»
Нельзя не отметить, однако, что это положение является заимствованным, и центральное место в истории византийского богослужения принадлежит Феодору не благодаря тому, что он принял эту достаточно распространенную точку зрения, но благодаря значительно более прагматическому обстоятельству. Его целью являлась победа над иконоборчеством и осуществление монастырской реформы. Именно поэтому он призвал в студийский монастырь монахов из монастыря Св. Саввы в иудейской пустыне между Иерусалимом и Мертвым морем, что оказалось судьбоносным решением, имевшим серьезные последствия в дальнейшей истории византийского церковного обряда.
Монастырь Св. Саввы пережил яркий период возрождения в результате реставрации, последовавшей за разорением Иерусалима персами в 614 году. Именно этим новым возрождением датируется расцвет савваитской литургической поэзии, песнопений, которые Феодор рассматривал как подлинные проводники православия в борьбе с еретиками. Именно службу Св. Саввы, а не чинопоследование неусыпающих, распространенную тогда в монастырях столицы, студийцы соединили с элементами из «песненного последования» (ᾀσματικὴ ἀκολουθία) или соборной службы Великой церкви, чтобы создать студийское богослужение: палестинский часослов с псалмопением и тропарями был включен в систему ектений и молитв из Евхология Великой церкви.
Первоначально разбросанная по отличным друг от друга собраниям канонов, стихир, кондаков, тропарей, седальнов, эта новая поэзия в конце концов была кодифицирована в более поздних византийских гимнографических антологиях для повседневного (Октоих VIIIв.), пред- и послепасхального (Триодь Xв.) и фиксированного (Минея X века) циклов литургического года, в том же порядке, начиная с указанных веков. Когда этот материал был объединен, то из-за пересечения разных циклов возникла необходимость упорядочить увеличивающееся проникновение одного цикла в другой. Итак, в начале 2-го тысячелетия начал появляться новый тип монастырской книги, усовершенствованный типикон, с целью упорядочить взаимопроникновение этих противоречащих циклов.
Ранее студийские типиконы, подобно западному Уставу Св. Бенедикта, не многим отличались от монастырских уставов с элементарными литургическими установлениями. Но эти литургические установления были явно студийские, и этот обычай быстро распространился из Константинополя по другим монастырским центрам. Основной святогорский устав на горе Афон, Устав Афанасия из Великой Лавры, написанный самим Афанасием вскоре после основания Великой Лавры в 962–963 гг., – с небольшими изменениями повторяет студийский ycтaв.
Этот типикон студийского типа обогащался литургически с развитием синтеза савваитской и константинопольской практики и распространялся повсеместно. Первый подобный усовершенствованный типикон был составлен Алексием (игуменом Студийского монастыря, а затем патриархом Константинополя 1025-1043 гг.) для монастыря, основанного им возле столицы. Именно, этот типикон, сохранившийся ныне лишь в шести славянских рукописях, Св. Феодосий Печерский перевел на старославянский в XI в. и ввел как Устав Киево-Печерской Лавры (пещерного монастыря в Киеве, колыбели православного монашества у восточных славян).
К началу 12 века усовершенствованный студийский синтез появился также в Великой Греции в полном варианте в типиконе Сан Сальваторе из Мессины (1131 г.). Его можно найти в Иверском монастыре на горе Афон в типиконе Георгия III Мтацминдели (ок. 1009г. – 29 июня 1065 г.), т.е, «Агиорита» 8-го игумена Иверского монастыря примерно с 1044г. до его отрешения в 1065г. Его типикон, основанный на константинопольском оригинале, датируемом временем до 906., был переведен на грузинский между 1043 и 1044 гг., до игуменства Георгия. Он сохранился в нескольких грузинских рукописях, самую раннюю из которых относят к 11 веку. Этот ключевой документ, первое полное описание литургической жизни на Афоне, показывает, что самое раннее святогорское богослужение следовало студийскому обычаю, который к этому времени был уже амальгамой студийских обычаев – «Фос иларон» (Свете тихий) во время вечерних молитв, палестинского «ортхрос» (утрени) с каноном и т.д. – с обрядом Великой церкви.
Слияние, завершившееся к 12 веку, придало более сдержанным молитвам палестинских пустынников ритуальную торжественность, дав им то, что Арранц называет «ярко выраженной византийской окраской, определенной склонностью к соборной традиции, важную роль отводившей пению в ущерб Псалтири…». Все это станет постоянными чертами византийского богослужения суточного круга.
К 12 веку этот студийский обряд, который Арранц называет «традицией византийского Запада», чтобы отличать его от «восточного» или палестинского, неосавваитского синтеза, можно было встретить на Афоне и на Руси, в Грузии и Южной Италии.