Целибат лесбиянок против «смерти лесбийской кровати»
[1148]
Лесбиянки и гетеросексуалисты в отношении целибата сталкиваются с одними и теми же проблемами, однако у лесбиянок, кроме того, возникают дополнительные основания для беспокойства. Одним из наиболее очевидных обстоятельств в этом плане является то, что, несмотря на повышение уровня толерантности в западном мире, обстановка там все еще далека от того, чтобы гомосексуалисты без опаски обнаруживали или, по крайней мере, не скрывали свою сексуальную ориентацию. Некогда совершенно невообразимое ее раскрытие и теперь все еще проблематично. Учитывая это обстоятельство, осмотрительные или консервативные лесбиянки могут стремиться к соблюдению целибата как самого безопасного способа защитить себя от общественного порицания и бесчестья.
Целибат лесбиянок ни в коем случае не ограничивается скрытой сексуальностью. По ряду достаточно сложных причин, включая общественное осуждение, разочарование в семейной жизни, оскорбления и изнасилование родителями, лесбиянки вступают в половую связь значительно реже, чем гетеросексуальные женщины или мужчины-гомосексуалисты[1149]. Лесбиянка-психотерапевт Марни Холл отмечала: «Лесбиянки, которым еще двадцать лет назад ставили диагноз душевнобольные, потому что они вступают в связь с другими женщинами, теперь считаются нездоровыми, поскольку в такую связь не вступают»[1150]. Такое состояние, известное под названием «смерть лесбийской кровати», беспокоит несметное число женщин, которые из-за него нередко ставят под вопрос состояние своего психического здоровья.
Одним из основных источников постоянной тревоги для лесбиянок является широко распространенное ныне благоговение перед половыми отношениями, гордым продуктом сексуальной революции. Тезис о том, что большинство «нормальных» людей занимаются половой жизнью и поэтому те, кто соблюдает целибат, не совсем нормальные, смущает как лесбиянок, так и гетеросексуальных женщин, порой толкая их на нежелательные сексуальные связи. Не помогают им и некоторые профессиональные врачи, относимые Холл к «школе сексуальной терапии по принципу: чем больше, тем лучше». Хотя женщины, пережившие насилие или грубое сексуальное домогательство, обычно испытывают глубокое отвращение к половому акту с кем бы то ни было, даже с любящей и любимой женщиной-партнером, многие медицинские публикации по этому вопросу, как и многие врачи, сосредоточивают внимание на восстановлении у таких женщин нормальных сексуальных желаний и функций. Они говорят (или имеют в виду), с горечью выражаясь словами Кэролин Гейдж: «Мы хотим только помочь вам попасть туда, где вы сами захотите вступить в связь», вместо того, чтобы найти слова, которые начали бы залечивать хроническую боль женщины: «Вы не должны заниматься любовью. Вам никогда не нужно будет вступать в близкие отношения»[1151]. «Образование пар, в основе совместной жизни которых лежат несексуальные отношения <нынешний “бостонский брак”?>, – совершенно нормальное явление для многих долговременных пар лесбиянок»[1152].
Гейдж обосновывает свой тезис о праве на целибат «без предрассудков или наказаний», приводя довод о том, что лесбиянство «исчезает как своего рода культурное убежище, где изнасилованные женщины могли бы определять и приспосабливать к своим желаниям наши интимные потребности». Вместо традиционного отношения к лесбийской любви как к дающему утешение убежищу теперь лесбиянок осуждают на основе послереволюционных ценностей, в соответствии с которыми сексуальность приравнивается к нормальности, а целибат к функциональному нарушению. Для них даруемое воздержанием психологическое утешение категорически запрещено, оно равносильно тому, что к ним будут относиться как к людям с отклонениями от эмоциональной нормы, как к заблудшим душам в мире, где взрослая сексуальность является мерилом душевного здоровья и социальной адаптации. Эти люди, соблюдающие целибат, страдают от двойной печали: от того, что с ними сотворили в детстве, и от того, что их поведение ложно истолковывается во взрослом состоянии.
Положение еще более осложняется тем, что лесбиянки не всегда отчетливо представляют себе, как следует определять сексуальные отношения. Должны ли они включать соприкосновение гениталий? Если партнеры только ласкают и обнимают друг друга, прижимаются друг к другу и занимаются петтингом, сексуальные это отношения или такое допустимо при соблюдении целибата?
Постоянно проводящиеся оценки того, что «допустимо» в опросах на сексуальные темы и других исследованиях, независимо от того, какими благими намерениями руководствуются те, кто их проводит, пока не проливают достаточно света на природу многих типов отношений между лесбиянками[1153].
Иначе говоря, на тех лесбиянок, которые путаются не столько в неопределенности природы своей сексуальной ориентации, сколько в проблемах сексуального самовыражения, огромную и совершенно излишнюю тяжесть налагает расплывчатость определений.
Целибат в эпоху СПИДа
Окончание II тысячелетия принесло с собой сложнейшую проблему, с которой когда-либо сталкивался западный мир в сфере сексуальности. СПИД прокрался в наш дом как странный вирус неизлечимой «экологической болезни». Шаг за шагом, по мере того, как в самых разных средствах массовой информации появлялись описания странных симптомов заболевания, сводившихся к тому, что иммунная система зараженного человека не может этому вирусу противостоять, западному обществу была представлена чума XX в.
СПИД обнаруживал свои свойства с мучительной медлительностью. Пока первым жертвам удавалось поставить печальный диагноз, проходило много времени; еще дольше нужно было ждать, пока больные начинали умирать. По мере того как разворачивались события, стал вырисовываться истинный масштаб охватывавшего людей ужаса – ведь это самая тяжелая смертельная болезнь, передающаяся половым путем, известная человечеству.
СПИД стал поражать гомосексуалистов, потом постепенно протянул свои щупальца в сторону наркоманов, употребляющих наркотики внутривенно, и тех, кто получал зараженную кровь. Медицинские переливания крови и нестерилизованные иглы нередко служили инструментами смерти и приводили к заражению людей. Бушевали споры о происхождении СПИДа, его лечении, возможном распространении среди ничего не подозревавших, не подготовленных к тому людей. СПИД разразился как библейское моровое поветрие, и никто не мог быть уверен в том, что страшная болезнь обойдет его стороной.
Нараставшая истерия множила козлов отпущения: гомосексуалистов, наркоманов, коловшихся героином, больных гемофилией. Периоды времени между заражением и появлением симптомов болезни становились все более продолжительными, смещаясь от месяцев к годам и даже десятилетиям. Возникла отрасль производства защитных средств. Полицейские, как зубные врачи и другие доктора, в массовом порядке начали пользоваться резиновыми перчатками, поскольку кровь, сперма, слюна и моча задержанных, больных СПИДом, оказались ужасной заразой. После того как сотрудники стали бунтовать, когда им давали задания, при исполнении которых существовал риск заражения неизлечимым вирусом, были пересмотрены руководства по использованию рабочих мест. И повсюду в банях, саунах, номерах гостиниц мужчины и женщины каким-то образом реагировали на это, переоценивали ситуацию и возмущались до глубины души.
От начала веселой сексуальной революции и до эпохи СПИДа прошло лишь около двух десятилетий. СПИД превратил целибат в объект всеобщего внимания, сделал его предметом обсуждения на срочно собиравшихся публичных и частных форумах как проблемы, не имеющей моральных и религиозных аспектов, с позиций которых целибат рассматривался раньше. Никогда до этого в истории человечества решение принять целибат или отвергнуть его не казалось людям настолько жизненно важным.
Рассказ о нынешней эпидемии, охватывающей последние годы, краток и трагичен. Некогда самыми губительными в мире болезнями, передающимися половым путем, были сифилис и гонорея, позже к ним присоединился трудно поддающийся лечению и повторно развивающийся герпес. Однако в отличие от своих предшественников СПИД почти всегда заканчивается летальным исходом, и развитие его от ВИЧ-инфекции мучительно, часто сопровождается нестерпимыми страданиями. Поскольку первоначально инфицированными носителями болезни были в основном гомосексуалисты, люди, жившие со СПИДом и умиравшие от него, если можно так выразиться, страдали в двойном объеме – и от самой болезни, и от широко распространенных подозрений, страха и даже осуждения. В литературе о СПИДе сложилась собственная оценочная лексика, в завуалированной форме проводящая между больными моральные различия. Дети, больные гемофилией, пациенты хирургических отделений, зараженные при переливании крови, и женщины гетеросексуальной ориентации, зараженные мужчинами-бисексуалами, скрывающими свою сексуальную ориентацию, являются невинными жертвами . Равным образом, гомосексуалисты, наркоманы и проститутки являются виновными жертвами , заслуживающими жестоких наказаний, которые несет эта смертельная болезнь.
На деле люди сторонятся даже невинных жертв: под нажимом родителей здоровых детей администрация выгоняет из школ детей, больных СПИДом; нервные медсестры и медицинские работники зачастую игнорируют потребности пациентов; когда работодатели узнают, что кто-то из их сотрудников заражен ВИЧ-инфекцией, его увольняют с работы. Этим прокаженным XX в. не надо звонить тревожным колокольчиком, когда они с трудом волочат ноги во враждебно настроенных городах, но не страдающее от ВИЧ-инфекции население реагирует на них, испытывая те же чувства отвращения и ненависти, что заставляли наших предков побивать камнями и издеваться над прокаженными.
Четыре фактора определили СПИД как жуткую болезнь, отличающуюся от других: неизлечимость; изменяемость и создание еще более вирулентных штаммов; передача через жидкости организма; связь с гомосексуализмом. Проще говоря, порядочные люди не заражаются этой грязной болезнью. Порядочные люди живут с супругами, или являются целомудренными сторонниками разнополой любви, или это небольшая горстка невинных, без всяких с их стороны прегрешений получивших зараженную кровь.
Моральная установка, определяющая рассуждения о СПИДе, немногим отличается от гневных тирад, в былые века обличавших сифилис и гонорею. При всех обвинениях был возможен лишь один подход к проблеме – консервативный. Поэтому совсем немного потребовалось, чтобы прийти к выводу о том, что СПИД и однополая любовь – моровая язва, угрожающая существованию всего человечества, и Божья кара за достойные осуждения грехи людей.
«СПИД представляет собой отклонение от нормы» – это широко распространенное выражение несет в себе скрытые опасные последствия. Оно ведет к разработке направленных против СПИДа программ для проведения образовательных кампаний, схожих с некоторыми программами против преступности, направленными на то, чтобы напугать потенциальных нарушителей. Однако в нашем случае речь идет о том, чтобы принудить людей к моногамным разнополым отношениям или, если этого не получится, к неукоснительному соблюдению целомудрия. Такая срочность, обусловленная близостью конца света, в значительной степени создала ту атмосферу, в которой проходят споры о целибате в эпоху СПИДа. Все остальное сделала сама болезнь неумолимыми и безжалостными убийствами.
Секс и СПИД
[1154]
СПИД впервые обнаружил себя на публике в качестве таинственного убийцы в 1981 г., когда, по всей видимости, искал себе жертвы среди гомосексуалистов. К 1983 г. на сцену вступили сексуальное поведение и ВИЧ-инфекция. Мало-помалу в число страдающих «болезнью гомосексуалистов» входили и другие категории страждущих: больные гемофилией, наркоманы (коловшиеся общими иглами) и люди, испытывающие влечение только к представителям противоположного пола. Все те, кто заболевал ею, умирали. Врачи и исследователи продолжали собирать данные. Основные и альтернативные средства массовой информации пестрили душераздирающими историями о заражениях, об оборванных жизнях, о часах, которые невозможно заставить отсчитывать время вспять.
В июле 1985 г., когда о своей уязвимости стали заявлять известные личности, драма взошла на новую ступень. Первой из таких знаменитостей стал Рок Хадсон[1155], признавшийся в гомосексуализме и в надвигавшейся неотвратимой смерти от СПИДа, последовавшей три месяца спустя. Откровения голливудской звезды настолько потрясли президента Рональда Рейгана, что он впервые выступил с заявлением на эту тему, которую раньше обходил молчанием. Его рекомендации сексуального воздержания вслед за моногамным браком прозвучали чрезвычайно упрощенно и консервативно, они совершенно не учитывали реального положения вещей, сложившегося в жизни многих людей, прежде всего тех, кто был подвержен особому риску.
Проблема СПИДа вновь вызвала резкий подъем напряженного внимания в 1991 г., когда чемпион Национальной баскетбольной ассоциации Ирвин «Мэджик» Джонсон, герой международного уровня для миллионов людей, храбро признал, что он тоже ВИЧ-инфицирован. Его заявление вызвало шок. В отличие от Хадсона, Джонсон был страстным приверженцем любви к противоположному полу, признавался в том, что спал с огромным числом женщин, порой даже не с одной зараз. Мир гетеросексуалистов пробрала от страха коллективная жуткая дрожь. Если СПИД смог получить Мэджика Джонсона, значит, им мог заразиться кто угодно. Настрой книги Джонсона «Что ты можешь сделать, чтобы не заразиться СПИДом» был таким же тревожным, как и речь Рейгана. «Возьми ответственность на себя, – призывал знаменитый спортсмен. – Ведь речь идет о твоей жизни. И помни: самый безопасный секс – его отсутствие»[1156].
Миллионы людей были в курсе этого послания, некоторых оно убедило, но сама мысль о том, что целибат – единственное средство от СПИДа, тревожила и заставляла задуматься. Целибат представлялся настолько несокрушимой, могучей панацеей от беды, что такие его сторонники, как Джонсон, не предлагали никаких других вариантов.
Пять лет спустя после поразительных откровений Джонсона американский боксер Томми Моррисон на пресс-конференции со слезами на глазах признался, что за сорок пять минут до того узнал, что его второй анализ крови на ВИЧ-инфекцию оказался положительным. Как и Мэджик Джонсон, он тоже заразился СПИДом, поскольку вел беспорядочную половую жизнь с представительницами противоположного пола. «Честно говоря, я был уверен в том, что у меня больше шансов выиграть в лотерею, чем подцепить эту заразу, – сказал Моррисон. – Никогда в жизни я так не ошибался. Единственное средство предотвратить заражение ею – неукоснительное воздержание». И добавил, обращаясь к молодежи: «Все поколение таких же ребят, как я, и в грош не ставило моральные ценности, которым учили нас родители… Если я помогу хоть одному человеку серьезнее относиться к половой жизни, на мой счет будет записан самый серьезный нокаут»[1157].
Пострадавшие спортивные знаменитости со слезами на глазах, с чувством глубокого раскаяния и душевной открытости предлагали целибат как магическое средство, которое, если б они только знали об этом, могло их спасти. Но целибат – обязательство долговременное. Реально ли было для них самих или для тех, кого они обратили в свою веру, соблюдать его на протяжении долгих лет, может быть, даже всей жизни, без единого, чреватого смертельным исходом, нарушения?
Катастрофа ударила и по «Джеффри» – нью-йоркской пьесе, на основе которой позже был снят художественный фильм, посвященный именно этой проблеме. Джеффри – получивший широкую известность молодой актер, подрабатывающий официантом, вынужденный постоянно бороться за существование, гомосексуалист, в ужасе следящий за тем, как СПИД одного за другим косит людей из его ближайшего окружения. В конце концов, взвесив все «за» и «против», он отказался от половой жизни. Но Джеффри был мужчиной видным, через некоторое время он встретил Стива, своего принца на белом коне. Тот его поцеловал, после чего признался, что ВИЧ-инфицирован. Джеффри осознал всю опасность сложившегося положения, усилившего его стремление к соблюдению целибата, хотя он не мог заставить себя прекратить отношения со Стивом. Пример друзей Джеффри, включая больного СПИДом Дария и его неинфицированного старшего любовника, побудил героя отказаться от целибата, брать от жизни все, что можно, и, наконец, заняться безопасными половыми отношениями. Джеффри обратился за советом к священнику, попытавшемуся его совратить и с издевкой ответившему на его вопрос о том, что священникам полагается соблюдать целибат. Тем не менее, хотя ему не хотелось прекращать отношения со Стивом, он не стал отказываться от ранее принятого решения. История Джеффри разрешилась после того, как он испытал психическое озарение. Он пригласил Стива на романтический ужин при свечах, во время которого запечатлел на его губах долгий, нежный поцелуй. «Джеффри» напоминает огромному числу зрителей, что даже в том случае, когда речь идет о жизни и смерти, соблюдение целибата – дело нелегкое.
В нескольких романах[1158], лучшим из них является «Смерть друзей», испано-американский писатель детективного жанра Майкл Нава повествует об участии калифорнийского защитника по уголовным делам адвоката Генри Риоса в раскрытии ряда убийств, а также о его личной жизни с молодым Джошем Манделем, у которого ВИЧ-инфекция в итоге переходит в СПИД. По мере ухудшения крови Джоша он издевается над неинфицированным Генри, изменяет ему с другими обреченными любовниками и, в конце концов, уходит к одному из них от Генри, а тот позже возвращает Джоша и ухаживает за ним до его смерти. В конце романа «Смерть друзей» Джош умирает. Мысль, к которой автор хочет привлечь внимание читателя в этих прекрасно написанных детективных историях, конечно, не сводится к необходимости воздержания; его заслуга состоит в том, что в этих произведениях в литературной форме высвечивается проблема СПИДа и жестокие страдания, выпадающие на долю людей, заразившихся страшной болезнью.
Горести и радости приключений Генри Риоса, запечатленные в фильме «Джеффри», отражают реальность СПИДа гораздо более тонко и многогранно, чем искренние слова Мэджик Джонсона, Томми Моррисона и лицемерных моралистов вроде Рональда Рейгана. Так происходит, поскольку в первом случае принимается в расчет тот факт, что в среде гомосексуалистов связанные с этим проблемы были гораздо более сложными, чем простой отказ от них, за исключением постоянных и моногамных отношений. В романах Навы женщину заражает ее добропорядочный муж, уважаемый судья, о тайных гомосексуальных увлечениях которого она ничего не знает, и совсем незадолго до смерти Джош Мандел произносит: «Я умираю, и… главное здесь состоит в том, что со мной это сделал другой “голубой”». В реальной жизни, подчеркивается в этих произведениях, целибат – дело непростое, трудный выбор, особенно когда он сделан неохотно, только из страха перед заражением СПИДом. Кинофильм «Джеффри» и романы Майкла Навы привлекли внимание множества людей, испытывающих влечение только к лицам противоположного пола и в большинстве своем узнавших из них много для себя нового. Однако под высокохудожественной формой таилось печальное напоминание о том, что СПИД – безжалостный убийца, передающийся в первую очередь половым путем.
Это обстоятельство не утратило значения в выступлениях комментаторов, пытавшихся бороться с вызовом, брошенным новым заболеванием. Их реакция варьировалась от сострадательного понимания до категорического осуждения, однако какой бы она ни была, в основе ее лежал сильный до дрожи, все пропитывающий страх. Потому нет ничего удивительного в том, что такая обстановка заставляла многих рассматривать СПИД как божью кару за очевидные прегрешения.
Это явление не новое[1159]. С библейских времен Бог, как было принято считать, наказывал грешников моровой язвой. Такое случалось на протяжении всей истории человечества – в XIV в. в образе «черной смерти» (эпидемии чумы), в 1665 г. бубонной чумы в Лондоне, в XIX в. эпидемии холеры, и воспринималось как возмездие, насылаемое разгневанным Господом в ответ на коллективные грехи человечества. В XIX в. в официальном отчете о свирепствовавшей эпидемии холеры губернатор Нью-Йорка хорошо это выразил в такой форме:
в бесконечной своей справедливости и премудрости Господь насылает моровую язву, дабы покарать род человеческий за грехи его, и кара эта становится достойным воздаянием за грехи нечистоплотности и невоздержанности[1160].
Появление СПИДа и восприятие его как наказания совпало с резким изменением в отношении к крайностям сексуальной революции, теперь у многих вызывавших отвращение. К числу таких крайностей относились случайные беспорядочные половые связи, слишком явное, уязвимое поведение части гомосексуалистов, в частности – встречавшихся в банях, незаконная деятельность сидящих на игле наркоманов, в меньшей степени – проституток и их клиентов. Даже сегодняшняя властительница дум молодежи Кати Ройф рассматривает СПИД как наказание за современный подход к половой жизни как к пустому, не имеющему большого значения занятию, которому можно предаваться с кем угодно, и потому лишенному уникальности и значимости. Но разве все это не было очевидно в ходе беспечного эротического развития сексуальной революции? Как бы то ни было, «в самом представлении о рае заложена потенциальная возможность падения в ад»[1161].
Восприятие СПИДа как божьей кары было распространено настолько широко, что один американский епископ Римско-католической церкви счел необходимым написать:
Некоторые люди, введенные в заблуждение, заявляют о том, что СПИД – это кара божья. Однако в самой сути иудейско-христианской традиции заключена мысль о том, что наш любящий Господь не насылает в наказание болезнь[1162].
Но голос его прозвучал одиноко, а представление о том, что СПИД – наказание за грехи, все с большей убежденностью разделяло увеличивавшееся число людей, и даже гомосексуалисты, составлявшие большинство жертв неизлечимого недуга, сетовали на то, что на безвременную кончину их обрекают собственные тяжкие прегрешения.
К настоящему времени представление о риске изменилось. Оно утратило нейтральный тон и превратилось в синоним опасности, даже греха. Как и грех, риск стал предсказуем – люди, позволяющие себе рискованное поведение, должны отдавать себе отчет в том, что их ждет. Однако в отличие от греха риск в современном смысле слова обладает определенными аналитическими качествами, «поскольку позволяет оглянуться назад и объяснить причины несчастья, а также заглянуть вперед и предсказать будущее возмездие»[1163]. Такое современное представление о риске стало господствующим и переросло в убеждение о том, что люди, сознательно идущие на совершение греха (случайные половые связи) или нарушающие запреты (анальные половые отношения), подвергают себя опасности заражения ВИЧ-инфекцией. Отсюда с очевидностью следовало, что использование презервативов или соблюдение целибата – в противоположность безответственным половым контактам – составляют единственный способ уклониться от ужасного заболевания.
Но так же, как и в дни движения за моральную чистоту, у многих людей презервативы ассоциировались с распущенностью и блудом, хотя другие воздавали им должное как единственному средству для занятия безопасными половыми отношениями. Безопасность сексуальных связей также ставилась под вопрос, поскольку полное отсутствие риска гарантировало только воздержание, в то время как половой акт с использованием презерватива в лучшем случае можно было назвать «менее опасным». Взаимная неуступчивость сторонников этих двух точек зрения вынудила специалистов по СПИДу занять определенные позиции: либо встать на сторону менее опасных (но, возможно, аморальных) половых отношений с презервативами, либо отстаивать воздержание вплоть до заключения моногамного брака.
Целибат и СПИД
Целибат в эпоху СПИДа может быть либо самым простым и очевидным ответом на возникающие вопросы, либо принудительным решением жуткой дилеммы. Проблема СПИДа требует неотложного решения, поскольку его скрытый биологический императив не связан ни с каким моральным или религиозным учением. СПИД возник тогда, когда сексуальная революция достигла высшей точки развития, и причиненное им опустошение совпало или, может быть, ускорило спад этой революции и возрождение консервативных взглядов на сексуальные отношения (а также на многое другое, включая экономическое и социальное развитие). С поразительной стремительностью СПИД привел к тому, что подростковая беременность стала основной причиной и фактором, облегчившим возобновление призыва к соблюдению целибата.
Такой целибат зиждется на страхе, его соблюдение не сулит прилива энергии и увеличения возможностей, в другое время и в других местах привлекавших так много людей. Он не ведет к решению моральных проблем и не определяется религиозными запретами. Он не является общественной обязанностью и не отслеживается никем, кроме человека, решившего его соблюдать. Он не подкреплен торжественной или священной клятвой, его не поддерживает благосклонное общество. В среде гомосексуалистов целибат с особой силой воспринимается как серьезное лишение, влекущее за собой высокие психические издержки. «Я лучше умру, чем буду соблюдать целибат», – сказал один мужчина Мастерсу и Джонсон[1164]. Тем не менее целибат предотвращает смерть, и это немаловажный довод в том мире, где, как утверждают Мастерс и Джонсон, «сексуальная революция еще не скончалась – просто умирают отдельные ее бойцы»[1165].
Вместе с тем, даже если в эпоху СПИДа целибат вызван страхом и доводами логики, он представляет собой сложное и многогранное явление, трактуемое многими его нынешними поборниками в упрощенном виде. Бывший вице-президент США Дэн Куэйл ошибочно назвал его «истинным исцелением» от СПИДа[1166]. Рейган заметил: «Разве, когда речь заходит о предупреждении СПИДа, и медицина, и мораль не преподают нам один и тот же урок?» Для выразителей взглядов религиозного права соблюдение целибата является настолько абсолютным принципом, что даже предложение об использовании презервативов – другого успешного оружия против вируса ВИЧ-инфекции – представляется им недопустимой распущенностью.
«Презервативы вас не спасут, – заявила одна канадская специалистка. – Презервативы немного помогут, но гораздо лучше было бы, чтобы вы вообще не попадали в такие ситуации»[1167]. Другие сетуют на то, что поддержка использования презервативов вводит людей в заблуждение, внушая им мысль о том, что они представляют собой непробиваемый щит, защищающий от ВИЧ-инфекции. Представительница организации «Женщины Америки за религиозные права», в которую, по признанию одной из ее участниц, входит шестьсот тысяч человек, выплачивающих членские взносы, объяснила Кати Ройф: «Презервативы рвутся . Пользоваться ими – то же самое, что пытаться остановить поток воды забором из сетки рабица»[1168].
Много споров об избавлении от СПИДа благодаря целибату, как и значительная часть общих обсуждений болезни, связаны с неприятием гомофобии. «Голубое сообщество» подходит к проблеме по-своему, поскольку она имеет отношение к потребностям его членов и их представлениям о том, что с этим связано. Как бы то ни было, основным обстоятельством при определении сексуальной ориентации является сексуальное самовыражение, а также движение за признание законности гомосексуальных отношений как части сексуальной революции. Такой подход привел к развитию нового осмысления сексуальности, присущего исключительно мужчинам гомосексуальной ориентации. Он расширил рамки допустимого поведения, включив в него связи с многочисленными партнерами и анонимный секс, и потому внезапный призыв к соблюдению целибата стал особенно удивительным. В этом призыве речь шла даже об исходном значении целибата, точно так же, как и в мире людей, испытывающих влечение только к лицам противоположного пола, где сторонники строгого поведения обсуждают допустимость мастурбации и других форм эротического самовыражения. (Известные политические деятели во главе с постоянно подвергаемым критике президентом США Биллом Клинтоном более четко выражаются относительно того, что собой представляет половой акт: они настаивают на том, что это – исключительно проникновение полового члена во влагалище.)
Гомосексуалисты тоже размышляют над такого рода вопросами. Если мужчина воздерживается от анальных сексуальных отношений, но занимается фистингом (проникает в анальное отверстие рукой, и рука выступает в роли полового члена), или, не вступая в оральные сексуальные отношения, допускает занятие риммингом (в частности, возбуждением анального отверстия с помощью языка) или взаимной мастурбацией с партнером, можно ли считать, что он соблюдает целибат? (Политики должны были бы воскликнуть: «Да!») Соблюдение целибата ради того, чтобы не заразиться СПИДом, в отличие от таких его религиозных и духовных форм, как брахмачарья [1169], просто должно соответствовать медицинским требованиям о необходимости избегать любых контактов с физиологическими жидкостями. Из этого следует, что взаимная мастурбация в данном случае приемлема, а другие эротические практики требуют оценки в плане передачи физиологических жидкостей. В работе «Изменение рискованного поведения при ВИЧ-инфекции: практическая стратегия» Джеффри А. Келли советует:
Не следует забывать, что прекращение половых отношений на краткий или более длительный период – вполне приемлемая цель для отдельных личностей (особенно таких, партнерами которых являются не моногамные гомосексуалисты или ПИН <инъекционные наркоманы> и которые в значительной степени подвержены опасности заражения). Поэтому воздержание от сексуальных связей при определенных обстоятельствах и с определенными потенциальными партнерами представляет собой основной навык выживания в эпоху СПИДа[1170].
К концу 1980-х гг. СПИД перестал ассоциироваться главным образом с гомосексуализмом. После многочисленных свидетельств, полученных из Африки, с документальными подтверждениями того факта, что эта болезнь во множестве убивает тех, кто вступает в половые отношения только с представителями противоположного пола, широко распространенные представления о том, что СПИД – болезнь гомосексуалистов, быстро испарились. То обстоятельство, что в Африке он уносит почти столько же женских жизней, сколько жизней мужчин, привлек тревожное внимание общественности к статистике, свидетельствующей о том, что и в западном мире инфекция все в большей степени охватывает и тех, кто живет половой жизнью только с лицами противоположного пола. Распространение эпидемии СПИДа в Африке вызвало серьезную озабоченность относительно того, что это может быть некая неумолимая биологическая сила, обладающая неистощимыми ресурсами.
Африканский опыт оказался уникальным и должен быть исследован в своем собственном сильно отличающемся культурном, экономическом и социальном контексте. СПИД особенно опасен в странах Африки южнее Сахары, где проживает до 10 процентов населения мира и сосредоточено около 30 процентов его культур. В настоящее время там находятся до двух третей всех больных СПИДом, и умирают там от этой страшной болезни 83 процента зараженных. Восемьдесят процентов ВИЧ-инфицированных женщин – африканки. Что касается детей, среди них этот показатель составляет 87 процентов.
В Малави, где сама по себе численность смертей от СПИДа вынудила многих проповедников вместо индивидуальных похорон перейти к групповым захоронениям, пятая часть городского населения и 8 процентов сельских жителей ВИЧ-инфицированы. В Кот-д’Ивуаре, третьей по численности населения африканской стране, по имеющимся оценкам, заражен каждый десятый человек. Во многих странах Южной Африки этот показатель удваивается до каждого пятого, причем инфекция продолжает быстро распространяться. Только в 1997 г. в одной Южной Африке насчитывалось более семисот тысяч зараженных. В Зимбабве, как полагают, инфицирован каждый четвертый взрослый. В Ботсване 43 процента беременных женщин, сдавших анализы, были заражены вирусом иммунодефицита. В отчетах Всемирной организации здравоохранения указывается, что ежегодно число ВИЧ-инфицированных африканцев удваивается, а это значит, что десятки миллионов из них уже обречены.
Число инфицированных огромно, причем большинство жертв испытывают влечение только к лицам противоположного пола, которые, как правило, заражают их во время полового акта. Женщины заболевают так же часто, как и мужчины, часто заражают своих детей либо при родах, либо при кормлении грудью[1171]. Другими путями заражения ВИЧ-инфекцией являются ритуальные шрамы и женское обрезание – и та, и другая процедура носит инвазивный характер, проводятся они нестерилизованными инструментами.
Африканские ритмы жизни и обычаи требуют иной стратегии предотвращения СПИДа. Супружеские отношения там редко сопряжены с сохранением верности мужьями, которые во многих странах могут иметь по несколько жен, одновременно вступая при этом и во внебрачные связи. То же касается проституции: большинство африканских проституток ВИЧ-инфицированы, вирус быстро передается их клиентам, которые заражают своих жен, а те в свою очередь новорожденных младенцев. Во всей Африке около двух миллионов сирот стали недавними жертвами СПИДа. Почему же СПИД с такой яростной силой обрушился именно на Африку? Как свидетельствуют результаты проведенных исследований, одной из причин может быть то обстоятельство, что люди, зараженные другими болезнями, особенно восприимчивы к ВИЧ-инфекции. В Африке, где население живет бедно, а системы здравоохранения развиты недостаточно, люди страдают от венерических болезней (от герпеса половых органов до гонореи и мягкого шанкра) и заражаются СПИДом гораздо чаще, чем их более здоровые сверстники. То же самое относится и к туберкулезу, который в настоящее время вновь распространяется во всем мире. В некоторых африканских городах до 80 процентов туберкулезных больных ВИЧ-инфицированы, и поскольку сам туберкулез развивается быстрыми темпами, все больше его жертв становятся гораздо более восприимчивыми к заражению вирусом при соответствующих обстоятельствах.
Первая непростая задача, с которой сталкиваются африканские борцы со СПИДом, заключается в проведении среди населения разъяснительной работы, связанной с этой ужасной болезнью, и использовании полученной информации для изменения сексуальных привычек людей. «Панафриканское общество женщин и СПИДа в Африке» – одна из организаций, участвующих в битве за здоровье женщин, работает с проститутками, следит за политикой переливания крови, образованием шрамов и женским обрезанием, а также за соблюдением некоторых других африканских традиций. Ее представительница доктор Фатия Махмуд поясняет, что в их число входят «культурные и религиозные обычаи, позволяющие африканским мужчинам иметь больше одной жены и многочисленных сексуальных партнерш»[1172].
В Соуэто, в Южной Африке, специалистка по СПИДу Рефилос Сероте, с которой на лекциях нередко флиртуют мужчины, добавляет к этому от себя: «Нам нужно научить наших девушек говорить “Нет” как можно в более раннем возрасте. Нам внушали, что мужчина – Бог, что ему нельзя отказывать»[1173].
Что же там происходит с целибатом, занимающим в списках западного мира такую высокую позицию в борьбе со СПИДом? В Африке воздержание от половой жизни восхищения ни у кого не вызывает, оно там даже неприемлемо, на тех, кто добровольно соблюдает целибат, смотрят как на ненормальных, трусливых или малодушных. А когда целибат следует соблюдать, например, кормящим грудью женщинам, не