Благосклонные к сексуальным отношениям религии: иудаизм и ислам

Иудаизм

[467]

Иудаизм и ислам – единственные мировые религии, которые не воспринимают целибат с глубоким почтением и не требуют от верующих его соблюдения. Иудеи и мусульмане строго относятся к девственности незамужних женщин[468], но восхваляют брак и эротическую сторону супружеской жизни. Иудаизм, более древний из двух религий, учит, что, поскольку Бог справедлив, Он не станет подвергать их боли или страданиям без божественной цели. Поэтому такой Бог хочет, чтобы Его народ испытал все чудесные проявления созданной Им жизни, включая сексуальные отношения. Однако такой подход не подразумевает свободной любви. В рамках иудаизма лишь брак создает надлежащие условия для занятий сексом.

Вступив в брак, еврейские супруги могут испытывать наслаждение от сексуальных отношений, но в определенных пределах. Запрещено заниматься мастурбацией и жить половой жизнью во время месячных, а единственным отверстием для семяизвержения должно являться влагалище[469]. Иудаизм ценит сперму как средство воспроизведения рода человеческого и потому осуждает ее потерю как неудачу мужчины пополнить население Земли. Половой акт служит как для получения удовольствия, так и для воспроизведения потомства. Это представление отчасти восходит корнями к древней еврейской медицинской мудрости, в соответствии с которой женское и мужское сексуальное наслаждение рассматривалось как важнейшее условие для зачатия ребенка. Кроме того, сексуальные отношения могут продолжаться и в пожилом возрасте, как отношения между уже старым Авраамом и Саррой, его супругой весьма преклонного возраста.

Единственной допустимой формой целибата является бдительно проверяемая добрачная женская девственность. Это действительно очень важно. Всем надо вступать в брак, получая то, что один авторитетный раввин называет «законным физическим удовлетворением». Брак имеет дополнительное преимущество, заключающееся в духовном спасении мужа и жены, ограждает их от плотского греха. Кроме того, брак способствует развитию великого божественного замысла по увековечению рода человеческого и поддержке семьи как ячейки общества[470].

Для евреев плодовитый брак имел и другие положительные стороны. Для народа, страдавшего от изгнания, погромов и других бедствий, семейное и духовное сплочение было важнейшим средством сохранения единства. Это было настолько очевидно, что еврейский закон намеренно объявлял целибат вне закона. Целибат не просто нарушает заповедь 1:28 Книги Бытия: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». На самом деле это такое же преступление, как убийство, поскольку уменьшает число душ Господних, рожденных на этой земле. Ведь по традиции каждый еврей должен стать отцом хотя бы одного сына и одной дочери. В средние века ревностные раввинские суды использовали свои полномочия, чтобы заставлять холостяков вступать в плодовитые браки, налагая на них штрафы, изгоняя или даже подвергая их бичеванию[471].

Еврейская интерпретация того, что случилось с Адамом и Евой в Эдемском саду, свидетельствует о том, насколько разительно отличались позиции иудаизма и христианства в вопросе о сексуальности и, соответственно, о целибате. Раввинская литература рассматривает Адама и Еву как супружескую пару, жившую в браке в Эдемском саду. Змий, который поначалу был сторонним наблюдателем, видел, как они соблюдали свои супружеские обязанности, и его обуяла страсть к Еве. Такое истолкование событий в Эдемском саду возникло задолго до того, как его можно было противопоставить христианской трактовке событий. Оно просто представляет собой принципы иудаизма, выступающего в поддержку супружеских отношений, и поясняет тон приводимых ниже благословений:

Да пребудут в радости эти возлюбленные спутники так же, как те творения твои, которых ты создал в Эдемском саду… Благословен ты, Господи, доставивший радость жениху и невесте.

Другое благословение превозносит славный звук смеха и ликования невест и женихов, когда они с восторгом танцуют и поют: «Благословен ты, Господи, дающий жениху радость от невесты»[472].

Несмотря на то что их религия всецело одобряет брак, некоторых евреев привлекает целибат. Значительная часть талмудической литературы посвящена предполагаемому целибату Ноя и Моисея, а выразители взглядов позднесредневекового хасидизма – ортодоксального течения в иудаизме, пытались примирить заповедь о необходимости плодиться и размножаться в браке с женоненавистническими, нередко даже демоническими взглядами на женщин. Как евреи они не могли осуждать и запрещать половой акт, но могли и настоятельно требовали совершать его без вожделения или физического удовольствия. Равным образом они предписывали мужчинам заботиться о своих женах лишь как об инструментах продолжения рода. В качестве аналогии приводился риторический вопрос о торговце, которому была нужна лошадь, чтобы доехать до рынка: «Должен ли он из-за этого любить лошадь?»[473]. У некоторых хасидов такое отрицательное отношение к женщинам зашло настолько далеко, что довело их до целибата, но это было отклонением от норм иудаизма.

Более сложная и неоднозначная ситуация возникает тогда, когда некоторые раввины-талмудисты дают обет целибата для того, чтобы более полно посвящать себя изучению Талмуда – свода гражданских и религиозно-этических еврейских законов. Самым известным примером такого подхода может служить поступок жившего во II в. Шимона бен Аззая[474]. В своем учении он проклинал целибат, но сам соблюдал его на протяжении всей жизни. Когда другие священнослужители упрекали его в непоследовательности, Аззай отвечал им: «А что мне еще делать? Сердце мое стремится к Торе; а мир пусть поддерживают другие»[475].

В периоды тяжелого экономического положения тем, кто полностью посвятил себя изучению Торы, Пятикнижию Моисеева закона, разрешалось воздерживаться от половой жизни и их долга плодиться и размножаться в период обучения. Ученый, всю жизнь посвятивший богословию, даже мог оставаться холостым, чтобы больше внимания уделять научным занятиям. Но в полную противоположность христианству иудаизм не допускает монашества, понятие целибата остается ему чуждым и нежелательным. Как в древности выразился один раввин: «Мы святы и более добродетельны, поскольку рожаем детей, и потому множится наше потомство в мире»[476].

Ислам

[477]

Если говорить о целибате, ислам во многом схож с иудаизмом. Пророк Мухаммед имел несколько жен и с радостью предавался с ними сексуальным утехам. «О, юноши, – восклицал он, – я вам рекомендую заниматься половой жизнью». Это замечание не было случайным или ошибочным. Еще Мухаммед говорил: «Ни один дом не был создан в исламе в большей любви пред взглядом Аллаха, чем в браке»; «Кто бы ни любил следовать моей традиции… должен знать, что часть ее составляет брак»[478]. Бесспорно, любящая женщина через эротическую связь с ней является одним из важнейших для ислама принципов.

Такой бурный восторг от супружеской любви берет свое начало в Коране и его мифе о Сотворении мира. Аллах создал человека из праха, глины, капель семени и застывшей крови, которой он тоже обладал. Сознание того, что сперма также была божественным атрибутом, привело к оформлению взгляда на брак как на высшее благо. Мухаммед специально выступал против целибата и побуждал каждого мужчину, способного к браку, жениться.

Вместе с тем ислам не поощряет необузданный блуд. Как и в иудаизме, он вводит определенные ограничения, в частности призывая к воздержанию от половой жизни во время менструального цикла у женщины и соблюдению обрядов очищения перед тем, как вернуться к сексуальным отношениям. Ибо «истинно Аллах любит тех, кто к нему обращается, любит тех, кто заботится о чистоте»[479].

Идеалом ислама является ответственное удовлетворение сексуальных потребностей. Притягательность между полами считается ниспосланной свыше и естественной, «абсолютной вселенской божественной волей», и «любовь – это подобие творческого акта Господа». Тайна сексуальности столь же благословенна, как совокупность божественной работы. Даже оргазмы являются замечательными явлениями, и исламу удалось включить «оргазм в выход за пределы собственной сущности»[480].

Как и еврейские мудрецы, пророк выступал против целибата и монашества. Когда жена Усмана ибн Мазуна, его близкого друга, пожаловалась, что муж стал аскетом, соблюдавшим пост и воздерживавшимся от половой жизни, Мухаммед пришел в ярость. Он даже не надел домашние туфли, а сжал их в руках, и босой побежал к дому Усмана. «О, Усман! – воскликнул он. – Аллах послал меня не для того, чтобы соблюдать монастырский устав… Я соблюдаю пост, молюсь и продолжаю заниматься интимными отношениями с женой»[481].

Женщин побуждали вступать в брак, как и мужчин. Мусульманский праведник осуждал женщину, ставшую аскетом, чтобы обрести благосклонность в глазах Господа. Он убеждал ее в том, что аскетизм не был тем образом жизни, который нравился Господу. На деле пророк рассматривал одиноких людей как занимавших самое низкое положение в обществе, поскольку «тот, кто состоит в браке, уже отстоял половину своей веры, и потому ему надо будет страшиться Аллаха за другую половину»[482]. Иначе говоря, поскольку мужья и жены могут на законном основании удовлетворять свои эротические потребности, для них больше нет никаких препятствий, мешающих им стремиться к достижению духовного развития.

Одним из течений в мусульманстве, пренебрегающим этими общепринятыми догмами, сторонники которого проповедуют и практикуют целибат, является суфизм. Суфии – мистики, которые сравнивают женщин с сатаной и злом и потому стараются их избегать. Тем не менее они представляют собой меньшинство, как нередко говорят, исключение из правила.

И в иудаизме, и в исламе целибат представляет собой малоизвестное и чуждое понятие, богословы этих религий относятся к нему с глубоким подозрением. Девственность незамужних женщин всячески поощряется, но брак восхваляется как добродетель, главной задачей которой является радостное, приносящее удовлетворение воспроизведение потомства. Бог евреев и Аллах мусульман определили это как основополагающую истину.

Глава 5

Целибат для сохранения спермы

TOTUS HOMO SEMEN EST

Сохранение жизненной силы

Дэви Крокетт и «Движение за мужскую чистоту»

Диета Джона Харви Келлога для снятия сексуального напряжения

Что следует знать каждому канадскому мальчику о сперме

СИЛА СПЕРМЫ В СПОРТЕ

Греки тренируют здоровый дух в непорочном теле

Викторианцы упражняются в «мускульном христианстве»

Чероки играют в мяч

Непорочные спортсмены нашего времени

Индийские борцы

БРАХМАЧАРЬЯ И СИЛА СПЕРМЫ

Подвижничество целибата

Женщины Ганди

Сперма как эликсир патриотизма

Христианский запрет онанизма – извержения семени на землю, как это делал библейский Онан, – настолько суров, что, с одной стороны, поводом для постоянной озабоченности всегда были ночные семяизвержения, в то время как, с другой стороны, мастурбация, прерванный половой акт и применение большей части противозачаточных средств, кроме воздержания, являются очевидными грехами. Равным образом Церковь отказывает в таинстве брака мужчинам, не способным к семяизвержению. Поэтому евнухи жениться не могут. По той же причине отсутствие консуммации брака[483]из-за импотенции является убедительной причиной для его расторжения.

На протяжении долгого времени природа спермы была объектом пристального интереса философов, медиков, общественных реформаторов, религиозных мыслителей и спортивных тренеров во всем мире. Она представляет собой основополагающую концепцию двух крупнейших мировых религий – христианства и индуизма. Как мы уже видели, в индуизме делается упор на чрезвычайной важности сохранения спермы, на связи этого процесса с духовным и моральным развитием, а также с физическим здоровьем.

Свойства и сущность спермы красной нитью проходят в медицинской мысли от Гиппократа в IV в. до н. э. до Уильяма Эктона[484]в XIX в. Спортсмены тоже нервничали, соблюдая ограничения половой жизни до соревнований, больше двух тысячелетий налагавшиеся на них тренерами. Ведь совсем немногие хорошо развитые физически мужчины осмеливались рисковать поражением, опрометчиво растрачивая жизненную энергию.

В этом разделе с разных позиций рассматривается вопрос о важности сохранения спермы – форме целибата, присущего исключительно мужчинам. В число этих позиций входит медицинская точка зрения с древности по настоящее время; отношение к проблеме движений за моральную чистоту в XIX в. в США и Канаде; подход индийских борцов, вовлеченных в антиколониальную и национально-освободительную борьбу; и широко известные эксперименты с брахмачарьей Махатмы Ганди, проверявшего состояние своего полового безразличия через интимные и ярко эмоциональные отношения с рядом преданных ему молодых женщин.

Totus homo semen est

[485]

Сохранение жизненной силы

Исторически мужская сексуальность рассматривалась в двух аспектах – как моральная проблема и физическое явление. В моральном плане речь идет о страсти и похоти, совращении и покорении, отсутствии сдерживающих факторов и слабости. Физическое ее проявление определяется двумя основными составляющими – половым членом и спермой, выполняющими функцию семяизвержения при оплодотворении, удовольствии от удовлетворения и онанизме.

Что представляет собой сперма? В древние времена китайцы, индийцы и греки определяли ее как основную сущность, или гумор[486]. Греческие доктора уточнили это определение и учили, что сперма, желудочный сок и лимфа относятся к категории жидкостей, отличающихся от крови, слизи, желтой и черной желчи, и что хорошее здоровье зависит от должного равновесия всех этих элементов.

Гиппократ, великий авторитет в области медицины[487], поддерживал сексуальные ограничения, но не воздержание, и учил, что целомудренные женщины очень страдают, поскольку их чрева, сухие от отсутствия спермы, неустанно перемещаются в их телах. Когда к одному врачу, последователю Гиппократа, пришла женщина с симптомами истерии, он первым делом обследовал ее гениталии, полагая, что причина болезни заключалась в том, что ее «блуждающее» чрево так протестовало против отсутствия половой жизни. Врач рекомендовал пациентке заниматься половой жизнью и забеременеть.

Гиппократ описывал и другое женское медицинское состояние – закупорку менструальной крови, что вызывало умопомешательство и мысли о самоубийстве, поскольку она давила на сердце, центр сознания. И в этом случае прописываемым средством был половой акт, причем замужние женщины подтверждали преимущества совокупления, поскольку после него облегчались менструальные боли. Поэтому для женщин сохранение девственности и соблюдение целибата вредно, а половая жизнь полезна.

Относительно мужчин Гиппократ придерживался иного мнения: им он советовал сохранять сперму, которая придавала их телу больше энергии. Половая жизнь, рекомендуемая женщинам, мужчинам наносила ущерб, поскольку лишала их спермы. В качестве предупреждения он рассказывал о слишком активном в сексуальном отношении молодом человеке, который и вправду умер, сойдя с ума, после простого желудочного расстройства, развившегося в смертельную болезнь из-за того, что он чрезвычайно ослабил свое тело, безрассудно истощая запасы спермы.

Практическое значение этого не вполне ясно, поскольку то, что было благотворно для женщин, могло причинять вред мужчинам. На деле медицинская мудрость Гиппократа лишь отражала пренебрежительное отношение греков к женщинам как к неким чужеродным созданиям, которым требуется приручение – брак и материнство, стоящими выше их по положению в обществе мужчинами. На практике такая дихотомия реальной проблемы не представляла. Главным приоритетом было здоровье мужчин, поэтому мужчины вступали в сексуальные отношения или соблюдали целибат на основании своих собственных потребностей и представлений. Если они приходили к выводу о том, что сексуальные отношения – семяизвержение – оказывали благоприятное воздействие на их здоровье, они в них вступали. Если же мужчины были больше заинтересованы в сохранении спермы, что помогало им накапливать силы, они предпочитали соблюдение целибата.

В «науке» настолько укоренилось мнение о связи целибата со спермой, что противоречивые точки зрения на целибат (обычно краткосрочный) могли привести к подмене воздержания потворством своим желаниям. Таким образом, целибат представлял собой лишь еще одно средство, подобное диете, упражнениям, массажу и приему ванн, для улучшения самочувствия людей, фанатично одержимых проблемой собственного здоровья.

С начала II в. в работах ведущих врачей постепенно все большую роль начинает играть аскетизм. Гален, великий римский врач, живший во II в., и сменивший Гиппократа как медицинское светило, а также Соран, личный врач императора Адриана, пришли к выводам, противоречившим предшествующей медицинской мудрости. Личным предпочтением Галена была девственность как для мужчин, так и для женщин, однако как врача его беспокоили расстройства, которые может вызвать соблюдение целибата. Например, избыток спермы, как и гниющий мусор, мог вызвать такие проблемы, как духовная или эмоциональная апатия, лень и равнодушие. Какое лечение он предлагал? Половую жизнь. Этот совет в той же степени относился и к женщинам, поскольку Гален считал, что они тоже вырабатывают сперму. Однако он предупреждал, что сексуальные отношения утомительны, поскольку сперма состоит из пневмы , или жизненного духа, и оргазмов, согревающих кровь, что подрывает здоровье человека. Так, например, молодые люди, которые чрезмерно увлекаются сексом, иссушают свои тела, и им требуется увлажнение. С точки зрения Галена, сексуальные отношения как рутинная тяжелая работа были альтернативой целомудренной заботе о здоровье. При этом следовало придерживаться таких принципов, как уравновешенность и чрезвычайная умеренность.

Соран тоже отошел от прежних взглядов. В работе «Гинекология» он заявил, что здоровье женщин, всю жизнь хранящих девственность, лучше, чем у матерей, и что половой акт вреден как для мужчин, так и для женщин. Соран доказывал, что девственницы, не знающие полового влечения, не страдают от его разрушительного действия. С другой стороны, его очевидными жертвами являются любовники, потому что они часто бывают бледными, худыми и слабыми. Девственники также сохраняют сперму и за счет этого становятся сильнее, поскольку сперма – это живое, питательное вещество. «Хранящие целомудрие мужчины сильнее и крупнее… и здоровье у них лучше… здоровье женщин, хранящих девственность, в целом также бывает лучше»[488]. И поскольку вынашивание детей истощает и ослабляет женщин, девственницы также обладают более крепким здоровьем.

Трактат Сорана стал весомым вкладом в дебаты о физическом воздействии мужского целибата, бушевавшие в первые два века христианства, которые он распространил и на женщин. То обстоятельство, что его восхищенные упоминания о девственницах с прекрасным здоровьем относились только к христианкам и жрицам, включая весталок, свидетельствует о том, что в римскую эпоху женщины и девушки-язычницы не хотели соблюдать целибат и не соблюдали его. Несомненное осуждение им полового акта и идеализация девственности были медицинской интерпретацией аскетического идеала, укоренявшегося в империи наряду с христианством.

Ночные поллюции, непроизвольные семяизвержения во сне, которые так мучили мужчин от Блаженного Августина до Мартина Лютера, также были неотъемлемой частью этой оживленной дискуссии, поскольку извергавшаяся жидкость определялась как сперма. Реакции на это варьировались от полного осуждения до приятия. Соран, например, просто отмечал, что:

в целом, ночные поллюции на начальном этапе не являются болезнью… и возникают от стремления к сексуальному наслаждению… или, с другой стороны, от воздержания или длительного перерыва в половой жизни[489].

Монашеская мудрость (основанная на долгом опыте) сводилась к тому, что два или три ночных семяизвержения в месяц были морально приемлемы, главным образом потому, что представлялись неизбежными. Такой религиозный подход не отражал мысли о ценности спермы как одной из основных жидкостей тела.

Самую странную интерпретацию роли спермы в половом акте дал Блаженный Августин. Через семя Адама, писал он, весь род человеческий унаследовал природу, необратимо опороченную грехом. Каков же механизм этого трагичного всеобщего порока? «Природа спермы, благодаря которой все мы появились на свет». Семя Адамово было «отмечено печатью смерти», и потому каждый человек, родившийся от оплодотворения спермой, изначально заражен грехом[490]. Лишь Христос, зачатый без применения спермы, свободен от греха. По мнению Августина, сперма является передающимся по наследству злом, страшным ядом, заразившим мир со времени грехопадения.

Все эти обсуждения и споры о сексуальности и целибате исходили из того, что сексуальность и целибат основывались на представлениях о сперме как о жизненно важной субстанции. При этом моральные и социальные проблемы (например, развитие отношений) оставались без внимания, и целибат или его противоположность рассматривались исключительно с точки зрения влияния на здоровье, почти так же, как серия упражнений или в чем-то измененная диета. Такое внимание к сперме присуще большинству обществ, оно оказывало огромное влияние на решения мужчин о соблюдении целибата. (Это составляет разительное отличие с современными христианскими дебатами о целибате, в которых с презрением отрицается такой плотский подход, проблема рассматривается исключительно с духовных позиций.)

Спустя более тысячи лет медицинская наука по сравнению с греческими и римскими докторами лишь незначительно продвинулась вперед. Ее основополагающей предпосылкой был тезис о «жизненно важной» или «жизненной» силе – точка зрения, вполне устраивавшая еще Галена, контролирующей человеческий организм и способной объединять или ослаблять отдельные его части. Некоторые мыслители называли эту жизненную силу магнетизмом, электричеством, гальванизмом, животным теплом, нервной энергией или нервной силой, другие предпочитали говорить просто о жизненной силе. Однако сторонников всех этих точек зрения объединяло убеждение в том, что жизненная сила передавала саму жизнь и что ее великим проводником является сексуальная энергия.

Наиболее представительными сторонниками этих двух основных концепций – жизненной силы и электричества – были швейцарский доктор Самюэль Огюст Тиссо и американец Сильвестр Грэм, прославившийся крекерами Грэма[491]. В классическом трактате Тиссо 1758 г. об онанизме, который вдохновлял медицинскую мысль почти до XX в., указывалось, что сперма является естественной, концентрированной жизненной энергией, выделяемой кровью для создания новой жизни. Именно эта концепция нашла отражение во фразе totus homo semen est . Сперма, пояснял Тиссо,

<является> основным эфирным маслом животных жидкостей… ректифицированным спиртом, рассеянным там, где другие гуморы слабы и в определенной степени неэффективны. …Потеря одной унции этого гумора ослабляет больше, чем <утрата> сорока унций крови[492].

С точки зрения его ученика Грэма, широко известной его современникам в 1830-е гг., оргазм рассматривался как высвобождение стремительного потока нервной энергии, похожей на электрическую.

В основе этих двух теорий лежало присущее Гиппократу, Га-лену и греческим философам, в частности Пифагору, основополагающее убеждение в том, что каждое тело обладает лишь определенным запасом жизненной жидкости или энергии и с каждым семяизвержением этот ценный ресурс сокращается. В соответствии с другими подобными теориями, сперма, сохраняемая в целомудренном теле, использовалась повторно, обогащая кровь и восстанавливая функции мозга. Очевидно, что единственным логическим решением в этом плане были сексуальные ограничения, поскольку если сексуально озабоченный мужчина всю свою жизненную силу растрачивал на половые излишества – всегда определявшиеся в удивительно скромных объемах, например, больше чем раз в месяц, – тогда он растрачивал свой жизненный запас, после чего неизменно следовало прогрессирующее и фатальное истощение. (Даже радикальное американское движение за свободную любовь в середине XIX в. рекомендовало делать передышку раз в каждые два года.) Вот почему осуждалась не только половая жизнь, но даже ночные поллюции и мастурбация. Они расточали драгоценные унции спермы, уменьшая ее конечный запас, дарованный каждому мужчине. Как пояснял Грэм,

Природа снабдила нас емкостями для сохранения семенной жидкости, но ее сохранение необходимо для того, чтобы эта оздоровляющая и животворная жидкость могла быть заново использована системой и стать животворящим и дающим силы источником дополнительного физического и интеллектуального могущества [493].

Грэм полагал, что сексуальность обладает не только плохими сторонами. Она просто представляла собой рациональный и, как он полагал, человеческий способ распределения ограниченных ресурсов. Чем безрассудно расточать жизненную силу спермы на несколько мгновений чувственного удовольствия, гораздо лучше направлять ее на то, что канадский историк Майкл Блисс называет «творческое сексуальное подавление». Сперму следует расходовать только на зачатие детей, а остальное надо сохранять как энергию, которая должна быть направлена на достижение более высоких целей в жизни.

Честолюбивых юношей – самую важную целевую группу, побуждали избегать сексуальных отношений, мастурбации и даже ночных поллюций, поскольку это вело к потере «сексуальной жидкости»[494]. (Такой крутой поворот от взглядов, господствовавших в XVIII в., до Тиссо, когда медицина считала оргазм здоровым явлением, а целибат осуждался как болезненное и экстремальное состояние, привел к возникновению Движения за мужскую чистоту, о котором речь пойдет ниже.) Целибат рассматривался не только как моральный выбор, но и как физиологическая необходимость.

В англоязычном мире по другую сторону океана в конце XIX в. споры о сексе, трактовавшие сексуальные отношения скорее как семяизвержения, чем как одно из проявлений любовных чувств, также были облечены в псевдомедицинские термины, произвольно смешанные с моральными сентенциями. Кроме того, они рассматривались в качестве своего рода метафоры современных экономических моделей с позиций концепции «экономии спермы». В качестве атрибута респектабельного джентльмена в моде тогда было целомудрие, причем образцами пожизненного соблюдения целибата считались Джон Локк и Уильям Питт.

Некоторые серьезные авторы медицинских трактатов и сторонники аскетизма утверждали, что даже ночные семяизвержения в чем-то были схожи с осквернением. «Совестливые и порядочные мужчины… смотрите на них как на свидетельства широко распространенной непристойности мысли, от которой они должны излечиться», – заявлял сэр Джеймс Пэйджет[495]. Известный врач Т. Л. Николз внес лепту в чувство вины тех мужчин, у которых часто бывают ночные семяизвержения, утверждая, что их эротические сны являются проявлением порока, в девяноста процентах случаев связанного с мастурбацией. «Этот порок доводит до самоубийства сотни молодых людей», – отмечал он, наверняка с чувством мрачного удовлетворения.

Мужчина, обладающий обостренным чувством справедливости и долга, требующего от него воздерживаться от сладострастия и сохранять непорочность разума и тела, как и целомудрие всех женщин, будет следовать этим принципам даже во сне[496].

Такой тип целомудрия соблюдать было почти невозможно, даже мужчинам, стремившимся соответствовать высоким моральным принципам. Попытка увязать мораль с чисто механическим процессом вела к принижению ее значения и – что было еще хуже – делала ее смешной, когда, например, решительные или нервные молодые люди пытались воспрепятствовать неконтролируемым процессам, происходившим с ними во сне, обвязывая половые члены веревками, чтобы не допустить непроизвольной эрекции.

Респектабельных джентльменов поощряли соблюдать режим, который никак нельзя было назвать аскетическим. Доктор Уильям Эктон, британский пропагандист идеала респектабельного целомудрия, рекомендовал ежедневно принимать ванны, спать на жесткой постели, соблюдать умеренную диету без алкоголя, заниматься интеллектуальным стимулированием, религиозными исследованиями и большое внимание уделять физическим упражнениям. Последняя его рекомендация была с энтузиазмом включена в школьную программу и в лучшем виде представлена как «мускульное христианство».

На позднем этапе викторианского периода в истории Англии сторонники респектабельного джентльменского целомудрия разработали не имеющее отношения к медицине его рациональное обоснование, основанное на экономической модели того времени. Они исходили из общей идеализации самоконтроля во всех сферах жизни и доказывали, что, как и налоговая умеренность, сексуальное воздержание является благом и его можно достичь благодаря самоконтролю и сублимации, предпочтительно за счет рационального использования времени. Результатом соблюдения такого рода целибата должно было стать накопление капитала. С другой стороны, невоздержанность была злом, она вела к заключению слишком ранних браков и нищете.

Из этих положений следовало, что соблюдение целибата – до приемлемо позднего вступления в брак, после того, как было накоплено достаточно средств, чтобы купить приличный дом, – должно было стать интегральной частью образа жизни английского индустриального общества. В конце концов, разве не были сексуальное воздержание и трудолюбие связаны как ценности единой системы? Ведь говоря об индивидуально ограниченном запасе спермы, можно было прийти к выводу о том, что та же хваленая бережливость, создавшая британскую промышленную империю, позволила бы стабилизировать общество в случае рождения меньшего числа людей, которые становились бы достойными гражданами.

В более провинциальной, сельской версии взгляда на экономию спермы она называлась семенем – так к ней применялось образное выражение, присущее аграрным библейским временам. Однако сперма как семя имела совсем иное значение, чем сперма как ограниченная биологическая сила. Если семена не посеять, они сгниют, и бедные землепашцы проводили здесь аналогию со спермой, становившейся бесполезной, если она не была использована. Более того, если семя не пустило корни и не проросло, оно оставалось таким же бесполезным. Поэтому сельские мужчины обычно женились на уже беременных от них женщинах. Экономия спермы, за которую ратовали некоторые представители среднего класса, была бессмысленна с точки зрения работников и фермеров, веривших в раздутые от их семени животы жен[497].

Различные общественные движения возникали и действовали в ответ на настоятельные призывы к обращению в новую веру таких деятелей, как Сильвестр Грэм и его красноречивые сторонники в Северной Америке, в Европе и в Индии с ее собственной строгой и сложной системой сохранения спермы – брахмачарьей . На протяжении десятилетий развивалось «Движение за мужскую чистоту», пока не подошло к закономерному завершению, как и отпущенный природой запас спермы, который раньше или позже также подходит к истощению.