Особый статус крестового похода и крестоносцев в пропаганде
Как было замечено, ситуация, когда война постоянно поддерживается Богом, напоминала историю ветхозаветных евреев. Пропаганда использовала в своих целях идею сравнения ветхозаветных евреев с крестоносцами, поскольку, вероятно, это было выгодно по двум причинам:
– во‑первых, это усиливало эффект пропаганды: если ветхозаветные войны уже являются славной страницей священной истории, событие, равное им или превосходящее их, автоматически имеет очень высокий статус;
– во‑вторых, так у паствы возникали все причины ожидать, что вот тут‑то уж Бог обязательно поможет, ведь даже евреям он в свое время помогал.
Таким образом, неудивительно, что в пропаганде нашла свое место идея сравнения крестоносцев с Маккавеями и приравнивания первых к последним. Как пишет Н. Мортон, в 1144 г. папа Целестин II назвал «новыми Маккавеями» тамплиеров, после чего это обозначение стало применяться к крестоносцам и членам рыцарских орденов[553]. Кстати говоря, параллель была специфически «крестоносной»: до крестовых походов Маккавейские книги мало использовали в трудах разного плана, вероятно, в связи с сомнениями в правомерности их места среди канонических книг[554]. Выгодным образом проводя сравнение, Гумберт Романский в своем трактате о проповеди креста прямо заявляет, комментируя пример из 2 Мак. 11:6‑12, где иудеям был послан с небес некий всадник в белой одежде, ставший их предводителем: «примите доспехи креста… будучи уверенными, что тот, кто дал столь славную победу Маккавеям в помощи братьям, не оставит и вас без помощи в этом случае» (confidentes, quod ille, qui tam nobilem dédit triumphum Macchabeis in fratrum succursu, vobis etiam non deerit in hoc casu )[555].
Но если статус крестового похода, располагающего божественной подержкой, во многом похож на ветхозаветные войны, возникает закономерный вопрос о соотношении статусов первого и второго, особенно в контексте существовавшего в Средневековье напряжения между христианами и иудеями.
На этот счет мы имеем один пример из записи речи папы Урбана II на Клермонском соборе в версии Бальдрика Дольского. В ней проводится несколько параллелей между крестоносцами и ветхозаветными евреями. Цель выступления в поход у тех и у других одна и та же: «Сыновья Израиля, взращенные египтянами, переходом через Красное море прообразовавшие вас, под предводительством Иисуса [Навина] своим оружием присвоили себе ту землю, выгнали оттуда Иевусеев и других иноплеменников и заселили земной Иерусалим, подобие Иерусалима небесного»[556]. Однако уже тогда папа говорит о более высоком статусе крестовых походов: «Мы говорим это, братья, чтобы… вы, христианская армия, непобедимейшая армия, лучшая, чем сами древние Иаковиты (melius quant ipsi veteres Iacobite), сразились за ваш Иерусалим и находящихся там турок, которые нечестивее, чем Иевусеи (nefandiores quant Iebuseos), вы атаковали и одолели»[557](под Иаковитами здесь понимаются потомки Иакова, т. е. 12 колен израилевых, а под Иевусеями – народы, населявшие Палестину до прихода евреев). Крестоносцы более славные, чем ветхозаветные евреи, а крестовый поход более значим, чем те войны, ибо враг нынче опаснее, чем прежде.
Более радикально формулирует Генрих де Альбано, проповедник третьего крестового похода, в своем трактате, написанном в преддверии экспедиции. Он пишет, что, в отличие от крестоносцев, евреи воевали за плотское, тогда как крестоносцы воюют за духовное: «Если эти плотские люди, знающие только плотское и справляющие только плотские обряды, были столь неутешно опечалены осквернением своих святынь, что же будут делать христиане, которые служат не по ветхой букве , а маршируют в обновлении духа [Римл. 7:6], кто призван не к рабству столь большого количества столь нестерпимых обрядов, но к благодатной свободе, кто принял не дух рабства в страхе , а дух усыновления, в котором восклицают “Авва, Отче!” [Римл. 8:15]»[558]. Впрочем, остается лишь предполагать, использовал ли он эту идею в своих проповедях.
Очень значительное внимание уделяет сравнениям крестоносцев и ветхозаветных евреев Гумберт Романский. В своем трактате он не проводит разграничения ценностей, но акцентирует внимание скорее на том, что евреи больше не являются избранным народом Бога, хотя когда‑то им являлись. Говоря о войнах верных Бога против неверных, Гумберт пишет в следующих выражениях: «Пример такой войны видим у иудеев, которые, с тех пор как они вышли из Египта, все время, пока они были народом Бога (quamdiu fuerant populus Dei), почти всегда вели войну с неверными, нападая на них или подвергаясь их атакам, что становится ясно с усердием читающему священные истории»[559]. Несколько далее по тексту мысль повторяется, когда Гумберт призывает гипотетическую паству выступить в поход, следуя среди прочего примеру евреев тех времен, «когда они были народом Бога» (qualiter etiam Iudei, quando fuerunt Dei populus) [560]. Косвенно же Гумберт подразумевает, что нынешним избранным народом являются крестоносцы, о божественной поддержке и богоугодности действий которых регулярно сообщается на протяжении всего трактата.
Оставалось решить лишь одно «но»: если крестовые походы претендуют на то, чтобы быть равными или более значимыми, чем события, описанные в Ветхом Завете, было не лишним «интегрировать» их в библейскую, «священную», историю. Именно поэтому в двух источниках пропагандистского плана присутствует идея о том, что крестовый поход был в свое время предсказан в Библии. Так, экспедиция получалась в некоторой мере интегрированной в священную историю.
Проповедник первой половины XIII в. Жак де Витри пишет в своей второй проповеди[561]:
…et Ysa. [18:3] ait: Omnes habitatores orbis, qui moramini in terra, cum elevatum fuerit signum in montibus, videbitis et clangorem tube audietis. Hanc prophetiam hodie impletam videtis: in montibus enim, id est aperte et cunctis cernentibus, signum crucis elevamus, dum eius virtutem commendamus et clangendo tuba predicationis declaramus.
…и Исайя [18:3] сказал: Все вы, населяющие вселенную и живущие на земле! Смотрите, когда знамя поднимется на горах, и, когда загремит труба, слушайте! Это пророчество мы видим сегодня свершившимся: на горах же, то есть открыто и у всех на обозрении, знак креста поднимаем, когда мы восхваляем его доблесть и провозглашаем ее, звуча трубой проповеди.
Гумберт Романский также говорит о предсказанности крестового похода в Библии[562]:
Quod autem tabs peregrinatio futura esset in Christianitate, prophetatum fuit per Ysaiam dicentem LI [51:11]. Qui re‑dempti sunt a Domino, scilicet christiani, revertentur, scilicet a peccatis ad Domi‑num, et venient in Syon laudantes et leti‑cia sempiterna super capita eorum, scilicet in intentionibus eorum, quia propter illud sic facient et non fraudabuntur, unde sequitur gaudium et leticiam obti‑nebunt et fugiet dolor et gemitus.
О том, что такое паломничество будет иметь место в христианстве, пророчествовал еще Исайя, сказав [Ис. 51:11]: Избавленные Господом , т. е. христиане, возвратятся , т. е. от грехов к Господу, и придут на Сион с пением, и радость вечная – над головой их , т. е. в их намерениях, поскольку ради нее они совершат это и не обманутся, из чего следует, что они обретут радость и веселье, а печаль и вздохи удалятся.
Таким образом, пусть и на сравнительно небольшом числе найденных примеров, мы видим, что ввиду схожести проводится сравнение крестовых походов и войн ветхозаветных евреев, причем часть авторов прямо говорит о превосходстве крестоносцев. Для придания событию сравнимого статуса выдвигается предположение о предсказанности крестовых походов в Библии.
В то же время ввиду малочисленности найденных примеров будет разумно взглянуть на хронографический материал, который поможет лучше понять, какие именно представления современников стояли за упомянутыми примерами из пропагандистских источников.